Забота и нежность — все, что нужно нам

Темнота улиц становится все привычнее глазу после яркой, освещенной тысячью огней площади. Задница мира — а точнее окраина Лондона с узкими улочками, неровным асфальтом и вонючими подворотнями. Стены страшных, кое-где покрытых плесенью домов коряво расписаны местными бездомными, что возомнили себя стрит-арт художниками. Ужасно воняет сыростью, кажется, что этот запах исходит отовсюду: от кирпичных домов, мокрой дороги, изуродованных нецензурными словами стен проходных. Полы пальто разлетаются в стороны, словно крылья летучей мыши, пока Шерлок догоняет очередного ублюдка, что нарушил покой Скотленд-ярда. Ватсон не видит его, Шерлока, лица, но знает, что прямо сейчас раздуваются хищно ноздри, собирается напряженная складка на лбу: детектив целиком и полностью погружен в погоню и ничего вокруг не замечает. Джон пытается не отставать, но силы подводят. Он заходит в тусклую, совсем слабо освещенную подворотню. Шерлока нигде не видно, опять сбежал, оставив Джона одного. Откуда-то из темноты слышатся шорохи и приближающиеся шаги. — Шерлок, — куда-то в пустоту обращается Ватсон, медленно шагая вперед. Теперь шум почему-то слышится позади, словно кто-то приготавливает оружие к стрельбе. Ватсон оборачивается на шум, видя перед собой высокого, плотного мужчину лет сорока, с ужасно некрасивым шрамом на лице. Незнакомец стоит совсем рядом, держа в руках пистолет, он целится в Джона, в сердце Джона, до которого совсем близко, лишь стоит подойти на шаг. Шерлока рядом нет, оружия у доктора — тоже. Секунда, другая, третья. Грубые мясистые пальцы прикасаются к курку, готовясь выпустить пулю. Наверное, люди правду говорят, что когда человеку грозит смертельная опасность, то он буквально за секунды вспоминает всю свою жизнь, словно кто-то проматывает перед его глазами киноплёнку. Джон вспоминает сначала беззаботное, радостное детство, потом юность, полную разочарования и непонимания. Вспоминается служба в Афганистане, пуля в плече, госпиталь. Всплывает в памяти встреча с Майком Стэмфордом, а после — с Шерлоком. Их первое с Холмсом дело, их первый поцелуй под дождем. Он вспоминает, что обещал Шерлоку быть осторожнее, не сумел… Будто чья-то невидимая рука толкает Джона вправо в тот самый момент, когда раздается выстрел. Пуля в цель не попадает — разрывая одежду, кожу, мышцы, оставляя после себя некрасивый рваный порез, истекающий ярко-алой капиллярной кровью, попадает в стену позади. От резкой, пронзающей боли Джон скручивается, закрывает глаза, стискивает зубы, прижимает руку к ране, вымазывая пальцы собственной кровью. Когда-то белый синтепон разодранной куртки становится красным. Рубашка, мокрая и противная, быстро остывающая, неприятно липнет к коже. Слышится выстрел и отчаянный стон. Шерлок резко опускает оружие, когда преступник падает на землю, держась за простреленную ногу. — Джон, слышишь меня? Куда пуля попала? — кричит Шерлок, подбегая к Джону. Он срывает с шеи свой любимый синий шарф, протягивает его доктору. Тот сначала вопросительно смотрит на детектива, но после кивка со стороны сыщика, старается как можно сильнее прижать синюю ткань к кровотечению, отчего шарф становится темно-фиолетовым. Кровь каплями капает на грязный асфальт, оставляя темные пятна. Джон подмечает, что их и без того было немало — принёс же черт в криминальное захолустье, где мордобой и поножовщина — обычное дело. — Шерлок, успокойся, все нормально. Пули во мне нет, она только слегка кожу порвала, — как можно спокойнее произносит Джон, но голос плохо слушается. Как можно успокоить кого-то, когда самому хреново? Оставив эмоции позади (они сейчас не к месту, нужен трезвый разум), Шерлок вызывает скорую, торопливо, слегка запинаясь, что от него неожиданно, диктует адрес. Он остается с Джоном, помогает опереться на ближайшую стену. Становится напротив, кладет свою ладонь поверх слишком мокрого шарфа, пытаясь помочь Ватсону остановить кровотечение. Джон измученно смотрит на Холмса, на его сосредоточенное выражение лица и успокаивается. Шерлок нервно покусывает губы. Джон сказал бы, что это сексуально, провел бы шершавым пальцем по скуле, но он вообще-то ранен. Да и момент неподходящий. Лестрейд, что шел чуть ли не по их следам, со своей командой суетится около задержанного. Его, закованного в наручники, уводят. Он что-то орет, но никто его не слушает, всем плевать, что он типа мимо проходил. Холмс и так без особого труда сможет доказать его вину, предоставив все возможные улики, которые проморгал Скотленд-ярд, но сегодня детектив-консультант действительно заинтересован в том, чтоб у преступника не было и шанса. Скорая приезжает быстро, несмотря на отдаленность от центра города. Врачи укладывают Джона на каталку, вкалывают обезболивающие, убирают от раны шарф, выкидывают в контейнер для опасных отходов. Разрезают одежду, освобождая порез от ненужной ткани, останавливают кровь, обеззараживают. Накладывают временную повязку, которую потом заменят новой, когда зашьют в клинике рану. Скорая едет по вечернему городу, горящему огнями. Джон лежит, глядя на все еще слегка взволнованного Шерлока. Тот, заметив на себе взгляд Ватсона, приподнимает уголки губ в уставшей улыбке. Касается левой, почти не измазанной в крови руки Ватсона, проводит по выступающим костяшкам, успокаивая. Джон переплетает их пальцы вместе. — Все хорошо, не волнуйся, — шепчет Джон, глядя в уставшие серо-зеленые глаза любимого человека. Холмс лишь выдыхает и устало ухмыляется.