Зарисовки по паре СильверФлинт, по большей части модерн!АУ

Сильвер чувствует, как на загривок ложится чужая рука, как пальцы скользят за воротничок белой рубашки, и не выдерживает, раздраженно рявкая, кажется, на все помещение офиса, не удосужившись даже повернуться. — Пошел на хер! Бог знает, как его достал этот гребанный новичок, которого приставил к нему Флинт, без лишних церемоний поставив их обоих перед фактом, что этот пацан будет проходить своего рода стажировку под началом Сильвера, и тот должен оценить, стоит того оставлять в «семье» или лучше пустить на корм крысам. За прошедшие две недели это мелочное изворотливое исчадие ада успело истрепать Джону все нервы своими попытками подкатить или облапать, пока никто не видит, но у него не было и шанса пристрелить его, потому что, видимо, еще на небесах у поганца заложили способность правильно использовать руки и голову, пришив и то и другое к нужным местам. — Прошу прощения, — голос главы «семьи» звучит негромко и передает всю степень шока, в котором пребывает Флинт. Ни один самоубийца не рискует обычно высказываться подобным образом в его адрес, и он определенно не ожидал услышать из уст любовника столь нелестное послание в ответ на такую редкую и обычно заводящую его ласку. — Господи, черт, я не тебе, — Сильвер, пребывая в не меньшем шоке, оборачивается и смотрит на него. Они с минуту меряют друг друга взглядами, пока в голове Джеймса складывается до конца картинка реакции его заместителя, и взгляд босса тяжелеет. — Какого черта тут происходит? — Тон его голоса теперь больше походит на тихий рык. Мистер Гейтс вздыхает, возвращаясь к делам, которые нужно вернуть вскоре копам, Билли хмурится, складывая руки и ожидая развязки, а Джон думает о том, как остудить гнев их главаря, пока чьи-нибудь мозги не украсили живописным пятном ближайшую стену. На ум приходит не так уж много идей, потому что лгать Джеймсу бесполезно, особенно когда до того дошло, что кто-то покушался на принадлежащее ему, и Сильвер за пять лет сожительства уже успел привыкнуть к этим сумасшествиям в плане собственничества босса (в какой-то мере, ему даже нравится), но он не успевает раскрыть рта. — Боюсь, это из-за меня, Босс, — подает голос новичок, и никто из находящихся в комнате не уверен, тот в большей степени псих-самоубийца или просто идиот. На несколько мгновений помещение вновь оказывается поглощено тишиной, нарушаемой лишь шуршанием бумажек под руками Мистера Гейтса, а после Флинт двигается с места. — В мой кабинет, живо, — чудовищно-спокойно бросает он, открывая темную дверь, и почти все собравшиеся уверены, что бодро шагнувший в проем парень уже не вернется. Джон медленно выдыхает, так же медленно набирает в легкие воздух, пробегая взглядом по документам, с которым работал до начала этого представления, а после решительно поднимается с места — ему нужна чашка крепкого кофе, возможно, с коньяком, и немного времени, чтобы уложить все в голове. Спустя полчаса, наполненного редкими звуками и тишиной, дверь кабинета открывается, и из нее выходит уже далеко не веселый новичок, а вслед за ним идёт совершенно спокойный Флинт, и, поскольку ни на одном из них нет крови или других следов взаимодействия, все еще больше напрягаются, но мир по первому слову Босса возвращается в привычное русло. — Билли, мне нужна машина через двадцать минут, Мистер Гейтс, решите дела с полицией до вечера, Джоджи, Бен, поедете с нами, — он привычно раздает указания, а после ловит взгляд заместителя, стоящего у окна со своей полупустой чашкой, — Сильвер, в мой кабинет, нужно поговорить. В любом случае, что бы ни происходило в этих стенах и мире, одно остается стабильным и непоколебимым — местами невыносимый и несгибаемый характер Джеймса Флинта. Именно об этом думает Джон, закрывая за собой темную дверь и улыбаясь, когда чужие пальцы второй раз за день ложатся на загривок. Ему определенно не на что жаловаться.