Across the Universe

Olafur Arnalds - Say my name

Иногда Грейвзу казалось, что все налаживается. Что все обстоит не так уж и плохо, что им повезло. Иногда он был в отчаянии. Как в тот день, когда чужое заклятье ударило в Тину, отобрав его у неё. День, когда она его забыла. Колдомедики не могли дать конкретных прогнозов, с каждым днем тон их становился все суше, а в речах все больше мелькали сугубо профессиональные термины. Не в силах больше видеть Тину в больничных стенах, Грейвз увез её домой. Он надавил на Пиквери всеми доступными средствами - и выбил себе и Тине три месяца отпуска. И эти три месяца уже подходили к концу. Улучшений не было. Они даже консультировались у маггловских врачей - ретроградная амнезия; иногда память возвращается - но это мало что дало. Он рассказывал ей все, что помнил - про первое свидание, первый поцелуй, спонтанный переезд, про то, как они были счастливы. И словно переживал все заново - только теперь один, без неё. Они обошли все памятные места в городе. Часами рассматривали многочисленные совместные колдографии, и Грейвз рассказывал о каждой, снова и снова. Навещали Куинни и её мужа, умиляясь крохотности их новорожденной дочери. Тина по-прежнему не помнила последние два года. Впрочем, жизнь их наладилась куда быстрее, чем Персиваль мог ожидать. Оба как-то заново привыкли друг к другу. Она - к незнакомому по сути мужчине, к его присутствию, ласковому голосу и тоскливому взгляду. Он - к новой Тине, отстраненной и напряженной; к тому, что она забыла ту беспечную самозабвенную улыбку, которую он так любил прежде. Оставь надежду - говорил он себе. Былого не вернешь. И пусть впереди у них было долгое время - время, чтобы узнать друг друга, и полюбить, и выстроить все заново - но невозможность вернуть прошлое порой жгла его сильнее Круцио. *** Она улыбалась прежней улыбкой. Она улыбалась, и Персиваль улыбался в ответ. Ему хотелось рассмеяться, и заплакать, и обнять весь мир. Вокруг грохотало море. Они носились по галечному пляжу как два разыгравшихся щенка, не в силах надышаться терпким воздухом и друг другом. Неожиданно Персиваль запнулся, и мир вокруг качнулся, потеряв равновесие. По рукам разлился холод и он вдруг с ужасом осознал - это сон. Ему это снится, он сейчас в их спальне, а его Тина так ничего и не помнит. И проснулся. Небо за окном начинало светлеть, очертания комнаты тонули в полумраке, будильник мерно отсчитывал секунды в предутренней тишине. Тина спала. Сердце колотилось в груди, и Грейвз вдруг почувствовал настолько сильную злобу, что вскочил с кровати и заметался по спальне, в бессилии сжимая кулаки. Ему нестерпимо захотелось что-нибудь разбить. Он обвел комнату быстрым взглядом, посмотрел на будильник, на стакан с водой на прикроватной тумбочке, но усилием воли заставил себя подавить вспышку ярости. Он разбудит Тину. Вместо этого он отпил воды, постарался успокоиться и лег обратно в постель. Его тут же обвили прохладные руки, и Тина сонно пробормотала ему на ухо: — Спи, идальго... Рано еще, подвиги подождут. Персиваль обмер. Так она называла его раньше, подшучивая над рыцарским именем, и об этом он не рассказывал - хотел сохранить в памяти это насмешливое ласковое прозвище таким, каким она произносила его прежде. Она вспоминает - понял Грейвз и улыбнулся - так же светло и упоенно, как Тина из его сна.