***
Кирилл вошел в свою комнату, держа в руках журнал девятого класса. Мужчина запер дверь и включил свет. Математик поставил документ на тумбочку, а сам хотел пойти в душ, чтобы освежиться. Когда он повернулся в сторону уборной, немой вскрик застыл на его губах. У окна полубоком к нему стояла молодая женщина со светлыми, прямыми волосами чуть ниже плеч. Облачена она была в белую сорочку в пол. Девушка глядела на него пронзительными зелеными глазами, в них явно читалось осуждение. Воронцов забыл, как дышать, поскольку перед ним стояла та, чей образ жил в его воображении последние семь лет, та, которая его любила и которую так любил он. Та, которую он потерял. Перед ним стояла Вера, его Вера, но во всем ее образе что-то изменилось. Дело было в глазах девушки, в них отсутствовали тепло и нежность. Теперь зеленые очи выражали только осуждение, презрение и разочарование. — Вера… — прошептал одними губами Кирилл, смертельно побледнев. — Вера, — Воронцов подошел к блондинке, не веря в свое счастье, хотя в глубине души прекрасно понимал, что это иллюзия, бред, плод его больного воображения. Мертвые не воскресают. — Ты предал меня, ты разлюбил меня, — прошептала холодно Назарова. — Нет, нет, Вера, — как в бреду прошептал Кирилл, глядя в такие родные черты. — Ты забыл меня, — продолжала шептать погибшая. — Это не так, — тихо выдавил математик, протягивая к лицу возлюбленной руку. Едва его пальцы коснулись мертвенно-холодной щеки учительницы, сердце пронзила невыносимая боль, дыхание перехватило, и мужчина упал на колени перед любимой женщиной. — Я заберу у тебя всех, кто тебе дорог, чтобы ты любил только меня одну, — произнесла Вера, улыбаясь. — Мы обязательно будем вместе, — все так же тихо добавила Назарова, а в следующий миг зашлась в громком, холодном смехе. Одновременно с этим зеркало треснуло, а окна распахнулись, ветер закружил по комнате бумаги. Кирилл резко принял сидячее положение, чувствуя, как пот градом стекает по его спине. Мужчина никак не мог восстановить дыхание, в ушах стоял неадекватный смех любимой девушки, а перед глазами — ее образ. Окно было открыто, видимо, порывы ветра сделали это. Пару раз моргнув, Воронцов рукой откинул назад прядь черных завитых волос, взглянув на вторую половину кровати. Рядом с ним спала, обняв одеяло, девушка, длинные светлые волосы разметались по подушке. Математик округлил глаза. Поскольку рядом с ним спала Вера. Еще раз моргнув и потерев рукой глаза, он взглянул на вторую половину кровати. Там спала Марина. Поняв, что он, вероятно, сходит с ума, завуч встал с кровати и надел брюки. Посмотрев на час, учитель понял, что было пять утра, а солнце все еще не встало. Хотя, вероятно всего, его не видно из-за темных туч, которые затянули небо над школой. Решив не закрывать окно, Кирилл вышел в коридор, направившись в крыло учеников начальных классов, желая убедиться, что все в порядке. Воронцов, завернув в нужный коридор, остановился у нужной двери. Отворив ее, преподаватель заглянул внутрь комнаты. Вера спала в позе звездочка, ее одеяло валялось на полу. Катя же спала, обнимая большого медведя, девочка была укрыта по пояс. Кирилл невольно улыбнулся, смотря на ангельское личико ребенка. Неожиданно малышка нахмурилась во сне, а после открыла глаза, посмотрев на завуча, стоящего на пороге. — Кирилл Евгеньевич? — сонно спросила Катя, потерев глаза. — Вам не спиться, да? — Деева вопросительно подняла брови, глядя зелеными глазами на мужчину. — Да, не спится, — улыбнулся едва заметно Кирилл. — Кирилл Евгеньевич, отведите меня на кухню, я пить хочу, а одной идти страшно, — проговорила девочка, вставая с постели и откидывая с лица свои длинные, вьющиеся темные волосы. — Пойдем, — кивнул математик, когда Катя подошла к нему. Они вышли в полутемный коридор. Кое-где не горели лампочки, в школе всегда были проблемы с электричеством. Воронцов и Деева завернули в более-менее освещенный коридор, но стоило им сделать несколько шагов, как лапочки замигали. Катя неожиданно схватила за руку учителя, испуганно озираясь по сторонам. Кирилл посмотрел на детскую руку, которая обвивала его запястье. — Мне страшно, — тихо выдавила первоклассница, глядя широко распахнутыми глазами на завуча. — Не бойся, я рядом, — успокоил ее Кирилл, глядя в личико девочки. Когда он поднял голову, вскрик застыл на его губах. В метре от него стояла Вера, вокруг нее было странное свечение, одета учительница была в спортивные черные штаны и черную куртку, за спиной у нее был серый рюкзак. На бледном лице было два синяка, а с виска струилась кровь. Именно в таком виде ее семь лет назад нашли в злосчастном лифте. Воронцов столько лет пытался забыть тот момент, когда разжал двери лифта и заглянул внутрь кабины. Теперь перед ним стояло ясное напоминание всего того ужаса, что происходил в «Логосе». — Вера, — прошептал пораженно Кирилл. Девушка протянула Кате руку, улыбаясь. Первоклассница вложила в протянутую ладонь свою ладошку. «Я заберу у тебя всех, кто тебе дорог, чтобы ты любил только меня одну», — ясно послышался голос Веры из кошмара. Деева хотела сделать шаг в сторону учительницы, но Кирилл положил руку на плечо девочки, не давая ей этого сделать. — Не подходи к ней, — заворожено прошептал Воронцов, глядя Вере в глаза. В этот момент свет снова заморгал, а к ногам Назаровой подкатился футбольный мячик. Математик вздрогнул, поскольку к ним подошел мальчик восьми лет в форме Логоса. Это был Митя, такой Митя, каким Кирилл запомнил его. Те же темные волосы. Карие глаза, та же беззаботная улыбка. Митя взял в руки мяч. — Ты чего, пап, это же Вера Дмитриевна, — проговорил второклассник, улыбаясь. — Иди к нам, Катя… Мы будем вместе играть… Кирилл резко открыл глаза и начал озираться, не понимая, где находится. На столе горела лампа, рядом стоял включенный ноутбук. Он уснул у себя в кабинете. Шея сильно болела от неудобной позы, впрочем, как и спина. Воронцов потер глаза. Взглянув на часы, мужчина понял, что было семь утра. Ночью он долго не мог уснуть, Марина на него обиделась и ночевала в своих комнатах. Математик же, придя к себе, долго глядел на фотографию возлюбленной, подавляя в себе желание напиться. Придя к выводу, что уже вряд ли уснет, завуч решил погрузиться в работу и задремал на рабочем месте. Еще раз потерев шею, Кирилл встал из-за стола и решил отправиться в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Выйдя в коридор, учитель заметил Дмитрия, который вышел на крыльцо школы. Парень надел темно-синюю мастерку, включил плеер и побежал вокруг школы.***
Рома выключил будильник, вставая с кровати. Мужчина мельком посмотрел на себя в зеркало, пригладив светлые волосы, чтобы они не торчали в разные стороны. Историк заправил кровать, принял холодный душ, чтобы привести мысли в порядок, придя обратно в комнату, Павленко включил ноутбук и вошел в интернет. То, что происходило вокруг этой школы, ему не особо нравилось. Это место гораздо хуже, чем он предполагал. Вчера, сидя допоздна за работой, историк снова видел свет над лесом. Пока все загружалось, Рома предался воспоминаниям о своих школьных годах, о расследовании, которое едва не стоило ему жизни. Он все еще сомневался, а стоит ли лезть в это дело? Но выхода другого у него нет. Его мать в больнице, ей нужна пересадка сердца, донора найти не так-то просто. А человек, на которого он теперь работает, обещал помочь. Таким образом, от действий Павленко зависит не только его жизнь, но и жизнь ни в чем не виновного человека. Историк вошел в почту, увидел новое письмо и прочитал его. У него вновь просили отчет, будто бы в этом дурдоме можно что-то выяснить так быстро. Рома быстро напечатал ответ и отправил письмо, прикрыв глаза. Ему покоя не давал тот жучок, который он нашел в кармане своего пиджака. Теоретический любой мог подбросить его, пиджак висел в кабинете истории на спинке стула, в учительской на вешалке. Павленко напряг память и неожиданно вспомнил, как в него врезалась Юля — новая уборщица. Мужчина мрачно посмотрел перед собой, потерев переносицу. Да, конечно, Юля. Она ему сначала даже понравилась, но не теперь, зачем ей следить за ним? Антипина за них? Историк оставил эту тему в покое, поскольку были и более важные задачи. Для начала надо было понять, что это за белый, непроглядный туман, который застилает лес после полуночи. Рома очень сильно сомневался, что тут дело в природе.***
Дима вернулся с пробежки, сходил в душ, переоделся и теперь держал путь в столовую, желая плотно позавтракать. Парень, как обычно, был погружен в свои мысли, поэтому в кого-то влетел. — Ой, извини, не заметил, — проговорил Деев, придержав под локоть Надю, которая уронила на пол какую-то книгу. Дима быстро поднял ее и посмотрел на обложку. — Достоевский «Преступление и наказание», хороший выбор, — улыбнулся десятиклассник, возвращая однокласснице книгу. — Но «Идиот» все же лучше, — добавил он. — Хорошо, я учту, — смущенно улыбнулась Авдеева, откинув назад прядь завитых черных волос. Они замерли, глядя друг на друга с улыбками на губах. Так было до тех пор, пока Надю не позвал Игорек. — Увидимся, — проговорила Надежда, отходя к брату. Дима кивнул со все той же глупой улыбкой, парень провел девушку внимательным взглядом, а после продолжил путь в столовую. Настроение стало заметно лучше. В столовой было полно людей, у раздаточного стола стояли Юля, Илья и Мария. Там же Деев заметил сестру, которая выбирала себе угощение. Подойдя к первокласснице, молодой человек поправил воротник ее белой блузки. — Привет, Дима, — улыбнулась Катя, увидев брата. — А тут ватрушки с творогом, мои любимые, — добавила девочка, показав парню тарелку с лакомством. — Выглядит аппетитно, сама делала себе косичку? — спросил десятиклассник, переведя внезапно тему и разглядывая кривозаплетенную косу. Его сестренка тут же кивнула. — Красиво… — не желая расстраивать сестру, проговорил Деев. — У тебя лучше получается, переделай, пожалуйста, — произнесла Катя. Дима быстро расплел косичку, после чего начал заплетать первокласснице французскую косичку, делал он это очень быстро и правильно. В итоге получилась довольно красивая прическа. — Спасибо, — улыбнулась малышка, потерев глаза. — Что с глазками? — забеспокоился Дмитрий. — Чешутся, — пожаловалась Катя, ее брат посмотрел в личико сестры и покачал головой. — Ты не умылась, пойдем со мной, — произнес Деев. — А это пока постоит тут, — десятиклассник забрал у сестры тарелку и отставил ее в сторону, после чего вывел Катю из столовой.***
За столом учителей шла оживленная беседа. Максим, как обычно, шутил, вспоминая свои школьные годы, Андрей тоже рассказывал веселые истории, Вика с Лизой переговаривались «о своем», о девичьем. Павел Лобанов уплетал блинчики с медом, запивая все молоком и прикусывая овсянкой. Марина пила чай, не принимая участия в беседе. Блондинка сверлила пронзительным взглядом Кирилла, который сидел напротив нее и беседовал с Еленой, которая выпросила-таки у завуча пару дополнительных часов истории в восьмом классе. Игорь и Лариса думали как назвать сына. Женщина уговаривала супруга назвать мальчика Виктором, а Исаев был решительно против, поэтому упрямо доказывал свою точку зрения. К столу подошел Рома, который держал в руках чашку кофе. — Всем доброе утро! — оптимистично заявил историк, садясь между Еленой и Ларисой. — День добрый, — отозвались учителя. Андрей с Максимом настороженно, но с интересом смотрели на школьного товарища, Рома этих взглядов не замечал, или же просто игнорировал их. Павленко начал завтракать. — Как первые преподавательские будни? — поинтересовалась Елена. — Да, с учениками не соскучишься, не могу поверить, что был таким же, как и они, — улыбнулся преподаватель. — Недавно нашел в одной из тетрадей список прозвищ учителей, там такое… — Рома многозначно промолчал. — И как же они нас называют? — спросил Кирилл, который имел довольно мрачный вид. — Конечно, ничего хорошего я не жду… — Илья у них капитан-сковородка, Павел Петрович — кот, Максим –шухер, Андрей — гигабайт, Виктория Сергеевна — вольт, — перечислил быстро Павленко, улыбаясь. — Ну, свое прозвище я давно знаю, — усмехнулась Елена, вспоминая, как Артем Калинин нарек ее «Гиеной Сергеевной».***
После уроков Кирилл шел в учительскую, чтобы поменять журнал. В холле он увидел как первоклассник Виталик Оськин дразнит одноклассницу, показывая ей язык и какой-то рисунок на белом смятом листе. — Отдай, это мое! — громко вскрикнула девочка, протягивая руки к рисунку, но поскольку мальчик был значительно выше нее, дотянуться до него она никак не могла. В малышке Кирилл без труда узнал Екатерину. Воронцов стремительным шагом направился к детям. — Рева корова, плакса! — дразнил Катю Виталик. Прежде, чем математик успел что-либо предпринять, из-за колонны к парочке подлетела Вера и схватила обидчика подруги за волосы, в следующий миг девочка ударила мальчика, который был выше нее на голову, рукой в живот. Оськин согнулся пополам. — Вера! — крикнул Кирилл, глядя на то, как Виталик убегает от Шевцовой, а сама девочка поднимает с пола рисунок Кати и отдает его подружке. — Спасибо, — прошептала Деева сквозь слезы, а после неожиданно обняла одноклассницу, отчего Верочка улыбнулась. — Да, Кирилл Евгеньевич, — произнесла девочка, отстраняясь от Кати. Воронцов покачал головой, глядя на ученицу, которая вмиг приняла вид кроткой и невинной овечки. — Ты же знаешь, что драться нельзя… — А папа говорит, что всегда нужно давать сдачи, когда обижают тебя или близких тебе людей, даже если противник больше и сильнее, -с умным видом изрекла Вера. — Да, давать сдачи нужно уметь, но важно не перегибать палку, — согласился Воронцов, улыбнувшись девочке. — Пойдем, Катя, почитаем? — предложила первоклассница подружке. Та радостно кивнула, прижимая к груди рисунок. Они убежали в библиотеку.***
Данила сидел в туалете и курил, глядя в стену. Парень был глубоко погружен в свои мысли, поэтому не заметил, как скрипнула дверь, и в уборную вошел человек. Подняв глаза, Славин увидел перед собой Алису. Ткаченко была облачена в спортивную форму. Девушка села рядом с одноклассником, глядя внимательно ему в лицо. — Что-то случилось? Ты пропустил физику, пришлось солгать Виктории, что ты приболел, — проговорила Алиса. — Да, так, настроения как-то нет, не настроен я на учебу, когда такое происходит, — буркнул Данила, делая затяжку. Ткаченко закашлялась от дыма. — Что-то с мамой или сестрой, да? — сочувствующим голосом спросила шатенка. Ответом послужил кивок и новая затяжка. Девушка снова закашляла, когда парень выдохнул дым. Неожиданно старшеклассница вырвала у одноклассника из пальцев сигарету, встала и потушила ее о влажную раковину. Данила от этого действия опешил. — Хватит травить себя этой гадостью, на сегодня достаточно, — улыбнулась как ни в чем не бывало Ткаченко парню. Славин поднялся на ноги. — Как прикажете, мамочка, — с сарказмом произнес брюнет. Некоторое время они молча глядели друг на друга, после чего молодой человек начал сокращать расстояние между ними, оттесняя девушку к раковинам. Данила по-хозяйски положил одну руку на талию Алисы, после чего второй рукой коснулся щеки шатенки. Притянув ее к себе, Славин начал целовать лучшую подругу своей девушки. Ткаченко не думала сопротивляться. Она обвила руками шею парня, тот, приподняв ее, посадил Алису на раковину. — Ну ничего себе, — изрек удивленный голос. Славин вмиг отстранился от девушки, глядя широко раскрытыми глазами на Диму, который стоял на пороге. — Удачно я сбежал с физ-ры, — добавил Деев, выйдя из уборной и закрыв дверь. Данила, даже не взглянув на растерянную Алису, вышел за одноклассником. Ткаченко проводила его расстроенным взглядом, после чего коснулась пальцами слегка припухших от поцелуев губ и всхлипнула. Славин вышел в коридор и направился к Диме, который стоял у окна. — Пожалуйста, не говори Наде о том, что видел, — с ходу заявил Данила, глядя на парня. — Не волнуйся, не скажу, — усмехнулся Деев.