Красный и черный

Холодно. Больно. Дождь. Страшно. Стою на том месте, где видел Красного, а щеки обжигают горячие… слезы? Как давно я не плакал. Я ангел, но мои крылья черны, и это чернота тянет их к земле. В чертогах меня не раз предупреждали, когда я с восторженным любопытством смотрел на Землю, что стоит мне спуститься, и мои крылья покроются сажей греховных желаний и они станут настолько тяжелыми, что я больше не смогу подняться в небо. Но я был «бракованным» ангелом, слишком любопытным. Я смотрел с небес на людей и не понимал, почему они смеются, плачут, сердятся, кричат, поют. Почему их поведение порой бывает столь иррациональным. Наставник сказал, что люди так выражают эмоции. И мне безумно захотелось испытать их. Хоть ненадолго, ведь в чертогах мы испытываем только спокойную благодать. Я сделал первый шаг и упал. Это был взрыв! Мир окрасился в неизвестные доселе краски. Для меня все было ново! Волнующе! Я упивался этой палитрой эмоций. Я мотался по земле, заглядывая в самые дальние ее уголки. Восхищался красотой земного мира, пел песни у костра, шел в бой за освобождение государства, танцевал среди разряженных людей на карнавале, погружался в темную пучину океана, кричал от восторга на самой высокой вершине, покорив ее с людьми, переживал за героев, сидя в вип-ложе в театре. Плакал, глядя на то, как по прихоти убивали в «законной» охоте ланей. Смеялся от счастья, наблюдая за рождением новой жизни. Гордился, когда, занявшись от скуки спортом, достиг хороших результатов. Занимался сексом, попробовав все направления. Секс был единственной сильной эмоцией, которую хотелось ощущать снова и снова. И мне казалось, что я видел и узнал все, пока мой взор не упал на двоих, сидящих на берегу искусственного пруда. Он и она. Они были стары, я видел, как их время, отданное для прохождения жизненного пути, истончается, словно кто-то обесцвечивает их фигуры. Но в то же время я видел ослепительный и теплый свет, он окутывал их и был теплым, родным. Я понял, что в этом свете сплелись их души, образуя единый узор. На скамейке между ними было небольшое расстояние, а взгляды устремлены на закат, но их пальцы соприкасались, и в этом жесте было столько нежности, преданности и любви, что на мои глаза невольно навернулись слезы. И я понял, что, пробыв столько времени на земле, так и не смог испытать самую сильную эмоцию, доступную людям - Любовь. И никто из моих друзей и тех людей, кого я спрашивал, так и не смогли мне ответить, где мне найти и как испытать это чувство. И я искал. Снова и снова обходя земной шар, останавливаясь в больших городах и маленьких деревушках. Но все было тщетно, и тогда я впервые вознес молитву небесам, моля даровать мне это чудо. Я молился снова и снова, но небо было глухо к моей мольбе. Может, меня просто не слышали или не хотели слышать. Но я упрямо пытался докричаться до небес, не оставляя поисков. В какой-то момент я отчаялся. Мое тело изнутри стало покрываться коркой холодного льда безразличия, пока однажды… В один прекрасный день, оказавшись на краю огромного мегаполиса, возле небольшой, затерявшейся между небоскребами, чудом уцелевшей церкви, я глянул в небо. В последний раз прося Отца о Любви. Но небо безмолвствовало, и я заплакал. Впервые в жизни я искренне плакал о том, что потерял, не сумев найти. И сквозь пелену слез я вдруг увидел силуэт парня, у которого за спиной были сложенны крылья насыщенного красного цвета. Он подошел и сел рядом, а я боялся пошевелиться, считая, что это только мое видение. Я вдруг почувствовал, как мое сердце начинает неистово колотиться в груди, словно пытаясь вырваться на свободу, чтобы упасть к ногам этого ангела с красными волосами и необычайно синими глазами. Во рту пересохло, и я не мог вымолвить ни слова, в голове звенело от чувства счастья, а внизу живота закручивалась холодная спираль от предвкушения. Мы сидели рядом под дождем и молчали. Как же мне было хорошо. И капли дождя уже не казались холодными, и ветер вдруг принес свежесть. Я видел, как в каплях отражаются лучи солнца, которые проглядывали сквозь облака. И так хотелось собрать эти капли с губ красноволосого парня. Но впервые - Боже, кажется, в этот день для меня было все впервые - я не решился, боясь, что как только я прикоснусь к парню, он исчезнет, словно вода под жарким солнцем, заговорить, привлечь внимание, заинтересовать. Он первый дотронулся до меня. Я почувствовал на своем лице его тонкие пальцы и, повернув голову, захватил их в плен своих губ. Он замер, глядя мне в глаза, а я обводил каждую фалангу языком. Он был сладким и реальным. Кажется, это была любовь с первого взгляда. Я не помню, когда мы стали целоваться, просто в какой-то момент ощутил, как сжимаю в руках сильное тело, которое выгибается мне навстречу. И в ответ в моей груди вспыхнуло яркое пламя, но оно не обжигало, а словно растапливало мою душу, тело, заставляя острее воспринимать окружающий мир, который с каждым мгновением приобретал чарующие краски. Я ЖИЛ! Впервые за все то время, что обитал на Земле, я ЖИЛ! И тогда, в маленьком перерыве между поцелуями, глядя в его синие глаза, я прошептал: - Я твой. А он только прикрыл глаза в знак согласия, и его руки притянули меня за пояс еще ближе. - Твой, - прозвучало в унисон. Мы любили друг друга, я это знаю. В тот день мы ушли от церкви и бежали под дождем всю дорогу до моего дома. Я брал его нежно, боясь навредить, причинить боль. В его теле было так хорошо, узко и жарко. Мои руки блуждали по его телу, запоминая каждый изгиб, каждую впадинку, каждый рисунок мышц. Гладкость кожи пьянила похлеще, чем самое дорогое вино. А ощущение его ответных ласк просто сносило крышу, заставляя забыть о том, на каком мы свете. Но мой мир больше не ограничивался только сексом. Мы жили, каждую свободную минуту стараясь проводить вместе: гуляли, смотрели по вечерам фильмы по старому телевизору, обмениваясь невинными ласками. Спорили в шутку, чья очередь готовить, отправлялись вместе за покупками, строили планы на выходные и мечтали. Я о тихом семейном счастье, где есть дом и тепло его души, а он о том, что хотел бы еще увидеть и в каких местах побывать. И мы путешествовали, я показал ему все свои самые некогда любимые места. Он пришел в восторг от Эвереста, стоя на самой его вершине, он захлебывался восторженным криком. А затем он впился в меня ледяным поцелуем, и это было незабываемо. Смотрел заворожено на гигантскую "ленту" Амазонки и восхищался красотой реки Чусовая, что находилась на территории России. Светился от счастья, бороздя на нашей яхте Тихий и Атлантический океаны. Я давно заметил, что ему безумно нравится вода. Он объяснял свою любовь тем, что вода напоминает ему небо, такая же глубокая и чистая, как воздух, и в ней можно ощутить всю прелесть полета, не расправляя крылья. Но иногда я просыпался посреди ночи и часами лежал с открытыми глазами, боясь поверить в свое счастье. В такие минуты я никак не решался взглянуть на сопящего на моем плече Красного. Словно стоит мне коснуться его взглядом, и он исчезнет. Страх потери, как темные тени из углов, прокрадывался в мою душу, и мое сердце сбивалось с ритма, всполошено выстукивая. "Не надо, не исчезай, не оставляй меня". Ведь если он захочет уйти, я не смогу остановить его хотя бы потому, что мне уже никогда не подняться в небо, мои крылья слишком тяжелы и давно потеряли гибкость. В полетах я никогда не буду с ним на равных. Глупо, но я ничего не мог поделать со своими страхами, однако старался, чтобы Красный не догадался о тревоге, что пожирала меня изнутри. Но, видимо, у меня это плохо получалось. Я стал срываться, слишком часто подозревал его в неверности, старался контролировать каждый шаг, ища подвох в словах. К моему удивлению, Красный не стал выяснять причины моего изменившегося поведения. Он сносил мою грубость с кротостью, несвойственной ему. Каждый раз доказывая на деле, что его чувства ко мне искренни. И мне бы успокоиться, поверить, но... Но мир людей все-таки наложил свой отпечаток на мою душу. А может, во всем были виноваты эмоции. Я иногда ловил его взгляды, обращенные в небо. Он хотел туда. Небо звало его так же, как звало меня. И, в отличие от меня, у которого крылья стали черными и тяжелыми, он мог взлететь. И в мою душу закрался страх. Потерять. Что стоит ему раз взлететь, и он больше не вернется. Ко мне. Я стал раздражителен, мне очень хотелось все выяснить, поделиться своими страхами, но каждый раз, открывая рот, я мог произносить только гадости. Я обижал любимого своими словами, а однажды, когда я вернулся к нам в дом и не застал его, я испугался. А он всего лишь хотел немного размять крылья. И тогда впервые меня посетила мысль. Если у него не будет крыльев, то он не сможет покинуть меня. Я отогнал эту мысль. Но она с постоянством смертельной болезни возвращалась вновь и вновь. Пока я не понял, что единственный способ удержать любимого рядом с собой и никогда не испытывать боли от разлуки, это лишить его возможности летать. Думаю, он догадывался о моих мыслях, но ничего не говорил. Мы оба делали вид, что все хорошо. И в то время, когда он дарил мне свою нежность, я... Я размышлял, прикидывал, как лучше исполнить задуманное. Стал более внимательным к Красному, чтобы он ничего не заподозрил. Мы перестали ссориться, я отпускал его в ночное небо и ждал у открытого окна его возвращения, а потом выслушивал восторженные рассказы о том, как прекрасно парить в ночном небе среди звезд. После мы занимались любовью. Я, стараясь отомстить за свое ожидание, долго ласкал его тело, покрывал поцелуями, начиная с кончиков ушей, спускался вниз по шее, выцеловывая ключицы. Мои пальцы кружили вокруг вставшего члена, но не касались его. Я спускался вниз и подолгу играл с каждым из твоих сосков. Под моим языком они становились такими изумительно твердыми. А как я любил играть с сережкой в его пупке. А когда он начинал метаться подо мной и скулить от нетерпения, я принимался за внутреннюю часть бедер, там такая бархатная кожа. Он же не метался, он молил меня взять его, выгибался навстречу, подкидывал бедра в желании насадиться хотя бы на пальцы, но я был неумолим, кружа вокруг его входа. Мне не надо было его растягивать, мы так часто занимались сексом, что он принимал меня. Но долгими ласками я наказывал и себя тоже. Мое желание оказаться внутри него сводило меня с ума, и когда я разводил его ноги, врываясь в него, мне казалось, что я умирал, сгорая в огненной волне, чтобы превратиться в пламя и уже самому ластиться к прохладному телу, в желании пометить его, крича небесам: МОЙ! А потом мы лежали, восстанавливая дыхание и возвращаясь в реальный мир. Именно в такие моменты, когда я обнимал его со спины, запутавшись пальцами в красных волосах или вычерчивая круги на его груди, когда мы были частью мира, ко мне возвращался страх. Тот день был самым обычным, я приготовил ему чай, подсыпав немного корицы. Я знал, что эта приправа действует на ангелов очень специфически, как хороший наркоз. Он, утомленный после занятий любовью, с благодарностью принял напиток и через минуту уже спал крепким сном. А я быстро достал все, что приготовил и спрятал заранее, и приступил. Перевернул его на живот и продезинфицировал область лопаток, после чего провел пальцами по шейным позвонкам и нажал на одну точку. Его огненные крылья развернулись. Перья шелковой волной прошлись по моим рукам, словно ластясь. Я замер. Как, как можно уничтожить такую красоту?! Моя рука, державшая нож, дрогнула. Я не смог! И тут я услышал его шепот, он был без сознания, он был в моей власти, в моих руках, он принадлежал мне, так мне казалось. Но все равно какая-то часть его рвалась туда… И я знал какая: крылья - пока они у него есть, он никогда не будет принадлежать мне полностью. Пелена застила мне глаза. Когда зрение вернулось, мои руки были в крови, а на полу таяли его алые крылья. Я аккуратно обтер его спину и сшил две раны на лопатках - все, что ему осталось от крыльев. Раны кровоточили, и края не хотели сходиться. В моей душе шевельнулся страх, почему они не заживают? Мы - ангелы, повреждения на наших телах исчезают за считанные минуты. Но что-то было не так. Он начал метаться на постели, кожа был горячей, словно раскаленная лава. Готовясь отрезать Красному крылья, я не думал, что что-то может пойти не так. Я подавил наступающую панику и выбежал из дома. Когда я вернулся, моего ангела в комнате не было. Ушел: раненый, в бреду. Куда он мог пойти?! Я выскочил на улицу и бросился на его поиски. Я уже тысячу раз пожалел о своем решении, проклял себя. Уж лучше бы я каждый раз ждал его и верил, что он вернется ко мне, чем знать, что из-за своего мелкого эгоизма мог потерять любимого навсегда. Я бродил по улицам, заглядывал в подворотни и дворы, звал Красного. Прохожие шарахались от меня, принимая за безумца. Мне казалось, что я попал в ад. И словно в подтверждение, небеса разверзлись и на город хлынули потоки воды. Через несколько часов безрезультатных поисков я выбился из сил и сам не понял, как оказался возле маленькой церкви на краю города, той, где мы когда-то встретились. И я понял, что умер. Его за руку держал ангел, и они возносились. Как в самых страшных моих кошмарах - небо забирало его навсегда. Но я не отпущу! Не отдам! Даже небесам! Я бросился вперед, поскальзываясь и не замечая, как в ноги впиваются острые камни. Я должен его остановить и попросить прошения. Объяснить, что боялся, боялся того, что улетит, оставит, бросит. Что ревновал, не сумев сказать вслух, что люблю. Ведь ревность и боязнь потерять - это все та же любовь, но только другая её грань. Я всего лишь вышел в аптеку, чтобы купить бинты и мази.