Блеск в твоих глазах

Начиная с десятого сентября и до конца месяца, нам не ставили пары Марии Юрьевны. В университете видела её очень редко. На душе зародилась печаль и тоска. Но я не отчаивалась, потому что за это время многое разузнала о Юре. Оказывается, он тоже был белой вороной в обществе. Спросите почему? А ответ ясен — он был нетрадиционной ориентации и в отличие от меня не боялся заявлять об этом. Может, с моей стороны было глупо открыться ему в своей любви к девушкам, но я не смогла скрыть этого от него. Теперь нас с ним объединяет общий секрет. Сидя на паре по биологии, внимательно вслушивалась в слова преподавателя. Ещё со школы усвоила, что лучше слушать, о чём говорят, дабы потом не зубрить материал. Но биологию, которую нам преподносили для изучения здесь, кардинально отличалась от школьной программы. — С Машей сегодня говорила? — наклонившись ко мне, когда Ираида Львовна стала что-то записывать на доске, спросил светловолосый. — Нет. А что-то случилось? — пропуская между пальцами ручку, заинтересовано смотрела на друга. Раз он спросил, значит, я точно что-то интересное пропустила. — Маша сказала, что вроде как у нашей Марии Юрьевны в семье неладное творится. Она неделю назад с практики у третьих курсов внезапно ушла, сказав, что что-то с мужем произошло. Сказать, что мне было не интересно, я не могла, так как эта женщина в каком-то смысле, но интересовала меня. Говорить слова любви у меня язык не поворачивается, но симпатия к ней определённо имеется. Да и что же такое могло случиться с её суженым, раз она даже с пар убежала? Думаю, будь на её месте любой другой преподаватель, я бы даже слушать не стала. — А что конкретно случилось, не знаешь? — взяв в руки карандаш, стала перерисовывать грибы себе в тетрадь, не забывая при этом расспрашивать друга об интересующих меня вещах. — Без понятия, Лиз, — так же срисовывая с доски, ответил блондин, — но вроде как что-то с мужем на работе случилось. Но ты же понимаешь, что всему, что говорит Маша верить нельзя. Такому человеку как она судьбу страшно доверить, так что не накручивай себя по пустякам. И вообще не наше это дело, ведь так? — Да, именно так, — усмехнулась, — не наше это с тобой дело. Наше дело грибочки в тетрадь срисовывать и не шептаться на лекциях, а остальное нас не касается. Но могу ли я задать тебе последний вопросик? — мило улыбнулась. — Да хоть сто, — улыбнулся, — я тебе на миллион вопросов готов ответить. — Я запомню. Но сейчас мне интересен только один вопрос, — кинула быстрый взгляд на преподавательницу, которая всё также стояла около доски, спиной к аудитории. — У Марии Юрьевны дети есть? — Господи, да что же я несу? Нельзя же так яро интересоваться жизнью куратора. Глупая. — Я точно не знаю, но ребята в общаге говорят, что у неё сын раньше был, — буквально на пару секунд она сделала паузу, — но когда ему шесть-семь лет, было — умер, обстоятельство смерти не уточнял. Говорят и она раньше совсем другой была. Улыбалась часто, смеялась. Раньше со студентами в театры, музеи, кинотеатры ходила. А сейчас даже группу под классное руководство не берёт, дабы не проводить с ними много времени. — Жалко, — промямлила себе под нос, — а почему ещё ребёнка не родила? Вроде возраст позволяет или не смогла смириться с потерей сына? — Ты же понимаешь, что моим словам всецело доверять нельзя, так как это лишь слухи, которые никем не были проверенны, — друг осёкся, когда преподавательницу кинула на нас взгляд, но как только отвернулась к доске, снова посмотрел на меня, — вроде как в аварию шесть лет тому назад попала и больше не получилось. Старшие курсы знают это от какой-то учительницы, чьё имя не раскрывают. Но честно по-человечески её жалко. — Мне тоже очень жалко, — прошептала я. — Не счастливая она. Блондин, обняв меня за талию, наклонился и поцеловал в щёчку, — Добрая ты Елизавета. Всегда мечтал о таком хорошем друге, как ты. Вот интересно где же ты раньше была? Вздрогнула, когда по аудитории разнёсся звонкий звонок, оповещающий всех, что пара закончилась. — Лучше не спрашивай, — обняв друга, подарила ему самую искреннюю улыбку, — ладно давай собираться, а то всю перемену здесь просидим. Десятиминутная перемена прошла очень быстро. Даже не успела привести себя в порядок, как вдруг уже прозвенел звонок на пару. Но благо успела перекусить рисовым пирогом, который щедро разделила с Юрой. Но самое шикарное было то, что когда вошли в класс по латинскому языку, староста объявила, что преподаватель заболел и любезная Мария Юрьевна, у которой было окно готова взять нас. Но для других в группе — это событие было ужасным. А я не отчаивалась, потому что пока она идёт до лекционного класса у меня есть пару минут, дабы накатать себе шпоры. Запрыгнув на подоконник и зайдя в великие просторы интернета, стала искать нужную мне информацию. Но мозгов для того чтобы не писать их на собственной руке у меня не хватило и я даже представить не могла, что меня ожидает. — Не отчаивайся, — Юра взял меня за руку, и мы всё-таки вошли в аудиторию под номером сорок два. От урока прошло около десяти минут, когда я покончила с самостоятельной работой и, положив ручку на стол, еле сдерживалась, чтобы не захвалить себя перед всей группой идеальным списыванием. Ведь я, Елизавета Белинская, смогла списать под носом у самой Марии Юрьевны. Но ликовала я не так уж и долго. Стоило мне облокотиться о спинку стула, как вдруг преподавательница сорвалась с места и медленно подошла к нашей с Юрой парте. — Возьмите, — спрятав левую руку под стол, протянула её до краёв исписанный листок, — я закончила. — Удивительно, какими способностями вы обладаете, Белинская, раз смогли за такое короткое время написать материал, к которому, по сути, даже не были готовы, — ехидно проговорила женщина. — Что у тебя в руке? — уже строго поинтересовалась преподавательница. — Ничего, — пытаясь не нервничать, ответила я. — Я повторять дважды, Белинская, не собираюсь, — строго прикрикнула женщина. — А что у меня там может быть? Ну, естественно присутствуют поперечные и продольные линии, — съязвила я. — А больше там ничего и быть не может. Мне даже думать о том, что будет, если она увидит мою ладонь, не хочется. Но с другой стороны, ведь я сама виновата. Если бы моя смекалка хорошо работала, то такой бы оплошности не произошло. Надо было изначально на листке писать или попытаться хоть что-то прочитать, как это сделал Юра. Схватив меня за руку, которую я всё также сжимала в кулак, она попыталась разжать мои пальцы, но у неё из этого ничего не вышло. Я не позволю ей увидеть посиневшую от размазавшихся чернил ладонь, где ещё можно прочитать некоторые фразы. Без моего хотения у неё получится добиться желаемого, ведь я не зря много лет отходила на бокс. — Вам смешно, Белинская? А мне вот нет. Я сейчас с вами в игры играть не собираюсь, — женщина яростно стукнула ладошкой мне по руке. — Показывай. Будь, что будет. Лучше покажу, нежели буду терпеть унижения перед группой. Словом она унизить может, а я этого не особо хочу. Да и видели бы вы сейчас её лицо, которое из бледного оттенка стало буро-малиновым. Даже не горю желанием представить, что происходит сейчас у неё на душе. — Ни стыда ни совести, — грубо фыркнула преподавательница. — Сидишь за первой партой прямо у меня перед глазами и ещё умудряешься списывать, — взяв мой листок со стола, скомкала. — Пошла вон из аудитории, Белинская. Господи, вы бы только знали, какой я стыд испытала в те секунды. Решила основательно свалить со всех пар и закрыться в своём маленьком мире, а точнее съемной квартире. Это надо было меня так угораздить. В уме то понимаю, что сама виновата, но всё равно злюсь. А этот её взгляд приковал меня к стулу, да так, что я даже пошевелиться под этим напором не смогла. — Поздравляю солнышко. Ты большая молодец, — говорит русая женщина и нежно гладит меня по руке. — Единственная ученица, кто сдал русский на девяносто восемь баллов. Моя гордость! — Спасибо, Оксана Владимировна, — не смогла сдержать улыбку. Так много эмоций сейчас одолевают меня. Хочется заплакать, но не могу сделать этого перед ней, просто не могу. Пытаюсь держаться из последних сил, дабы не показаться слабой. — Если бы не вы, Оксана Владимировна, то я бы так и осталась той ленивой глупой девчонкой с последней парты, — грустно усмехнулась, — да к тому же так бы и продолжила смеяться над всякой чепухой. — Дорогая моя, — учительница нежно посмотрела на меня, — я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не считала тебя глупой, — целует меня в ладонь. — Знаешь, рада, что ты стала частью моей жизни. — А теперь… Меня больше не будет в вашей жизни? — спрашиваю я и внимательно слежу за реакцией. — Ведь так? — Сними уже со своих волос эти дреды, — переводит тему, — выглядишь как клоун. — Раз вы так хотите, то я сниму их, потому что твоё мнение достойно моего внимания. И тут всё плывёт перед глазами, так как я ощущаю на своих губах нежные губы Оксаны Владимировны. Вечером в гости пришёл никто, иной, как Юра. Он был полон эмоций, рассказывал, что из-за меня досталось всей группе. Мне даже показалось, что его это больше веселит, чем расстраивает. И всё-таки эта женщина та к кому меня начинает тянуть со страшной силой. Хочется прочесть её как книгу. — Думал, что она убьёт нас всех. Складывалось такое ощущение, что ядерная бомба замедленного действия летит прямо в нашу аудиторию и вскоре произойдёт взрыв. Эта женщина не разрешала даже после звонка покинуть аудиторию, пока каждый из нас, лично не расскажет ей тему устно. С ума сошла эта Мария Юрьевна. — Господи, да что же она за человек такой? — грубо спросила сама у себя. — Я надеюсь, на меня в группе никто зла не держит. А если и держат, то плевать, ведь у меня есть ты, Юр. Опустив свою пятую точку на бежевый диван, блондин усмехнулся и пригласил меня присесть рядом. — Не их бойся, Белинская. Теперь ты в полной «заднице», как любит говорить мой отец. Она же теперь тебе спокойно жить не даст. — Но ведь это весело, — усмехнулась. — Я чувствую эйфорию. И да, если вдруг умру, то обязательно оставлю посмертную записку, в которой буду просить, чтобы в моей смерти винили строгую Марию Юрьевну. Она же теперь меня травить будет и пытаться отчислить, ведь так? Я это запомнила с первого раза, как ты только сказал, что она из себя представляет. — Засранка, — парень схватил меня за шею, — вот скажи, почему я чувствую себя так хорошо когда нахожусь рядом с тобой? — Наверное, потому что я потенциальный суицидник, — засмеялась. — Да шучу, — поймав строгий взгляд друга, ответила я. На часах было восемь, когда мы проходили мимо университета. Что мы там делали? Я просто как самый хороший человек решила выйти и проводить друга до общаги. Конечно, на это мне его долго пришлось уговаривать, но в итоге он смирился. На улице практически никого не было, да и мало кто выползет на улицу, когда такой холодный ветер дует. — Прямо перед нами цель, — шепнул Юра и указал взглядом на Марию Юрьевну, которая шла нам навстречу. Опустив голову, женщина видимо была поглощена в собственные мысли. Так хотелось, чтоб подняла свои прекрасные глаза и посмотрела на меня. Но нет, она прошла мимо, так и не заметив моего внимательного взгляда.