Регент для юного Тёмного Лорда

Люциус сидел за широким резным столом в своем кабинете и с интересом ученого, обнаружившего неизвестную доселе науке букашку, изучал странный предмет, что сейчас лежал перед ним. — Да что же ты такое? — раздраженно пробормотал он, когда еще одно сканирующее заклинание отскочило от невзрачной черной тетрадки и улетело куда-то в потолок. — Черт знает что! Но честно говоря, Люциус подозревал, что даже черт глубоко задумается над этой милой своенравной вещицей. Но Борджин — пройдоха! Как ловко он обдурил Люциуса! Когда Люциус передал ему на хранение дневник, он оставил за Борджином право взамен попросить о чем угодно. Тот и попросил спустя тринадцать лет… забрать этот дневник обратно. А ведь Люциус когда-то клялся себе, что в жизни больше не прикоснется к этой проклятой штуковине. Но все-таки, что же могло так встревожить Борджина? Люциусу это не нравилось. Очень не нравилось. Внезапно на странице появились аккуратно выведенные четкие буквы: «Кто вы?» — Так-так-так, — сам себе сейчас Люциус напоминал настороженного охотничьего пса, почуявшего дичь. — Очень интересно! Он прищурился и начал быстро произносить сложные заклинания развеивания таящих чар, вырисовывая палочкой различные фигуры. Дневник исправно подпрыгивал, дрожал, но тайн своих раскрывать не собирался. Люциус сдаваться не желал и решил рискнуть, применив один интересный, но не опробованный на деле артефакт для распознания темной магии, в свое время беспардонно украденный из под носа авроров во время очередного налета Пожирателей смерти. «А вы?» — небрежно вывел встречный вопрос на пожелтевшей странице Люциус. Артефакт послушно засветился красным, показывая, насколько велика концентрация здесь темной магии, но в багровый не уходил, а это означало, что дневник — или что это там на самом деле — Люциусу пока не угрожал. Ответ не заставил себя долго ждать. «Я мальчик. Я проводил эксперимент, но он вышел из-под контроля, и я оказался заперт внутри этой тетради. Меня зовут Том». «Ну здравствуй, Том, — Люциус озадаченно запустил пальцы в волосы. То, что показывал ему артефакт, никак не сочеталось со словами дневника. — Я тебе сочувствую. Расскажешь, как это произошло?» Даже если эта вещица ему соврет, он все равно уже будет иметь представление, с кем имеет дело. «Я учился на Слизерине, был упоен атмосферой тёмных искусств и запретных знаний. Я нашёл один древний ритуал переселения сознания, но что-то сделал не так. Теперь я не могу выбраться отсюда. Прошу вас — помогите мне. Дайте энергии!» Люциус аж поперхнулся. — Сколько же тебе лет? — пробормотал он, с недоверием косясь на дневник. — Наивность, достойная первокурсника Хаффлпаффа! Какой нормальный человек станет делиться своей энергией с непонятным магическим предметом? Но написал он совершенно другое: «Но как мне это сделать, Том? Расскажи мне про ритуал поподробней, возможно, тогда я смогу помочь тебе!» Не только Люциус Малфой ничего не понимал в текущей ситуации. Осколок души внутри тетради был слепым и глухим. Том не мог понять, кто пишет чернилами ему в ответ. Союзник или враг? А вдруг дневник попал к Дамблдору и его людям? Мучительный страх сливался с отчаянием отрезанной от внешнего мира личности. Он не понимал ничего. Только сейчас он начал осознавать, до чего же безопасно и удобно было рядом с Джинни. И пусть она успела окончательно доконать его своим Гарри Поттером, она все же заботилась о нем, как умела, и не желала ему зла, в отличие от этого непонятного, но одновременно с этим смутно знакомого человека. Все, что у него было в этом дневнике, — это воспоминания, упорядоченные по дням и неделям. Его единственное богатство, которое он любовно перебирал в памяти все эти долгие годы, его единственный шанс сохранить себя как личность. Каждый час, каждая секунда навсегда запечатаны в ежедневнике. От первого крика младенца до разбитой коленки во время детской игры в догонялки. Визит Дамблдора с письмом из Хогвартса, Косой Переулок, покупка поношенных мантий в маленькой лавке старьевщика. Котел, перья, чернила, бумага, учебники, нож для резки ингредиентов зелий. Первый урок трансфигурации. Спички нужно превратить в иголки, но спичка сломалась на три части под воздействием всплеска магии. Дамблдор качает головой в смешном колпаке: "Будь осторожен, Том". Осторожен... Единственное, что у него было! Память... Неизвестность мучила Тома, и он решился: «Вы — сторонник Дамблдора? Вы не причините мне боль?» — Вот оно как, — приподнял брови Люциус. — Боишься Дамблдора? Занятно, занятно… Но слова дневника значительно сужали круг подозреваемых. По крайней мере, Люциус уже мог надеяться, что это не бастард кого-нибудь из основателей, решивший сравняться в могуществе со своим родителем, и не одержимый бесами юнец из шестнадцатого века. «Нет, я сам по себе. Дамблдор мне не нужен, — прикусив губу, написал Люциус. — Ты пока не дал мне повода причинить тебе боль, так что можешь не бояться меня!» Достаточно честно и достаточно уклончиво. «Прошу вас, напитайте меня энергией! Я покажу вам свои воспоминания, — продолжал настаивать на своем дневник. — Если бы у меня было тело, я бы упал перед вами на колени!» «Что тебе нужно для энергии? — Люциусу становилось все интересней. — Крови я тебе не дам, душу тоже. Не в моих правилах доверять странным артефактам, даже если они изо всех сил прикидываются людьми». «Я не артефакт, я живой мальчик, запертый внутри дневника! Просто проведите голой кожей по страницам, прижмите меня к телу!» — Мальчик, говоришь? — Люциус задумчиво прищурился. Приближалось время обеда, а опаздывать туда было не в привычках Люциуса. — Голой кожей? Хм... Подобную ловушку, насколько я помню, пытались устроить Салазару Слизерину гоблины, пропитав страницы медленно действующим ядом, и, если бы не глубочайшие познания Ровены Равенкло и Годрика Гриффиндора в области исцеления различных болезней, четвертого факультета в Хогвартсе бы сейчас не было. Что ж, рискнем... Добби! — Да, хозяин! — пискнул появившийся домовой эльф. — Империо! — спокойно произнес Люциус, направляя на того палочку. — Прижми голую руку к страницам этой тетради и напитай её своей жизненной энергией. Но не смей подчиняться ни одному её требованию. Если получишь приказ причинить вред мне или моей семье, прямо или косвенно, и не сможешь сопротивляться, убей себя! Ты меня понял, Добби? Тот покорно кивнул и, завороженно глядя перед собой пустыми глазами, проследовал к столу, где лежал дневник. Люциус поморщился: он не любил это заклинание, но Империус был единственным способом продолжать ментально контролировать эльфа, что бы ни попыталась сотворить с его сознанием подозрительная личность тетради. А тем временем Тома в дневнике словно ослепила сильная вспышка магии! Его словно окунули с головой в поток нечеловеческого волшебства, и это ощущение вскружило сознание, опьянило, как старое вино. Чье-то прикосновение, такое тягуче-сладкое, как заварное пирожное с кремом. Том Риддл с наслаждением втянул в себя чужую энергию, и сознание его прояснилось. Он ощутил контуры тела стоявшего рядом человека: скрещенные на груди руки и надменное выражение глаз вместе с полуулыбкой тонких губ. Но Тома насторожил тот факт, что человек наложил Империус на домовика. Ведь нормальный домовик и так подчинится хозяину, что бы тот ни приказал ему сделать. Люциус бесстрастно наблюдал за изможденным домовиком, который, казалось, старел с каждой секундой, проведенной рядом с дневником, как будто это нечто, называвшее себя мальчиком, не просто выпивало его энергию, а отнимало годы жизни. Очерченный светящимися линиями силуэт юноши возник над столом. Это не было похоже на призрака. Свернувшийся в позе эмбриона, подросток медленно вращался вокруг своей оси. Казалось, что юноша сделан изо льда. — Достаточно, — негромко произнес Люциус, заметив, как начинают сморщиваться уши домовика — верный признак подступающей старости у домовых эльфов. — Подойди сюда. Фините инкататем! Обливиэйт! Ступай обратно на кухню, эльф. Хотя нет, постой! Скажи Нарциссе, что сегодня я не смогу разделить с ней трапезу. Я присоединюсь к ней за ужином. Тому Риддлу не понравился белокурый волшебник. Том ощущал его эмоции: броню хладнокровия, за которой скрывались настоящие чувства, нити страха, идущие от его разума, сплетались в сложный узор из гордости и подлых замыслов, любовь была также смешана со страхом и неприязнью. Странный противоречивый человек этот волшебник… И почему он так плохо обращается с домовиком? В голове Тома закрутились удивленные мысли: зачем накладывать на домового эльфа Империус, если доверяешь ему? Ведь домовик никогда не сможет опуститься до того, чтобы причинить вред хозяину. Воздух вдруг перестал держать Тома, и тот, не сориентировавшись, приземлился прямо на стол, больно ударившись локтем. Под снисходительным взглядом волшебника он с трудом удержался от болезненного вскрика и сконфуженно сполз на пол, где и остался стоять. — Спасибо за то, что вернули меня к жизни! — негромко проговорил он. — Позвольте задать вопрос: чем этот домовик провинился перед вами? — Том не сдержал любопытства, хотя оно, похоже, было абсолютно не к месту, судя по тому, как слегка сдвинулись брови белокурого волшебника. — Он мой слуга, — с настороженным интересом разглядывая незнакомца, приподнял бровь Люциус. — Разве этого недостаточно? Значит, ты и есть тот самый Том, верно? Том вдруг почувствовал непонятную обиду. — Я Том Марволо Риддл, а вы до сих пор не представились! — резко вскинулся он. — И зачем вы накладываете Империус на слугу, который и так должен вам полностью подчиняться?.. Чтобы придать себе уверенности, Том Риддл припомнил те простенькие чары, для которых не нужна была палочка, поднял со стола дневник и покрутил его в воздухе. Способности к магии не исчезли — уже хороший знак. — Мое имя Люциус Малфой, — Люциус приветственно наклонил голову, однако в глазах его промелькнул недобрый огонек. — Рад приветствовать гостя в своем доме. Милости прошу! И один вам совет на будущее, юноша, — Люциус легким движением палочки отобрал у Тома дневник. — Придерживайтесь элементарных правил вежливости, а первое из них — не колдовать в чужом доме, не спросив разрешения у хозяев. Защитные чары, знаете ли! — Люциусу с первого взгляда не понравился таинственный юноша, который вел себя так, будто сам был здесь хозяином. — Что касается домовика, я предпочитаю подстраховаться до тех пор, пока не узнаю потенциал возможного противника. Последняя фраза прозвучала для Тома непонятно, и он с некоторым возмущением нахмурился, но тут же одернул себя — мало ли как придется вести себя с этим человеком, чтобы не разозлить его. — Прошу прощения, я не подумал! Ваша фамилия довольно известна, но я никогда не слышал о вас! Какое сегодня число? — осторожно произнес он. — Двадцать пятое января одна тысяча девятьсот девяносто второго года, — отозвался Люциус, с легким удивлением наблюдая за шоком, явственно отразившимся на лице мистера Риддла. — Понимаю, это сложно осознать! Время — сложная вещь, с ним опасно шутить. — Я провёл пятьдесят лет взаперти, внутри своих воспоминаний! Я впервые общаюсь с кем-то после своего заточения. Где вы меня нашли? — здесь Том слукавил, ему хотелось расположить к себе этого человека, он решил сперва надавить на жалость. Это часто срабатывало в прежние времена. — Вас нашел мой сын, — Люциус в свою очередь тактично умолчал об обстоятельствах находки. — Он понял, что дневник представляет собой что-то необычное, а поскольку мы воспитывали его должным образом, он сразу же сообщил об этом мне. — Где он меня взял? Кто вытащил меня из тайника? — Том совсем растерялся. Он помнил прикосновения рук Люциуса Малфоя, но в эмоциях того было написано такое удивление, что было ясно, что Люциус даже не подозревал о содержимом дневника. К тому же Том не уловил ни малейшего чувства жалости, только изумление и холодный расчет, какие выгоды можно извлечь из сложившейся ситуации. — Меня недавно держала в руках некая Джинни Уизли, — Том решил пойти по пути полуправды. — Я помню её прикосновения до того, как меня взял в руки ваш сын. — Вот как? — не смутился Люциус. — Значит, мой сын оказал ей услугу! — Я помню и ваши прикосновения, — с нажимом проговорил Том, исподлобья наблюдая за спокойным лицом. — До того, как я попал к Джинни. Вы отдали меня ей! — Не припоминаю такого, — неприятно улыбнулся Люциус. — Вы, юноша, вероятно, меня с кем-то путаете! Ведь так? — атмосфера вокруг них начала накаляться. Люциус не знал, что представляет собой мистер Риддл в бою, однако чувствовал в нем серьезного противника и был готов в любой момент дать ему отпор. В собственном доме он чувствовал себя сильнее, чем в обычной жизни. Почувствовав нарастающее напряжение, Том поспешил переменить тему. Его глаза постепенно привыкали к свету. Том уже мог различить мимику Люциуса и контуры предметов. Пахло старым пергаментом и кожей. — Вы знакомы с Юджином Эйвери и Бенджамином Мальсибером? Они учились вместе со мной. Прошу вас, разрешите отправить им письма! — О, разумеется! — Люциус любезно развел руками, но в глазах его читалось неприкрытое недоверие, смешанное с брезгливостью. — Но я думаю, это может немного подождать. Вы ведь наверняка сначала хотели бы ознакомиться с новым миром, в котором оказались. И узнать возможности своего тела... Может, попробуете вина? — Вино дурманит голову, и теряется контроль над магией, — холодно произнес Том. — Зачем вы хотите напоить меня вином? Мои однокурсники живы? Я хочу увидеть их, хоть кого-то знакомого! — Обычное гостеприимство, — пожал плечами Люциус. — Легкое вино, смешанное с травяным настоем и вполовину разбавленное водой, позволено даже ребенку! Оно придает сил, это известно любому чистокровному, — с легким презрением произнес он. — А вам, юноша, явно они не помешают… Ах да! — серебристый свет, исходивший от Тома Риддла, стал постепенно угасать, и Люциус внезапно осознал, что собеседник уже довольно долгое время пребывает в некотором, так сказать, неглиже. — Вот, прикройтесь пока что! — Люциус небрежно взмахнул палочкой — шелковая скатерть со стола превратилась в темно-зеленую мантию и с тихим шелестом подлетела к Тому. — Расскажите мне, как изменился мир за эти пятьдесят лет? — Том запахнулся в мантию. — О, это займет много времени, — непонятно чему усмехнулся Люциус. — А вам не стоит утомляться! Ходдара приготовит вам комнату и принесет поесть! — появившийся из воздуха большеголовый лопоухий домовик с энтузиазмом кивнул и, ухватив опешившего Тома за руку, с негромким хлопком трансгрессировал куда-то в гостевое крыло особняка. Люциус хмыкнул и посмотрел на часы. — Кажется, я еще успеваю к обеду, — довольно пробормотал он. — Ходдара, проследи, чтобы гость не покидал своих покоев, но при этом ни в чем не нуждался! Если он поведет себя неадекватно, можешь применить силу, только аккуратно. И не проболтайся никому, ты понял? — явившийся на зов хозяина домовик серьезно кивнул и тут же исчез вновь. — Вот и славно, — слегка улыбнулся Люциус. — Посмотрим, чем ты можешь мне пригодиться, Том Риддл.