Весь мир - тебе на ладони

*** Ничего не изменилось, так и оставался Джаред недоверчивым, ненавидел оставаться один дома, особенно ненавидел его ночные рейды, терпеть не мог дженсенова начальника Эда Корби, раз даже примчался в контору и вынес ему мозг самолично, чем сильно впечатлил секретаршу Мэган. И самое, самое что огорчало Дженсена – выглядел иногда таким беззащитным-испуганным, как тогда, в день, когда он забрал Джареда из Иссира, что сердце болезненно сжималось. Когда Джаред поймет, что нужен-любим-важен! – поймет по-настоящему, до печенки чтоб пробрало? А не так, что когда Дженсен задерживается – Джаред каждый раз пугается, а приводит его страх к приступам неконтролируемой ярости, ревность еще эта! Когда поймет, наконец? Джаред, виновато вздыхая, притерся к его плечу, и журнал отобрал, вновь открывая его на странице с холодным оружием. И с самым заинтересованным на свете видом принялся рассматривать ножи, явно не собираясь отвечать. Вроде как, нашел себе щит. – Джаред, – выразительно сказал Дженсен. – Вот, – громко и вызывающе, будто пытаясь кого-то перекричать, Джаред ткнул в картинку, – видишь? Я такой ищу лет пять, он большая редкость, кинжал Персини, посмотри, какой он красивый. А какой острый! Дженсен вздохнул и невольно глянул на картинку. Не хочет говорить, засранец, и явно увиливает, но так это нельзя оставлять, нужно объяснить Джареду – работа это работа! И главное, дело ведь даже не в этом, все ревность. Натурально ревнует, психует, бесится, гормоны понятно, но нельзя же так! Себя гробит и ребенку вредно. Дженсен попытался отобрать отвлекающий яркий журнал, чтобы не мешал поговорить, но Джаред вцепился в него как клещ и снова повысил голос, в нем появились истеричные нотки: – Дженс! Дженсен выпустил проклятый журнал и снова посмотрел на фотографии оружия. Ну и черт с ним, еще заплачет. Значит, поговорим в более подходящей обстановке, когда будет затраханный, мягкий, ленивый – добрый. Сейчас вот-вот взорвется. Спросил, сдаваясь окончательно: – Чем он так хорош? Этот вот, рядом – кинжал Альпино – чем хуже? Цена такая же. Джаред мигом расцвел, чуя, что разбор полетов отложен, и принялся с жаром рассказывать, маниакально сверкая глазами о преимуществах одного кинжала перед другим, но Дженсен минут через пять уже не слушал. Просто смотрел, как двигаются губы Джареда, как он размахивает руками, улыбается, порывисто поправляет волосы, сидел-смотрел-любовался, и думал, как бы хорошо было поцеловать сейчас его, запустить руки под одежду, погладить. Джаред почти моментально уловил перемену в настроении Дженсена. Обычно злился, когда его не слушали, но тут довольно усмехнулся, небрежно откинул журнал, и – раз! Забрался к Дженсену на колени, лицом к лицу, обнял за плечи, наклонился близко, обдал пряным запахом своего тела, сказал ворчливо: – Не слушаешь меня совсем... Медленно поцеловал в шею, Дженсен закрыл от удовольствия глаза, вяло протестуя: – Нет-нет, очень интересно. Я понял, ножик Персини мечта твоей жизни. Маленький маньяк. У тебя этих ножей три вагона и тележка, а еще пушек сколько, разве что гранатомета нет... Ох, Джаред. Что ты со мной делаешь. Джаред оторвался от вылизывания его шеи, сощурился, как большой сытый кошак: – Что? Не нравится? Прекратить? – Еще. *** Дженсен выпутался из объятий заснувшего Джареда, прокрался к выходу на цыпочках и уже в холле набрал номер напарника. Трубка взорвалась бранью и хохотом, голос Рика Челли ввинчивался в уши сквозь шум: – Джен, какого черта, мы же договаривались к восьми?! Дженсен недовольно отодвинул трубку от уха – Челли опять дожидался его в баре на пересечении восьмой и тринадцатой, и снова уже набрался. – Сегодня без меня, Рик. У меня важное дело. Рик что-то возмущенно орал, но Дженсен отключился. И правда, кое-что требовало немедленных действий. Он долго откладывал, больше нельзя. Дженсен подобрал брошенный в гостиной журнал, нашел нужную страницу, с тихим довольным криком – ага, вот! – вырвал, и запихнув ее в карман, бесшумно крадучись, вышел из квартиры. *** Если бы Дженсен знал, чем закончится его рейд по ночному городу, наверное, взял бы с собой Рика, или даже нескольких оперативников из отдела, но человек обычно крепок задним умом. Впрочем, сперва все шло довольно неплохо. Известный всему Коллердо контрабандист Аззи Шон, поглядев на смятый листок, уважительно присвистнул: – Хороший вкус. Вчера был один кинжальчик Персини, сбыл пижону из Крайса. Не возьмешь Альпино? Практически то же самое, и цена одинакова, есть парочка, могу даже со скидкой отдать. Дженсен покачал головой: – Нет, приятель. Нужен именно этот чертов персик. Апельсины не катят. Не подскажешь, где можно еще найти такую вещицу? Аззи почесал затылок, потом сузил глазки и довольно заулыбался: – Знаю такое местечко. Сегодня Рыжий Билли как раз принимает партию товара в пятнадцатом доке. Вполне может быть, что игрушка Перси может быть в его ассортименте. Дженсен уже убегал, пока Аззи кричал ему вслед: – Только не сдавай меня, Дженс! Дженсен позвонил по нужному телефону, и пятнадцатый док окружила полиция. К Дженсену подошел капитан Кройс и пожал руку, спросил деловито: – Откуда информация? Дженсен лишь пожал плечами: – У каждого свои источники. Ну что, вперед, офицер? – Ладно, – проворчал Кройс и поднял мегафон. Склад брали бесшумно и быстро, Дженсену даже удалось найти Рыжего Билли, но парень оказался не промах. Заманил с собою в складские катакомбы, а потом внезапно бросился на него, сцепились, покатились, дрались, как сумасшедшие, и Дженсен почти прижал уже рыжего, но тот вдруг сделал обманные маневр, и так приложил Дженсена, что тот ненадолго отключился. Очнулся оттого, что его тряс за плечо Кройс, спрашивая беспокойно: – Дженс, ты в порядке? Дженсен потрогал лицо: – Черт... Под пальцами была кровь, останется шрам, да бог с ним, вот Джаред если увидит – будет весело. Задержался на складе Дженсен еще на пару часов, но в конфискованном нужного не нашел. Покинул склад злой и растерянный. Ну, куда еще идти? Может быть, Калли... Но додумать куда идти не успел, его оглушил мощный удар по голове. *** Уже приходя в себя, Дженсен по неудобному положению тела понял – дела его плохи. Проморгавшись, увидел себя в огромном пустом цехе, или это был склад? Торчал, как мишень, посреди полутемного пустого цементного мешка, висел на руках, неудобно, больно, беспомощно царапая носками ботинок пол – ладно еще, хоть не вывернули руки за спину, а просто вздернули вверх. Вспомнилась совсем некстати пыточная у Лефрата, огромный Фредди – по спине побежали мурашки. Что за... Дженсен огляделся – нигде кругом никого, и руки уже совсем не чувствовались. Замычал в кляп, задергался, и как по заказу – заскрипели засовы на огромной двери, через нее хлынул внутрь дневной свет. Глядя на въезжающую машину, Дженсен судорожно вздохнул. Теперь он знал, кто его похитил, и это совсем не добавляло оптимизма. Дженсен потерял счет времени. Били его со знанием дела, растягивая удовольствие, и даже кляп не снимали – Ричардсону не нужно было от Дженсена ничего. Кроме, разве что, смерти. А перед смертью превратить в отбивную – за тридцатилетний срок, который после побега заочно превратился в пожизненное. За уничтожение банды, за превращение в изгоя из процветающего теневика. Было за что, Дженсен, в общем, понимал, что было верхом глупости ему ночью шастать одному по трущобам, и попался он закономерно, надо было быть осторожным, хотя бы до поимки Ричи. Теперь получай. – Что, Эклз, совсем страх потерял? На моей территории разгуливаешь по ночам? Ричардсон улыбался и курил, глаза оставались холодными, рыбьими – злыми, цедил сквозь зубы на хрип и мычание сквозь кляп Дженсена: – Вот так, капитан. Видишь, как бывает, срисовали тебя мои мальчики быстро, когда ты еще у Аззи был. Скажи на милость, что ты тут ищешь? Смерти своей? Это всегда пожалуйста. Только – не быстро. Дай насладиться процессом. Когда отключался – бить прекращали, обливали водой, потом снова – медленно, мучительно, то придушивали, глядя как он корчится без воздуха, то резали одежду, намеренно задевая кожу, то снова били, Дженсену казалось, это все продолжается бесконечно долго, но потом, после, выяснил, всего каких-то два часа, до момента, когда в цех вошел... его Джаред. Дженсен не сразу понял, что случилось что-то, просто мертвая тишина, и мерный, скорый шаг, все приближающийся, но когда раздался голос Ричардсона, отчего-то встревоженный, вздрогнул, открыл глаза и обмер. Стоял совсем рядом – его Джаред, в светлом кофе с молоком костюме, с тростью, в светлых перчатках, даже туфли светлые, бежевые. Красивый как ангел, с длинными волосами, красиво разметавшимися по плечам, стройный еще, несмотря на беременность, и такой неуместный в этом сарае. Что?! Кто его пустил?! Беременного, как он нашел, господи, пусть ничего с ним не случится, пожалуйста! Дженсен так испугался за него, что замычал, задергался на своей цепи, но Джаред на него внимания не обращал. Как принц, высокомерный и гордый, брезгливо рассматривал Ричардсона, его троих подручных, потом спросил в мертвой тишине: – Что. Здесь. Происходит? Замешательство Ричарсона было объяснимо: многие знали бывшего палача Лефрата, только вот далеко не все знали о его связи с Дженсеном. Эта заминка сыграла на руку Джареду, и дальше все произошло так быстро, что Дженсен успел только моргнуть. Ричардсон наставил на Джареда пушку, громилы кинулись тоже к Джареду, но тот сделал шаг назад, и поднял свою трость. Первым упал парализованный Ричардсон, потом двое громил, третий успел добежать до Джареда и тот от души врезал ему по морде, потом снял испорченную перчатку и кинул ее на скорчившегося громилу. В распахнутые ворота уже забегали полицейские, и Дженсен увидел прямо перед собой лицо Джареда, на этот раз – совсем не равнодушно-высокомерное. Джаред был в ярости. «Ну все...» – успел подумать Дженсен, и ему тут же прилетело. Джаред с криком – сукин сын! – засветил ему звонкую оплеуху. Дальше, кажется, схватил его за лицо обеими руками, и целовал, но Дженсен уже не мог точно сказать, было это или нет – снова проваливался, правда, точно помнил, что улыбался как дурак. Очнулся в этот раз для разнообразия не в больнице, а дома. Джаред сидел рядом с кроватью, сосредоточенно сжимал в руках какой-то замусоленный обрывок, и пристально смотрел на Дженсена, ожидая, когда он проснется. Когда тот открыл глаза, подскочил на месте, пересел на кровать, и сунул под нос Дженсену бумажку с требовательным: – Это то, что я подумал? Дженсен посмотрел, отвел глаза, и немедленно изобразил страдание, для этого даже не требовалось особых усилий. Он и правда чувствовал себя хреново – болело все. – И даже не думай, – беспощадно заявил Джаред и руками повернул голову Дженсена к себе, – смотри на меня! Дженсен обреченно вздохнул. Джаред сунул листок Дженсену под нос и дрожащим, звенящим от напряжения голосом спросил: – Ты пошел искать эту хуйню? Для меня? Ты искал это для меня, да? – Но ты же сам! – возмутился Дженсен «хуйней», но тут же потух, и замямлил: – Сам говорил... что хочешь. Хотел подарок тебе сделать. Даже рейд с Риком отменил... Думал, успокоишься. Вздохнул тяжко, и попросил: – Прости. Ответом ему было зловещее молчание. Дженсен забеспокоился и посмотрел на Джареда, и чуть сам не зарыдал. Его чувствительный, любимый-единственный маньяк сидел с полными слез глазами, губы у него дрожали, он прижимал разорванный окровавленный листочек к груди и лепетал растроганно: – Ты мне... Из-за меня рисковал! Дженсен... Упал-сложился к нему на грудь, вызвав болезненный вскрик, и разрыдался от души, всхлипывал, прижимался, а Дженсен, перетерпев боль, гладил Джареда по голове и снова улыбался. Ничего, пусть поплачет, все лучше чем когда в драку лезет. Наплакавшись вволю, Джаред, вздыхая, подлез к нему под бок, швырнув многострадальную картинку с кинжалами на пол, обнял всеми конечностями Дженсена, и, выпытав-выслушав про все его ночные приключения, уже засыпая, пробормотал невнятно: – Альпино тоже ничего... Если увидишь, бери, я буду рад. ________________________________________ конец ноябрь 2013