Способы его убийства

Усаги, мурлыча под нос, пробарабанила пальцами по наброшенному на спинку стула пиджаку мелодичный мотив. Потом виновато сказала вслух: — Не могу от него избавиться. — Не избавляйся, — посоветовал рассеянно Мамору, не отрываясь от страниц книги. Потом спохватился: — От чего? Усаги посмотрела на него невинными голубыми глазами и подняла ладони вверх. — От мотива. Привязался же. — Хороший мотив, — Мамору вернулся к чтению и машинально отметил, перелистывая страницу: — Старинная английская песня. Шестнадцатый век. — Пам-пам пам-пам парара-пам-пам, — повторила Усаги, простучав пальцами по зеленой ткани. Потом вздохнула и нырнула рукой в карман пиджака. — Ой. — Что случилось, — пробормотал Мамору, слишком погруженный в книгу, чтобы наделять свои слова вопросительной интонацией. Усаги вытащила руку и задумчиво посмотрела на зажатую в пальцах пеструю обертку. — Я прятала у тебя в кармане конфету, — сообщила она. — Зачем? — Чтобы ты ее съел, конечно. Ты ведь перед экзаменами всегда питаешься одними бутербродами и лапшой. Но утром было тепло, и в парк ты пошел в одной водолазке. А сейчас я решила проверить, не растаяла ли она, а меня что-то укусило за палец. Мамору усмехнулся и зашуршал страницами. — Съешь лучше сама, — посоветовал он, доставая из-за уха карандаш. Усаги посмотрела на пустую обертку в ладони, скомкала ее и выбросила в корзину для бумаг. Потом поднесла указательный палец к губам и задумчиво лизнула. *** — Я не маленькая девочка, — сухо сказала Усаги и сложила руки на школьной юбке. Рей выразительно заломила черную бровь и прикусила губу, отворачиваясь. Усаги покосилась на нее и продолжила развивать свою мысль, расправляя плиссированные складки: — Мне уже шестнадцать лет. Я даже замуж выйти могу. — Усаги-чан, но ведь этого совсем недостаточно, чтобы считаться взрослой, — робко проговорила Ами, прислоняясь к деревянной стене храма Хикава. — Тем более что в разных странах возраст совершеннолетия повышается до восемнадцати и даже двадцати одного года... Рей за ее спиной закатила глаза и посоветовала как бы невзначай: — Давайте проверим это на Усаги. Подождем сначала до восемнадцати, а затем до двадцати одного. И посмотрим, изменится ли хоть что-нибудь. — Рей! — возмутилась Усаги. Потом сложила руки на груди и хмуро буркнула: — Есть что-то неправильное в этой версии вселенной. — Усаги-чан, ты знакома с теорией параллельных вселенных? — удивилась Ами. Рей вздохнула: — Усаги-чан, если ты будешь продолжать лазить в карман к своему парню за конфетами, он будет продолжать думать, что ты маленький ребенок. — Я ведь главная героиня этой истории, — бурчала Усаги, отстукивая каблуком туфли мотив по ступенькам. — Мне полагаются прекрасный принц и верная подруга. Так почему мой принц весь день сидит в книгах, а моя лучшая подруга — говорящая ехидна? — Это "Зеленые рукава"? — насторожилась Ами, прислушиваясь, но ее голос заглушило возмущенное "Я — кто?!" Рей. Усаги душераздирающе вздохнула. — Представьте, — меланхолично пробормотала она, — как чудесно было бы, будь моя подруга загадочной, изящной девушкой, ненавидящей мужчин. Прекрасная и таинственная жрица высших сил, она верила бы в неумолимый рок, и была преданна своему долгу. Как... возвышенно бы это было. — Тебе Уран и Нептун было мало? — обреченно спросила Макото, заглушая недовольное ворчание мико на заднем плане. Усаги вздохнула еще раз. — С Харукой-сан тоже что-то неправильно, — поделилась она. — Не могу, правда, понять, что именно. Она задумалась о чем-то своем, провела пальцем по губам, и неожиданно покраснела. — А как же Мамору-сан? — ласково спросила Минако. — Разве с ним что-то не так? Усаги покраснела еще больше, улыбнулась и опустила взгляд, снова принимаясь теребить складки юбки. — Нет, — проговорила она мечтательно. — Он идеален во всем. Хотя иногда я думаю, что ему бы пошла сережка в ухе. *** "Опять эта блондинка начиталась какой-то сёдзё-манги", хмуро думала Рей, подбрасывая топлива в священный огонь и настойчиво пытаясь выбросить навязчивые мысли из головы. Предвидение требовало максимальной сосредоточенности на цели, и повседневная суета была здесь совсем ни к чему. Отблески пламени ложились на бело-красное одеяние оранжевыми бликами. Ночь украдкой проникала в храмовый зал, пряталась по углам, обнимала мико за плечи черным крылом. В сумраке помещения светлое лицо Рей выделялось белой маской. Рин, пье, то, ша, — Рей читала нараспев заклинания, входя в транс, быстро, будто ломая, сгибала тонкие белые пальцы в ритуальных жестах. Пламя затихло за решеткой, облизывая камни, и вспыхнуло на мгновение огненной стеной, заставив мико расширить глаза. Рей поморгала, пытаясь избавиться от оранжевых пятен перед глазами. — Пиджак? — недоумевающе спросила она. — Наш новый враг — пиджак? Что за чушь?! *** — Мамо-чан? Ты меня слушаешь? — Усаги потеребила шершавый зеленый рукав, заглядывая Мамору в глаза. Тот вымученно улыбнулся девушке: — Извини, Усако. Голова болит. Должно быть, в верхней одежде уже слишком жарко. Подожди, я сбегаю в ванную и умою лицо. Может, станет легче. Он набросил пиджак на спинку стула, махнул рукой и скрылся в коридоре. Усаги побродила по комнате, обошла вокруг стола, ведя пальцем по столешнице, и вернулась в исходную позицию. "Странно", — подумала она, запуская руку в карман зеленого пиджака. "Минуту назад клала две конфеты. А теперь снова одни бумажки". — Мамо-чан, — окликнула она входящего в комнату парня. — Ты не знаешь... Аааа! Она выдернула руку из кармана и отшатнулась. На ладони проступала тонкая алая полоса. На коже вокруг неё отпечаталось переплетение нитей. — Он меня укусил! — пораженно сказала Усаги. Мамору обеспокоено обернулся к ней. — Усако, с тобой что-то... Он замолчал, уставившись на спинку стула. Пиджак светился зеленоватым светом, меняя очертания прямо на глазах. Усаги всхлипнула и бросилась к парню, ища укрытия. Настороженный Мамору материализовал в свободной руке розу, другой прижимая девушку к себе. — Нас разоблачили, — произнес невидимый голос. Усаги пискнула и прижалась к Мамору еще крепче. — Кто здесь? — твердо спросил тот. Невидимый голос казался мягким на ощупь, как фланель, глуховатым и слегка шелестящим. — План А провалился, — прошуршал голос. — Гипнотизирующее воздействие на разумную особь недостаточно велико для непосредственной манипуляции. Придется переходить к плану Б. Пиджак сворачивался в плотный зеленый клубок, и из обоих рукавов, медленно распрямляясь, вырастали суставчатые лапки. — Силовым действиям, — заключил голос. — До начала атаки десять... девять... восемь... Мамору швырнул цветок почти машинально, пригвоздив пиджак к сиденью стула. Осмелевшая Усаги вцепилась в брошь. Комнату залил белый свет. — Не шевелись, — дрожащим голосом сказала Сейлор Мун, выставляя жезл вперед, на стул. — Я тебя очищу. Пиджак и не думал шевелиться. Вокруг стебля розы расползалось по ткани влажное темно-зеленое пятно. — По-моему, я его… убил, — прокашлявшись, пробормотал Мамору. Потом подошел к стулу и нагнулся над ним. Сейлор Мун предостерегающе ойкнула, но парень уже поднял пиджак за воротник двумя пальцами, разглядывая. Из рукавов по обе стороны бессильно свисали суставчатые лапки. — Какая гадость, — с отвращением произнес Мамору и отшвырнул пиджак обратно на стул. — А ведь я так любил его носить. Вот, значит, почему у меня голова постоянно болела в последнее время. — Хочешь, я его очищу? — робко предложила Сейлор Мун, сжимая жезл обеими руками. Мамору тряхнул темноволосой головой: — Нет. Все равно я больше его не надену. Ни за что. *** Останки пиджака они закопали в дальнем конце парка, темной ночью, запрятав его в коробку из-под обуви и тщательно замотав поверх крышки скотчем. Мамору прикатил тяжелый валун и навалил сверху. Усаги осторожно толкнула ногой импровизированное надгробие. Камень даже не шелохнулся, и тогда она с облегчением выдохнула. — В жизни больше ничего зеленого не надену, — пробормотал Мамору еле слышно. — Надо же, как будто даже в голове прояснилось, как только избавились от этой вещи. Усаги подняла темно-голубые в сумраке глаза. — Я могу заняться твоим гардеробом? — с надеждой спросила она. — Урааа! Я так давно об этом мечталааа! Её энтузиазм был столь заразителен, что Мамору не удержался, рассмеялся и прижал ее к себе. — Пойдем в выходные по магазинам, — предложил он, разглядывая сверху вниз светло-серебристую в лунном свете макушку. — Я наконец определился с выбором будущей профессии. В пятницу подам документы на поступление в медицинский, и у меня как раз образуется целая неделя свободного времени. Усаги мечтательно вздохнула, прошептала что-то неразборчивое про сережку и уткнулась носом ему в плечо. *** «Можно подумать, я недостаточно таинственная и изящная», — думала сонная Рей, наблюдая за танцем языков священного пламени. «Или недостаточно предана своему воинскому долгу. Да и вообще, кто бы говорил» Она зевнула, смутилась и закрыла рот ладонью. Потом виновато улыбнулась огню на прощание. — Спокойной ночи, — пожелала она, поднимаясь с колен. Одинокий оранжевый язык взметнулся вверх, будто пытаясь предупредить ее о чем-то. Рей проигнорировала его и побрела в свою комнату, засыпая на ходу. Свежевыглаженная форма лежала, сложенная, на тумбочке возле кровати. Рей переоделась в пижаму, сложила одеяние мико и повесила в платяной шкаф. Потом окинула взглядом ряды футболок и рубашек и остановилась на зеленом пиджаке, задвинутом в дальний угол. — Зелененькие инопланетяне пытаются захватить мир, мимикрируя под верхнюю одежду и воздействуя на разум носящего, — передразнила она сонно. – Хахаха. Как смешно. И захлопнула дверцы. В темноте платяного шкафа зеленая ткань засветилась тусклым светом.