***
После того случая фотографии перестают приходить абсолютно и полностью. Теперь Ханбин даже не притворяется, что расстроен. Он мрачен, и да, это ёбнуто и по-детски, но у него уже больше месяца не было приличного оргазма, что, честно говоря, начинало злить. Это даже просачивается в их разговоры с Чживоном, и Ханбин больше даже не беспокоится о том, чтобы это скрыть. От: тупая задница чё с настроением? в постели не удовлетворяют? :ССС бедный малыш.Для: тупая задница ну типа ага, да. не то чтобы это твоё дело.
От: тупая задница погоди… вот дерьмо, ты серьёзно?Для: тупая задница повторюсь, это не твоё дело, но да…
От: тупая задница хочешь, чтобы я помог? Ханбин практически роняет свой ебучий телефон из рук. Чёрт возьми, он так сильно ненавидит Чживона за то, что действительно хочет сказать «да». Написать «да» пятьдесят тысяч раз в сопровождении миллиона различных смайликов, но он не хочет показаться нетерпеливым. Или в отчаянии. Хотя так и есть. Да, блять, ему пиздец.Для: тупая задница если думаешь, что можешь.
От: тупая задница я пришлю тебе фотки? Читая сообщение, Ханбин понимает, что должен сдерживать себя от ликования. Он искренне пытается и подготавливается, слезая со своего стула и усаживаясь на край кровати. Даже в безопасности своей квартиры он не хочет казаться слишком взволнованным.Для: тупая задница окей.
Как только он отправляет своё разрешение, фотографии буквально начинают наводнять его телефон. Оказывается, что за последний месяц Чживон стал намного лучше фотографировать. Некоторые фотографии более дразнящие, чем остальные. Например, на одной из них Чживон стоит в своей ванной без майки и большим пальцем оттягивает резинку своих боксёров, демонстрируя аккуратную кромку тёмных волос над его членом. Это намного горячее, чем Ханбин мог себе вообще представить, а совсем недавно он был лишён возможности созерцать это. Он слишком возбуждён, чтобы быть не только благодарным, когда смотрит на другую фотографию, где Чживон сжимает свой возбуждённый член поверх ткани боксёров. Каждое новое фото по-своему горячее и не похожее на другое, и Ханбин чувствует, как его член твердеет, пока он прокручивает их переписку до самого конца. От: тупая задница хорошо? Ханбину кажется, что он должен подумать о своём ответе, но он сгорает от чрезмерного возбуждения и желания почувствовать Чживона. Ему ничего не остаётся, кроме как быть честным в данный момент.Для: тупая задница пиздец как хорошо.
От: тупая задница я наберу тебя. Прежде чем Ханбин успевает запротестовать, его телефон загорается и вибрирует, когда Чживон звонит ему. Ему требуется всего несколько мгновений, чтобы принять решение, нервно принимая звонок и покусывая губы. — Привет? — Позволь мне поговорить с тобой, — говорит Чживон по телефону, его голос звучит столь приглушённым и глубоким, что Ханбину приходится прикусить язык, чтобы подавить всхлип. Он мычит в телефон в качестве разрешения, не дозволяя себе говорить. Оказывается, ему и не нужно. — Ты дома сейчас, да? — Да, — спокойно отвечает Ханбин, ёрзая на своей кровати. — Хорошо, — он практически слышит улыбку Чживона по телефону. — Раздевайся и ложись на кровать. Можешь сделать это для меня? — Могу, — бормочет он в трубку, — дай секунду, — опустив телефон на кровать, Ханбин встаёт, срывая с себя кофту и выскальзывая из домашних штанов с боксёрами. Он залезает обратно, делая то, о чём его попросили, и вновь берёт трубку. — Хорошо, — Ханбин делает глубокий вздох в попытке успокоить взбесившиеся нервы, заставляющие всё его тело дрожать. — Готово. — Если в какой-то момент ты захочешь остановиться, скажи мне, — произносит Чживон, его голос звучит мягче. Ханбин благодарит всё божественное за то, что его друг так хорошо читает его, даже когда они не видят друг друга. — Если я захочу остановиться, скажу тебе, — повторяет он в ответ и слышит, как Чживон с облегчением выдохнул в телефон. — Хорошо, — говорит его друг, и Ханбин отчётливо слышит то, что тот улыбается. Внутри у него всё сжимается, он желает, чтобы Чживон сейчас был рядом с ним. Наступает короткое молчание, сквозь которое Ханбин слышит шорох одежды на другом конце линии. Он действительно хочет, чтобы Чживон был здесь. — Хорошо, — вновь звучит голос парня, расслабляющий и направляющий, как и прежде. — Ты в кровати? Лежишь полностью обнажённый, как я и попросил? Ханбин чувствует, как к его щекам приливает краска. Он смущён и боится, что если Чживон продолжит в том же духе, он определённо превратится в помидор. — Да, так и есть. — М-м-м, хороший мальчик… — практически мурчит Чживон, заставляя жар расходиться по всему ханбинову телу. Да, такими темпами он определённо совсем скоро превратится в помидор. — Тебе нравится, когда я говорю тебе, что нужно делать, а, Ханбин? Всячески сопротивляясь желанию закатить глаза, Ханбин перемещается в кровати, чтобы улечься поудобнее. — Ты ебанутый, прекращай так говорить. Разве ты позвонил мне не для того, чтобы помочь кончить? — Заткнись, мать твою! — злой рык вырывается из трубки, и, Срань Господня, Ханбин не знает причину, но его член неожиданно дёргается, срывая с его губ удивлённый вздох, на что Чживон сдержанно смеётся: — Видишь? Я лучше тебя знаю, что тебе нужно. Держу пари, что ты прёшься, когда я сижу здесь и рассказываю тебе о том, какая ты маленькая похотливая шлюшка, а? — Эй! — предупреждающе прикрикивает Ханбин, его гордость не собирается позволять ему терпеть подобное, тем более от Чживона. — О-о-о, — он слышит воркующий голос своего друга. — Моя маленькая шлюшка Ханбин смутилась? Бьюсь об заклад, что твой член уже твёрдый от того, что с тобой так разговаривают. Всегда подозревал, что ты из таких маленьких ёбаных сучек. — Ты думал обо мне? — Ханбин не может сдержать удивление в голосе. — Типа в сексуальном плане. По телефону он слышит заливистый смех и неожиданно на него накатывает острое чувство страха, что он всё испортил. Развеял овладевавшие ими чары, единственную причину, по которой изначально Чживон и предложил всё это. — Боже, конечно думал, пизданутый ты идиот, — смеётся Чживон, слегка прерывисто. — Ты думаешь, я тебе фотки своего члена слал, чтобы нагадить или поржать? Я ебучие месяцы пытался заставить тебя признать то, что ты хочешь мой член. — С чего ты решил, что я хочу твой хер? — спорит Ханбин просто для галочки, чтобы отвлечься от румянца, расцветающего на щеках. — Я тебя умоляю, — вновь усмехается Чживон. — Ты можешь быть каким угодно, чувак, но беспалевность — не твоя черта. — Ненавижу тебя, — жалобно проскулив, Ханбин безысходно опускает руки на лицо, чтобы прикрыть глаза от смущения. Он знает, что не самый беспалевный парень на Земле, но никогда не думал, что настолько очевиден, чтобы даже Чживон, будучи контуженным долбоёбом, его раскусил. — Не пизди, — мурлычет Чживон, и звучит это настолько самодовольно, что Ханбину хочется вновь одеться и поехать к нему домой, чтобы стереть эту глупую ухмылку. — А теперь, — его голос вновь звучит томно, и Ханбин прикусывает губу, — на чём мы остановились? — Ты назвал меня шлюшкой, — наигранно недовольно произносит Ханбин, уставившись в белоснежный потолок над кроватью. — А ещё был раздражающим. Впрочем, ничего нового. — Верно, и как я помню, ты был упрямой маленькой сучкой, — он, блять, слышит это сраную ухмылку в чживоновом голосе. — Хочешь за это извиниться? — Не совсем, — отзывается Ханбин, у него скучающий голос, но сам он не может удержаться от ухмылки. — Я хочу, чтобы ты рано или поздно поплатился за это, — говорит Чживон, с лёгкостью забивая на его слова. — Я, конечно, знал, что тебе будет нелегко, но никогда бы не подумал, что ты будешь настолько против того, чтобы я называл тебя шлюшкой. Уверен, что ты один из них. — Ох, серьёзно? — трудно сдерживать волнение в голосе, но он притворяется незаинтересованным, хорошо справляясь с этим по телефону. — М-м-м, — после шелеста простыней в трубке, Чживон лениво заявляет: — Больше, чем уверен, что ты скулишь, как маленькая сучка, когда тебя ебут. Уверен, что твоя задница охуенно узкая. — Чживон, — зовёт Ханбин, у него возмущённый голос, а цвет его щёк из слегка розоватого оттенка превращается в пылающий красный. — Чувак, как много ты, блять, об этом думал? — Слишком много, чтобы это было социально приемлемо по отношению к своему ёбаному лучшему другу, как-то так, — вскользь кидает Чживон. — Хочу знать, прав ли я всё-таки, но я не рядом, так что нам придётся импровизировать. У тебя есть смазка? — Ага, — хмыкает Ханбин, наклоняясь к ящику возле кровати, чтобы достать бутылку. Он понимает, что у него нет презервативов, поэтому, вероятно, даже хорошо, что Чживона здесь нет. Сделав заметку в голове, что обязательно должен закупиться, он улёгся обратно на кровать, сжимая смазку в руках. Его возбуждённый член прижимается к животу; желание прикоснуться к себе есть, но не невыносимое. — Я хочу, чтобы ты поиграл со своими пальчиками специально для меня. Если на спине тебе неудобно, можешь лечь, как тебе угодно. Только сделай так, чтобы я тебя слышал. — Хорошо, мамуль! — произносит Ханбин, закатывая глаза. Он садится ближе к изголовью, прижимаясь к нему лопатками, и горбится так, чтобы его пальцам было легче достать до входа. — Можешь звать меня Папочкой, если хочешь, — нагло заявляет Чживон, заставляя ханбинову челюсть отвалиться. — Чживон! — Ладно… — вздыхает Чживон в трубку, его голос звучит слегка разочаровано. — Ты просто ебанутый, — стонет Ханбин, закрывая лицо рукой, которая не придерживала телефон. — Замолчи, а. Что там со смазкой? Подняв бутылку с того места на кровати, куда она упала, Ханбин вертит её в руке. — Я правильно понял, что ты хочешь, чтобы я трахнул себя пальцами? — Ты всё верно понял, — говорит Чживон, вновь звуча пиздец как самодовольно. Ханбин делает ещё одну пометку в голове, что обязательно натянет тому глаз на жопу, когда они увидятся в следующих раз. — Сделай свои пальчики влажными и насадись на них для меня. — Ты будто из хуёвой порнухи вылез, честное слово, — хихикает Ханбин, щекой прижимая телефон к плечу, пока он открывает смазку, выливает её на кончики пальцев и нагревает между ними. — Извольте! Это лучшее порно в твоей жизни, так что пошёл в жопу! — Разве не похоже, что сейчас именно это и происходит? — Как же ты бесишь, — произносит Чживон, искренне рассмеявшись, и Ханбин улыбается шире. — Боже, тебе повезло, что ты милый. — Ты считаешь, что я милый? — говорит он, обиженно дуя губы. Ханбин считает, что сейчас не самый подходящий момент для таких признаний. Особенно, когда его пальцы все в смазке, и он собирается погрузить их в свою задницу. — Милейший, — ласково мурлыкает Чживон, принуждая каждую клеточку внутри Ханбина сжаться. — А теперь трахни свою маленькую плоскую миленькую попку пальчиками, ага? — Ты точно знаешь, как заставить парня почувствовать себя желанным, — не скрывая сарказма в голосе, Ханбин закатывает глаза. Он тянется смазанными пальцами вниз, мягко оглаживая вход и закусывая губу, чтобы заглушить вздох. Прошло довольно много с тех пор, как он исследовал эту часть своего тела подобным образом, вероятно, когда Чживон в последний раз прислал ему фотографию своего члена. Воспоминания об этом заполоняют его сознание. Ханбин стоит на коленях, упираясь локтем в мягкий матрас, он нетерпеливо трахает себя пальцами и кончает на простыни, смотря на чживонову фотографию, на которой тот поглаживает свой истекающий смазкой член. Это была просто охуетительная фотка. Сдавленно простонав, он вводит в себя палец по фалангу. Этого недостаточно, но он хочет сделать всё как можно медленнее. — О чём ты думаешь? — тяжело дыша, спрашивает Чживон практически с придыханием, что заставляет Ханбина быть менее терпеливым. Он хочет трахнуть себя. Ему требуется минута, чтобы преодолеть смущение, вызванное вопросом. Он выстанывает ответ, когда палец полностью скользит в него: — О тебе. — И о чём же именно? — в голосе друга слышна самодовольная улыбка, которая не должна казаться такой горячей, какой кажется сейчас. Злобно ухмыляясь, Ханбин точно знает, что сказать. — О твоём члене, Папочка! — наигранно громко и по-блядски скулит он. Смеясь сразу же после того, как говорит о том, потому что это, должно быть, испоганило весь настрой, но, по-видимому, от Чживона так легко не отделаться. — О да, — рычит он, и звучит это даже чересчур возбуждённо. — Хочешь, чтобы Папочка трахнул такую маленькую сучку, как ты? — Чувак, — выдохнул полувозбуждённый и полусмеющийся Ханбин. — Ты пизданутый еблан! О боже… — его заливистое хихиканье превращается в тихое удовлетворённое мурчание, когда он начинает плавно толкаться в себя пальцем. — Не менее припизднутый, чем ты, — по-детски переводит стрелки Чживон. — Готов поспорить, что тебе нравится подобная херня в постели. — Почему ты так думаешь? — Ханбин мягко хихикает, продолжая проникать в себя. Он представить себе не мог, что разговаривать с лучшим другом о сексе, пока он трахает себя пальцами, будет так приятно. — В тихом омуте, — в динамике звучит прерывистый смех. — Сколько в тебе пальцев? — Пока один, — сладко отзывается Ханбин, пытаясь придерживать телефон плечом, пока он тянется к бутылке и вновь смазывает пальцы. — Ты можешь больше? — терпеливо спрашивает Чживон, словно он не хочет спешить в доставлении Ханбину удовольствия. — Да-а-а, — выдыхает тот, медленно вводя пальцы до тех пор, пока их основание не упирается во вход. Его дыхание сбивчивое, грудь тяжело вздымается, он пытается привыкнуть к фингерингу, сжимаясь вокруг своих пальцев и протяжно постанывая. — В-во мне уже д-два… — шепчет он, откидывая голову на спинку кровати. — Боже, я так… я так давно этого не делал. — Мы можем остановиться, — моментально отзывается Чживон, очевидно пытаясь успокоить друга. — Абсолютно, блять, не можем, — рычит Ханбин, лаская себя пальцами и поскуливая. — М-мне нравится, просто н-непривычно. Мы можем продолжить, я правда хочу. — Ты так прекрасно звучишь, — ласково шепчет Чживон, его голос тихий и глубокий. — Как бы я хотел быть рядом, уверен, что сейчас ты так прекрасен. Выгибаясь в постели, Ханбин больно закусывает губу, пока его щёки загораются алым. — Я д-думаю, что могу добавить третий палец, — дрожащим голосом выдыхает он. Его твёрдый член истекает капающей на живот смазкой и болезненно пульсирует. — Не заставляй себя, — вновь просит Чживон, и младший действительно ценит его заботу, но сейчас он даёт именно то, что сам хочет. — Я не ёбаная неженка! — с негодованием шипит тот, приставляя ко входу ладонь и сдавленно стонет, когда три пальца входят по фалангу. — О боже, — вскрикивает он в попытке прикусить губу и толкается глубже, жалобно поскуливая, когда они полностью погружаются в него. — Вот так, малыш, — утешает его старший, его голос успокаивающе действует на Ханбина. — Мне так хорошо. Уверен, что ты охуенно изумительный сейчас! — Чживон тяжело дышит, и осознание того, что он так же возбуждён, умиротворяет. — Я-я чувствую себя таким наполненным, блять, — выдыхает Ханбин, прежде чем сомкнуть губы в попытке успокоиться. Его возбуждённый член пачкает впалый живот смазкой, стекающей ниже к разведённым бёдрам. — В тебе всего три пальца, а ты звучишь так томно. Это просто, блять, нереально, — произносит Чживон, заставляя своего друга всхлипнуть, его голос становится менее заинтересованным и более властным. — Ты можешь самостоятельно найти простату, малыш? — Д-да-а-а, — протяжно стонет Ханбин, сосредоточенный на том, чтобы толкнуться пальцами ещё глубже и попасть по нужной точке. Прижав пальцы к горячей стенке, он мягко скользит по ней и практически роняет телефон, когда попадает простату. Он громко скулит, трахая себя пальцами под определённым углом. — Полагаю, ты её нашёл, — фыркает Чживон, и Ханбин смутно размышляет о том, что определённо разукрасит лицо друга в следующую их встречу. — А теперь я хочу, чтобы ты прижал пальцы к этому месту, не смея трахать себя. Делая так, как ему говорят, Ханбин продолжает сдавленно поскуливать, полностью откинувшись на спинку кровати и остро ощущая, как его болезненно пульсирующий член дёргается. — Я-я не думаю, что с-смогу… — Не думаешь, что сможешь что, малыш? — один только тон чживонова голоса, контролирующий и уверенный, заставляет Ханбина рвано выдохнуть. — Я не уверен, что выдержу это, блять, — он часто и тяжело дышит, лаская пальцами простату и пытаясь толкаться бёдрами так, словно трахает воздух. — Я могу кончить? Пожалуйста… — О-о-о, малыш, — воркует Чживон, — очень мило с твоей стороны просить, но я ещё не закончил с тобой. Вынь-ка свои пальчики. На долю секунды Ханбин задумывается о том, что повесить трубку и трахнуть себя пальцами до тех пор, пока он не кончит, забрызгивая весь живот, но заинтересованность в планах друга оказывается сильнее. Поэтому он вытягивает из себя пальцы, издавая громкое хныканье от ощущения пустоты и чувствуя смущение от того, что сжимается вокруг воздуха. — Их больше нет. — Такой послушный, — сладко хвалит старший. — И что ты чувствуешь? — Пустоту, — выдыхает Ханбин раньше, чем успевает подумать. — Ты хочешь, чтобы кое-что заполнило тебя, малыш? Ты такая шлюшка, даже на секунду не можешь выдержать пустоту, да? Кусая губы, чтобы заглушить хныканье, Ханбину всё же удаётся найти в себе силы и огрызнуться в ответ. — Замолчи! — одышка в его голосе, вероятно, уничтожает любую возможность, при помощи которой он мог бы управлять этим заявлением. — Давай же, малыш, — сладко шепчет Чживон, словно пытаясь успокоить, — позволь мне самому о тебе позаботиться. Прикоснись ладонью к своему члену, Боже, я больше чем уверен, что он такой твёрдый. — Я-я, — выдыхает Ханбин, лаская пальцами свою возбуждённую плоть и тихо постанывая. — Я так возбуждён, пожалуйста… — Твой член напряжён и истекает смазкой для меня? — Чживон звучит надломленно, но держится гораздо лучше, чем Ханбин. — Ты ведь пачкаешь себя от того, как сильно хочешь кончить, да? Такой плохой малыш. На ханбиновых щеках появляются розовые пятна, ему стыдно говорить об этом, особенно Чживону, но в то же время он слишком возбуждён, чтобы в данный момент ему было не насрать. Он смотрит вниз и подтверждает чужие мысли. Ханбин наблюдает за тем, как его член истекает, пачкая живот прозрачными каплями. — Я-я… — Ты что, малыш? — Бо-о-оже, — тянет Ханбин, запрокидывая голову. — Прекрати так ебануто звать меня, это отвлекает, — скулит он, продолжая водить рукой по всей длине своего возбуждённого члена, останавливаясь, чтобы большим пальцем растереть выступающие капли смазки, которые ещё не упали на живот; он хмурится. — Тебе не нравится? — отчётливо слышится по телефону чживонов голос, он дрожит от беспокойства. Ханбину моментально становится не по себе. — Блять, нет! Мне нравится, это круто… я просто… ну… ты просто просишь меня говорить и называешь так, что мне… — отрывается Ханбин, укладываясь на кровать и переводя дыхание. — Трудно сосредоточиться, но мне… мне нравится. Самодовольная ухмылка отчётливо чувствуется в чужом голосе. — Тебе нравится, когда я тебя так называю, малыш? Нравится, когда я прошу рассказать тебя о том, как сильно ты возбуждён? Ханбин отчаянно всхлипывает, его голова запрокинута назад, а член болезненно пульсирует. — Позволь мне кончить. — Может быть, позже. Ханбин скулит, бесится и хочет свалить, повесив трубку. Сделав глубокий вдох, он задумывается о том, как сломать Чживона. И, кажется, он знает, как максимально быстро сделать это. Злобно усмехаясь, Ханбин открывает камеру своего телефона. Настраивая фокус, он спрашивает у Чживона: — Даже если я скажу «пожалуйста»? — Даже если ты скажешь «пожалуйста», — посмеивается Чживон. Ухмыляясь, Ханбин посылает сделанную фотографию, радуясь сдавленному стону, который он слышит в трубке. На фотографии его палец погружён в сморщенное колечко мышц, а ноги широко расставлены. Его член возбуждённый, покрасневший и блестит от слишком большого количества смазки. Само по себе фото довольно простое, но Ханбин уверен, что сработает. — А теперь? — Ты, блять, пытаешься убить меня, — сдавленно стонет Чживон, и Ханбин в душе гордится собой. — Как ты хочешь кончить? Победа. Ханбин выгибается в постели, думая об этом. — Я хочу попробовать кончить только от своих пальцев, — приглушённых ругательств Чживона хватает для того, что он вновь скользнул тремя пальцами внутрь и несдержанно простонал. Проходит ошеломляюще короткое время, прежде чем он, грубо толкаясь в себя пальцами, сладко выстанывает: — Боже, я близко, блять… — Я тоже, малыш, — слышится голос Чживона, он сдавленный, полный возбуждения и дрожащий. Ханбин уделяет мгновение тому, чтобы поздравить себя с этим. Он пытается сказать больше, но, слушая то, как Чживон ругается и стонет, ощущает, как приближается к оргазму. Из груди вырывается смущённый всхлип, и Ханбин изливается себе на грудь, сжимаясь вокруг своих пальцев. Сразу после этого он слышит грязные ругательства, которые моментально сменяются протяжным удовлетворённым стоном. Ханбин не сдерживается и согласно мурчит, что заставляет друга рассмеяться. — Это было хорошо? — Чживон звучит как угодно, но не взволнованно, в основном удовлетворённо и дерзко. Ёбаный ублюдок. — Сойдёт, — сквозь зубы цедит Ханбин просто для того, чтобы позлить. — При следующей встрече я выебу тебе мозги, а затем только попробуй сказать мне, что это было «сойдёт», — судя по звучанию чужого голоса, Чживон улыбается, что заставляет Ханбина недовольно закатить глаза. — Прекрасно, — устало вздыхает Ханбин, но улыбается, — но я не буду называть тебя папочкой. — Всему своё время, малыш. Ханбин вешает трубку и заливается смехом, глядя в потолок. Вздохнув, он смотрит на свою грудь, покрытую белёсыми каплями спермы. Прежде чем стереть всё, он фотографирует себя и отправляет Чживону.Для: тупая задница возможно, что «сойдёт» было явным преуменьшением.
От: тупая задница ты меня до гроба доведёшь.Для: тупая задница хорошо.