Встреча

      И снова Вадим ждал ночи Сбора как манны небесной. В эту пятницу у него по графику был выходной, Светка же ушла с утра в ларёк на целые сутки, и Вадим весь день в полном одиночестве слонялся по квартире, не в силах заняться чем-либо полезным. Всё валилось из рук.       Но он даже рад был остаться один.       Со Светой они не разговаривали. Вернее, не разговаривали ни о чём, кроме бытовых вопросов, сводившихся в основном к теме «иди, ужин готов». Собственно, Вадим пытался объясниться, но кто его слушал? Вернее, слушать-то слушали, но не реагировали никак. Света, должно быть, уже наизусть выучила его тираду о том, что на той злополучной вечеринке Танька просто перебрала шампанского, а сам Вадим — коньяка; что оба они были выбиты из колеи отсутствием на празднике их вторых половинок; что, не появись драгоценная жёнушка под балконом, дело так бы и закончилось одним практически невинным поцелуем… Может быть, и выучила, да виду не подавала. Смотрела на мужа рассеянно, словно на неразумную зверушку, лопочущую что-то на своём тарабарском, и молчала. Надо ли говорить, что она и следующей ночью постелила себе на диване?       В конце концов он плюнул на всё. Забыться можно было проверенным способом. Ровно в двенадцать, в ночь с пятницы на субботу, принц Катьяри возник в дымном столбе на одном из лучей пентаграммы Круга магов.       — Ого! — воскликнула Майолин, едва открыв глаза. — Ребята, да вы испортите погоду!       Катьяри огляделся. Действительно, было чему удивиться: в кои-то веки все — все пятеро магов! — объявились на Сборе. Даже Утака, за которого так беспокоился Катьяри, как ни в чём не бывало стоял на своем месте в пентаграмме — между Майолин и Салли.       Катьяри украдкой покосился на Салли. Девушка опять была затянута в чёрную кожу — маленькая, серьёзная и строгая. Встретив его взгляд, она опустила глаза.       Пятёрка зашевелилась, обмениваясь приветствиями.       — Кстати, о погоде! — вспомнил Утака. — До тех пор, пока мы её не испортили, на улице замечательная лунная ночь. А мы торчим в затхлом подземелье. У меня есть предложение отправиться куда-нибудь на природу. Земную природу я имею в виду. Костерок, все дела!       — Контрпредложение! — быстро вставил Тарк. — Без тебя мы начали эксперименты с магическими предметами Таиндара — самое время вернуться туда и продолжить.       «Дыши ровнее, — велел себе Катьяри. — И не вздумай кривить морду. Заметят».       Таицукаль с его агрессивными молодчиками — это полбеды. Но перед визитом в Таиндар хотелось бы удостовериться, что никто из друзей не предатель.       — По-моему, нас там не ждут с распростёртыми объятиями, — сказал он вслух как можно непринуждённей. — Лично я поддержал бы идею с костром.       — А что за эксперименты? — поинтересовался Утака.       — Покажи ему кольцо, — распорядился Тарк.       Катьяри охотно продемонстрировал пустой палец — но не Утаке, а Тарку. Салли сдержала смешок.       — Исчезло при переходе, когда мы драпали из Таиндара, — пояснил принц.       «Стоп. Когда я появился в последний раз у Тэррила, кольцо было на руке или нет? Я же специально пришёл за него извиняться, но Тэри так меня заговорил, что всё вылетело из головы. Хоть бы поинтересовался, что ли, куда оно делось!»       Или никуда не делось? Катьяри отчётливо представил себе кабинет Тэррила… Пару массивных кресел… Свои руки на колене, сцепленные в замок… Кольцо! Оно действительно было при нём, а собеседники были слишком взволнованы, чтобы обратить на это внимание.       Выходит, таиндарские магические вещички исчезают при переходе, но не бесследно, и восстанавливаются при возвращении мага в их родной мир?       Майолин между тем в двух словах объяснила Утаке сущность их провалившегося эксперимента. Признав, что это интересно, он тем не менее не горел желанием поддержать Тарка немедленно.       — Точно, давайте дадим жрецам немного остыть, — вмешалась Салли. — Артефакты никуда не денутся, в отличие от первого осеннего полнолуния.       — Что, струсила? — Тарк прибег к проверенному средству. Как ни странно, Салли на это не повелась.       — Итак, мнение большинства известно, — подвела итог Майолин. — Тарк, ты волен идти с нами или действовать по собственному разумению.       — С вами, — отозвался тот кисло. — С условием, что мы там потренируемся немного.       — Это — сколько влезет, — усмехнулась Май.       — Что, струсил? — не удержалась от маленькой мести Салли.       — Нет, но я разумный человек. Вместе мы можем всыпать жрецам по первое число. Один я, скорее всего, буду бит.       — Неизвестно ещё, кто кому всыплет, — пробурчала Майолин. — Тоже мне, нашёл развлеченьице… Итак, куда мы идём?       — К Сиреневому камню, — предложил Утака. Это возражений ни у кого не вызвало.       Судя по рельефу местности, а также приблизительным географическим координатам (о которых говорила разница в положении светил), это место находилось где-то на Южном Урале. Сиреневым камнем — скалой с необычными фиолетовыми прожилками — завершалась небольшая клиновидная терраса, покрытая мхом и негустой травой. С террасы, соблюдая осторожность, можно было спуститься к ручью. А можно было и не спускаться, а просто любоваться видом на долину и горные хребты на горизонте.       С противоположной от камня стороны террасу полукругом обрамлял сосновый лес, придавая ей вид уединённой и очень уютной поляны. Что до зверья, которое могло шастать по этим местам — им ли его бояться?       — Просьба всем загримироваться под туристов, — попросила Майолин перед переходом. Не ровен час…       Катьяри бросил на «начальство» быстрый заинтересованный взгляд. Что, и консервативная Май начала поддаваться новомодным веяниям? Раньше при появлении посторонних предписывалось попросту драпать. Впрочем, местность у Сиреневого камня была пустынной, удалённой от жилья. Кого опасалась Май? Случайных геологов?       И всё же указание было исполнено в точности. Катьяри со смехом оглядел компанию, вынырнувшую из ниоткуда на залитой лунным светом поляне. Тарк в бейсболке с козырьком назад, Салли в джинсах и ветровке поверх ковбойской клетчатой рубашки, Утака с гитарой за спиной…       — Играешь? — покосился Тарк на гитару. — Устроим концерт!       — С мужчин — костёр! — заявила Майолин, разворачивая прямо на траве взявшуюся невесть откуда скатерть.       Ломали дрова, соревнуясь в точности заклятий, сбивающих с деревьев сухие ветки. Без единой спички вспыхнул жарким пламенем костёр. И не смолкал в вышине ропот ветра, которому досаждали чем-то сосновые вершины, — неразборчивый, но не требующий перевода.       — Ого! — восхитился Катьяри, подойдя к импровизированному столу.       — Старались, — лаконично отозвалась Салли.       Теперь от туристов их отличало не только отсутствие рюкзаков и палаток. При составлении меню их дамы сегодня руководствовались… хм… Скорее всего, именно так они представляли себе пикник новых русских.       — Хорошо всё-таки быть магом, — заявил Катьяри, плюхаясь на траву поближе к горке блинов, фаршированных чёрной икрой.       «Проявить» вместе с магическим телом какое-нибудь блюдо, которое давно не пробовал, было не сложнее, чем явиться в иной мир одетым по тамошней моде и при оружии. В первый год его ночных приключений Вадим иногда развлекался в одиночку, материализуя разные деликатесы и прочие объекты для простых телесных удовольствий (а что такого? Между прочим, он не был тогда женат). Но приелось быстро. Заставить возникнуть из ниоткуда он мог только блюда, вкус которых был ему знаком. А девушки-иллюзии были тупы, как глючные роботы, и застывали восковыми статуями, едва он переставал волевым усилием контролировать их движения… С живым общением с друзьями это и рядом не стояло. А в том, чтобы попробовать блюдо, наколдованное другими, был хотя бы элемент неожиданности.       Смачно хлопнув, взвилась в небеса пробка.       — За нас! — возвестил Тарк, разливая шампанское по бокалам. — Друзья мои, прекрасен наш союз!       — Он, как душа, неразделим и вечен! — в унисон подхватили Утака и Майолин.       И всё было хорошо! Едва прикоснувшись к бокалу, Катьяри осторожно, чтобы не пролить вино, откинулся назад на прохладную траву, опершись на локоть. Из этого положения он видел одновременно лунные дали за границей обрыва, костёр и всю компанию сразу. Тарк манерно отрезал тонкую пластину от запечённого окорока, Майолин потягивала вино, мечтательно полузакрыв глаза. Утака примостился чуть в стороне, предаваясь, похоже, японскому обряду созерцания Луны; к нему под куртку забилась вместе с бокалом продрогшая Салли…       А всё плохое отодвинулось за границы поляны, растворилось в лунной дымке, сгинуло в лесной чаще. Всё: и упрямица Светка с Валентиной вместе, и жрецы Таиндара, и секреты магов друг от друга. Даже то, наконец, что блюда на импровизированном столе были не вещественной сущностью, а информационной, под стать их теперешним телам. Магов было пятеро, маги были вместе — и этого достаточно было для счастья…       — Ребята, извините! — После второго тоста Салли смущённо поднялась на ноги. — Я вас сейчас покину. Возможно, ненадолго.       — Что, муженёк покоя не даёт? — хохотнул Тарк.       Катьяри даже вступаться за девушку не стал: был уверен, что та «отобьётся» сама. И ошибся. Салли покраснела до ушей и бросила умоляющий взгляд на Утаку. Тот протянул руку через стол и отвесил Тарку звучный щелбан.       — За что-о? — деланно взвыл Тарк, потирая лоб.       — За бестактный вопрос, — спокойно ответила Майолин. Салли её уже не слышала, успев к тому времени успела потихоньку дематериализоваться.       Ещё минут через двадцать Тарк объявил, что он сюда не объедаться пришёл, и попытался вытащить Катьяри из-за стола в качестве партнера в магическом спарринге. Тот стал отнекиваться, не уверенный, что находится в форме. После минуты их препирательств поднялся на ноги Утака, и они с Тарком, отойдя в сторону, устроили великолепнейшую магическую дуэль с использованием только магии воздуха — такую, что отголосками ветровых крыльев прижимало к земле языки костра и раскидывало угли, а сосны на краю поляны вздрагивали и гудели, как гигантские камертоны.       Катьяри с Майолин наблюдали за их поединком — каждый по-своему. Катьяри главным образом прислушивался к себе: не появится ли при виде такой концентрации паранормальщины вновь противная слабость? Старшая магичка пыталась сохранять серьёзный вид и даже хмурилась порой, но губы её сами собой расплывались в улыбке, как у молоденькой учительницы при виде резвящихся обормотов-учеников. Когда она выдохнула громко: «Ох, Гринписа на вас нет!» (неудачный выпад Утаки как раз пришёлся по одной из сосен, надломив ей верхушку), маги прекратили поединок и, тяжело дыша, подошли к костру. Утака прихрамывал, Тарк водил ладонью перед лицом, сводя здоровенный синяк, но оба они улыбались. И это было главным.       Когда все расселись снова — на этот раз вокруг костра — Тарк вспомнил про гитару:       — Кто-то обещал сыграть!       — Что играть-то? — смущённо спросил Утака, беря инструмент в руки.       — Что-нибудь туристское, — предложила Майолин. — Раз уж мы сегодня туристы.       Что-о?! Майолин любит туристскую романтику?       Утака играл хорошо, с чувством. Катьяри узнал песню ещё до того, как вступил в мелодию голос, — это была «Милая моя, солнышко лесное». Потихоньку все начали подпевать.       Вспомнив пионерлагерное детство, исполнили хором «Перевал» и «Дым костра». Потом Утака заиграл что-то странно знакомое, и пока Катьяри соображал, что бы это могло быть, остальные уже начали петь.       «Тьфу!» — ругнулся он, услышав припев. Это была «А я еду за туманом», из которой он знал всего несколько строк.       На следующей песне выбыла из хора и Майолин. Но Тарк не сдавался. Любую мелодию он узнавал буквально с первых аккордов и тут же принимался подпевать. Это уже начинало напоминать соревнование.       — Стоп. Высоцкого не трогаем, — остановил он Утаку, заслышав очередное вступление. — Его поют в одиночку.       — А что тогда? — спросил Утака растерянно.       — А вот думай.       Но думал Утака недолго. Зазвучала странная мелодия — не медленная, но плавная. Совсем даже и не гитарная — если б не пробивающиеся сквозь общий напевный фон жёсткие тревожные нотки.       — Ну? — усмехнулся Утака, отчётливо проиграв музыкальную фразу, которая, очевидно, соответствовала первой строке.       — Пас, — развёл руками Тарк. — Но, по-моему, ты мухлюешь.       — Мухлюю, — весело согласился тот. — Это моя песня.       Майолин бросила на Утаку строгий взгляд. «Сейчас скажет: надеюсь, она нигде не публиковалась!», — подумал Катьяри.       Нет. Не сказала. Впрочем, Утака ведь и сам не дурак, понимает, что к чему.       Негромко и чуть хрипловато вступил в мелодию голос певца.       — Двери в полночный мир       Я открываю вновь.       Это — из детских игр,       Это — из старых снов…       Потом Катьяри даже не мог вспомнить толком, о чём была эта песня. Кажется, и смысла-то в ней особого не было: обыватель с улицы наверняка пожал бы плечами и даже вникать в этот набор слов бы не стал. Но для мага-сновидца все скрытые знаки и посылы были налицо: по всей видимости, Утака замахнулся ни много ни мало на создание гимна Круга.       В какой-то момент голос друга сгустился до зловещего; выступили наружу, словно гвозди из стельки сношенного ботинка, колкие зловещие нотки.       Двери в полночный мир       Не открывай, постой!       Видишь: спешат на пир       Над колдовской рекой       Полчища диких ведьм…       Каким таким странным образом эта тревога оказалась созвучна мыслям, одолевавшим его в последнее время, Катьяри не уловил, но от песни на собственные невесёлые заботы на какое-то время отвлёкся. Вернулся к действительности он уже ближе к концовке:       Вечно нам в час ночной       Пить, словно терпкий мёд,       Вызревший под луной       Пьяный дурман болот…       Последний звук долго звенел над притихшей поляной — пока не стало совершенно неясно, где тишина, а где звук. А потом ветер фыркнул в угасающий костёр, подняв рой золотистых искр, и поднялся к макушкам сосен. Все зашевелились.       — Да-а, — выдохнула Майолин, шаря по траве в поисках новой порции дров. — Ну, загрузил…       — Это нельзя так оставить, — заявил Тарк. — На это надо достойно ответить… Дай-ка сюда, — и бесцеремонно отобрал у друга инструмент.       И когда блики от вновь вспыхнувшего пламени озарили лица магов, Тарк ударил по струнам. Музыка была не в пример той — простая и весёлая. Даже немного бесшабашная.       — Фэнтези, братцы, читать мне довольно,       Видел я ныне такие дела:       Девушка вида эльфийки из Дольна*       Под руку с гномом по городу шла.       Катьяри напрягся. Что же получится, если и этот текст понять как отсылку к реалиям Круга? Увидел на улице эльфийку, увидел мага с файерболом — какая, фиг разница?       «Спокойно. Только спокойно! «Рассыпáться» не с чего».       Тарк между тем расписал в красках «неземные глаза» и необычный наряд девушки. Гному внимания досталось значительно меньше, а уж изумлённым прохожим, которых напрочь игнорировала странная пара, — и вовсе почти ничего.       Герой Тарка по сюжету, конечно же, бросился догонять загадочных существ:       Быстро в погоню, иначе исчезнут!       Девушка! Гноме! Куда вы? Постой!..       Но из распахнутой двери подъездной       Ужас морийский дохнул темнотой.       Боже мой, что это? Орков орава       хлынула навстречу незадачливому герою, скаля зубы и потрясая кривыми ятаганами. Пока тот, апеллируя к своему пацифистскому мировоззрению, искал способ уклониться от схватки, Катьяри понемногу пришёл в себя и теперь исподтишка наблюдал за остальными: не демонстрирует ли симптомов «рассыпания», взволнованный содержанием песни, кто-то ещё?       Дольше всего взгляд его задерживался на Утаке. Но тот вёл себя всю сегодняшнюю ночь так безыскусственно и ровно, что и вспоминать не хотелось, что перед тем он куда-то терялся.       Правда, не было ещё Салли. И совершенно некстати пришла в голову ревнивая мысль:       «Кто ей Утака? И почему она покраснела, когда речь зашла о её муже?»       Тем временем любитель фэнтези из песни Тарка ушёл дворами от погони и, сделав крюк, вернулся на улицу, где видел необычную пару. Но только и успел заметить, как       Входит в троллейбус эльфийка из Дольна,       Гном же ладонь её держит в руке.       Герой остался один, ошеломлённый, в мучительных раздумьях:       Фэнтези больше читать я не стану,       Но перспективы, увы, не ахти:       То ли бандитским увлечься романом,       То ли ужастиков сборник найти?       — Трам-тара-рам! — в последний раз упали на струны пальцы Тарка. И тишина в этот раз длилась гораздо меньше. Все засмеялись. Очень уж комично Тарк разыграл муки выбора подходящего чтива в свете произошедших с героем событий.       Но Майолин подняла руку, будто собралась сделать важное объявление, и выдала:       — Эй, а мы зря смеёмся. Примерно так и выглядит наше появление в мирах Спектра.       Что она несёт? Вне Земли маги работают очень аккуратно: копируют внешность аборигенов и их одежду, пользуются местным языком и так далее… Проколы, конечно, случаются — как с тем же Таиндаром, например. Но о Таиндаре Майолин не знает.       Катьяри обеспокоенно поймал взгляд старшей магички… и обомлел. Левое веко Майолин дрогнуло. Даже не закрылось совсем. И всё же он был уверен, что Май — строгая, консервативная Май — лукаво и незаметно ему подмигнула.       Их уговор… Эмоциональная зацепка, реакция спасителя на благодарность от спасённого… Не то чтобы разговор подходил для раздачи «спасибо» налево и направо, но его ведь можно и вырулить в нужное русло. А Май подыграет — пусть даже под видом спора.       Все эти мысли — в один миг. В следующий Катьяри небрежно бросил:       — Май, ты, часом, не перегрелась у костра? Наше появление у параллельщиков обычно выглядит более-менее пристойно. Вот если б мы показались нашим…       — Не покажемся, — веско обронила магичка. — Заповедей ещё никто не отменял.       Это уже звучало наигранно, и Катьяри обвёл глазами друзей: не заподозрили ли подвоха? Но Тарк откинулся на спину с видом утомлённого маэстро. Гитара лежала поперёк его живота.       Зато взвился Утака.       — Май, ты чего добиваешься? Моё мнение по этому поводу ты уже знаешь. Хочешь, чтоб я высказал его перед всеми?       «Перед всеми, — механически отметил Катьяри. — Салли не в счёт. Следовательно, она в курсе».       Май молчала. Не так молчала, как молчат, когда не знают, как замять разговор, — наоборот, в её молчании крылась какая-то удовлетворённость, словно у режиссёра, смотрящего поставленную им самим пьесу. Только кто в этой пьесе Катьяри? Актёр массовки или главное действующее лицо? Его ли проблемой занимается сейчас Майолин — может, ей надо было всего лишь вывести Утаку на откровенность?       — Хорошо, повторю для всех. — Утака подобрался. — Я считаю… мы с Салли считаем, что магия рано или поздно просочится за пределы Круга… кругов. И нам надо быть готовыми к такому повороту. Уже сейчас.       — Кругов? — вырвалось у Катьяри.       — Думаешь, мы одни такие уникумы по всему земному шару? И думаешь, у других столь же строгие принципы? Мир скоро изменится — возможно, скорее, чем мы этого ожидаем. Прогресс неостановим. Люди открыли электричество, приручили атом. Очередь за магией?       Катьяри отметил про себя, что Утака не уточняет, имеет ли он в виду колдовство в обычном человеческом теле. Время этого разговора ещё не пришло?       Майолин громко хмыкнула. Утака обрушился на неё:       — Да, у нас есть определённые ограничения. Но они психологического характера, а потому — преодолимы. Когда о нас узнает человечество, первый вопрос к нам будет таким: а почему вы даже не попытались? Сколько пользы вы могли бы принести! Магия на вооружении больниц, силовых структур, службы спасения!       — А вреда сколько было бы? — не смог усидеть на месте Катьяри. — Магией заинтересуется преступность. Представь, что некий маг, не связанный Заповедями, вздумал обчистить банк…       — Чудак человек, — вздохнул Утака. — Я не говорю, что мне нравится этот расклад. Проблемы будут посерьёзней ограбленных банков. Новый виток гонки вооружений, например. Я тебе логику обывателей изложил. Для них мы супермены, которые по каким-то причинам сидят на попе ровно и даже не пытаются принести пользу своим суперменством. А делать с этой логикой — я и сам пока не знаю…       — Чушь вы несёте, господа, — подал голос молчавший до сей поры Тарк. Ему было даже лень вставать. — Если люди узнают о магии, среди них сразу заведётся столько умников, что о нас и не вспомнят. А в банках к тому времени поставят антимагическую защиту!       Майолин фыркнула. Обстановка несколько разрядилась. Катьяри решил, что его время пришло. Пихнув рыжеволосую в бок, он произнёс громко и как бы полушутя:       — Вот щас бросим всё и организуем добровольческую магическую дружину!Патрулировать улицы по вечерам. Вот и будет нам благодарность от человечества! Представляете — посадить какому-нибудь громиле файербол в штаны!       Тарк расхохотался, не поднимаясь с травы. Гитара сползла с его живота.       — Зря ты думаешь так хорошо о людях, Кати, — раздался негромкий грустный голос. Все обернулись, даже Тарк оторвал плечи от земли. В нескольких метрах от костра стояла Салли. — Люди — крайне неблагодарные существа. Нашей помощи они не заслуживают.       — Салли! — изумился Утака. — Ты никогда не считала так! В миру…       И осёкся. Это было уже лишним.       И, проклиная себя за подлый обман, Катьяри выдавил с кислой улыбкой:       — Почему это? Выручи ты меня из какой-нибудь из какой-нибудь передряги — я сказал бы тебе большущее спасибо!       Реакция Салли вновь была неожиданной. Потупив глаза, она сказала в сторону:       — Ты — знаю. Я тебе тоже. Но не все ведь такие.       — А ну, сменили тему, — вмешалась Майолин. Голос её был усталым и, как показалось Катьяри, несколько растерянным. — Утака, твою последнюю фразу никто не слышал. Что до остального… Опасность выхода магии за пределы Круга все представляют? Что переступить через Заповеди и через мой труп — это одно и то же, вам ясно? Вот, собственно, и всё.       Стало очень тихо. И Катьяри с тоской понял, что сейчас все начнут расходиться.       Нет, конечно, не сразу. Сначала приберут остатки еды и потушат костёр. Обсудят планы на будущие Сборы. Отпустят пару невесёлых шуточек. Но всё это будет уже не то.       У них была сказка — сказка с лунной поляной и разведённым без спичек и топора костром, блинами с чёрной икрой, песнями под гитару и философскими разговорами. А сказки имеют обыкновение рано или поздно заканчиваться.       Тарк исчез первым. Отвесил церемонный поклон и эффектно дематериализовался на манер Чеширского кота — по частям. Последней исчезла бейсболка, описав в воздухе замысловатую петлю.       Пока Утака спорил о чём-то с Майолин, к Катьяри подошла Салли.       — Извини, — выдавила она. — Я тебя не поставила сегодня в неловкое положение?       — По-моему, всё было ровно наоборот, — усмехнулся он.       — В присутствии этого пошляка я вечно делаю глупости, — призналась девушка.       — Ты о Тарке? — растерялся Катьяри. — Но, во-первых, ты сама за словом никогда не лезла в карман. А во-вторых, как раз сегодня он вёл себя достаточно корректно.       — Всё равно, — поморщилась та. — Отдохнуть бы от него денёк-другой, но в последнее время он, как назло, появляется на каждом Сборе. А одной скучно… Ты свободен завтра ночью?       Он кивнул, сообразив, что Света вряд ли потребует от него чего-нибудь в ближайшее время… Впрочем, он же не собирается изменять жене.       — Ты не подумай ничего такого, — сказала Салли, словно прочитав его мысли. — Мы могли бы, например, встретиться на Виноградном берегу и немного полетать. Вдруг нам удастся разгадать тайну полёта — это ведь круче таиндарских артефактов, правда?       — Виноградный берег, — поспешил согласиться он, прерывая поток её объяснений и оправданий. — Пляж под нашей пещерой для Сборов, час ночи — идёт?       Салли торопливо кивнула несколько раз, а затем обернулась к уже поджидавшему её Утаке. Миг — и оба исчезли. Катьяри пожал плечами. Младшие маги могли чудить как им вздумается, но дело к Майолин ему было важнее.       — Ты «щупанула» Салли? — спросил он шёпотом, словно их мог кто-то услышать.       — Я «щупанула» всех, — ответила магичка смущённо. — Тарка с Утакой, когда ты начал сочинять про магическую дружину, и Салли, когда…       — Я уже понял, — нетерпеливо перебил её Катьяри. Растерянность Майолин его пугала. — Ну и?       — Сейчас упадёшь, — невесело усмехнулась она. — Ни один из них не был там с тобой. Ни у одного не возникло этой чёртовой реакции!       От ручья повеяло холодком. Катьяри поёжился.       — Стоп. Ты могла ошибиться? Мне кажется, я неудачно построил фразы про благодарность. Да и Салли ведёт себя странно.       — Она может вести себя странно по тысяче причин, — вздохнула Майолин. — Но именно за неё я ручаюсь. С ней ты высказался достаточно чётко, и вдобавок застал её врасплох. Будь она в курсе, скрыть это было бы невозможно… Я, пожалуй, пойду.       — Подожди, — беспомощно крикнул он вслед. — Тогда… кто?       — Теперь уже я хотела бы это знать.