Мне кажется, я не один

      Снова этот дурацкий понедельник и отвратительное метро. Людей, слава богу, не так много, но и те неимоверно раздражали парня с утра. Ваня сидел в наушниках и десятый раз проклинал весь свет. Люди слишком близко к нему — неприятное ощущение. Сжатый, сухой воздух бил по и так прокуренным легким. Пытаясь абстрагироваться от всего, что сейчас он ощущал, Ваня достает свой спасательный плот: блокнот и карандаш. Первые штрихи крон деревьев сосны, маленький кустик рядом с ними. Чистое, светлое летнее небо, пробивающиеся лучи солнца сквозь листья собираются на маленьком енотике, который собирал ягоды с кустиков. Ни одной тропинки или помятой травы, полностью неизвестное человеку место. Ване всегда нравились енотики, прелестные создания, может быть, однажды он заведет себе одного и будет любить его, а пока он мог лишь рисовать их. Сейчас бы оказаться в том месте, присесть у дерева, вздохнуть полной грудью, и так же рисовать, слушать пение птиц, отдыхать душой, а не вот это все, блять.       Оторвавшись от рисунка, Ваня оглянулся по сторонам и заметил, что парень, сидевший рядом с ним, наблюдает за его работой. Встретившись глазами, Ваня быстро отводит взгляд, как бы не замечая, будто не он сейчас что-то рисовал, да это вообще так, набросок. Когда он снова садится нормально, то видит, что парень ему что-то говорит. Ваня вынул наушник из уха и человек рядом повторил:       — Я всего лишь хотел сказать то, что ты очень круто рисуешь, мне нравится изобразительное искусство, ты давно этим занимаешься? — улыбчиво произнес парень.       Ваня немного опешил от его слов, ведь он не часто вообще показывает свои рисунки кому-либо, но слышать похвалу было приятно. А вот факт того, что за ним наблюдали пока он рисовал, смутил Ваню.       — Я просто как хобби этим занимаюсь, точно не скажу, — отвечает Ваня, пытаясь выглядеть дружелюбно.       — Для хобби это слишком здорово, — вновь хвалит его парень. Ваня даже улыбнулся. — Есть художники, которые тебе нравятся?       «Да что ему надо-то?», думал Ваня. Не то чтобы парень не дружелюбный, но от этой ситуации все же ему было не очень приятно. Нет, ну, ты сидишь рисуешь, а кто-то тебя потом начинает расспрашивать о том, в чем ты сам не особо разбираешься.       — Мне? — переспросил Ваня, перебирая в голове знакомых художников, — Пикассо интересен мне, — кивает своим словам парень, соглашаясь.       — Постимпрессионист, да, видел пару работ, хорошие картины, — улыбается человек напротив.       — Больше в сюрреализм, — хмыкнул Ваня, понимая, что парень подкован в вопросах искусства. Это ему не на руку. Ваня думает как-то уйти, но ехать еще три, четыре станции. Ничего не найдя лучше Ваня перезадал тот же вопрос.       — Базиль, я был на выставке и сразу же понял, что этот художник чертовски мне нравится, — усмехается парень. — Знаешь такого?       Ебать-копать, а это кто вообще?       Ваня почему-то кивает, не желая покататься невеждой, как же его эго.       — Да, конечно, у него столько знаменитых картин, здорово, — И отводит взгляд.       — Вижу, тебе неинтересно об этом разговаривать, поэтому могу сменить тему на то, что ты рисуешь. Что больше нравится из направлений?       Тут Ваня оживился, потому что давно хотел кричать о своей любви к графике. Он не любил добавлять цвета на рисунки, по его мнению это выглядело ужасно, то, что выходило. Другое дело один цвет и десятки тонов. Парень напротив любил живопись и, как Ваня понял, частый гость всевозможных выставок. Может быть он учится на искусствоведа? Или просто повернутый на картинах?       — Чем еще занимаешься? — не унимался парень.       «Ты, видимо, доебыванием людей»       — Я вообще фотограф, — ответил Ваня. В ожидании скорейшего прибытия к психологу, он постучал себе по коленям.       — У меня девушка тоже фотограф, — улыбнулся человек. — Заканчивал институт или тоже просто хобби?       — Я еще учусь, — выдавил ответную улыбку.       — Сколько тебе лет?       — Шестнадцать, — запнулся Ваня. Ради приличия, он перезадал тот же вопрос. Как же сложно общаться с незнакомыми.       — Шестнадцать? — шокировано ответил незнакомец. — Ты шутишь так?       — Что? Я сказал шестнадцать? Да это я думал о сестре, она летит на самолете, переживаю просто, — выдумал Ваня, чтобы хоть как-то оправдать свои слова. Ну, не будет же он проверять, есть ли у него сестра или нет? В первый и последний раз видятся. — Мне двадцать восемь.       — Ну, я рэп читаю, институт не заканчивал, заебало все, честно сказать, — это был первый раз, когда парень ругнулся, и Ваня аж удивился, думая, что тот и слов таких не знает. Оказывается, нет.       Про рэп Ваня мог говорить часами, да, это определенно то, чем он хочет заниматься. Треки, фанаты, концерты. Даже на какой-то из флешек валяются демки, которые Порчи успел записывать. А вот парень уже записал не один трек, но великая слава к нему пока не снизошла. Тут Ваню и понесло, он рассказывал о мыслях насчет создания, как текст лучше написать, рассказал даже о Порчи, гениальном битмейкере. Он так заговорился, что чуть не пропустил станцию, если бы не незнакомец, который начал с ним прощаться, но это была как раз и Ванина остановка. Про психолога Ваня ничего не рассказывал, не та информация, которая поможет подружиться.       — Тебе, кстати, далеко? — спросил парень, когда они поднимались на улицу.       — Да я тут на работу еду, — сказал, смотря в землю, Ваня. — А ты?       — К другу, очередной хит записывать, — усмехнулся незнакомец. — Ты говорил, что хочешь тоже записывать музыку, может, тогда придешь как-нибудь, я договорюсь, — вновь улыбается парень.       — Неплохая идея, — кивнул Ваня. — Я готов попробовать.       — Ну и отлично. На этой неделе позвоню тогда тебе, расскажу что и как, — незнакомец похлопал Ваню по плечу.       — Точно! — парень ударил себя по лбу, — у меня же нет твоего телефона! — Он достал телефон и Ваня продиктовал ему свой номер, парень тоже оставил ему свой, чтобы было понятно, кто звонит.       — Как тебя хоть зовут? — усмехнулся Ваня, понимая, что даже не знает его имени. Возможно, дав сейчас номер, он совершил глупость. Но зато, может быть, у него теперь есть шанс попробовать себя. Точнее, Мирона, ведь это ради него сейчас. Мирон никогда бы не заговорил с незнакомцами, да он из дома то выходил не часто, какой там рэп, все время убивал на стихи, очень охуенные стихи, надо сказать. Так что именно он пойдет читать.       — Во я сегодня дурак! — засмеялся парень. — Я Слава.       Какое символичное имя       — А я Мирон, — искренне улыбнулся Ваня. — Приятно познакомиться.       — Взаимно и до встречи, Мирон, — они обменялись рукопожатиями и Слава скрылся за потоком людей.       До здания больницы было совсем недалеко. Ваня вновь вернул наушники на прежнее место, уходя от реальности. И по сути, они все бегут от реальности, блокируя мысли и чувства. Да тот же Илья никогда не скажет Ване насколько тот любит его, будет отмазываться тем, что просто не хочет, чтобы с ним приключилась очередная проблема, но Ваня-то не дурак. От этой мысли парень улыбнулся.       Входя в это пропитанное ненавистью и желанием все здесь поджечь место, — когда-нибудь это точно произойдет, — Ваня поднимается на третий этаж. Чертовые скрипучие ступеньки — ужасно раздражающий звук. Самый интересующий парня вопрос был про то, когда же развалится это гнилое место для тварей? Когда прекратятся постоянные визиты к этому врачу? Когда он уже умрет?       Слава богу, в сами сеансы будет присутствовать Мирон и можно будет ему легко намекнуть на то, что скоро ему позвонит один молодой человек и пригласит его кое-куда. Только вот как это сказать, ведь Федоров всеми атомами своего тела будет против, а если против Мирон, то Илья об этом узнает сразу же и влепит Ване за то, что общается с кем попало.       Ну конечно, давайте сидеть взаперти, чтобы нас вообще приняли за психов       Почему Мирон на сеансах, а не Ваня? Да потому что это нужно опять Мирону, от него все проблемы. Ваня только добирается до места, а там уже подключается Федоров, которые не любил находится в места большого скопления людей. Да еще и его отец, который заставляет ходить к психологу, не то иначе будет ходить к психиатру. Добренький папаша у него. Но на самом деле, да, он неплохой человек, только вот поведение Мирона до безобразия странное, он хочет лучше для сына, но не знает как это сделать. Работа и так забирает силы, а рядом наполовину того Мирон. Сегодня он любит черный чай, завтра уже кривит лицо только от его запаха. То он угрюмый, то веселый. Комедии и комиксы не для него утром, вечером во весь голос смеется с Дэдпула. Ваня почти всегда рядом находится, когда Мирон в сознании, он пытается быть максимально на него похожим, но черт возьми как 16-ти летнему подростку быть таким же как 30-ти летнему Федорову. Илье эта идея тоже не нравилась. Он не хотел, чтобы тот перебирал чужие привычки.       У Мирона в карточке написано, что у того «Маниакально-депрессивный психоз», — почему психолог эти занимается, конечно, вопрос -, а тот верит в это, но на самом деле это все не правда, это было давно, тогда, когда не было у Мирона их. Врачи здесь кретины и болваны. Именно поэтому Федоров и рассказывал о своем дне, что ему становится лучше. Раскрывать карты дуракам довольно опасно. Однажды Ваня как послушал о том, что говорил Мирону врач, так от его слов не то, что вылечишься, тут еще чего-нибудь словишь. Но Федорову как никак, хоть и вправду лучше, но и ненадолго.       Поздоровавшись с Юрием Геннадьевичем, Ваня скинул куртку и освободил место для Федорова. Тот уже давно ждал, и перемена заняла мало времени. Врач все равно не заметил. Вновь началась тоже самое, это было скучно слушать, незачем другим.       Мирон так и провел снова там несколько часов своей жизни, слава господи, не заставляет отчеты еще писать. Федоров улыбнулся в конце приема, и хотел уже уйти, как врач сказал, что тот забыл куртку. Мирон ответил, что он пришел сюда только в этой рубашке, и Юрий подозрительно посмотрел на парня.       — Ты уверен? — переспросил врач.       Тут парень задумался и только сейчас услышал слова Вани о том, что он в ней приехал, потому что утром было прохладно. Мирон смутился.       — Ох, простите, я сегодня просто совсем не выспался, — улыбнулся, извиняясь, он забрал свою куртку и как можно более спокойно попрощался с врачом, уходя.       — Как дурак сейчас был, — недовольно пробурчал Мирон. — Спасибо, блядь.       — Нет, а я знал, что ты не догадаешься взять вещь, которая лежала рядом с тобой с самого начала! — воскликнул на обвинения Ваня.       — Мало ли вещей лежит рядом со мной. Мне каждую забирать с собой?       — Уходи уже давай, нам домой нужно.       — А вот хрен я с места теперь сдвинусь, попробуй, возьми контроль, — злобно сказал Мирон и сел на лавочку возле больницы.       — Я хотел тебе рассказать кое-что, но теперь не скажу, — обиделся Ваня.       — Ты сейчас так специально говоришь! Хватит меня обманывать, я знаю тебя!       — А вот и нет! Сиди и морозь себе тут все. Я ухожу.       — Ладно, стой, рассказывай сначала, а потом я отдам тебе руль, — выдвинул условия Мирон.       — Ты думаешь это нужно рассказывать именно здесь, куда нас скоро госпитализируют? — усмехнулся Ваня.       — Дома поговорим, и только попробуй увильнуть, все Илье расскажу! Раз меня ты уже не слушаешься, приехали…       Как только Ваня встал в свет, он довольно усмехнулся и, накинув куртку, пошел на станцию метро, думая по пути домой зайти в магазин и купить чего-нибудь на обед.       Дом был словно Брестская крепость, неприступная. Серая атмосфера угнетала Ваню, — и почему-то только его одного — пытаясь хоть как-то скрасить эти прямые и ровные линии стен квартиры, парень накупил разноцветных ламп и понаставил их, где только можно. Дарио они тоже нравились. Но ничего не менялось от этих огней, как было пусто, так и оставалось, несмотря на всю его «переполненность».       Черт возьми, да все его существование основывалось на том, чтобы просто прожить день. Будто ползешь по лабиринту с завязанными глазами без рук и голоса, просто твоя оболочка. Ты не ощущаешь себя. Ты - это не ты. Ты потерялся. Ты не хочешь жить. Что тебя держит? Ничего…       Перепроверив, запер ли Ваня дверь, парень прошел на кухню и поставил греться чайник. Мирон уже вовсю сидел и ждал, с чего начнет Ваня свою секретную историю. А если Федоров пугает его Ильей, то это последняя стадия.       — Я так устал, может я сначала чай выпью, отдохну? — попытался увильнуть Ваня.       — Знаешь, Ильи давно не было, я вот думаю, может он тогда будет довозить меня до клиники? — произнес Мирон, разглядывая свой интереснейший ноготь указательного пальца.       — Ладно, понял, — выдохнул Ваня и почесал голову. — Я нашел одного человека.       Мирон вскинул брови в саркастическом удивлении.       — Он занимается искусством и пишет треки на свои тексты.       Мирон сощурил глаза, предчувствуя, что ему скажет Ваня.       — Я договорился с ним, что ты приедешь на студию, пробовать самому читать.       Мирон оказался прав и ругнулся.       — Ты же еще помнишь, что я, блять, из дома не могу выйти! Я людей не перевариваю!       — Мирыч, успокойся, надо уже что-то менять, понимаешь? Я же хочу лучшего для тебя. Мы все этого хотим.       Федоров закрыл лицо ладонями и осмысливал слова Вани. Страшно. Они уже пытались меняться, намекали врачу на расстройство Мирона, но он дуб дубом. Была одна девушка, она понравилась Федорову, он влюбился в нее, но после трех месяце «счастливых» отношений она бросила его со словами, что тот псих и что не зря тот ходит к психологу. Мирон был снова в депрессии.       — Когда?       — Он сказал, что как договорится, так позвонит.       — Как зовут?       — Слава, — усмехнулся Ваня.       Повисла тишина. Мирон ушел. Теперь Ваня вдоволь мог отдохнуть, смотри, и чайник кипит. Только вот он расстроился из-за такой реакции Федорова. Ну, ничего, как только он познакомится со Славой, то поймет, что был не прав. Может, хоть какой-то друг у него появится. Ваня надеялся.