Она моя душа

- Дефне, - крикнул я, захлопывая дверь за собой. Я прошел вглубь холла и положил ключи от двери на столик, который стоит под картиной. Дефне не отозвалась. Может она уже в спальне отдыхает? Повторять попытку я не стал, а направился наверх. В библиотеке ее не было. В спальне тоже. В ванной тот же результат. - Дефне, - крикнул я уже громче, чем в первый раз. В этот раз тоже не было ответа. У меня остался один вариант – сад. Я быстро спустился с лестницы и вышел в сад за домом. Результат тот же, что и минуту назад – ее нет. Мое сердце рухнуло куда-то вниз. Кажется это пятки. “Я при первой же возможности сбегаю…” сразу же вспомнились мне ее слова, когда мы с Дефне жили вместе впервые. Значит сбежала. Сердце начало возвращаться на свое место, потому, что чашу весов добавилась злость, которая медленно поднималась и заполняла каждую молекулу моего тела. А мозг больше не о чем не мог думать… К чертям все собачим. Как… как она так могла поступить? Вновь… ушла и не сказала ни слова. Переломив себя, я к ней вернулся. Я не бросил. Хоть к этому шагу был лишь на расстояния нажатия одной клавиши. Я готовил ей завтраки, заботился о ее состоянии, делал все, чтобы она ни в чем не нуждалась. А в замен получил что? Правильно! Еще один удар в спину. Мне нужно что-то выпить. И это абсолютно точно не кофе! Из сада, возвращаюсь в кухню. Открываю шкафчик с эликсирами счастья. Виски! Да, это оно. Ставлю стакан на алюминиевую поверхность кухонного островка. И как только первая капля падает в стакан, я замечаю листочек размером 8х8 см. “Омер. Я ушла к бабушке. Она пригласила на ужин. Будем делать долму. Может быть останусь там переночевать. Дефне…” Я никогда бы не поверил, что сочетание гласных и согласных букв, которые складываются в слова, а слова в предложения смогут вернуть меня к жизни. Клянусь! Маленькая записка с ровными буквами вернула мое равновесие и ритм сердца, отбив желание пить алкоголь. Я поставил бутылку с виски на стол. Еще раз взглянул с улыбкой на записку, а потом БАМ. Я не смог устоять на ногах. И пошатнувшись, уперся руками о стол, находя минимальное равновесие. Я нервно сглотнул, опуская голову вниз, а потом закрыл глаза и выдохнул что-то среднее между отчаянием и неизбежным. Все-таки алкоголь мне нужен будет. Развалившись на кожаном диване в зоне отдыха не первом этаже, я сделал глоток виски. Осознание роли Дефне в моей жизни окатило меня словно град среди ясного неба, и было затмением солнца днем. Она причинила мне столько боли и страдания, разбив меня и мой мир на куски, которые я не уверен, что смогу собрать. И даже если смогу, то она будет в трещинах. Не смотря на это, я боюсь до боли ее потерять. И эта ситуация тому доказательство. Чувства облегчения, которые прокатились по моему телу, когда я нашел записку Дефне, еще раз доказывает то, что она мне не безразлична. Аллах-Аллах, я выкинул ее из сердца, вычеркнул из жизни, оставив ей роль матери моего ребенка. Чувства и эмоции на нуле. Черт! Да все это я сам себе придумал. Потому, что это все полная чушь! Полная, абсолютная, всепоглощающая чушь. То, что я придумал себе, что я как бы ее не люблю и она мне не дорога, не означает, что так и есть на самом деле. Вдалеке слышу тихий, чуть слышный звоночек сердца “а я же говорил”. Единственный орган в моем теле - мозг, который был адекватен и не попал под чары Дефне, стал плясать под дудку сердца. Это саботаж? Неа. Объективная реальность. Дело в том, что мне нравилось думать, что я ее не люблю, но при этом я должен знать, что Дефне в моем доме, в целостности и сохранности. А когда я приду домой, она будет рядом. Утром я увижу ее яркие от удивления глаза, когда буду бросать два кусочка сахара в ее чай. Или красть ее взгляд, когда ухожу из дома. Чувствовать запах ужина, который она готовила каждый вечер и оставляла его для меня на плите. Желание испытывать эти чувства, абсолютно не связаны с тем, что она носит моего ребенка. Отнюдь. Если бы она не была беременна, я бы ее не отпустил. Придумав в роли отговорки, к примеру, наш брак. Я же не свихнулся!? Правда? Даже, сейчас, зная, что она в доме своей бабушке мои мысли рядом с ней. Почему я здесь сижу? Я поднялся с дивана, поправил брюки и рванул ручку входной двери. Если она хочет поведать своих родных, то пусть. Но ночевать она будет дома! Это же нормальное желание мужчины, который хочет, чтобы его жена была с ним. Даже если женщина вышла замуж только ради денег? Или же мое желание кажется странным? Пусть Дефне думает что хочет! Она моя жена и будет так, как я сказал! С этими мыслями я подъехал к дому ее бабушки. - Омер – изумленно произнесла Дефне, погашая улыбку на лице, когда открыла дверь. Господи, какая же она красивая. Волосы собраны в высокий хвост и скреплен на затылке, щеки порозовевшие. Голубые джинсы, словно вторая кожа сидели на ее ногах, а на два размера белая футболка не приглушала ее сексуальности. Мозг начал производить запрещенные фантазии с ее участием. Стоп. Почему запрещенные? Она моя жена, поэтому вполне законные, а то, что я мужчина, то и вовсе логичные. Взгляд опускается на ее губы. Фантазии становятся распущеннее. Вот уже хватаюсь за ее талию и прижимаю ее нежное тело к стене, а губами прижимаюсь к ее. Продолжаю удерживать взгляд на губах, боясь сбиться с пути и взглянуть на грудь. Это будет чертовой ошибкой. Откуда берутся силы, но глаза поднимаются вверх и сталкиваюсь с ее глазами вновь. Быть с ней – как игра. Но правил я не знаю. Я уже хожу по границе допустимого. И то, что я это осознаю плохой знак. Очень плохой знак. Я одновременно ненавижу и люблю! Как такое возможно? И возможно ли это? В любом случае я стою на пороге дома ее бабушки и улыбаюсь, как влюбленные мальчишка. Смешная ситуация. - Омер, - снова произносит Дефне, закрывая за собою дверь. Я пячусь назад по ступеням, и она идет за мной. – Что ты здесь делаешь? Я же написала тебе записку, что останусь здесь. – Ее тон сбивает меня с толку. Я не могу понять, то ли она меня обвиняет в том, что я приехал, то ли просит прощение за, то, что не получила моего согласия. А в это же время мой мозг уже во всю начинает придумывать ответ на ее вопрос. Ну, я же не могу сказать “Ты мне безразлична, но ты поедешь домой, а то я без тебя не могу заснуть, даже находясь в разных кровать”. Бред, правда, же? Именно. Открывается входная дверь и на пороге появляется удивленный Сердар. - Дефне, почему твой муж стоит на улице? Ты совсем растеряла манеры гостеприимства, - журит ее брат. Дефне склоняет голову вниз, носком перекатывая камешек на земле. – Дефне, ты дар речи потеряла. Пригласи своего мужа в дом. - Сердар, мы сейчас войдем, - чуть строже отвечаю я ему, чем следовало. Я понимаю, что он хотел показать свое расположение ко мне, но все же я не одобряю, что мою жену ругают. Пусть даже ее брат. Ведь теперь я за нее отвечаю. И никто не смеет с ней так разговаривать. Когда дверь за ним закрывается, лицо Дефне искажается сожалением. - Омер, пожалуйста, - Дефне делает шаг ко мне, ладони соприкасаются. – Никто не знает… ну… они не знают... Прошу тебя, не рассказывай ничего. Бабушку хватит удар, если она узнает обо всем. Омер, ты можешь притвориться, что между нами все хорошо. – Дефне выпиливает все на одном дыхании, спотыкаясь лишь на обозначении наших отношений с ней. И когда я уже думал, что она не сможет причинить больше боли чем уже сделала. Снова чертов нож поворачивается в моей спине. Я ненавижу себя за то, что причиняя мне очередную боль, я не могу ее отпустить от себя. Интересно, когда же я сломаюсь? Меня убивает осознание того, что мою жизнь она не ставит ни во что. Значит, за жизнь бабушки она боится, но при этом мою разрушила. Да, я живой снаружи (как Дефне мне объясняла), но я мертв внутри. Аллах, я не могу даже ее винить в этом. Конечно, бабушка, Сердар, Эсра – это ее семья. А я лишь средство для их спокойствия. Мысленно подавляю отвращение, закатываю в банку под жестяную крышку очередную дозу злости и отправляю в дальний угол темного подвального помещения, молясь, чтобы у меня были силы продолжать не сдаваться. Ну, что за чертовщина. А? Что? Я не могу отказаться от нее, нуждаясь в ней. Но каждая секунда причиняет боль. Дефне причиняет мне боль. - Хорошо, Дефне. Притворимся, что мы семья, - я нервно прищуриваю глаз, беру Дефне за локоть, и мы входим в дом. Снимаю обувь, Дефне протягивает мне домашние тапочки, безмолвно прося прощение за них. В нос ударяется приятный аромат еды, вызывая урчание в моем животе. - Проголодался? – нежно спрашивает Дефне, когда слышит громкие шумы в животе. - Есть немного, - отвечаю я. Мы проходим в гостиную, где сидят домашние. Сердар гладит живот Нихан, которой скоро уже рожать. Эсра возле диванного столика и рисует. Бабушка Дефне на кухне заканчивает готовить ужин. Меня интересует, кто из них был соучастником Дефне. Бабушка нет – Дефне сама сказала об этом. Может Сердар? Это ведь из-за него Дефне пошла на обман. А Нихан ее поддержала. - Омер, я очень рада, что ты пришел. Дефне сказала, что ты занят по работе, - входя в зону отдыха удивлено, но радостно произносит ее бабушка. Я целую ее руку. - Я быстро освободился. Не мог же я пропустить долму, - откуда мне знать, что будет долма? Записка! Дефне стоит рядом со мной и излучает такое напряжение, что от нее можно заряжать мобильный телефон. И то, что бабушка замечает нашу неловкость в присутствии друг друга, говорит мне, что обстановку нужно разредить. Я кладу на ее плечи руку и притягиваю к себе. Мышцы Дефне под моей рукой напряжены, а сама она издает звук схоже на “Ох”. Но вот, что он означает, я догадаться не могу. - Тетя Тюркан, так кушать хочется, - произносит Нихан. Бабушка радостно кивает и приглашает всех к столу. С одной стороны стола сидит Сердар, Нихан и Эсра, а с другой стороны я и Дефне. Бабушка – во главе. Я не знал на сколько был голодным, пока в мой рот не попал кусочек долмы. Второй, а за ним и третий, а потом я сбился со счета. Я поглядывал на рядом сидящих людей и вычислял, кто в курсе последних событий. Нихан. Только она поглядывала странно на меня. Я точно понял, что Нихан в курсе проката, но как много она знает о последних событиях, я не знаю. То, что она меня не убила за Дефне, говорит, что знает она мало. Если вообще знает что-то. Дефне, что смолчала. Ах, есть еще ее друг Исо. Вот кому она изливает душу. - Бабушка, а пахлава будет? – спрашивает Эсра в предвкушении сладкого. Но тут моя жена немного подается телом вперед и склоняется над тарелкой, а лицо искажается рвотным рефлексом. Тетя Тюркан взволновано лепечет о том, что она переела как всегда, Сердар шутя тоже издевается над ней. А Эсра вообще удивленно на всех смотрит, не понимая в чем дело. Но только я знаю в чем причина состояния Дефне. Мое тело резко поворачивается у ней. Левая рука обвивает ее тело, а правая рука ложиться на ее холодную ладонь. - Дефне, тебе плохо? Тошнит? - тихонько шепчу я ей на ушко, осознавая, что, о ее беременности никто из родных не знает. Дефне делает глубокий вдох и говорит громко, - Нет, все хорошо. Кажется пахлава это не то, что хочет мой организм сейчас. Тетя Тюркан скидывает бровь и присоединяется у разговору, - Ты же всегда с ума сходила по пахлаве. - Ну, вот и сошла, наверное, - разряжает обстановку Дефне, и мы все смеемся. - О, Аллах, - перекрикивая наш смех, произносит Нихан. – Ты беременна! – Она смотрит то на меня, то на Дефне. Я подавляю в себе улыбку. Удивительно, на сколько женщины проницательны. Как только слова были озвучены, в столовой воцаряется полная тишина, а взоры обращены на Дефне. Ее ладонь, которая все еще в моей, становиться влажной. Я не могу прочитать на ее лице эмоции, кроме того, что она с опаской смотрит на меня. Что-то мне подсказывает, что она боится моей реакции. И я не понимаю почему? В голове проносятся события минувших месяцев с тех пор, как я узнал, что ждем ребенка. И я не могу вспомнить ничего такого, что могло свидетельствовать о том, что я не хочу ребенка или что-то в этом роде. И тут я сам начинаю волноваться. Это не первый случай, когда я подозреваю, что такие мысли посещают ее голову. Я сжимаю ее ладонь и хочу увести в уединенное место, чтобы рассказать ей, что я нереально рад своему отцовству. Даже тот факт, как она скверно со мной поступила, не преуменьшает мое чувство справедливости, которое до сих пор со мной. Более того принимает катастрофически правильные размеры. Я мог бы скрыть от Дефне, что хочу стать отцом и, что ребенок желанный. Но сделать этого я не могу, ведь будет не справедливо по отношению к ней и ребенку. Пусть она скрыла от меня истинную причину ее желания выйти за меня замуж, пусть даже она меня не любит. Конечно, беременность как четыре туза в покере, и этим можно отлично спекулировать. Правда, состоит в том, что глубоко внутри я, может, и хочу причинить ей вред. Нет, не так. Я хочу продемонстрировать хоть толику той боли, что она мне причинила. Чтобы она сама ощутила ее на себе. Но спекулировать ребенком – это удар ниже пояса. И я никогда так не поступлю. Аллах, мне даже больно осознавать, что Дефне может страдать. Даже если я страдаю по ее вине. Я мысленно делаю зарубку, что при первой же возможности когда мы останемся наедине поставить все точки над “і” относительно ее беременности и моего отношения к этому. Ее родственники подрываются с места и, обнимая ее, поднимают Дефне со стула. Их объятия демонстрируют силу родственной связи. Хотя я и так знаю, на что некоторые из них готовы пойти ради другого. Жаль, что такого нет в моей семье. Мои - могут вовлекать меня в любовную связь, а потом бросать на амбразуру. Но родственников мы не можем выбирать. С этим нужно или смириться или их, родственников, выбросить из жизни. Последнее, по сути, я и сделал. Только с Синаном я оставил рабочие взаимоотношение, но и их я пытаюсь свести к минимуму. Я стою в сторонке и наблюдаю, как толпа прыгает вместе с Дефне на месте, все так же крепко обнимаясь. Нихан покидает этот мячик объятий и встревожено произносит. - Когда ты узнала? – Все останавливаются и, запыхаясь, ждут ее ответа. Дефне взглянула сначала на меня, а потом перевела взгляд к Нихан. – Почти три месяца назад. - Дефне, милая моя, как я рада за вас. Омер поздравляю, сынок, - искренне произносит госпожа Тюркан. Она кладет ладони на мои щеки, и я склоняюсь к ней для поцелуя. - Мужик, - произносит Сердар и пожимает мне руку. – Наши дети будут играть вместе. Нихан это прекрасно. – Сердар повернул голову к своей жене. Мой взгляд тоже метнулся к ней. Она не сдвинулась с места, а правая бровь немного приподнята, губы сжаты, а тело выдает нервозность. - И ты молчала все это время? – обвинительно произносит ее подруга. И тут я вступаю в бой, желая защитить свою женщину. - Это я попросил ее не рассказывать никому? – вру я, обращая огонь на себя. Но это единственный способ защитить Дефне. Нихан отворачивается от нас и покидает комнату. По звукам – она поднимается вверх по лестнице. - Нихан, - с надрывом произносит Дефне. – Я пойду за ней. – Дефне тоже убегает, оставляя меня одного с ее родственниками. - Омер, оставайтесь сегодня в нашем доме. Эсра будет спать в моей спальне. А мы оставим Вас вдвоем в комнате Дефне, – произносит госпожа Тюркан. - Да, Омер. Я совсем не против уступить свою комнату, - уговаривает Эсра, тем самим, поддерживая предложение ее бабушки. - Хорошо, - отвечаю я, не давая себе времени на обдумывания ситуации. Ведь будь я в своем уме, то никогда бы не остался в этом доме. Я хочу, чтобы Дефне побыла среди своих родственников, которых, я уверен, она не видела с дня нашей свадьбы. С мене не убудет, если я останусь, а ей будет приятно. Дефне одна спускается вниз и Эсра сразу же выкладывает все. Дефне смотрит на меня и одними губами шепчет “Спасибо”. В ответ я немного приподнимаю плечи, безмолвно говоря, что не против. Госпожа Тюркан тысячу раз попросила прощение, что у них нет большой кровати в комнате Эсры (которая до этого была совместной спальней с Дефне) и нет возможности разместить меня рядом с женой, пока стелила мне новое белье на кровать Эсры. Конечно, я не стал говорить ей, что мы и дома спим по отдельности. С минуту погодя, я остался в комнате один. Снял с себя пиджак, рубашку, туфли. Как только пальцы коснулись пуговицы джинсов, стало неловко, что Дефне может увидеть меня в белье. Поэтому джинсы оставил. Сниму, когда она ляжет в кровать и погаснет свет. Откинувшись на подушку, я включил телефон и стал перелистовать страницы модных интернет изданий. Дверь тихонько приоткрылась. В комнату вошла Дефне уже одетой в пижаму, а в руках она держала мужские пижамные брюки. Я широко улыбнулся. - Сердара? – продолжая улыбаться, произношу я. - Ага, - щеки Дефне начинают заливаться розовой краской. Кладу пижамные брюки на кровать, и начинаю снимать джинсы, как слышу “Ой”. Поворачиваюсь в сторону возбудителя звука и вижу, как Дефне поворачивается ко мне спиной, произнося тихое “Прости”. - Ты серьезно? – интересуюсь я. - Интересно, что же ты могла увидеть такое, что не видела до этого. – А сам знаю, что Дефне будет вся смущенная, когда повернется ко мне. И это подтверждается темно красным оттенком ее щек. - Прости, – еще раз повторяет она. Но только не знаю, за, что она просит прощение. – Я в кровать. – Она со скоростью света преодолевает расстояние от середины спальни до ее кровати и натягивает одеяло почти до носа. Клянусь. Эта ее вспышка застенчивости вызывает у меня такие умиление. Я и забыл, как люблю ее смущать и ее вид при этом. Переодевшись, я выключаю свет и тоже ложусь в кровать. Подпираю голову рукой и смотрю в потолок, на который падает свет от фонаря снаружи. Так проходит минута, две, три, четыре, пять… Я не знаю, как правильно начать разговор с Дефне, чтобы выяснить интересующие меня вопросы. Так и не придумав ничего оригинального, просто иду ва-банк и формулирую вопрос, не задаваясь над правильностью слов. - Дефне, я счастлив, что будет ребенок. Он меня никоим образом не обременяет. И я хочу его. Я уже люблю его, - фух, медленно выдохнул про себя. – Я знаю, что ты вышла не по-любви, но это не означает, что ребенок не желанный. Тишина. Я поворачиваюсь на бок, лицом к стене, уверен, что Дефне уже спит. А озвученные мною слова были не услышаны. - По-любви, - ровным, твердым голосом произнесла Дефне. На секунду, показалось, что мне сниться. - Что? – я повернулся в кровати, чтобы увидеть ее, но в тусклом свечении внешнего фонаря, я видел лишь очертания ее тела. Мне до боли хотелось увидеть ее лицо. Только оно мне могло подсказать, правду ли говорить моя жена. - Я сказала, что вышла за тебя по-любви, - мое сердце начало громыхать в груди. Разогналось, набрало обороты, а потом оторвалось от земли и взлетело. – Я отдала твоей тети деньги задолго до нашей свадьбы. То есть, на момент свадьбы я не была должна ей денег. – Она отчеканивает каждое слово, как будто готовилась к этому разговору. Она мне это все рассказывала уже. Но тогда, эти слова были просто словами. А сейчас, как будто преодолев занавес, открывается значение их. - Омер, я очень виновата перед тобой. Я не могу вернуть время назад и что-то изменить. И навряд ли смогла бы сделать это. - Последнее предложение снова врезается в мою голову, и острая боль волной прокатывается по всему телу. Аллах, она бы сделала это вновь, зная, что я снова и снова буду умирать. – Я влюбилась в тебя. В мире мало, что есть идеального. Начало нашей любви тоже не идеально, но клянусь, я до потери жизни люблю тебя. Я готова тебе это доказывать тысячу лет. Пусть мои действия были ошибочны и мной руководили. Но даже ты не можешь опровергнуть то, что судьба сводила нас вновь и вновь. А это что-то да означает. - Дефне, почему ты не сказала мне раньше? Она издала тихий смешок, и насколько я мог узнать Дефне, то закатила глаза. - Я тысячу раз пыталась тебе рассказать. Но ты ведь знаешь, какой ты… - Какой же, - издал я громче, чем хотел. - Упертый, гордый, самонадеянный, иногда дерзкий. - Дефне, - с восклицанием произнес я ее имя. И мы вместе рассмеялись. Тепло распространилось по мышцам щек. - Прости. Но ты такой, - со смехом продолжила она. - Дефне, я не такой, - да, я именно таким и был. И то, что Дефне мне сказала это в лицо, почему-то веселило меня. Может, это было связано с нервным истощением. - Но все я это в тебе люблю до безумия. Всего тебя. - Дефне, - на выдохе произнес я и замер. Она ждала продолжения, но у меня спер воздух в груди. Мысли в голове крутились как в облаке. Вроде все было разложены по-полочкам, а сказать ничего не мог. - Омер, - умоляюще произнесла она и больше ничего не добавила. - Спокойной ночи, Дефне. Знаю, глупое окончание разговора. Но это все, что я смог из себя выдавить. Я лег на спину и снова уставился в потолок, перекачивая ее слова из одной доли мозга в другую, анализируя и обдумывая ее слова. Болезненной реальностью оказался для меня наш разговор. “Я люблю тебя” - вот уже который час шумит у меня в ушах ее слова. Да, да я не смог уснуть. Моя правда состоит в том, что Я люблю ее. И пусть мое сознание противилось этому, это было моей реальностью. И сердце знало, что я это осознаю. Осталось только выяснить КАК теперь мне жить дальше с осознание того, что я люблю ее, а она любит меня. Я мысленно улыбнулся, потому, что ее слова о том, что гордый и упертый были точно в цель. Да я гордый. А позволит ли мне эта гордость признаться ей, что мы движемся с ней в одном направлении? Теперь мне нужно это выяснить. 7 месяцев спустя Эта женщина завладела всем моим разумом за последние сутки. Мой взгляд был сосредоточен на ней, всякий раз, когда она входила в комнату, делая что-то невероятное с ритмом моего сердца, который говорил, что у меня развивается гипертония. Я отрывался от ее голубых глаз только когда она начинала говорить, и тогда, мои глаза опускались до уровня ее губ. Я делаю шаг и оказываюсь совсем в другой комнате, чем был до этого. Здесь не так много мебели, но она довольно уютная и обстановка почти домашняя. - Можешь сесть в кресло. И сними рубашку, - я не понимаю смысла ее просьбы, но повинуюсь. Дрожащими пальцами расстегиваю свою рубашку, потому, что еще не отошел от прошлого раунда событий и усаживаюсь в кресло, которое оказывается очень и очень удобным. Спина опирается на мягкую спинку, настолько высокую, что подпирает шею, подлокотники широкие и тоже мягкие. И только сейчас я понимаю, как мое тело напряжено. Но и мягкость этого кресла не дает ему расслабиться. Нервно постукиваю указательным пальцем правой руки по подлокотнику, и в унисон к этому, моя нога отбивает ритм чечетки об пол. Я весь в предвкушении следующих событий. Женщина склоняется надо мной, нежно улыбаясь, а глаза источают такую теплоту, что я невольно улыбаюсь. - Волнуешься? – спрашивает она меня, улыбаясь и слегка прищуривая глаза. Она умиляется моим состоянием, немного подтрунивая надо мной. Сейчас я не могу и слова выжать из себя, поэтому просто киваю в знак согласия. Ну а, что я могу сказать? Что до чертиков волнуюсь? Что это впервые? Что я боюсь. Даже в этом состоянии я не могу признаться женщине, что я боюсь. Хотя могу поспорить, что все мужчины перед ней исповедуют свою душу. Она продолжает склоняться надо мной. И вот уже прикасается тыльной стороной своей ладони к моему обнаженному животу. А я не могу дышать…