Решение

Вокруг него была лишь тьма. Не было ни звука, ни признака живой души.Ничего. Абсолютная пустота. Боялся ли он? Нет. Ведь не было чувств, которые могли породить испуг, тревогу, страх. Только одна одинокая душа плыла в этом черном бездонном океане. Он открыл глаза. Из-за проникающего солнечного света, молодому Пастырю пришлось несколько раз поморгать, чтобы прийти в себя и привыкнуть к освящению. Он попытался сменить свое положение, но тело внезапно пронизала боль. Сколько времени прошло? Почему он был без сознания? Он не помнил. Глазам изумрудного цвета попалась спящая рядом фигура. Парень с такими знакомыми аквамариновыми волосами и фарфоровой кожей тихо посапывал на кровати, положив свою голову на руки. Не было видно лица, но юноша чувствовал прожитое им беспокойство. Мягко улыбнувшись, он хотел нежно провести своей рукой по его волосам, дать знать, что все хорошо. Он потянулся к нему ближе… Но… — Что?.. Его глаза округлились от ужаса, тело начало дрожать. Непонимающий взгляд был устремлен лишь на свою руку… точнее… на ее отсутствие. Кисть правой руки, локоть, всего этого не было. Плечо заканчивалось лишь бинтом. «Почему?! Как?!» многие вопросы пронеслись в голове за долю секунды. — Сорей? — М-Мик-клео… Дрожащий голос еле смог произнести его имя. Мысли Сорея прервал сонный голос его самого лучшего и близкого друга. С Серафимом воды Миклео они вместе с рождения. Сорей дополнял Миклео, Миклео дополнял Сорея. Их ментальной связи многие могли позавидовать. Они практически никогда не расставались, но будь хоть на большом расстоянии, могли чувствовать состояние друг друга. Сколько падений и подъемов они пережили вместе, уже не счесть. Как и очищенных ими хёма, на пути Пастыря и его младшего партнера. Увидев очнувшегося Пастыря, Серафим воды, нет, самая близкая и родная душа обняла его. — Сорей, хвала Богам! Я… я так рад, что ты… Он чувствовал сильное переживание Миклео. Руки сильнее сжали ткань футболки, слезились глаза, и… Сорей приподнял левой рукой его лицо. Миклео также пристально смотрел на юношу, все еще пытаясь осознать, что его самый драгоценный человек открыл глаза, будто он мог больше никогда не проснуться. Сорей молча осматривал лицо. На белоснежной коже был пластырь. Кто-то причинил ему вред… опустив взгляд ниже, он взял край просторной рубашки. Его руку остановили. — Сорей, не надо. Они посмотрели друг другу в глаза. Спустя несколько секунд их молчаливого разговора, Миклео отпустил руку, отведя взгляд в сторону. Сорей поднимал рубашку выше оголяя живот, еще выше, грудь. Его взору показался глубокий шрам, тянувшийся по всей длине верхней части тела. Такой порез уже не сможет залечить ни одна магия Серафима, оставив память о том дне на всю жизнь. Опустив рубашку, Сорей хотел что-либо сказать… Его терзало смятение. Внезапно поступившая боль буквально разрывала его голову изнутри. Он вцепился левой рукой в свои волосы. — Сорей! Постепенно Пастырь начинал вспоминать тот роковой день.