Учительская практика

      Солнечный день, ясное небо, переливающиеся радугой окна небоскрёбов, — красота, но в Храме джедаям не до рассматривания красот планеты-мегаполиса — послезавтра Ордену Джедаев исполняется двадцать пять тысяч лет. Магистры вдохновенно раздавали поручения, критику и недовольные взгляды всем, кому можно. В этом году Высший Совет Ордена решил, что готовить праздничный стол должны пары мастеров и падаванов, и молодого рыцаря-джедая Дуку это не обошло стороной.       Русоволосый джедай подошёл к одной из дверей на жилом этаже величественного здания и, коротко вздохнув, нажал кнопку. Двери тихо разъехались в стороны, открывая рыцарю обыденную картину: невысокий десятилетний мальчик сидел на цветном пушистом ковре и внимательно рассматривал выложенные перед собой ленточки.       — Доброе утро, мастер! — оглянулся мальчишка, когда Дуку сделал первый шаг в смежную комнату их кельи, хотя ЭТО больше походило на «Дом кошмаров» или «Хижину чудес». Длинные волосы мальчика рассыпались по детским плечам, шее и лбу, мастер поморщился.       — Знаешь, Квай-Гон, я подумываю, что оставить твои длинные... э-э-э… волосы было моей худшей ошибкой, — упёршись плечом в стену, произнёс молодой наставник. Мастер старался быть максимально тактичным, но в отношении шевелюры падавана на языке Дуку вертелось что-то вроде «пакли» или «швабры».       — Что?! Нет-нет! — испуганно вскрикнул Квай-Гон, делая шаг назад. Именно он (а кто же ещё?) вымолил у своего нового наставника, чтоб тот не отстригал русые локоны своего падавана. Прошло лишь две недели, а учитель уже не меньше сотни раз отругал себя за такое доброе сердце. Особенно нервы Дуку сдавали, когда его юный ученик половину утра выбирал ленточку, чтоб завязать свою причёску. Также мастера аж выворачивало, когда на цветастом ковре образовывался ещё один ковёр, только уже из волос маленького падавана, или же эти длинные тонкие нити попадались ему в тарелке.       Заметив крайне недовольный взгляд наставника, Джинн схватил с пола первую попавшуюся ленточку и наскоро завязал себе хвостик. Если бы не имя и костюмчик, Квай-Гона можно было бы перепутать с какой-то девочкой, к тому же юнлинг, именно юнлинг, Джинн очень любил ходить с косичкой, довольно удобно, но Дуку запретил падавану это делать.       — Как собрание мастеров? — ангельским голосочком просил ученик. Если уж выбирать между нотациями по поводу информации, сказанной о Квай-Гоне на собрании, и обрезанными столько лет бережно отращиваемыми волосами, мальчик решил, что первое гораздо лучше.       — Порой, я поражаюсь своей недальновидности и поспешности, — всё тем же голосом изрёк Дуку. Приблизительно падаван понимал о чём, а точнее о ком, говорил мастер. — Но пока о другом. — Отошёл от стенки учитель и подошёл к ученику. — Магистр Йаддль поручила нам с тобой готовить крашенки на праздник. Мальчик удивлённо поднял брови:       — Я думал, после позавчерашней яичницы нам отрежут газ и пожизненно запретят готовить в Храме…       — И в радиусе десяти кликов от него, — весело подхватил наставник, но в следующее мгновенье выражение его лица снова стало серьёзным: — У них не было выбора, — поджал он губы. — Ведь в этом году стол накрывают пары мастеров и их учеников…       — Вау! — весело воскликнул Квай-Гон, но тут же радостная улыбка сменилась перепугом: — Стоп! То есть мы должны приготовить крашенки на целый Храм?! Мастер обречённо кивнул. Теперь сорок восемь часов готовки им обеспечено.

***

      — Аупч! — Джинн всунул горячий от прикосновения к только что сваренным яйцам палец в рот.       — Осторожно, мой юный падаван, — почти вздохнул Дуку. Собственно, сегодня на него свалилось больше бед, чем даже за все эти две недели падаванства Квай-Гона: нытьё падавана, хотя это уже стало обыденным; собрание мастеров, где его ученика и в помине не называли белым и пушистым; и двадцать пять тысяч белых овалов — символов начала жизни. Благо, что Джин Талед — джедай-крестьянка, повар из Храмовой столовой оказалась давним другом юного Джинна.       И теперь Дуку и Квай-Гон сидели на одной из лавочек в столовой и обречённо смотрели на двести пятьдесят поддонов со сваренными яйцами. Что ж, часть работы выполнена — продукт сварен, теперь осталось только разукрасить все эти белоснежные символы праздника.       Немного истории. Именно в день этого праздника зародился первый Орден Джедаев и, поскольку это день памяти начала жизни Ордена, символом праздника являлись крашенки.

***

      — Полоски? И всё? Серьёзно? — говорил мастер, разглядывая разрисованное падаваном яйцо.       — У вас не лучше, мастер! — обиженно протянул Квай-Гон, указывая пальцем на пятнистую писанку. Дуку вздохнул — да, с их художественным потенциалом им ни за что не закончить работу до послезавтра, даже работая ночью. — Учитель, я голодный! Давайте что-нибудь поедим? — умоляющий взгляд голодного падавана означал, что либо Дуку соглашается, либо спокойная жизнь мастера под угрозой.       Джедай посмотрел на ученика, потом — на две одинокие крашенки, потом — на двадцать четыре тысячи девятьсот девяносто восемь белоснежных яиц и, вздохнув, кивнул падавану.

***

      — Квай-Джинн… тьфу! Квай-Гон, пошли есть… т-то есть спать, — зевая, похлопал по спине спящего за столом мальчика Дуку. На часах было 1:20 по стандартному времени. За целый день они с падаваном разрисовали лишь один поддон, то есть сто крашенок. Что ж, осталось ещё двести сорок девять поддонов. От одной только мысли о завтрашнем дне начинала кружиться голова.       — Ам? Ням? Я… н-не уся… устал, — промямлил Джинн, пытаясь сфокусировать на мастере взгляд.       — Пошли-пошли, — помог встать падавану джедай и нетвёрдой походкой направился домой.       Дойдя до комнаты, учитель ещё долго искал ключ от двери, пока полусонный ученик не нажал кнопку на панели, висящей на стенке возле двери. В другой раз Дуку бы отчитал падавану нотации по поводу того, что это можно было сделать и раньше, но сейчас его единственным желанием было добраться до постели упасть спать. Однако этому сбыться было не суждено: джедай споткнулся, упал на тот самый цветастый ковёр посреди смежной комнаты и беззастенчиво захрапел.       Джинн пожал плечами, прошёл в свою комнату, распустил длинные волосы и, кое-как переодевшись, свернулся клубочком под тёплым одеялом. Но мысль о том, что наставник будет всю ночь спать на ковре, даже без одеяла, отказывалась покидать сонного послушника Храма. Вздохнув, Квай-Гон встал с постели, взял подушку, одеяло и поплёлся в смежную комнату. Мальчик приподнял голову высокоуважаемого рыцаря и запихнул под неё половину своей подушки. Укрыв Дуку своим одеялом, падаван зевнул, залез под бело-голубое одеяло и прижался к мастеру.

***

      Ранние солнечные лучи разбудили Дуку. Открыв глаза, тот чуть не закричал от перепуга — рядом с ним спало лохматое чудовище. Ну, как бы рыцарю приходилось сражаться и не с таким, но спать рядом с каким-то вуки-недоростком!.. Он было уже собирался вылезти из-под одеяла и смело драпать отсюда, как это самое «чудище» по-детски засопело носом, а из-под «длинной шерсти» показалась мальчишечья мордашка. Квай-Гон? Джедай облегчённо вздохнул, но тут же недоумённо уставился на мальчика. Стоп-стоп-стоп! С чего это его падаван с ним в постели?! Да, кстати, а… где постель-то? Собственно, смелый и достаточно уважаемый рыцарь-джедай спал на ковре в смежной комнате кельи, на подушке и под одеялом падавана. Феноменально! Да, кстати, «ранние лучи солнца» оказались вовсе не ранними; на часах было 11:30 по с. в., а Дуку решил, что причёску Квай-Гону он таки подправит.