***
Следующий раз случается быстро. Крис стоит рядом с трейлером братьев Руссо, ожидая Скарлетт, и считает ворон. Птиц здесь мало, да и к тому же чертовски жарко, хочется поскорее сбежать в искусственный кондиционерный холод и перекусить наконец. Они снимались всю ночь, и за эти двенадцать часов ему ни разу не удалось отхватить для себя перерыв на обед. Роберт подходит исподтишка, кладёт пальцы на его широкие плечи, Крис чувствует, что тот тянется к нему, вставая на носочки, и шутит над его ростом – это уж точно в порядке вещей, а затем Роб сжимает плечи так хорошо, что вся ночная усталость освобождается, становится легче дышать и, кажется, даже голод проходит. И в этой маленькой неловкости Роберт дотягивается до щеки Криса, но тот дёргается, и поцелуй остаётся где-то на коже под ухом. Жар и горечь проходят по всему телу. Взяв себя в руки, Крис поворачивается, закатывая глаза и улыбаясь. — Такое чувство, что это у тебя есть броня, а не у меня, — хмыкает Дауни, поправляя солнечные очки. Крис сглатывает, а потом ему на помощь приходит Скарлетт, на которую Роберт и переключает всё своё внимание. Крис благодарен ей лишь за то, что она просто существует в его жизни, и оставляет невысказанные слова себе.***
Крис не улавливает в какой момент поцелуи Дауни становятся нормой. Для него, для Скарлетт и даже для Маки, который пока что почти не участвует в съемках. Крис думает, что ему чертовски не хватает Хемсворта на этом празднике жизни. Они бы выпили пива в самый тяжёлый день съёмок и смотрели бы американский футбол, разговаривая. Но Хемсворт где-то в Австралии, а график съёмок абсолютно не позволяет выбраться хоть куда-нибудь. Дауни подлавливает его неожиданно. Крис устал и очень хотел бы лечь спать, не думать ни о чём и просто отдохнуть. После некоторых трюков всё ещё болит рука. — Убегаешь? — усмехается Роб. Крис сдавленно улыбается ему в ответ, а сердце кричит, надеясь получить ещё один поцелуй. Крис ловит себя на мысли, что нелепые поцелуи в щёку теперь как наркотик, наличие которого прямо пропорционально его настроению. Роберт невероятный, и это Крис признал уже слишком давно. Стоит Роберту появиться в поле зрения, и Крис уже с нетерпением ждёт прикосновения горячих губ и приятное жжение, которое остаётся после. Крис ждёт, что однажды Роберт почувствует насколько это хорошо и плохо и перестанет вытворять эти глупости. — Там Беттани проставляется за день рождения. Я, конечно, понимаю, что мы, вроде как, в разных командах, но если уж веселиться, то всем вместе. Крису кажется, что Роберт ведёт себя странно, как будто кокетничает с ним. Эванс прикрывает эти мысли особым отношением к Роберту и про себя тихо зовёт их просто – слишком. Потому что ещё чуть-чуть, и для него всё будет решено не в лучшую пользу. Сердце выбивает какой-то непонятный ритм, когда Роберт проводит ладонями по рукавам чёрной водолазки, потом хлопает по плечу и взъерошивает волосы. И снова слишком. Крис думает, что его сердце способно отбивать чечётку, не сбиваясь, когда Роб стоит вот так вот перед ним. — Почти готов к вечеринке, — ухмыляется Дауни, пытаясь аккуратно пригладить волосы. Но прежде, чем Крис успевает сказать «нет», Роберт игриво касается губами его щеки. И сказать «нет» теперь уже невозможно.***
Съёмки, съёмки, съёмки — как получать удовольствие и мучение одновременно. Крис смеётся больше обычного и слишком много курит, потому что только так и получается себя сдержать. Он стоит у фургона, затягиваясь, и думает о том, что не стоило этого делать в костюме Капитана Америка, у него и без этого полно одежды с прожжёнными дырками. Скарлетт что-то обсуждает с Джо, сжимая в руках сценарий; Энтони и Себастьян дурачатся и, кажется, собираются снова бежать наперегонки, решая кто из них всё-таки круче. Роберта не видно, и Крис нервничает, думая, что вдруг – всё? Что, если Роберт поспешно снялся в последних сценах и уехал, не попрощавшись? Подумав, Крис затягивается ещё сильнее, а после выкидывает окурок в мусорку. Крис думает о том, что в мире столько прекрасных вещей, что вряд ли хватит целой жизни, чтобы увидеть всё своими глазами: увидеть космос и бесконечность, море, утопающее в океане, и прекрасный закат над вулканом. Этот мир готов преподносить ему что-то новое и удивительное каждое утро. Но в действительности секрет его мира и спокойствия в сладко-карих глазах, которые скрываются под веками, когда тёплые губы касаются его щеки. Он трёт привыкшее к прикосновениям место, а потом ловит взгляд Скарлетт, думая, что она, возможно, может читать его так же, как Наташа читает Стива. Это не страшно, и признаться, он совсем не боится, что кто-нибудь, а уж тем более Скарлетт, увидит то, что происходит с его сердцем: оно выжигает само себя, пробивает дыру в грудине, тут же пытаясь её залатать, починить, заклеить. Но правда в том, что от выжженного клейма не избавиться, как бы он не пытался, и даже зажив, оно оставит шрам, который всегда будет болеть. Крис думает о том, что в мире столько всего, ради чего стоит жить. Что может быть лучше, чем наслаждаться свежим воздухом, отдыхая на берегу океана в глухой тиши, или ехать в машине с открытым верхом по шоссе шестьдесят шесть и подпевать любимым песням восьмидесятых? Что может быть лучше, чем делать то, что любишь и получать от этого удовольствие? Крис знает, что практически ничего. И это ничего, то, которое «слишком», носящее имя «Роберт», затмевает всё. Когда Роберт всё-таки выходит к ним, чтобы попрощаться, Крис натягивает уже привычную – искреннюю – улыбку. Он рад, счастлив, и, определённо, есть что-то ещё, что он совсем не желает произносить вслух. — Прощайте, неудачники, — смеётся Дауни, идя вразвалочку и поправляя съехавшие очки. — Я свободен ото всех цепей, и теперь можно посмеяться над вашим заточением. — Нам три дня осталось, — отзывается Скарлетт, улыбаясь. Крис чувствует с каким теплом она произносит простые слова: — Будет скучно без тебя. — Ну, вон два дружка, — говорит Роберт, кивая в сторону Стэна и Маки, которые весело машут ему на прощание, — повеселят вас как следует. — А кто же Эванса целовать будет? — кричит Маки, Стэн смеётся вместе с ним. Крис подхватывает этот смех лишь из чувства общности их коллектива. — Передам эстафету одному из вас, — ухмыляется Роберт, подозрительно рассматривая всех присутствующих. — Был бы Хемсворт, то передал бы ему, ну потому что Тор достоин. Так, а ты, Джерри, выбываешь, ты не один из нас. Того парня, что ставит декорации, конечно, зовут не так, но Роберту всё равно. Крис мотает головой, и теперь его смех напряжённый и нервный, натянутый как струна. Ком в горле не даёт правде вырваться наружу, и за это Крис благодарен судьбе. — А давайте оставим всё, как есть, — предлагает кто-то. Крис не замечает кто и даже не узнаёт голос. — Хороший совет, — соглашается Роберт. Он останавливается рядом с улыбающимся Крисом и смотрит на него, как пантера перед прыжком. Это странно, думает Крис, но всё ещё не может ничего сказать вслух. Привычная тяжесть на плечах заставляет Криса повернуть щёку, и Роберт показушно целует её, а затем смеётся. — Ну что, Эванс, дождёшься нашей следующей встречи? Он сглатывает, ответ горчит на губах. Он не хочет ждать, он хочет получить всё и сразу, в полной мере, а потом ещё раз и ещё. Крис ловит себя на мысли, что смотрит на губы Роберта и ужасно хочет его поцеловать. Он хочет настоящий поцелуй, от которого становится жарко и болят губы, а не жалкую подделку, которая обычно остаётся на его щеке. Помотав головой, он, наконец, приходит в себя. Всё снова становится обычным, безнадёжным. — Несомненно, — кивает Крис. И этот ответ кажется единственным правильным. — Если повезёт, увидимся на дополнительных съёмках. Через пятнадцать минут они возвращаются к съёмкам, и всё идёт своим чередом. Крис почти не сбивается, и рабочий день заканчивается довольно быстро. Ещё ушли не все, и Крис решает, что неплохо бы закурить ещё одну сигарету, прощальную на сегодня. Он стоит у входа в павильон, шарится по карманам, когда вдруг чувствует, как кто-то сзади кладёт руки ему на плечи и касается губами кожи под ухом. Он выдыхает, а потом поворачивается. Его улыбка живее некуда. — Думал, отделаешься от меня так просто? — Дауни щурится и мотает головой. — А разве так можно? — Только не со мной, Эванс. — Почему ты вернулся? — спрашивает Крис, игнорируя своё сердце и мысли, в которых царит полный хаос. Маленький чертёнок на правом плече так и призывает его сделать глупость, сказать о том, как сильно бьётся сердце лишь от прикосновения руки к левому плечу. — Я подумал, что попрощался неправильно. Ты достоин большего. Крис недоумевает ровно до тех пор, пока Роберт легко не касается его губ своими коротким целомудренным поцелуем. — Никому не говори, — выдыхает Роберт ему прямо в губы. А потом открывает дверь павильона и заходит внутрь. Мне всё равно никто не поверит, думает Крис. А затем чувствует тупую боль, с которой уже ничего не сделаешь.***
В зале много людей. Энтони шутит через одно слово, Себастьян подыгрывает ему. У Криса остаются силы только на смех. Он вроде бы чувствует себя здесь в своей тарелке, но сердце тянет уже много дней от тоски. И когда из толпы кто-то спрашивает о Дауни, смеяться становится особенно тяжело. — Кого чаще других целовал Роберт Дауни-младший? Крис прекрасно знает ответ на этот вопрос, но вопреки собственному желанию закричать, молчит, надеясь, что кто-нибудь ответит за него. — Криса, — кивает Маки, закинув руку на спинку дивана, на котором сидит в гордом одиночестве. — Он целовал его каждый день. Крис смеётся, потому что так надо, а не потому что так хочется, и мотает головой. А потом подносит микрофон к губам, заставляя сердце успокоиться, а голос не дрожать. — Я думаю, что могу получить ещё парочку поцелуев, — говорит он, Он сжимает пальцами спинку кресла так, что кости хрустят. Ему больно, и эта боль напоминает о том, что можно иметь разбитое сердце, даже чувствуя поцелуи удивительного человека, в которого влюблён.