Записки инсайдера

      После такой фотосессии, понятно, хотелось продолжения банкета.       Чонгук, кромсающий тыкву на кухне и старающийся держать ее подальше от Тэхена (по понятным причинам), предлагает самые неприличные варианты.       Тэхен крутится рядом.       Во-первых, потому что Чонгук зажал тыкву меж коленками и виртуозно орудует ножиком в упорных попытках себя покалечить, хотя называет это способом «как-то вырезать у тыквы внутренности» (Тэхен переживает, что с таким уровнем мастерства внутренности он может вырезать только у себя).       Во-вторых, потому что варианты, и правда, один неприличнее другого, а Тэхен — за любой кипиш кроме голодовки.       Чимин сегодня спокоен и взросл как никогда. Причин тому несколько, но основная: он спит. Иначе уже начал бы реализовывать идеи Чонгука, так что Юнги ревностно охраняет его сон, потому что ну его на фиг. — Я не знаю! — у старшего хёна свое видение Хэллоуина, он залипает вместе с Хоби в тиктоке и уже готов на эксперименты. Хоби аж покраснел от предвкушения: когда у хена просыпается его внутренняя придурь, от него можно ожидать любого пиздеца. — Давайте раскрасим друг друга, нарисуем шрамы, синяки. — Давайте, — кивает Юнги, вытаскивая из холодильника остатки чонгукова бананового молока в смятом пакете. — Я могу. И шрамы. И синяки. Рисовать я, правда, не умею. Но есть и другие способы… — Не прикасайся ко мне, маленький злобный монстр! — верещит старший хен. — За «маленького» могу еще и рваные раны до…рисовать… — булькает в пакет с молоком Юнги. — Я знаю, что мы будем делать! — вскакивает Хоби, высмотревший что-то интересное в тиктоке.       И пока Чонгук теряет концентрацию, приоткрывая вопросительно рот, Тэхён утаскивает у него тыкву и вздыхает с облегчением: тыква искромсана не до конца и, как бы, до конца и не надо бы… — Мы будем гадать, чтобы узнать имя суженого! — Хоби разворачивает экран телефона в надежде, что его находку оценят и поддержат.       На экране экзальтированные девочки-подростки зачем-то поджигают клочки бумаги.       Намджун близоруко всматривается в экран и мрачно почесывает кончик носа, не решаясь задать вопрос, который, впрочем, озвучивает Шуга: — Ебанулся? Такими методами можно только пожарную команду узнать поименно. Думаешь, твой суженый будет среди них? — Своего суженого я знаю, — хихикает Хоби. — Но прикольно же… — Так, — Намджун из мрачного недоумения плавно перетекает в умильное покрякивание, — только без поджогов и прочих разрушений, если можно. — Да ладно, серьезно? — ржет Чонгук, пытаясь между своими коленками найти пропавшую тыкву. Но находит только ладошки Тэхена и успокаивается. — Мы будем гадать? — А чего нет-то? — воодушевляется старший хен. — Что там надо делать, Хоби? Мы совершенно точно сегодня будем гадать! — Вот за что я вас люблю, так это за то, что вы в своем ебантяйстве никогда не повторяетесь! — у Шуги выражение лица далеко от слова «люблю» примерно настолько же, насколько видюшка в тиктоке со способами гадания далека от здравого смысла. — Мы будем гадать? — пищит от порога Чимин, видимо, проснувшийся от воодушевленного постукивания старшего хена деревянной лопаткой по перевернутой кастрюле (это он так «трубит общий сбор»), и всем становится ясно, что теперь-то уж гадать все присутствующие будут. На суженого. — Так, способ номер один! — провозглашает Хоби, зачем-то громоздясь на табурет. — Гадание на капусте. — Кимчи подойдет? — открывает холодильник Джин. — Если кимчи растет в огороде у наших соседей, то да, — заглядывает в телефон Хосока Тэхен. — Тут капусту в соседском огороде воровать надо… — Мы. Ни у кого. Ничего. Не будем. Красть. — пытается воззвать к голосу разума Шуга. — По той простой причине, что у соседей сверху ничего не растет, потому что огорода у них нет, — смеется Чимин. — А у соседа снизу… — А у соседа снизу, даже если бы и был огород, в нем росла бы максимум марихуана, — презрительно заключает Чонгук. У Чонгука к тому соседу свои счеты, но это отдельная история о пробежке ранним утром и вывалившемся из окна человеке под влиянием затяжного похмелья или еще чего покруче. — Я знаю, где растет капуста! — вопит Чимин.       И Шуга думает, что вот спящий Чимин иногда ему нравится гораздо больше: он как минимум безопаснее. — Ты имеешь виду ту роскошную декоративную капусту на газоне возле парковки? — понимающе качает головой Тэхен. — Я не пойду драть капусту ночью на газоне, — упирает руки в боки лидер. — И правильно, — похлопывает его по плечу старший хен. — Тебе и не надо, ты своего суженого уже знаешь.       Намджун с облегчением выдыхает. — Поэтому пойду я, — договаривает Джин уже в прихожей, натягивая на себя ветровку. — И Хоби с Чимином. Будут на стреме стоять. — Ты хочешь узнать имя суженого? — ехидно интересуется Юнги. — Я могу предложить тебе самые очевидные варианты. Первая буква «Джи», вторая буква… — Не подсказывай Вселенной, смертный! Ей самой виднее, — трясет перед его носом своим кривеньким указательным пальцем Джин. — А мы пока будем другое гадание осваивать, да, Гукки? — предлагает Тэ.- Чимим все заснимет на видео, потом вместе поржем. — У меня будет богатый суженый! — вопит Джин, возвращаясь через полчаса с огромной кадкой в руках. Из кадки испуганно таращатся светло-сиреневые листья декоративной капусты Kamome Pink F1. — И красивый! — Не такой большой и крепкий, как хотелось бы, — с сожалением оглядывает трофей Чимин, — но только эта кадка была не прикручена, так что… уж что есть… — С чего ты решил, что он будет богатый? — интересуется Намджун, разглядывая очаровательное сиреневое растение, все в ажурных рюшечках. — В гадании сказано, что чем больше земли на нем останется, тем больше у жениха будет денег, — поясняет Хоби и снова тычет всем тиктоком в лица. — И поэтому вы решили припереть капусту вместе с землей? — понимающе кивает Юнги. — Ох, любишь ты взять судьбу в своих руки, да, хен? — А то! — хвастливо разглядывает свою добычу Джин. — Сейчас сфоткаю, отошлю этим «двум буквам», пусть видит, к чему нужно стремиться… — И когда нам ждать звонок с пульта охраны? — интересуется Намджун. — А вот прям сейчас, — кивает на перемигивающиеся огоньки входящего вызова на домофоне Чонгук. — Да, это мы… — кивает Джин в динамик домофона, нещадно краснея. — Да, для клипа… ага… сейчас доснимем и вернем, конечно… — Что там у нас дальше с гаданиями? — интересуется Чимин, повисая на плече у Хоби. — Яблоки будем есть, — Тэхен полномасштабную подготовку к гаданию уже начал, поэтому пояснения дает, в основном, нижней половиной туловища, пока верхняя рыщет в ящике для фруктов. — А обязательно яблоки нужны? — Да пофигу, что, главное, чтобы фрукт! — машет рукой расщедрившийся Хоби. — Тогда хурма, — заглядывает в холодильник поверх тэхеновой спины Чимин. — У нас из фруктов только хурма есть. — Тащи хурму! — у Чонгука традиционно при виде продуктов загораются голодным блеском глаза. — Чур, я буду гадать! — Да кто бы сомневался, — вздыхает Юнги. — И что там надо делать? — Надо разрезать фрукт на девять долек… — начинает Хосок и умолкает при виде лежащей на ладони Тэхена созревшей до крайней степени хурмы. — Хм, — разглядывает Намджун угрожающе мягкий фрукт, который всем своим видом демонстрирует тот факт, что разрезать его можно только на две части, потому что дальше обе эти части если и можно делить, то только ложкой по тарелкам. — Ничего, — утешает лидера (как ему кажется) Чонгук. — Вот, смотри!       И со скоростью оголодавшего племени хурмоедов втягивает в себя оранжевый сок вместе со шкуркой, оставляя только кусочек кожицы с подсохшей плодоножкой. — Как раз девятая часть, — улыбается он измазанными в оранжевую мякоть губами. — Дальше что? — Дальше… — Хосок осматривает чистенькую (почему-то, видимо, Бигхит все-таки присылал клининговых ребят, как и грозился) кухню и сомневается, озвучивать ли дальнейшие условия гадания. — Надо бросить девятую часть через левое плечо и резко обернуться, и тогда вы сможете увидеть образ своего суженого, — подсказывает с ехидной улыбочкой Чимин.       Что Чонгук незамедлительно и выполняет.       Джину, входящему в кухню после транспортировки капусты на историческую родину, очень трудно объяснить, почему все ржут и почему он теперь обязан жениться на Чонгуке. Объяснить, почему его лоб украшает оранжевая плямба из остатков хурмовины, никто даже не берется. — Ну пиздец, — выражает свое отношение к происходящему старший хен. — Я не буду жениться на мелком, меня Тэхен ночью покусает, и тогда я буду светиться на солнце и левитировать. — Зато ты будешь вечно молодым, хен! — веселится Тэхен. — Теперь я должен в отместку неверному макнэ тоже погадать себе на суженого! Что там у тебя есть, Хосоки-хен? — Юху! — у Хосоки-хена есть еще много всякого интересного и не менее ебанутого, поэтому он в который раз за вечер воодушевляется. — Есть еще гадание на зеркале. Выключайте свет!       То, что следовало бы сначала принести зеркало из прихожей, а уж потом вырубать электричество во всей общаге широким барским нажатием на рубильник, доходит не до всех. И не сразу. А только после того, как в прихожей в порыве охоты на зеркало одновременно сталкиваются лбами Тэхен, Чимин и, собственно, искомый зеркальный предмет.       Звона разбитого стекла не слышно по двум причинам: его заглушают вопли вышеупомянутых, а само зеркало проворно (что странно) ловит у самого пола Намджун, хотя тут же и роняет (что не странно), правда, на диван.       Это спасает зеркало.       Но не спасает Чонгука, который ломится в прихожую спасать Тэхена, и не спасает Юнги, который выскакивает туда же спасать Чимина, поэтому они эпично сталкиваются на пороге и тоже лбами. — Если бы ваш старший хен не спасал вас холодными ложками и чудодейственной мазью Седжин-хена всякий раз, когда вы свершаете неосмотрительную хуйню, ваши лбы состояли бы уже сплошь из шишек и кровоподтеков.       Четыре пары глаз согласно моргают из-под прижатых ко лбам холодных ложек. — А как там гадать, ну… — как-то очень уж нерешительно уточняет Намджун, — с зеркалом этим…? — Садишься перед зеркалом, — диктует ему Хосок, — ставишь перед зеркалом свечу, сосредоточиваешься на мыслях о суженом и смотришь в зеркало. И он тебе привидится.       На минуту воцаряется тишина, нарушаемая только шипением Намджуна, обжегшего себе пальцы спичками. Потом пламя свечи неровно освещает темную поверхность чудом уцелевшего зеркала. — Я вижу Хоби, — радостно шепчет Намджун. — Это потому что ты думаешь обо мне, — улыбается Хосок. — Это потому что Хоби стоит за твоей спиной, — ехидно замечает Юнги. — Ну мне же тоже интересно, кто ему там привидится, — обнимает Намджуна за плечи Хосок. — Так тебе бы отойти бы… для чистоты эксперимента… — подсказывает Чимин. — Так тебе бы не пиздеть бы… — предлагает Хосок. — Мне лучше знать, что там у Намджуна за суженый. — Ой, ну гадатели из вас, конечно… — ржет Джин и врубает электричество. — Куда уж нам-то… — возмущается Юнги. — Мы капусты по газонам не пиздим… — Не ругайтесь, — предлагает Чимин. — Теперь твоя очередь гадать, Хосок. Пошли на перекресток… — Так, — шлепает ладонью по столу Намджун. — Никто на улицу сегодня больше не пойдет. Это не обсуждается. — Видал, какой у меня суженый строгий? — восхищенно тычет пальцем Хосок в намджунью ямочку на щеке. А что там на перекрестке делать-то надо? — Надо встать на перекрёстке и прислушаться: по тому, какие звуки услышишь, и будет ясно, какой у тебя будет суженый… — Максимум, на какой перекресток я позволю вам выйти, это между спальнями юнминов и туалетами, — провозглашает Намджун, и он непреклонен настолько, что ямочки на щеках едва просматриваются даже для Хосока.       Минут пять толкаются на «перекрестке», выбирая каждый для себя наиболее выгодную позицию. Юнги занимает сразу дверной проем, чтобы по окончании всего этого «бесовства» шмыгнуть в собственную кровать. Чимин занимает оставшуюся половину дверного проема по той же причине.       Потом замирают. Прислушиваются. — Ну что? Ты что-нибудь слышишь? — Тебя слышу. — Ыхыхы, значит, я — твоя судьба… — Вы заткнетесь, мелкие, или нет? Мы тут вас что ли послушать собрались? — Ай, Джинни-хен, ты мне ногу отдавил! — Не ругайся на хена, Намджун, а то суженый тебе достанется скандальный! — А если ты продолжишь стоять на моей ноге, то я своему суженому достанусь неполноценным, потому что не смогу полноценно передвигаться в пространстве без посторонней помощи… — Не хочу тебя расстраивать, Намджуни, но твоему суженому в этом плане УЖЕ не повезло… — Да вы заткнетесь или нет, в конце-то концов… — А ты почему до сих пор не в кроватке, хен? Чимини уже давно свалил… — Ничего он не свалил… Он здесь стоит… Чимини, ты тут? — Я стоял-стоял, а потом меня поработило твое одеялко, хен, и я уже р-р-раз — и лежу… — Чимини, детка, лежи на месте, не двигайся, хен придет и расскажет тебе все про твоего суженого… — Блять, ну с вами только гадать, вот серьезно! — Не рычи, Джинни-хен, у кого-то на кухне телефон разрывается… — Слышишь, хен, иди, это тебе твое суженое чешуекрылое звонит… — Так, все, по кроватям давайте… — Стоять всем на месте! Я вам дам по кроватям! А кухню от вашей тыквы я отмывать буду? Эй… Я с кем разговариваю? …Вот говнюки…       Полуночная бантанокухня уютная и тихая, отчего немного тревожно, как перед бурей или взрывом, но оттого такие минуты и самые ценные. — Алло? — И чего это ты так долго не отвечал? Спал уже? — Угу, поспишь тут в этом дурдоме. Гадали мы. На суженого… — Да ладно! Ебать, вы придурки. И что нагадали? Какие суженые вам достанутся? — Судя по тому, что мы услышали на «перекрестке» в полночь — ебанутые на всю голову. — Что, и тебе ебанутый? — Судя по той фотке, что ты мне вчера скинул, и мне ебанутый. Только еще в Шанель.