Острова в далеком море

— ...ввиду отсутствия в упомянутом деянии опасности для общества, назначить подсудимому Найлу Хирту наказание в виде принудительных работ сроком на два месяца, — монотонное чтение приговора прервалось, судья запнулся, зыркнул поверх очков на сидящих в зале и продолжил с неким вызовом в голосе: — Местом отбывания наказания назначается государственный заповедник «Острова». По залу пронеслось перешептывание, и Найл обернулся посмотреть, что там происходило. Не из-за решения же все загомонили? Судья их зачитал уже десятка полтора — ноги затекли стоять. Ни малейшей реакции приговоры ни у кого не вызывали: мелкие неинтересные дела, суд рассмотрел их оптом и теперь раздавал наказания. Рутина, однообразие. Всем принудительные работы, только места отбывания разные. — За налоги? — неверяще переспросила женщина у окна. Найл заметил, как она обменялась с соседом многозначительным взглядом. Нет, а что? Они посчитали наказание недостаточным? Два месяца за такую ерунду? А вот он, Найл, очень рад! Ему грозили целым годом. А два месяца — это же просто везение! Найл попытался поделиться своей радостью с адвокатом, но ничего не вышло, тот очень внимательно рассматривал коричневую плитку на полу. — Тишина в зале, — вяло потребовал судья и продолжил монотонное зачитывание по бумажке: — За совершение преступного деяния по статье 34 раздел 2 и ввиду отсутствия в упомянутом деянии опасности для общества, назначить подсудимой Изи Хирт наказание в виде принудительных работ сроком на два месяца… — Да бросьте, — прошептал кто-то за спиной. — Обоих? — Местом отбывания наказания назначается государственный заповедник «Острова», — судья откинулся в кресле и с явным удовольствием наблюдал оживление в зале. — ...какое бесстыдство... — донеслось до Найла. Он поднял подбородок повыше и встретился взглядом с сестрой: Изи тоже не понимала, что происходит. Улыбнулась растерянно, пожала плечами и повернулась к адвокату, мистеру Тротту, но тот по-прежнему интересовался истертой плиткой больше, чем судьбой подопечных. Судья придвинул к себе новый листок и забубнил: — Залоговая стоимость осужденных в зависимости от места отбывания наказания составляет: для карьеров — 1200 монет, для клининговых компаний — 1000 монет, для строительных компаний — 1300 монет, для государственного заповедника «Острова» — 1500 монет. Приговор обжалованию не подлежит и вступает в действие с момента оглашения. С финальным ударом молотка зал ожил, забурлил. — Ну что, будем птичек кормить? — хихикнула Изи. — Нам повезло! Разве не здорово — всего два месяца? Какая-то женщина уставилась на неё, будто ушам своим не верила, но Изи её не замечала. Зато мистер Тротт вдруг ожил, схватил Найла за локоть и торопливо прошептал: — Почему обоим «Острова»? Чего я не знаю? Найл вопросительно уставился в одутловатую адвокатскую физиономию; слова у него, как обычно, запаздывали. — Это вы у нас спрашиваете? — Изи всегда с ответом находилась быстрее брата. — Вы нам скажите! Вы же адвокат! Что за «Острова»? — Заповедник… — мистер Тротт воровато покосился на приближающийся конвой. — Я просто не знал… Не ожидал… — Мы не против! — великодушно успокоила его Изи. — Я животных люблю! Найл вроде тоже. Мистера Тротта это, кажется, не слишком успокоило, он помялся, кивнул на прощание и неловко, бочком нырнул в толпу. — Чудик, — констатировала Изи, когда женщина-конвоир подошла к ней с наручниками, — но дело свое знает. Два месяца! Найл улыбнулся и тоже подставил руки конвоиру, а потом наткнулся на его взгляд и замер. Что это было? Сочувствие? Любопытство? Злорадство? Найл всегда завидовал героям книг — вот они безошибочно понимали, что значили взгляды других людей. «Она посмотрела на него радостно и чуть растерянно, в глубине её глаз плескалось озорство». Найл однажды попытался перед зеркалом изобразить растерянно-радостный взгляд, в котором плескалось бы озорство, но не удавалось смешать даже два компонента, а с третьим было просто безнадежно. И ведь это свои, знакомые глаза! А с каким выражением смотрят другие люди — он вообще никогда не понимал. Да черт его знает, что там у них в глубине! И близорукость проницательности Найлу не добавляла. Их с сестрой отделили от прочих осужденных и повели не вниз, как прочих одетых в дурацкие желтые робы, а наверх. Найл растерялся, когда за очередной железной дверью оказалась ровная площадка крыши, синее небо и ветер в лицо. Светлые волосы Изи взметнулись флагом, заполоскались перед его глазами. В спину подталкивали: — Вертолет не видели? Чего встали? Проходим! Вообще-то не видели! Переглядываясь, брат с сестрой поднялись по маленькой лесенке в крошечный темный салон, сели куда указано и дали себя пристегнуть к цепи на лавке. — А долго лететь? — поинтересовалась Изи. — Было б куда спешить, — пробормотала толстая охранница, обернулась на дверь — не слышал ли кто? - неловко похлопала Изи по плечу и проворно выбралась наружу. — С этими «Островами» что-то не так? — крикнула Изи, но ответом был лязг захлопнувшейся двери. Найл осмотрелся: не так уж тут и темно, это со света показалось. Но салон действительно крошечный: две лавки с цепями, овальные иллюминаторы, низкий потолок. — Никогда не летал, — пробормотал он. — Я тоже! Ни черта не понимаю. Что за «Острова»? Ты слышал что-нибудь? Я вроде нет. Найл, вспоминай, ты у нас умный. Он и так пытался вспомнить, но обилие впечатлений отвлекало. За перегородкой что-то ритмично грохало, кажется, в вертолет закидывали ящики. То и дело хлопали двери, раздавались голоса, слов не разобрать. Наконец двигатель загудел громче, вертолет дрогнул, словно его пнули под брюхо, качнулся, и Найл, изумленный, уставился в окно. Они уже взлетели? Изи тоже прилипла к иллюминатору. Воющую тушу железной стрекозы накренило, город крутнулся, отдаляясь, а у Найла в животе началось что-то невообразимое. Он сглотнул. — Бли-и-ин… — Изи сделала горлом то же движение. — Как будто мы в каком-то шарике, да? И его дергают за веревочку! Противно-о-о… — Да, похоже… — вдобавок к перевернувшимся внутренностям почему-то заныли зубы, но взгляд от иллюминатора Найл не отрывал: когда ещё будет случай вот так бесплатно полетать? Это же потрясающе! Они рассматривали город, узнавали знакомые места, тыкали в стекло пальцами. Пока вертолет не поворачивал, было вполне терпимо, даже не укачивало. А вот уши немного закладывало, и зубы продолжали ныть. — Наш дом, — палец Изи постучал о стекло. «Ну конечно, наш, — мрачно подумал Найл. — Был наш, да сплыл». В этом доме умерла их мать: совсем не старая, внезапно и неромантично поскользнулась на мокром кафеле и ударилась головой. Последний из её мужей, Нэд, неделю пил, а потом собрал вещи и уехал на какое-то озеро, больше его никто никогда не видел. Так и вышло, что подростками Найл и Изи остались в его доме одни. И в мире тоже. Отца они не знали вовсе, мать их матери, бабушка Роза, к тому времени уже лет пять жила в доме престарелых и не помнила даже свое имя. Больше никого из родни брат с сестрой не нашли. Сначала они надеялись на возвращение Нэда, потом поняли, что надо спасать себя самим. И ничего, справились: где-то подрабатывали, учились — худо-бедно получалось. Чаще бедно, но счета оплачивали, с голоду не умерли, и никому дела до них не было, пока не появилась мать Нэда, рыбоглазая миссис Джет. Холеная и холодная, она даже говорить с ними не стала. Кто ей Найл и Изи? Нэд их не усыновлял. Миссис Джет по суду признала Нэда пропавшим, выставила дом на продажу, и тут-то выяснилось, что налог на это имущество годами не платился, лет десять или вроде того. То есть сначала его не платил сам Нэд, а потом Найл с Изи, которые вообще не знали о существовании этого налога, если честно. Может, они и придумали бы, как справиться с долгом, но миссис Джет нашла решение гораздо быстрее: она подала на Найла и Изи в суд, обвинив в незаконном присвоении имущества, статья 34 раздел 2. И сегодня она этот суд выиграла, Найл и Изи два месяца будут возмещать нанесенный ей ущерб, в том числе и моральный, принудительными работами в государственном заповеднике «Острова». Город кончился, потянулись какие-то гаражи, домишки, ангары, поля. Найл отлепился от иллюминатора, прислонился к стене и закрыл глаза. От шума ломило в затылке — первый признак того, что скоро заболит голова. — Ты вспомнил что-нибудь? — крикнула Изи. Найл постарался сосредоточиться. — «Острова» — уникальная закрытая экосистема! — проорал он в ответ. — К ним нет доступа! Там мелкие скалы и сильное течение — ни за что не подплыть! — То есть только с воздуха? — Ну да! Туда пускают только работников заповедника! И вообще, острова далеко в море, просто так поглазеть не смотаешься! — А мы туда летим, представляешь! — Изи схватила Найла за плечи, тряхнула. — Дошло до тебя? Включись! Мы увидим таинственные острова! Там, может, птеродактили живут! Бли-и-ин, как жалко, что не получится сфоткать! Да что ты тормозишь, Найл? — Странно просто. Сама подумай! Нас туда повезут через всю страну до берега, а потом ещё оттуда до острова. — Ну везут и везут — плохо, что ли? Или ты предпочел бы по старинке, пешком и в кандалах? — Да просто какой смысл? Наша доставка будет стоить дороже нашего долга! — Ну не знаю, — надулась Изи. — Вечно тебе все не так. Может, там никто работать не хочет. Может, там воняет птеродактилями! Найл хихикнул. Черт его знает, может, Изи права и там плохой климат? Или много насекомых? Или доставлять бесплатных работников заповеднику выгодней, чем держать штат на зарплате? Жить там всю жизнь наверняка нет желающих, значит, люди работают вахтовым методом: месяц на островах, месяц дома, — а таким нужно платить как следует. Вертолет снова накренился, разворачиваясь, внизу мелькнуло летное поле, ангары. — Мы что, садимся? — А ты думала, долетим на вертолете? Я ж говорю, далеко очень! Для таких вертушек километров 300-400 — предел! — Теперь ещё на самолете? На-а-айл! Я никогда в жизни не летала, а тут в один день сразу все! Блин, ну как классно… В этом Найл был с ней согласен. Увы, дальнейшие события развивались не так захватывающе: сначала они сидели в вертолете, маялись ожиданием и пытались высмотреть через иллюминаторы хоть что-то интересное; потом их увели в комнатку без окон, зато с двухъярусной кроватью и столом, где накормили и надолго оставили одних. Найл с Изи только успели заснуть, как их разбудили, приказали принять душ и переодеться в одинаково огромные толстовки с капюшонами и широкие штаны; долго водили из здания в здание, собирая бумажки, наконец, загрузили в самолет, который тут же взревел моторами и покатился на разгон. Найл не сразу заметил, что салон небольшого самолета не совсем пуст, в нем сидели ещё трое в таких же балахонах, как у них с Изи, но всех разместили так далеко друг от друга, что не разглядеть. Кажется, две девушки и парень — капюшоны скрывали то немногое, что было видно за спинками кресел. Изи усадили в этом же ряду, что и Найла, но у другого борта. Сестре отказала её обычная жизнерадостность: Изи дождалась взлета, поглазела в иллюминатор на сияющий огнями город и заснула. Найл прикинул, что лететь им часов пять, если не больше, и последовал её примеру. Но куда там! Когда их снова разбудили, всё ещё было темно. Очередная пересадка, теперь в огромный вертолет, где их дожидались ещё двое балахононосцев неопределенного пола. Найл проснулся вновь уже над островом, плоским и ослепительно зеленым среди синевы неба и моря. Разбитая зубцами мелких скал вода кипела вокруг них широким кружевным воротником. «Природой созданная крепость оказалась слаба против прогресса», — с внезапной гордостью подумал Найл. Он прилип к стеклу, разглядывая остров. Ничего особенного: реденький лесок по всей поверхности, пара небольших озер. И ни единого здания! Вот это Найла удивило. Они что, будут жить прямо в лесу? В палатках, что ли? Ну, теперь понятно, почему у заповедника проблема с кадрами! Как-то перебарщивают они в стремлении сохранить хрупкий биоценоз, защитнички. Вертолет присел на остров с краю, будто стесняясь; семерым заключенным сняли наручники, раздали большие конверты из серой бумаги и цепочкой вывели наружу. Онемевшие от долгого сидения ноги кололо, спина и плечи болели, зато в лицо светило солнце и дул свежий теплый ветер — Найл заулыбался. Изи сначала морщилась, но быстро ожила, начала крутить головой. Да это же просто курорт! Тепло, солнце, и пахло… знакомо как-то пахло. Один из охранников подхватил стоящую на траве коробку и унес в вертолет; остальные быстро заскочили следом. Дверь с грохотом захлопнулась, хлестнул порыв ветра — и вот уже железная стрекоза заблестела в небе, удаляясь. — Нихренушечки, — сказал один из парней. — И чо? — И все, — нервно хохотнула девушка и сбросила с головы капюшон; на спину вывалилась толстая пушистая коса. Найл проводил взглядом вертолет. Вот это неожиданно. Их тут просто бросили? А как же работа? — Не разбредаемся! — раздалось из леска. — Не разбредаемся! По высокой траве к ним пробирался сутулый мужчина совершенно карикатурного вида: между русой челкой и такого же цвета усами торчал острый крупный нос, на самом кончике которого, как приклеенные, держались огромные очки. Казалось, нос бежал гораздо быстрее владельца, и тот едва за ним поспевал. — Сумасшедший профессор, — хихикнула Изи, а Найлу он скорее напомнил пса, идущего по следу. Но кого выслеживать на этой зеленой тарелке? Тут прекрасный обзор. — Сюда, сюда! — помахал мужчина новеньким. — Подходим, подходим, не задерживаемся! Никто не бросился ему навстречу. Все переглядывались, но с места не двигались. Носатый тоже ближе не подходил. — Проходим на регистрацию! — он показал куда-то рядом с собой. — Что у него там, стол, что ли? — пробормотал здоровенный бритый парень и зашагал вперед, остальные проводили его взглядами. Найлу никуда идти не хотелось. Наверное, глупое упрямство, но так приятно было постоять на солнце, поглазеть на небо. Там ещё отблескивала крошечная точка-вертолетик. В их городе осень, слякоть, смог, а тут лето, зелень, свежий ветер... И вообще, сколько можно метаться, дайте человеку хоть пять минут покоя. Странно, что Изи разделяла его желание потянуть время. Обычно как куда — так она первая, все тормоза в их семье выдали Найлу. Устала сестренка, видать. — Народ, — бритый махнул рукой, — сюда. И почему-то все немедленно послушались. Найл с Изи тоже. — Проходим, — очкарик, все так же носом вперед, устремился в низкую полузаглубленную дверку, ведущую под землю. Бритый здоровяк сделал приглашающий жест, но сам пока не заходил. — Играем в хоббитов! — прыснула девушка с косой и вошла первой; следом аж двое парней, чуть лбами не треснулись. Понятное дело, девчонка хорошенькая, такую фигурку никакими балахонами не скрыть. «Так, трое вошли, один у входа и нас двое, — считал в уме Найл. — А кто седьмой?» За его спиной обнаружилась молодая женщина с короткой стрижкой. Найл никогда не умел определять возраст по внешнему виду, но как-то сразу посмотрел и понял, что это не девчонка — молодая, тоненькая, но женщина. — Входи, входи, — усмехнулась она. — Я прикрою. Слушаться не хотелось, но с ответом Найл не нашелся. Выручила, как всегда, Изи. — Командиров развелось, — заявила она бритому. — Чего тут прилип? Боишься? — Вежливый я, — пробасил парень. — Сначала девушки. — Ну понятно! А то вдруг там динозавры! — Изи сверлила его взглядом и с места не двигалась. Здоровяк закатил глаза и полез, пригибаясь, в дверку. — Найл, ты замыкаешь, — распорядилась Изи и тоже исчезла в темноте. Слава богу, женщина не стала пререкаться и вошла в дверь следом за Изи. Найл остался один, но теперь ему смотреть на небо не хотелось: как-то не по себе стало торчать одиноким столбом на этом странном острове перед черным проемом. Он пригнулся и вошел. Немного поразмышлял, закрывать ли за собой дверь. Хотелось закрыть — наверное, он тоже вежливый, — но не хотелось оставаться в темноте, и это хотение победило. Выложенный кирпичом коридор был нормальной высоты, по крайней мере Найлу с его весьма средним ростом хватало. А бритый, может, и пригибался, кто его знает. Найл видел перед собой только стриженный затылок женщины. — Не отстаем, не отстаем, — доносилось издалека причитание носатого. Странный такой, несется первым. Тут все-таки заключенные, а он к ним спиной. Понятно, что остров и отсюда не сбежишь, но лично Найлу гораздо больше нравилось не иметь незнакомцев за спиной. Себя он преступником не считал, Изи тоже, а другие — кто знает. Ведь надолго ли их прислали неизвестно. За непредумышленное убийство обычно давали года три-четыре принудительных работ, правда, не в таких райских местах, скорее какие-нибудь карьеры и шахты… От размышлений Найла отвлек выход в другой коридор, по виду более старый, зато и более просторный, с редкими лампами на потолке. — Не отстаем, не отстаем, — продолжал верещать их нелепый предводитель. — Тут очень извилистый ход, не выпускаем из виду впереди идущего! Коридор и впрямь начал петлять, появились разветвления, но этот сумасшедший тип только прибавлял ходу. — Придурок, — сопел Найл, которому теперь приходилось почти бежать. — Да куда вы несетесь! — крикнула женщина. Она тоже шумно дышала. — Не отстаем, не отстаем! — неслось из коридоров. И топот множества ног. Найл с размаху налетел на женщину впереди. Кажется, она споткнулась. — Извините… — Да ерунда… — Она вскочила, не сводя взгляд с коридора перед собой. — Бежим, потеряемся! Где они? И правда, не было никого видно. Развилка. — На-а-айл! — донеслось слева. Женщина рванула на звук, Найл следом. — Я Джин, если что, — пробормотала она на бегу. Найл долго думал, зачем ему это сообщили, только через несколько развилок сообразил, что надо как-то ответить. — Очень... приятно, — пропыхтел он и тут же не вписался в поворот, ударился локтем так, что коридор перед глазами расцветился пятнами; грохнулся, выронил конверт и чуть не завыл от боли. Да что за невезение! Аж слезы выступили. Надо догонять эту… как её... Джин… И не оглянулась ведь, сука! Найл поднялся на четвереньки, нашаривая конверт, и ему показалось вдруг, что земля под ним ритмично подрагивает: та-дам, та-дам... Вспомнились книжки про индейцев, которые прижимались к земле, чтобы издалека услышать всадника. Всадника? В подземелье? И тут Найл понял, что он слышит — он слышит цокот копыт, черт его возьми! Да, он видел лошадей только в кино, но сейчас этот звук раздавался у него за спиной! Найл стартанул прямо как был, с четверенек, за пару секунд домчался до следующей развилки, заметался там, не зная, куда свернуть. Кроме своего шумного дыхания и грохота сердца, он ничего не слышал, и это добавляло паники. Найл зажал себе рот руками. Та-дам. Та-дам. — На-а-айл! Он бросился в коридор, снова чуть не сшиб Джин. — Бежим! Бежим, там… — он схватил женщину за руку и потащил за собой. Та не стала ничего уточнять, припустила чуть ли не быстрей Найла. Так, вдвоем, они и вывалились в другой коридор, светлый, где их поджидала вся группа. Носатый шустро запер за ними дверь и снова устремился вперед. А вот остальные смотрели с интересом. — Вас что там, за задницу укусили? — поинтересовалась Изи. — Нет... Я... упал, — выдавил Найл, все еще тяжело дыша. Не хотелось выглядеть идиотом. Ну какие кони в коридоре? Пусть даже и подземном. Джин тоже ничего объяснять не стала, она уже была далеко впереди. — Может, тут игры на выживание? — Изи потащила брата за остальными. — Что за дурдом! — Ага, королевская битва! — хохотнул один из парней, обернувшись. Изи его проигнорировала. Они добежали до небольшого холла с длинной деревянной скамьей. — Присаживаемся, присаживаемся, — носатый указал на скамью, а сам нырнул в одну из дверей и исчез. Несколько минут все молчали, оглядываясь и восстанавливая дыхание. — Ну норм, — снова тот парень, что шутил про королевскую битву. — Нахрена было так нестись? Только минут через пять дверь открылась снова, и вместо носатого появилась монументального вида женщина с черными волосами, скрученными в пучок так плотно, что голова казалась крашеной. Если очкастый чудик напоминал Найлу охотничьего пса, то эта женщина, конечно же, была лошадью: мощная грудь, крутые бедра, шелковистая грива. «Не она ли это цокала копытами?» — мрачно подумал Найл и опустил взгляд на её ноги: обычные черные туфли без каблука и толстые лодыжки в капроне. Женщина оглядела толпу вспотевшей, растрепанной молодежи и сообщила: — Я миссис Фостер. Вы заключенные, присланные на принудительные работы. Вольницы здесь не будет, — она говорила как кирпичи укладывала: положила, придавила, взяла следующий. — Каждый будет содержаться в отдельной камере. В ней будет спать и питаться. Остальное время — работы. — Какие? — влез все тот же парень. Найл его теперь хорошо рассмотрел: темноволосый и остроносый, на шее татуировка с птицами. Изи на него бессовестно пялилась, ей такие анимешные нравились. А кому нет-то… Кирпичи продолжали укладываться: — Никакого общения. Подъем в 6.00. Завтрак в 7.00. Обед в 13.30. Ужин в 20.00. Отбой в 21.00. Каждому будет выдано его задание. — Блин, это мы видеться не будем, что ли? — прошептала Изи. Найл занервничал. Два месяца вот так, в одиночке? Он даже не представлял себе, каково это, он никогда не жил один. И никогда не расставался с Изи! Конечно, от этого не умирают, он взрослый… Но сразу стало не по себе. Найл помрачнел, Изи тоже нахохлилась, остальным, кажется, было все равно. Понятное дело, они-то не двойняшки! — Встаем, проходим, — грохнул очередной кирпич. И все покорно пошли за миссис Фостер по коридору, остановились у серой двери, которую она открыла. — Найл Хирт! Вот так он оказался заперт в комнатушке с кроватью, столиком и ванной-закутком. Только что были все эти люди, коридоры, Изи… И вдруг тишина. Найл постоял, потом отжал ручку двери, толкнул её плечом, уже понимая, что делает глупость. Массивная, с полукруглой, похожей на кошачий лаз нишей внизу, дверь не шелохнулась. Заперта. Он топтался у порога, не решаясь войти по-настоящему. Как будто, пока он не сел на кровать, всё ещё можно было отыграть, всё понарошку. Ну, потому что… как так? Вот только что они перешептывались с Изи, и вдруг все пропало. А что там с ней? Её тоже запрут? А куда? Может, рядом? Какого черта он вообще так покорно сюда зашел? Не сообразил, что это может быть камера. Подумал, что… Да ничего он не подумал. Не успел, как всегда. Его вызвали, он сделал два шага вперед, и дверь закрылась. Найл постоял ещё, затем решительно прошел к кровати с зеленым одеялом и сел на неё. Вот. Всё. Здравствуй, новая жизнь.