Красный и черный

Холодно. Больно. Дождь. Я устал. Сижу на холодной земле, дождь стекает по мне, охлаждая не только тело, но и душу. Как я оказался тут? Я бежал не разбирая дороги. Долго? От себя? Или от него? Или от всего? Я ангел без крыльев. Мне их отрезал он, тот, кого я любил, тот, кому я доверял и отдал свое сердце, ради кого я пошел против своих небесных братьев. Я ангел. Ангел любви. Я тот, кто соединяет сердца богов и людей, я Серафим. Мои крылья не белые, а красные. Я тот, кто всегда вершил судьбы людей, никогда не интересовался итогом «своей работы». Но однажды я увидел около разрушенной церкви сидящего на скамейке парня, его глаза цвета морской волны были печальны. Я спросил у Куратора, что в тот момент стоял рядом со мной и проверял мою профпригодность, о нем. «Падший, что захотел испытать земные чувства», - услышал я ответ на свой вопрос. И я, пожав плечами, забыл о нем. В следующий раз я увидел Чёрного (так я стал его звать про себя из-за цвета его крыльев, что видны только Ангелам) в другой части мира, в пустыне. А потом мы стали «видеться» чаще: в горах, в развлекательном центре Дубая и в храмах Кришны. В подвалах, где обнаженные люди были связаны ремнями и веревками, а другие били их плетьми, и это действие нравилось и тем, и другим. В борделях всех стран. Я удивлялся его ненасытному желанию врываться в несовершенные тела людей, не заморачиваясь их половой принадлежностью. Более того, вскоре все его действия были направлены только на занятия ЭТИМ. ЭТО так приятно? Но при этом он продолжал искать. Он упорно искал, хотел того, чего и сам не понимал, он обошел всю землю. Сначала я просто наблюдал. И недоумевал, почему он ходит по земле? Зачем вообще пошел туда? Ведь его предупреждали, что если он спустится, то уже не сможет подняться в небо. Он выбрал ЗЕМЛЮ. И стал падшим, вечно скитающимся в поисках... Чего? В его глазах все так же плескалась тоска. О небе? Или он тосковал по чему-то другому? Мне стало любопытно, а потом интересно. И я понял, что могу помочь ему в поисках. Ведь я ангел любви, я тот, кто сможет дать ему то, что он так безнадежно искал. Я помню тот день, когда впервые заглянул в его глаза. Ведь раньше это было одностороннее виденье, я видел его как будто через преграду. Но сейчас она отсутствовала, и я утонул в их синеве, словно погрузившись в бездонное море. Шел небольшой дождь и сквозь неплотные облака проглядывало солнце, и в глубине его глаз вспыхивали разноцветные искры радуги. Светлые волосы намокли и прилипли к коже, подчеркивая идеальный овал лица. А к губам, которые он постоянно облизывал, хотелось прикоснуться и почувствовать их мягкость и теплоту. Я сделал первый шаг, подошел и сел рядом. Мы молчали, я с любопытством оглядывался кругом. Ни разу моя нога не ступала на твердыню, называемую землей. И ни разу я не видел в такой близи траву и деревья, не ощущал телом твердость деревянной скамейки и необычайный жар живого тела. В моей груди шевельнулось какое-то чувство, словно там, за частоколом ребер, билось живое «существо». Я вспомнил, как он касался обнаженных людей, и понял, что хочу так же прикоснуться к нему и чтобы он касался меня. Но он сидел неподвижно, словно до конца не верил, что я настоящий. И я первый дотронулся до него. Я прикоснулся к его виску подушечками пальцев и, перебирая ими, легким движением спустился вниз, по скуле, и дотронулся до уголка его губ. Он повернул ко мне голову и, чуть приоткрыв губы, захватил мои пальцы в плен. Я замер, чувствуя, как теплая волна прошлась по моему телу, заставляя кровь бежать быстрее по венам. Я не отрывал своего взгляда от его глаз, и мне казалось, что я тону. А он принялся обводить языком каждую фалангу, и мир с каждым движением его языка взрывался новыми красками. Кажется, это была любовь с первого взгляда. Я не помню, когда мы начали целоваться, просто в какой-то момент ощутил, как горячие руки обвили меня и притянули к жаркому телу. И я выгнулся навстречу. Откуда-то изнутри во мне растекалось тепло, согревая. Мне кажется, или ангелы действительно холодны, как прекрасные статуи? Неожиданно я услышал тихий и в тоже время показавшийся мне необычайно громким, шёпот: - Я твой. Эти слова были словно спусковой механизм, что открыли запоры, сковывающие мою душу. Мир вспыхнул ослепительной вспышкой. И я, прикрыв глаза, ответил: - Твой. Мы любили друг друга, я знаю это. Он брал меня нежно, бережно. Я тонул в этой любви, в этой ласке, все это было для меня ново. Чувства, которые испытываешь тут, на земле, намного ярче, как будто сердце бьется быстрее, а дыхание наполнено лишь им, тем, кого любишь. Теперь мне дарили любовь, а не я. Я получал то, что сам дарил людям, не понимая, каким драгоценным даром я владел, мне было невдомек зачем люди стремятся любить, жаждут быть любимыми и почему им всегда мало этого чувства. Но, теперь я чувствую это, калейдоскоп эмоций, чувство эйфории, когда от счастья кружится голова и все время хочется смеяться, дарить тепло и получать взамен нечто большее. Это все намного прекраснее, когда твои эмоции выходят за грань понимания. Я все это испытывал рядом с ним. И мне было всего этого мало, я хотел больше эмоций, новых впечатлений. Я попросил его показать мне мир, все его прелести: горы, океаны, леса, бесконечные просторные поля. Помню, как мы поднимались на Эверест - чистый воздух, белые вершины гор. Мы подбадривали друг друга, пока карабкались, как люди, по отвесной стене. Я мог бы подняться на крыльях, но не стал. И не жалею! Мы смеялись как дети, чистейший адреналин, когда нельзя пользоваться крыльями. А потом, стоя на самом верху и вглядываясь в пики заснеженных вершин в прозрачном воздухе, вдруг понял, что земля - это отражение Чертогов. Прекрасное отражение. Я преисполнился благодарности к Чёрному, который показал мне, что Ангелы тоже могут быть… теплыми. Целуясь как безумные, я готов был кричать о своем счастье, сказать, что я люблю его, но что-то все время меня останавливало. Я все ждал, что он первым скажет эти заветные три слова. Но он молчал. Меня покорили ленты рек, которые словно вены окутывали этот мир. А океан привел меня в восторг. Особенно потому, что там я мог хоть на миг почувствовать себя свободным, словно в полете. Да, зная, что Чёрный больше неспособен летать, и понимая иногда его тоскливый взгляд, брошенный в небо, я постарался забыть о полетах. И Чёрный был мне благодарен за это. Мы продолжали путешествовать, останавливаясь в различных городах, пока снова не вернулись туда, где впервые встретились. Мы сняли квартиру недалеко от той церкви. И казалось, жизнь заиграла новыми красками, но я стал замечать, что иногда по ночам Чёрный просыпается с немым криком на губах и, притворяясь спящим, старается унять свои страхи. Я порывался спросить его о них, развеять их, но, видя каждый раз отчаянье в его глазах и мольбу, отступал. Когда придет время, он сам все расскажет. Наверное, зря. Хотя мне иногда казалось, что все пришло в норму. Но что-то постепенно менялось, он стал замкнутым, начал хмуриться и часто уходил из дома, не говоря мне ни слова. Меня тяготила эта недосказанность, и все чаще мой взор устремлялся в небо. Мне надо было подумать, решить для себя, как поступить, чтобы наши отношения снова стали как раньше. А что лучше всего может в этом помочь? Конечно же, небо. И однажды вечером, когда он снова ушел, накричав перед этим на меня, я открыл окно и взмыл в ночное небо. Я парил под облаками, видя на земле отражения звезд, и отчаянно желал, чтобы Чёрный был сейчас со мной. Когда я вернулся, он уже был дома. Я испугался, увидев его побледневшее лицо. Я ждал криков, возможно, удара. Но он молча обнял меня, и я услышал, как безумно бьется его сердце. И понял, что он в ужасе оттого, что я могу не вернуться. И впервые за последние недели мы сели и поговорили. Сначала он попытался запретить мне летать, но тут же поменял решение, попросив не оставлять его одного. Я бросился к нему, мне было больно видеть его бледное лицо и глаза, в которых плескался страх, от чего они из синих превратились в серые. Я целовал его лицо, обнимая напряженные плечи, и неистово шептал, что не уйду, не брошу, что всегда буду рядом, и, мне кажется, он поверил. Его тело расслабилось, и он, обняв меня, впился в мои губы поцелуем. Кажется, теперь все в порядке. Страх покинул меня. Иногда я по ночам взмывал в небо, только чтобы размять крылья, и возвращался. А он стоял у окна и ждал. Такие ночи мне очень нравились, потому что после того, как я складывал крылья, он доводил меня в постели до исступления. Каждый раз я просто терял себя, чтобы потом ощутить себя живым, прижавшимся к горячей груди своего Чёрного. Я был ослеплен. Я был беспечен. Я был влюблен. Он усыпил меня, подмешав, что-то в чай, а когда я проснулся, я понял, что остался один. Со мною была только боль. Она окутывала меня со всех сторон, врываясь в тело и раздирая его на куски, словно став для меня целым миром. Особенно болела спина, и я понял, что моих крыльев больше нет. И нет рядом Чёрного. Он оставил меня? За что?! Мне было страшно. Не из-за того что теперь я бескрылый, а потому что Чёрный ушел. Я понял, что не мыслю своей жизни без него. И боль потеснило отчаянье. Я с трудом поднялся. Если он не хочет меня видеть, я уйду. Неважно куда, неважно как. Я отпущу его, если это сделает его счастливым. Я вышел на улицу. Боль пеленой застилала мне глаза, мне казалось, что я не смогу далеко уйти, но я упорно переставлял ноги. Кажется, я даже бежал. Я бежал, пока не очутился около церкви, где я первый подошел к нему. Сил больше не было, и я обессиленно опустился на скамейку. На мое лицо упали прохладные капли. Дождь. Я поднял голову и отчаянно вгляделся в посеревшее небо. Словно все краски мира вмиг покинули эту реальность. Нет, я ни о чем не жалею. Если бы у меня спросили, хотел бы я все поменять, я бы сказал НЕТ. Он говорил, что сначала, когда он только спустился, все вокруг казалось ему зеркальным отражением небес. Но после столетних скитаний понял, что земля пропитана отчаяньем, страхом, злобой и завистью. Эти «четыре змеи» отравили отражение Рая, вписав свои законы: не доверяй, отбирай, предавай и подстраивай под себя. Земля стала адом. Ад для них, для падших. Для тех, у кого есть крылья, но взлететь они не могут. Мне казалось, что после нашей встречи он пересмотрел свои взгляды. Кажется, я ошибся. Теперь я здесь. Мне некуда идти. От своей небесной семьи я ушел, отвернулся, обидел их. Хотя Наставники на каждом занятии предупреждали об опасности, что ждет Ангелов, когда они спускаются с облаков. Рассказывали, что все увиденное на земле - это обман, что люди не способны на чувства. Я не поверил. Ведь я спускался не к человеку, а к падшему, который когда-то был таким же, как я, Ангелом. Мне вспомнился Ариэль, что пытался остановить меня, но я обвинил всех Ангелов в том, что они бесчувственные холодные камни, не способные на искренние чувства. Вряд ли они простят мне эти слова. Я чувствую, как кровь стекает по моей спине и впитывается в землю. Я умираю. Да, Ангелы бессмертны, но лиши нас крыльев, и мы не проживем и дня, растворимся в окружающем мире, слившись с его неодушевленной частью. Мы становимся снегом или камнем, песком или золотым самородком. Бескрылый ангел сможет жить, если у него есть тот, кто способен согреть его душу, заставит сердце биться, кто разделит одно небо на двоих. Но, кажется, это не про меня. Чёрный, я надеюсь, что со мной ты был хоть чуточку счастлив. Надеюсь, что я помог тебе найти то, что когда-то ты так неистово искал. Нет, я ни о чем не жалею, ведь я дарил свою любовь. И это было доказательством того, что я был ЖИВ. Ведь величайшего дара, ЖИЗНИ, не может быть без ЛЮБВИ. И это правильно. От третьего лица. И вот облака над сидящим на скамье парнем с красными волосами разошлись, образуя дверь. Засиял яркий теплый свет, и ступил на землю прекрасный ангел, и протянул руку красноволосому. Тому, кого считал братом, давая выбор остаться тут, на земле, или уйти с ним в Чертоги. Красноволосый парень плакал, он долго не решался принять протянутую руку. Не верил, что Братья простили его за злые слова и за то, что он их бросил. А тем временем вместе с кровью из него уходила и жизнь. И хоть он готов был умереть, но в последний момент все-таки принял помощь. Он выбрал небо, пожелав забыть свой краткий миг на земле, забыть боль и страх. Он отчаянно захотел быть там, где его и вправду любят и ждут. Ведь теперь он был зависим от этого чувства. И он вошел вслед за ангелом в открытые врата, ведущие в Чертоги, ни разу не оглянувшись назад. Он не увидел того, кто бежал, чтобы остановить и попросить прощения, чтобы все объяснить, чтобы сказать, что боялся, что улетит, оставит, бросит, что ревновал, а вслух так и не смог сказать, что любит. Ведь ревность и боязнь потерять - это все та же любовь, но только другая грань. Он всего лишь вышел в аптеку, чтобы купить бинты и мази.