Солнце над Стоунхенджем

*** Рождество подступило неслышно, укрыв Лондон пушистой белой вуалью. Хотя праздничные выходные уже начались, Гарри пару раз всё же наведывался в Министерство по неотложным делам. Втайне его это даже радовало, потому что более достойного повода выбраться из дома не подворачивалось. Вместе с тем рождественский вечер прошёл куда лучше, чем Гарри опасался. Нора гудела, как пчелиный улей, а главной задачей было уместиться за столом. В последние несколько лет семейство не разрасталось, и Молли уже наловчилась организовывать застолье, хотя каждый раз страшно переживала, что будет тесно и неудобно. В этом году старшие сыновья не смогли прийти на ужин (Билл и Флёр с детьми, впрочем, обещали быть на днях). Молли расстроилась, но вопрос тесноты стал чуть менее острым. В общем гомоне металлическая взвесь напряжения за столом почти не ощущалась. Молли показывала альбом со свежими колдографиями, которые прислала Флёр, Джордж делился забавными историями из своего неиссякаемого запаса, Артур жаловался, что никак не разберётся с починкой старого маггловского магнитофона, которой он надеялся научиться использовать с помощью магии. Как ни странно, сегодня он нашёл заинтересованного слушателя: Одри кивала на его сетования, выражая сочувствие всем своим длинным худым лицом, нездоровый желтоватый цвет которого только подчеркивало сиреневое платье. Возможно, столь живой интерес был вызван тем, что она редко встречалась с семьей Перси и чувствовала себя слишком неловко, чтобы более активно участвовать в разговорах, которые велись параллельно. Кто ещё был сегодня немногословен, так это Рон. Он почти не пил, налегал на кулинарные шедевры матери, вяло поддакивал Перси, со знакомым занудством рассказывавшему о программе расширения каминных сетей, а с Гарри перебросился едва ли десятком фраз. Гермиона, сидевшая напротив, иногда бросала расстроенный взгляд на Гарри. Ему вдруг вспомнился четвертый курс, первая серьезная ссора с Роном и то, как здорово потом было помириться. Жаль, что им больше не по четырнадцать. Джинни болтала с Анджелиной о делах в редакции, о запланированных встречах с именитыми игроками и на мужа внимания почти не обращала. Он и не возражал. Гарри с удовольствием обсудил с Джеймсом недавний матч Гриффиндора и Слизерина и вообще больше общался с детьми. Перси попытался было пристать к нему с расспросами об обмене опытом авроров и «маггловиков», но Гарри быстро свернул разговор, понимая, что он неизбежной извилистой тропой приведёт к Малфою (Гарри параноидально казалось, что к нему теперь вело вообще всё). Было даже немного обидно, потому что идея оказалась неплохой, состоявшиеся четыре встречи уже принесли некоторые результаты, и ему хотелось бы обсудить их с кем-то заинтересованным. Перси же, известный своим педантизмом и въедливостью, мог бы подкинуть неплохие мысли. Но, видимо, в другой раз. Поужинав, младшее поколение Уизли и Поттеров устроилось с целой горой подарков в гостиной возле пёстрой кривоватой ёлки. Ежеминутно у них что-то трещало, вспыхивало, звенело, а взрывы смеха мешались с возмущёнными восклицаниями. Румяный от удовольствия Альбус подошёл к отцу, чтобы показать подарок Гермионы — богато иллюстрированное издание книги о самых необычных заклинаниях. В выборе подарков Гермиона оставалась верна себе. — А как насчёт того, чтобы завтра всем вместе прогуляться по Хогсмиду? — спросила Молли. — Давненько я там не бывала! И погода должна быть просто чудесная. — Пап, — шёпотом позвал Альбус. — По поводу завтра… Думаешь, можно сейчас спросить у мамы… ну, ты помнишь? — Я-то помню, — вздохнул Гарри. — Но лучше дома. — Что дома? — Джинни, казавшаяся увлечённой беседой с Анджелиной, тут же вынырнула из разговора и повернулась к ним. Отступать было некуда. Гарри сделал сыну приглашающий жест, давая возможность рассказать самому. — Просто завтра меня позвали в гости. — Альбус встал рядом с матерью и потупился. — Я хотел раньше спросить, но… Можно мне? — В гости? К кому? — Джинни ласково встрепала мягкие волосы сына. — К Скорпиусу. Мы вместе учимся, он мой друг. Он спросил разрешения у мамы! Если Джинни и удивилась, то выразилось это только в чётче обозначившейся складке между бровями. Гарри вдруг понял, что Альбус, верный своей скрытной натуре, в письмах так ни разу и не обмолвился о Скорпиусе Малфое, а самому ему не пришло в голову рассказывать Джинни о новом друге сына. Тем более сразу после истории с Роном. Молчание Альбуса не выглядело странным. Джинни пару раз вскользь упоминала при нём Малфоев, и одних лишь намеков хватило, чтобы сын сделал логичный вывод: мать будет не в восторге от его дружбы со Скорпиусом. Возможно, он сделал ещё какие-то выводы, раз сказал сейчас только об Астории Малфой, которую Джинни не знала. Пока Альбус с замиранием ждал ответа, Рон многозначительно хмыкнул в стакан с тыквенным соком. — К ним в поместье, что ли? Да, местечко что надо. — Скорпиус говорит, там здорово. Там павлины, и лошади, и огромный сад… А ты у них бывал, дядя Рон? Гарри было даже интересно, что Рон собирался ответить с такой недоброй усмешкой, но вмешаться в разговор он не успел: Гермиона быстрым неуловимым жестом накрыла ладонь мужа и тепло улыбнулась Альбусу. — Просто мы все наслышаны об имении Малфоев, милый. Уверена, там очень красиво. — Отец тебе уже разрешил, я так понимаю, — сказала Джинни. Тем самым своим нейтральным тоном, за которым скрывалось «это мы обсудим без лишних ушей». — Если ты не будешь против, — быстро проговорил Альбус и перевёл умоляющий взгляд с матери на отца и обратно. — Что ж. Я не против, Ал, раз вы со Скорпиусом так хорошо ладите. — Ура! Спасибо, мамочка! Он в восторге обнял мать за шею и тут же умчался к братьям и сёстрам. — Я его отведу и потом заберу, — сказал Гарри. Джинни не стала возражать. Строго говоря, на Гарри она даже не посмотрела. — Заодно навестишь и своего нового друга, — негромко, но так, чтобы все услышали, сказал Рон. Редко в его голосе бывало столько яда. — Малфой не живёт в поместье, — спокойно ответил Гарри и, прежде чем кто-нибудь собрался задавать ему вопросы, повернулся к Молли: — А идея с Хогсмидом отличная. Там сейчас рождественская ярмарка, обязательно надо сходить. Молли на мгновение растерялась, переводя взгляд с Гарри на угрюмого Рона и Джинни, которая хладнокровно распиливала индюшачью ножку. — Решено! — с натянутым весельем объявил Артур и хлопнул ладонью по столу, другой рукой обнимая жену за плечи. — Завтра идём в поход. Судя по хохоту, неистовым воплям и топоту, в гостиной у детей творилось настоящее безумие, грозящее падением ёлки или чем похуже, и минут через десять Гарри ретировался к ним, прихватив блюдо с нарезанным пудингом. У него было ощущение, что этим он всем делает одолжение. *** Гудящее зеленое пламя выбросило их в просторный камин. Гарри придержал за локоть чуть не потерявшего равновесие Альбуса, огляделся, чтобы убедиться, что они попали по адресу, — и в то же мгновение увидел того, кого совсем не ждал сегодня встретить. Навстречу прибывшим гостям из глубокого кресла поднимался хозяин дома собственной персоной, и трудно было сказать, кто из них удивился сильнее. Вчерашние слова Рона Гарри не принял всерьёз, хотя теперь присутствие Малфоя казалось логичным. Скорпиус вернулся на каникулы, Драко наверняка не меньше Астории хотел провести время с сыном. К тому же Гарри понятия не имел, какие у них с женой отношения и женаты ли они вообще до сих пор. — Добро пожаловать, — после затянувшегося молчания сказал Малфой, и Гарри с сыном наконец выбрались из камина, рассыпая пепел по пушистому светлому ковру. Комнату он узнал с первого взгляда. Даже не оглядываясь, Гарри точно мог сказать, что над камином висит огромное зеркало в золочёной раме. С множества портретов по-прежнему глядели предки Малфоя, все как один бледные и светловолосые, будто выцветшие копии. Драко, облаченный в шёлковую тёмно-серую мантию, смотрелся здесь удивительно к месту. — Здравствуйте, мистер Малфой, — удобнее перехватив свёрток с подарком для Скорпиуса, скороговоркой выпалил Альбус, когда Гарри тронул его за плечо. Растерявшийся в незнакомой обстановке сын, кажется, здороваться не собирался. — Здравствуй, Альбус. Рад наконец с тобой познакомиться, — отозвался Малфой приветливо и больше ничего не успел сказать. Тяжёлые двери гостиной распахнулись, и внутрь влетел Скорпиус. Увидев, что гости уже прибыли, он с усилием замедлил шаг, но всё равно почти подбежал к камину. — Добрый день, мистер Поттер, — серьёзно, как его наверняка и учили, сказал мальчик и мгновенно утратил к Гарри интерес, переключившись на Альбуса. — Ал, привет! Я тебя уже жду! Я такое сейчас покажу!.. — Скорпиус, — с мягким упрёком сказал Малфой, но не смог удержаться от улыбки. Сын посмотрел на него такими нетерпеливыми умоляющими глазами, что даже каменное сердце дрогнуло бы. — Не трогайте павлинов, если они спят, — попросил Малфой, и это была капитуляция. — И, Альбус, не забудь, пожалуйста, что я заберу тебя завтра в это же время. Надеюсь, мне не придется вылавливать тебя по всему поместью. — Хорошо, хорошо, папа. По голосу сына было понятно, что мыслями он уже выдирает перья из хвостов несчастных павлинов, кормит с ладони каждого породистого скакуна в конюшне и занимается ещё сотней вещей, куда более захватывающих, чем разговоры со скучными взрослыми. — Скорпиус, твои мама и бабушка скоро вернутся, поэтому не убегайте далеко. Познакомишь их с гостем. — Да, папа, — смиренно отозвался Скорпиус. Ровно таким же тоном, что и Альбус. Они отпустили изнывающих от предстоящего веселья детей, и на комнату сразу опустилось покрывало тишины, разреженной потрескиванием огня в камине. После первой «обменной» встречи они не оказывались наедине, и теперь напряжение с каждым мгновением становилось ощутимее. Малфой смотрел вопросительно, снова чуть вбок, как опытный слепой, и явно ждал, что Гарри отправится восвояси. Чего Гарри делать не собирался, потому что — какого чёрта? Если его присутствие так бесит Малфоя, то пусть нарушит правила гостеприимства и выпроводит его прямым текстом. Он безмятежно улыбнулся и поправил очки рассеянным жестом, который в своё время не раз выручал его на заданиях, заставляя подозреваемых поверить в безобидность молодого лохматого аврора. — Выпьешь чаю, Поттер? — с явственно подавленным вздохом спросил Малфой. Одному Мерлину ведомо, каких усилий это от него потребовало. — Хотя ты, наверное… — С удовольствием, — быстро отозвался Гарри. — Ну разумеется, — пробормотал Малфой и нетерпеливо позвал: — Типси! Перед ним тут же появился домовик почтенного возраста, обвязанный кухонным полотенцем на манер тоги. Одно из больших сморщенных ушей было присыпано мукой: домовик возился на кухне. — Что хозяину будет угодно? — Подай нам с мистером Поттером чай. — Конечно, хозяин. — Домовик деловито оглядел Гарри и согнулся в лёгком поклоне. — Хозяин желает, чтобы Типси накрыл стол здесь? — Хозяин желает, чтобы ты запомнил уже: я не ем в этой комнате, — с раздражением сказал Малфой. — В малой гостиной. — Будет исполнено. Типси кивнул, но Гарри показалось, что он остался при своём мнении по поводу места для хозяйских трапез. Эльф с тихим хлопком исчез, а Малфой повёл рукой в сторону двери. — Идём отсюда. Выйдя из комнаты в холл, они поднялись на второй этаж по парадной лестнице, рядом с которой возвышалась невероятной красоты ёлка. Среди пушистых ветвей мерцали зажжённые свечи, покачивались игрушки, и каждой невесомой хрустальной фее, каждой длинноволосой русалке с нежным фарфоровым личиком наверняка было не меньше сотни лет. Разглядывая роскошное дерево, Гарри почти физически ощущал, как многочисленные предки Малфоя смотрят на них с картин блёклыми глазами. Наверное, в такой обстановке непрерывной слежки обзавестись целым букетом психических травм было проще, чем по пьяни свалиться с метлы. Когда Малфой толкнул массивную дверь в малую гостиную, домовик уже хозяйничал внутри, ловко расставляя на низком столике с резными ножками чайник, блюдца, чашки, сахарницу, молочник, а в довершение водружая блюдо с крошечными пирожными и печеньем, запах которого легко дотянулся до порога и сообщил Гарри, что он только об этом самом печенье и мечтал последние пару часов, если не дней. Или лет. Малфой жестом предложил Гарри сесть, сам занял кресло напротив. Типси разлил золотистый чай по чашкам и, повинуясь кивку хозяина, исчез. Гарри для вида пригубил чай и отправил благоухающее имбирем и корицей печенье в рот, где оно расплылось облачком изумительного вкуса. Особая эльфийская магия, не иначе. Сжевав следом миниатюрное пирожное с кокетливой кремовой шапочкой, Гарри понял, что заводить разговор Малфой не намерен, и первым прервал молчание. — Мы могли остаться и в той комнате. Так воспоминания свежее. Или ты решил поберечь мои чувства? — Решил поберечь свои. Глупый домовик никак не смирится, что я не люблю ту гостиную, хотя для отца в ней часто накрывали стол. Не только у тебя есть неприятные воспоминания об этом месте, Поттер. Он снова замолчал, держа на весу чашку, из которой не сделал ни глотка. Вид у него стал отсутствующий. — Ты знаешь, что случилось с Чарити Бербидж, преподавателем маггловедения? — Её убил Волдеморт, — ответил Гарри, уже понимая, что милого разговора у них снова не получится. — Да, но знаешь как? Гарри покачал головой. Отвращение, медленно проступавшее на лице Малфоя, было достаточно красноречивым. — Авада, конечно, но потом... Потом он позвал свою змею. Эта тварь ползла по столу, чтобы поужинать, а мы сидели там, в нашей гостиной, и наслаждались зрелищем. Оно мне иногда до сих пор снится. Я потом несколько лет не мог есть мясо. — Понятно, — проронил Гарри. Кусочек нежнейшего бисквита со сладкой прослойкой едва не встал у него поперёк горла. — И что, ты за этим остался? Такие задушевные беседы могут далеко нас завести, Поттер. — Что же ты сразу меня не выставил? Неужели хорошее воспитание не позволило? — Не знаю, — сухо отрезал Малфой. На виске у него билась под тонкой, как пергамент, кожей голубоватая жилка. Чем спокойнее казался Малфой, тем сильнее она бросалась в глаза. Хотя напускное спокойствие тоже грозило вот-вот лопнуть. Это читалось в каждом скованном жесте, в застывших от напряжения чертах лица. Малфой избегал смотреть на него, сидел чуть боком, и пламя в камине, напротив которого они расположились, делало его профиль резким, словно вырезанным из бумаги. — Когда егеря вас притащили, когда я увидел тебя… — выпалил он скороговоркой, вдруг похожий на того испуганного подростка, каким Малфой иногда вспоминался Гарри. — Я подумал — всё кончено. И эта мысль ни на секунду не принесла мне облегчения. Совсем наоборот. — Ещё скажи, что испугался за меня, — сказал Гарри с иронией, которая ему самому резанула слух. Малфой повернул чашку на блюдце, негромко хмыкнул. — Очень, — ответил он и посмотрел наконец на Гарри прямо, силясь улыбнуться. — Я боялся, что он убьёт тебя. Что они… все они убьют тебя. — Они? — Не только Волдеморт. Другие Пожиратели. Крэбб, Гойл. Я много чего боялся весь тот адский год, каждый день, но и этого — тоже. А ещё того, что, если Лорд заглянет в мои мысли… Я день и ночь жил в кошмаре. Я за те месяцы набоялся на всю жизнь вперед. — Не ты один. Тогда все жили в страхе, — спокойно заметил Гарри. — По сравнению со многими ты был в безопасности. В Хогвартсе, под защитой Снейпа. — Так и есть. Но это… другое. Это было другое. Ещё хуже. У ваших была надежда. У них был ты. И они все вместе были друг у друга. У Пожирателей был Волдеморт, их безумные идеи, жадность и власть. А у меня ничего не было, кроме ужаса. И тогда… я позаимствовал кое-что чужое. Я взял у них взаймы тебя. С надеждой, даже призрачной, стало немного проще. Мне кажется, я только поэтому тогда не тронулся умом. — Так значит, я не дважды, а трижды тебя спас, — сказал Гарри, чтобы не выдать, как зацепило его признание Малфоя. — Можешь добавить пункт в своей книжечке Подвигов Великого Поттера, говнюк, — беззлобно огрызнулся Малфой. — А только что вроде как был героем. — Одно другому не мешает. Он снова умолк, потом посмотрел на Гарри усталым взглядом из прошлого двадцатилетней давности. — Ты не представляешь, как я тебя ненавидел, — сказал он, снова будто противореча самому себе, хотя ничем другим он закончить не мог. Гарри сознавал это так же ясно, как своё желание протянуть руку через стол и сжать пальцы, нервно перебирающие салфетку. Он не думал, что Малфой собирался вот так раскрываться перед ним когда бы то ни было, и в то же время знал, чувствовал, что он для того и ждал — именно ждал — Гарри сегодня. — Ну почему же. Ещё как представляю. — Нет. — Малфой медленно покачал головой, взгляд его устремился внутрь самого себя, сквозь толщу годов. — Ты ненавидел меня за то, кем я был. Я же ненавидел тебя за то, кем ты не был. Кем ты не мог быть. — Кем? Он не отвечал, поглощённый разглядыванием картины, висевшей на ближайшей стене. Там никого не было, только сельский пейзаж, залитый солнцем. — Кем, Малфой? — Не знаю, — снова, теперь очень тихо, сознался тот. Он вдруг смутился, дёрганым движением смял белоснежную салфетку в неопрятный ком, и сквозь забытого, охваченного ужасом подростка проступил новый Малфой, настоящий, близкий. Гарри готов был поклясться, что слышит его мысли. Видит его мысли — то, что осталось дымной жидкостью в стеклянном флаконе, который сам он так неосмотрительно отдал Малфою, не успев… что не успев? То, что он собирался сделать, когда забрал флакон из хранилища. И сколько бы Гарри ни обманывал себя, он с самой первой секунды знал, что хочет досмотреть до конца. Малфой, бросив на него короткий, почти испуганный взгляд, отвернулся к огню. Наверное, Гарри сейчас плохо контролировал лицо. Он не был уверен, и в комнате вдруг стало слишком жарко, точно языки пламени взметнулись к потолку, облизали всю гостиную, лихорадочно разрумянили щёки Малфоя и забились Гарри в горло, не давая нормально дышать. «Думаю, мне пора», — уже готов был сказать он, но Малфой его опередил. Коротко вздохнув, он выпрямился и протянул руку. — Идём. Покажу тебе кое-что. Глядя на узкую ладонь, Гарри расплывающимися мозгами не сразу понял, что Малфой хочет аппарировать. Он без колебаний стиснул прохладные пальцы — и его утянуло в темноту. Первым, что Гарри почувствовал, едва ноги коснулись земли, стала целая симфония запахов. На миг шквал ароматов оглушил его. Щурясь, он огляделся. Слепящие солнечные лучи заливали оранжерею через стеклянные стены и потолок. Даже навскидку личный райский уголок Малфоев впечатлял. Буйство зелени тут и там было разбавлено яркими пятнами цветов, каких Гарри никогда в жизни не видел, по заботливо выстроенным опорам вдоль стен вились лианоподобные стебли, убегая вглубь теплицы. Пожалуй, Невилл дорого бы дал за возможность хоть раз здесь побывать. — Сюда, — окликнул Малфой, позволив ему осмотреться. Сбоку раздалось мягкое шипение, и в воздухе повисла водяная пыль. Настроенные чары опрыскивания следили, чтобы растения не пересыхали. Они двинулись по дорожке, которую с обеих сторон окаймляла невысокая ярко-голубая травка. Гарри оступился, и она, спасаясь, прильнула к земле в месте, куда угодила нога. Гарри впервые стало стыдно перед травой. Впредь он постарался идти аккуратнее. — Смотри. Они остановились у дальней стены оранжереи, в явно самом ухоженном уголке с самыми редкими растениями. Среди окружившего их буйства красок, в мареве сладких запахов Гарри сперва не увидел, на что Малфой указывает. А потом разглядел — и удивился, как мог сразу не заметить. Цветок был один. Он поднимался на тонком стебле из клумбы, стоящей чуть в стороне от остальных растений, и по высоте доходил взрослому человеку почти до пояса. Полупрозрачные листья, казалось, вздрагивали от прикосновений солнца. На вершине стебля плавно качался полураспустившийся бутон, и Скорпиус оказался прав: смотреть на него было почти больно. А не смотреть — невозможно. Лепестки отражали солнечный свет и тихо переливались одновременно золотом и серебром. От этого свечения всё светлое, нежное и уютное, что только было в жизни Гарри, собралось вдруг в одну точку и горячей живой пульсацией мягко вошло в его сердце. Оно отзывалось на немой зов, и радость пополам со сладкой томительной тоской теснились в нём от вида беззащитного создания, воплощавшего собою чистую магию. — Он такой редкий, что мало кто знает его настоящее название, — шёпотом произнёс Малфой. — Обычно его называют именем самой яркой звезды ночного неба. — Сириус, — послушно откликнулся Гарри. Ему показалось, что цветок благосклонно шевельнулся в его сторону, словно в поклоне. — Когда он цвёл в прошлый раз, тоже под Рождество, Волдеморт убил одного из Пожирателей за ужином. Даже не помню за что. Я пришёл сюда ночью. Смотрел на него. На Сириус. В лунном свете он был совсем как звезда. И мне так хотелось показать его кому-то. Кому-нибудь. Показать, что даже до звезды можно иногда дотянуться. И тогда я подумал, что это мог бы быть ты. Потому что ты… ты бы понял. Ты бы точно всё понял. Вот кем ты не мог быть, Поттер. — Он коротко, искоса взглянул на Гарри с печальной улыбкой. — Я понимал это, но безумно хотел, чтобы ты был здесь. А потом — сам знаешь. Наступила Пасха. И ты появился. Словно зачарованный, Гарри перевёл взгляд с чудесного цветка на Малфоя, и мягкое сияние последовало за ним. Дымка света тонкой серебристой завесой легла на мантию, золотым ореолом окутала голову. Гарри шагнул вперёд, не зная зачем — и точно, предельно точно зная. Может, Малфой и хотел отстраниться, но он так и не двинулся с места. Может, он видел то же сияние, что и Гарри. Сладкое море запахов шумело в голове. Водяная пыль, которая берегла цветы от засыхания, испарялась с горячей кожи, и только несколько мелких капель блестели в волосах Малфоя — Гарри был достаточно близко, чтобы разглядеть их, но этого всё равно не хватало. — Наверное, ты хотел и правда очень сильно, раз желание сбылось, — прошептал Гарри. Он видел движение светлых ресниц, видел нечётко, сквозь зыбкую сияющую пелену, приоткрывшийся рот. Цветочный прибой пел, и под его сладкие звуки Гарри подался вперёд, за самой высокой нотой. В последнее мгновение Малфой отвернулся, губы коснулись прохладной щеки. Но она, по крайней мере, не исчезала. — Только ты опоздал на двадцать лет, — едва слышно ответил Малфой. Гарри мог бы подумать, что это просто голос в его голове. Он бы не удивился. Малфой медленно отступил, один шаг, другой, по нежной травке, льнущей к земле в смешной попытке сбежать. — Типси! — позвал он громко, разрушая окутавшую их магию. Домовик явился без промедления. — Проводи мистера Поттера до границы аппарационного барьера. Он уходит.