Аддикция

«Для того чтобы управлять кем-либо долго и самовластно, надо иметь легкую руку и как можно менее давать ему чувствовать его зависимость. -Ж. Лабрюйер» Он сидел в совершенном одиночестве, пытаясь сыграть хоть что-нибудь, но его пальцы тряслись от внутреннего холода, мешая уверенно нажимать на клавиши. Этот парень не был из тех, кто выделялся из толпы своей прелестной внешностью, хотя нет, именно таким он и был. Его можно было заметить в музыкальной аудитории после каждого учебного дня в этом университете. За его спиной ходили слишком противные слухи, которые мигом доносились до каждого студента и до каждого преподавателя. Неужели Сэхун принимает наркотики, неужели он увлёкся алкогольными напитками и сейчас просто не в состоянии выйти из всего этого «дерьма», в которое вляпался несколько месяцев назад? Это было бы слишком банально на первый, да и на второй взгляд. Совершенно нет, с наркотиками и со спиртными напитками у парня не было проблем. Всё гораздо хуже, потому что теперь его обвиняют в смерти своей девушки. Хотя, и это тоже глупо, ведь она разбилась на самолёте и действительно все, абсолютно все, подумали бы, что это несчастный случай, но только не он. Только Сэхун знал, что именно из-за него все проблемы. *Flashback* Её тонкий голосок разбудил меня ранним утром. -Вайлис, — грубым голосом произнёс я. Нет, я совершенно не хотел грубить, но на часах всего лишь восемь утра, а ночь была очень тяжёлой, много работы, подготовка к сессии и прочее. — Ещё несколько минут. — я перевернулся с живота на спину, слегка приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть каким взглядом на этот раз прожигает меня моя же девушка. -Сэхун! Ты уже не спишь! — она слегка ударила меня подушкой и громко засмеялась. — Вставай, иначе я сама тебя подниму. — Не получится, — огрызнулся я. Я действительно очень устал и хочу хоть немного, хоть чертовых десять минут, просто полежать в тёплой постели и не двигаться. Спать действительно хотелось очень сильно, целая ночь научной медицины — не та ночь о которой я так мечтал в 15 лет. Но сейчас мне 20 и я проклинаю себя же за то, что решил поступать в медицинский университет не подумав о последствиях. -Ты уверен? -Мгм. — промямлил я и укрылся одеялом. - Ещё пару минут. Холодные руки коснулись моего пресса и я слегка дёрнулся, потому что не ожидал такого манёвра. -Итак, мой милый, если ты сейчас же не встанешь, то мне придется поднимать твои части тела самостоятельно. — Ей Богу, она сейчас просто надавила на мои слабые места и готов поспорить, что чёртик внутри этого Ангела танцует победный танец. -Ай-ай. — задёргался я ещё сильней, когда рука Вайлис опустилась гораздо ниже. Нет, не то, чтобы я этого не хотел, просто двадцати минут мне однозначно сейчас не хватит, потому что Вайлис слишком напряжена из-за своего полёта в Ирландию к двоюродному брату, у которого скоро намечается свадьба. Сказать честно, то для меня свадьбы — нечто женское. Считаю, что это глупый стереотип, созданный лишь для удержания человека в своих руках. Мы либо боимся одиночества, либо боимся быть зависимы от другого же человека. Это женщины придумали «бракосочетание» и думают, что если они вышли замуж, то не обязательно оказывать знаки внимания своему партнеру при условии «ну он же мой муж, а значит не бросит меня, и вообще, пускай принимает меня такой, какая я есть». Нет, я не спорю с этим, конечно, все люди должны принимать друг друга какими они есть, но согласитесь, страшно засыпать с красавицей, а просыпаться с чудовищем. Именно поэтому для меня Вайлис необыкновенная девушка. Именно её простота стала для меня идеалом женской красоты. -Сэхун, прекрати мечтать. — прошептал мне женский голос и я мгновенно забыл о чём думал. -Красное или белое? -Сухое красное, желательно полусладкое. — на моём лице появилась ухмылка. -Сэхун! — она опустила руки. — Ты ведь, знаешь, что я спрашиваю какое мне платье надеть. Ну так что? -В белом будет невеста и скорее всего её подружки, но и красное я бы не советовал: оно тебя полнит. Я внимательно посмотрел на её удивленное лицо. Я пытаюсь держать серьёзное выражение лица, хотя очень хочу начать смеяться, потому что нет, красное платье не полнит Вайлис, наоборот, оно подчёркивает все что нужно. Просто я жутко ревную её, а тем более когда буду знать, что она так далеко и в этом красивом платье, то сойду с ума, но как говорится «Ревность-саморазрушение», поэтому ни она, ни я — ни разу не обвиняли друг друга в измене. *Flashback the end*       Сэхун продолжает сидеть над роялем и смотреть на бумаги. Какие-то слова крутятся на его языке и он хочет перенести их на бумагу: «Боль в сердце рану породило, Я плыл течением своим — Совсем не думая, что мне грозило. Теперь плыву я им не тем.»       Наилучшего места для выплеска своих эмоций, чем эта музыкальная аудитория - не найти. Просторное место с огромным роялем, с гитарами, повешенными на лиловую стену, с акустическими колонками на все случаи жизни и еще с кучей непонятных инструментов, на которые Сэхун не обращал внимания. В общем то, он мало на что обращал своё внимание, про себя он иногда и вовсе забывал. Он забывал, что существует, забывал, что является частью живой природы, забывал, что нужно питаться и следить за собой — абсолютно всё забывал. Первое впечатление парень производит самое наихудшее, но общество не обращает на это внимания, всем плевать, почему О Сэхун последние три месяца так исхудал, почему у него появились огромнейшие синяки под глазами, словно у фаната, который целыми ночами голосует за любимую группу и смотрит трансляции с награждений в три или в пять утра  — не важно, теперь уже ничего не важно. Бывает такое, когда остаёшься в полном одиночестве, в тишине, в абсолютной тишине, то мысли в голове и внутренний голос устраивают конкурс а-ля «Кто кого» и оба начинают кричать внутри тебя так, что становится невыносимо больно, больно так, что начинаешь запускать руки в волосы, оттягивая их, с просьбами прекратить это, но тебя никто не слышит, никто. Даже собственное «я» игнорирует, пытаясь причинить вреда и боли как можно больше, как можно сильнее. Душевные открытые раны, истекающие невидимой кровью, никак не могут зажить. Больше невозможно жить с мыслью, что твоя девушка, твой любимый человек, которого ты знал от А до Я — погиб. Ты уже ничего не можешь сделать, разве что рвать и метать всё подряд, ведь время назад не вернуть, это не подвластно ни законам физики, ни химии и ни другим наукам, существующим по сей день. После смерти Вайлис, Сэхун несколько дней не ел и не пил, смотрел в одну точку — не двигаясь. Это был шок, действительно шок. Он слышал всё, что ему говорили, он слышал как пытались привести в порядок бедного парня, но отреагировать на их слёзы, на молитвы матери, на переживания друзей, а особенно на беспокойство лучшего друга — Сэхун не мог. Так прошло несколько дней или даже недель — никто не может сказать конкретно, даже сам парень. Он прошел реабилитационный курс в клинике, начал постепенно поглощать еду, «поглощать» — самое правильное слово на тот момент, на то состояние, что было у студента медицинского университета, который, кстати, он планировал закончить вместе с Вайлис. Черт, опять эти мысли, снова эти воспоминания давят на череп Сэхуна и если бы его кто видел, то непременно вызвал тот час скорую или для начала отвел бы в медицинский пункт учебного заведения. Парень встаёт из-за рояля, собрав все свои бумаги, небрежно засунув в сумку, и уходит прочь, прочь из этого места, которое должно расслаблять его по факту, но сегодня всё не так, впрочем, всё не так уже как три месяца. Квартира Сэхуна и его соседа Бэкхена находится недалеко от университета, поэтому идти от силы пять минут. На улице слишком холодно для такого солнечного дня, морозец слегка пощипывает кожу лица парня и руки , в том числе. «Как думаешь, смогли бы мы завести енота?» «Прости?» «Ну енота, Сэхун, пожалуйста, я хочу в будущем енота, самого настоящего» «Черт возьми, Вайлис, пять утра, ложись спать» «Ты идиот, Сэхун, как ты не понимаешь, никогда не бывает слишком рано или слишком поздно для того, чего ты хочешь.» И снова он вспоминает их разговор, глаза начинают блестеть, но блестят они не от счастья. Слёз накапливается всё больше и больше, а ноги, как ни странно, подкашиваются. -Я знаю, Вайлис, я знаю, что идиот. — говорит Сэхун сам себе, в надежде, что его никто не слышит. Хотя нет, ему абсолютно плевать услышат его или нет. Спустя две минуты он заходит к себе домой, нервно снимая обувь, пошатываясь. Бэкхена нигде нет, возможно он сейчас с Чанелем на совете студенческих дел. Его сосед — глава этой «секты», точней не сам он, а его парень. Сэхун идёт к себе в комнату, быстро снимая с себя верхнюю одежду, достаёт камеру, ставит прямо перед собой, но чтобы потом в кадре было полностью видно его лицо и тело, а не глаза и нос, парень делает несколько шагов назад и садится на стул. Внимательно смотрит на объектив, а точней на красную точку и открывает рот, чтобы начать продолжать записывать свой видеодневник. «Потеряв того, кого любишь, больше не хочется жить, хочется исчезнуть, сгинуть, но не терпеть возникшую пустоту. Я живу, потеряв себя, не способный справиться с этой пустотой. -Сэхун»