В клетке

      Ичиго аккуратно приземлился на синюю гладь стекол перевернутого небоскреба, удовлетворенно хмыкнув. В те несколько секунд, когда он только коснулся ногами стекла, ему вспомнились его первые «походы» во внутренний мир. Рыжеволосый хихикнул, вспоминая, как раньше при приземлении отбивал об небоскреб все, что мог и оказывался в самых нелепых и замысловатых позах. Повспоминав таким образом еще минуты три, подхихикивая на особо забавных моментах, парень тяжело вздохнул и наконец сосредоточил свое внимание на поиске нужного ему существа. Так как зацепок для его поиска у рыжика не было, пришлось импровизировать на ходу. Юноша особо не заморачивался — просто пошел туда, куда глаза глядят, доверившись своей интуиции. Вокруг него пейзаж почти не менялся — перевернутые небоскребы, все похожие друг на друга, как две капли воды всегда похожи одна на другую. Легко было запутаться, заблудиться: в зеркально-чистых темно-синих стеклах одного здания отражалось другое и так до бесконечности. Как понять, отражение перед тобой или настоящая стеклянная громадина? И Ичиго заблудился бы, если бы не одна маленькая деталь — он не знал, куда идет. Следовательно, и заблудиться он не мог. Рыжеволосый шел не останавливаясь, одинаково равнодушно оглядывая каждый небоскреб. Его одинокая темная фигурка с ярко-рыжей шевелюрой отражалась в окнах-зеркалах, мимо которых он проходил, и там, в бесконечной зеркальной глади, продолжала свой путь, потерянно скользя между безмолвными стеклянными громадами. Парень уже потерял счет времени. Сколько он шел? неделю? месяц? А может быть, прошло всего лишь несколько секунд?.. У юноши не было ответа на эти вопросы. В конце-концов, он остановился. Похоже, что дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Ичиго нахмурился. «Что же предпринять? Наверное, нужно найти другой путь. Я не смогу обойти все небоскребы. Их число бесконечно. Тогда.? Точно! Ну как же я сразу не догадался!» Радостная мысль серебряным колокольчиком зазвенела в сознании и лениво отразилась от ближайших небоскребов. «Это же мой мир! Я — его полноправный хозяин и мои желания явно имеют вес!» Рыжеволосый закрыл глаза и сосредоточился на своем желании, стараясь наиболее ярко воспроизвести себе Хичиго: его глаза, волосы, кожу, одежду, неизменный оскал… дребезжащий, как ржавая цепь, голос… Пока парень занимался этим делом, вокруг него все менялось, хотя он совсем не ощущал этого. Когда спустя несколько минут юноша разочаровался в этом занятии и изволил распахнуть ясны очи, то аж подпрыгнул от неожиданности. Прямо перед самым его носом возвышался небоскреб. Да не простой, а монолитный. Вместо множество окон-зеркал на его стенах была одна, ничем не разделенная гладкая поверхность. Огромное зеркало. Ичиго улыбнулся одними уголками губ и осторожно тронул стекло пальцем. По зеркальной гладкости пошли круги, словно стена состояла из воды. Когда юноша попробовал проверить свою догадку — слегка надавив на колеблющуюся синеву — его кисть беспрепятственно погрузилась в зеркало и рыжеволосый кожей ощутил упругость и податливость стены. Парень глубоко вдохнул, как перед нырком и решительно шагнул в толщу стекла.

***

Когда его тело протискивалось через довольно тонкую стеклянную стенку, Ичиго боялся даже открыть глаза. Пришлось идти на ощупь, никуда не сворачивая, вытянув руки вперед. Когда кисти рук почувствовали прохладную пустоту, а нога ступила на твердую опору, рыжеволосый позволил себе открыть глаза. Он стоял в огромном кинотеатре. Ряды мягких, обитых красным бархатом кресел уходили дальше в темноту, стен не видно было в сгустившемся сумраке. Большой белый экран перед ним был единственным источником слабого голубоватого света. Ичиго огляделся по сторонам и, не увидев ни одной живой души, кроме него самого, осторожно сел в одно из мягких сидений и откинулся на спинку, подняв глаза на экран. Тот, словно только и ждал зрителя, замерцал и стал показывать обратный отсчет. 5… 4… 3… 2… 1… 0!.. Откуда-то сзади послышалось тихое мерное потрескивание проектора, и на экране появилась картинка… Осень. Рыжеволосый юноша со школьной сумкой через плечо устало бредет по улице. Холодный ветер подкидывает к его ногам сухие листья, чтобы через пару мгновений вновь погнать их дальше по сухому асфальту. Парень ежится от внезапно пронзившего все тело озноба и повыше подтягивает воротник синей толстовки. Холодно. Рыжеволосый передергивает плечами и ускоряет шаг. Он почти пришел. Совсем скоро он достигает долгожданного тепла — двухэтажный домик приветливо манит неярким свечением окна на первом этаже. Юноша заходит в низкую калитку, аккуратно закрывая ее за собой. Достает из кармана ключ и открывает дверь, заходя внутрь. Закрывает ее и смотрит на часы — уже так поздно, ведь он позволил себе прогуляться немного по улицам. Парень разувается и аккуратно ставит кеды рядом с низким порожком. Потом, поднявшись на ноги, идет на свет. В кухню. На кухне тепло, мягко светит лампа, накрытая абажуром. На столе стоит давно остывший ужин — его порция, заботливо завернутая в пищевую пленку. Рядом лежат его личные палочки и белеет небольшая записка: «Твой ужин. Съешь все, хорошо, братик?» В уголке этого маленького послания улыбается ему забавная мордочка, нарисованная сестренкой. Рыжеволосый перечитывает еще раз коротенький текст, разглаживая пальцами уголки листочка, и невольно теплая улыбка трогает его губы. Он не ошибся — свет в этой маленькой кухне горел именно для него. Юноша быстро расправляется с ужином и аккуратно ставит посуду в мойку. Потом забирает со стола сумку и тихо, стараясь не шуметь, поднимается к себе. В комнате он, кинув толстовку вместе с сумкой на стул, падает на кровать и долго лежит на спине не двигаясь, не включая свет — только смотрит, нахмурившись, в потолок. Хотя кроме небольшой, выключенной сейчас лампы там ничего нет. Рыжеволосый закрывает глаза и расслабляется. Хмурая складочка на его лбу разглаживается, лицо принимает выражение умиротворения. Он почти спит — сонная дремота охватывает его, нежит. И когда он почти проваливается в мягкий спокойный сон, что-то заставляет его резко вынырнуть из сонной неги. Он резко распахивает глаза и с испуганным, ошалелым видом вертит головой, пытаясь найти то, что его побеспокоило. Но наконец выражение его лица с испуганного сменяется на удивленное, а потом и вовсе на гневное. Он сурово сдвигает тонкие рыжие брови, поджимает рот. Его глаза мечут молнии — по всему его виду легко догадаться, что он очень разозлен. Он беззвучно открывает рот, что-то гневно кричит своему невидимому собеседнику. Судя по тому, как после этого кривится его лицо, невидимка ответил что-то очень обидное. Он приоткрывает рот, глаза его подозрительно блестят. А потом юноша просто хватается за виски и, запрокинув голову к потолку, вновь что-то беззвучно кричит. По щекам его текут слезы, а на лице выражение полной беспомощности и затаенный страх в глазах… Фильм закончился внезапно. Словно оборвали пленку. Ичиго все еще утопал в мягком кресле, впав в некий ступор от увиденного. Но в таком состоянии пробыть ему удалось недолго — где-то далеко справа скрипнули дверные петли, и его взору предстал далекий прямоугольник дверного проема, наполненный светом. Его приглашали идти дальше.