Фуриец

      Зимние лучи солнца освещали комнату, где на диване сидели Марта и я, прижавшись друг к другу и смотря телевизор. Она надела тёмную шаль, спускавшуюся до колен. Отодвинув шаль к себе, я заметил выпуклость на животе Марты и сначала подумал, что она немного прибавила в весе, но потом будто ведром холодной водой облили: она беременна, от меня. Поначалу я обрадовался: у нас будет ребёнок, но потом перед глазами появилась ужасающая картина: детский плач на всю квартиру, Марта, замученная до смерти, сидит и убаюкивает рыжего лисёнка, но все попытки оказались тщетными. Младенец только с пущей силой начал реветь, но Марта не взбесилась, а ласково начала петь колыбельную, которая смогла успокоить дитя. Усевшись рядом с ней, я обнял её, сплетя с друг другом хвосты. Тщательно рассматривая лисёнка, одетого в детскую пижаму, мы молча сидели втроём на кровати. И нам было хорошо.       Приоткрыв глаза, я увидел, как восходит солнце. Дома в микрорайоне были расположены так, что можно одному дому увидеть рассвет, не загораживая другим. Это прекрасное зрелище. Такого я не наблюдал давненько. Когда я повернулся на бок и увидел спящую Марту, в глазах пронеслись моменты из сна. Может, она и вправду будет хорошей мамой? И у нас получится воспитать хороших детей? Однако есть некоторые нюансы. Во-первых, у нас ещё нет детей. Во-вторых, во время секса я извергся в её матку, да ещё так обильно. Она, наверное, определённо забеременеет.       Вдруг опять в глазах померещился фрагмент из сна. Крик. Колыбельная. Живот. Неужели она и взаправду забеременеет? Но мы не женаты и не пожили вместе. Наша совместная жизнь закончится тогда, когда ДНК-тестер покажет две полоски. Может, ребёнок и укрепит наши отношения, но не уверен, что я готов к этому. Не уверен, что к этому готова Марта. Как мне показалось, она любит детей, однако же это никак не является поводом для их скорейшего заведения.       Паника потихоньку завладевала мной. Она медленно растекалась по кровеносным сосудам вместе с кислородом и с ним же доходила до органов, откуда пускала свои корни — и она свободно выделялась снова в кровь, знатно мешая мне. В голове мелькали сотни мыслей. Они каскадом сходились и расходились. Я не успевал хвататься за одну и так оставался в состоянии апатии, пока не почувствовал, как Марта прижалась ко мне спиной. Тогда к моей голове словно приложили упаковку со льдом.       Сон уже ушёл от меня — и мне ничего не оставалось делать, как встать с кровати и направиться в сторону кухни. Лучи солнца падали на мой мех, освещая его тёмно-рыжим цветом. Хвост особенно. По сравнению с вчерашним днём, я был хоть одет в боксёры, которые обтягивали мой зад, подчеркивая ягодицы. Можно догадаться, что специально для хвостатых, вроде фурийцев, сделали отверстие в трусах, откуда проходил хвост при надевании. Кстати, хоть боксёры и обтягивали, но дискомфорта не ощущалось: можно было долго носить их, а угрей не будет. На обёртке упаковки трусов при покупке я прочитал, что на ткани имеются микроотверстия, пропускающие воздух. Также были и семейники, но на спецоперациях и при поимке преступников они очень неудобны.       Выпив стакан воды, я упёрся ладонями об подоконник и увлёк взор на небо. В такое зимнее утро оно переливалось лазурью. Сейчас зимою такое нечасто встретишь. Обычно всю зиму серое и пасмурное небо, но она заканчивается в начале-середине февраля, и летняя погода вновь возвращается в город, одаривая жителей тёплыми днями и чистым голубым небом. И мне стало интересно, каково встречать весну, первую весну в своей жизни. Я ни разу её не видел в живую.       Начинающее волнение утихло, но вопрос остался без ответа: моя девушка не забеременела ли? Надеюсь, что нет, так как опыта в воспитании у меня нет. У Марты хотя бы материнский инстинкт есть, но на нём далеко не уехать. Надо будет поутру посмотреть в интернете.       Выпив ещё стакан воды, я направился обратно в спальню, где до сих пор спит безмятежным сном Марта. Я лёг в постель и прижал лису к себе. Она издала негромкий стон и, устроившись в моих объятиях, продолжила спать.       Поцеловав её в шею, я закрыл глаза. Однако как бы ни старался уснуть, сон пропал. Марта уже лежала лицом напротив меня. Присев на край кровати, я вновь начал рассуждать над вопросом беременности. Долго не думая, я взял со стула лежавший телефон, открыл приложение поисковика и набрал интересующий меня вопрос. Но на достоверных источниках ничего не сказано. Зато на различных форумах хоть стопкой собирать. Отвечали обычно женщины, но были и ответы от мужчин, но верности их я сомневаюсь.       Может, спросить у Тины? Берт говорил, что она работает гинекологом — и каждый день консультирует женщин. Хотя нет, она начнёт заливаться смехом, да ещё и Берту расскажет. Тогда вообще засмеют, а у моего друга появится ещё один повод подшучивать надо мной.       Глубоко зевнув, я посмотрел на часы, которые молчаливо показывали семь утра. Многие в это время спят. Разбужу — ругаться начнёт. Тина всегда забавно выглядит, когда бесится, почти как Марта. В этом они схожи друг с другом. Зайдя в социальную сеть, я увидел в списке друзей знакомую рысь, которая как раз была в сети. Не медля с отправкой, я отправил ей сообщение: «Привет. Берт спит? Тина, меня мучает один вопрос, связанный с фурийским женским организмом. Можешь помочь? Только прошу не смеяться».       Как только сообщение отправилось, я взял рукой другую дрожащую руку и вздохнул. Спустя пару мгновений пришёл её ответ:       «Да, Айзек, ягуар спит без задних лап. Что за вопрос по гинекологии фуриек?».       Прочитав, я сразу же написал ответ:       «Ага. Короче, вопрос таков: если кончить в фурийку, она забеременеет или нет?».       «А-ха-ха-ха! Айзек, ты вечно шутишь…».       «Нет, я серьёзно».       Некоторое время её иконка в личных сообщениях ничего не показывала, словно Тина вышла из сети, но вскоре замигала.       «Это связано с Мартой?».       «Неважно. Можешь сказать, а?»       «Значит, с Мартой… У вас что-то было или наперёд интересуешься?».       «Тебе это важно знать?».       «Ага».       «Ладно, признаюсь. Хотя по ту сторону экрана и сам Берт сидит»       «Не волнуйся, Айзек. Берт спит. Вот его фотография»       На экране выявилась фотография Берта, укутанного в одеяло по голову, но с неприкрытыми ногами.       «Не думал, что Берт так спит»       «Я раньше тоже, пока не съехались».       Мы пару мгновений не писали друг другу. Мне было неловко спрашивать у подруги насчёт этого. Хотя если смотреть с медицинской точки зрения, то ничего постыдного и плохого нет. Всё же это в интересах меня и Марты. Однако же мне было бы поспокойнее интересоваться у незнакомого специалиста по этому поводу. Хоть это и является одной из особенностей профессии у Тины, она всё-таки может подшучивать и припоминать мне.       «Так, был у вас контакт или нет?».       «Был, был. Вчера, когда вы ушли».       «Ух ты, сразу?».       «Так ведь сначала отношений у неё течка была. Сама, наверное, знаешь, как запах течки на самцов влияет?».       «Знаю, недаром в гинекологии работаю».       «Так ответь на мой вопрос».       «Нет, она не забеременеет».       «Почему?».       «Раскрою тебе тайну женского фурийского организма: матка фурийки очень негостеприимная для твоих сперматозоидов, а твои дружки в яйцах поначалу неактивны. Только после второго-третьего раза начинают работать».       Новость казалась облегчающей душу. И всё же мне становилось интереснее и интереснее. Авось, ещё чего-нибудь нового узнаю.       «Опять — почему же?».       «В колледже говорили, что поначалу учёные хотели сделать нас очень плодотворными, но при создании сыворотки произошла ошибка, как всегда бывает у генетиков-психопатов, и наша система органов размножения стала такая, какая сейчас».       «Всё?».       «Нет, ещё одна особенность».       «Какая же?».       «Спустя неделю, если не будет контакта, твои сперматозоиды перестанут быть активными и снова станут пассивными».       «А как тогда детей фурийцы делают?».       «Всё просто. Если заниматься сексом без долгих перерывов (не больше недели), то женщина забеременеет. Но вы-то с Мартой ещё не собираетесь заводить спиногрызов?».       «Нет, брось, не сейчас и не в ближайшем будущем. Значит, Марта не это?».       «Можешь не беспокоиться. Она не забеременеет».       «Спасибо, тебе, Тина, выручила. Пусть это будет тайной?».       «Так Марта знает об этом, зачем скрывать?».       «Тайной для Берта! Иначе, узнав, меня всю жизнь будет подкалывать, как с Мартой».       «А что с Мартой?».       «Когда мы начали жить вместе, он подкалывал меня каждый раз, как упоминал об этом».       «Так это тебе месть за подколы с твоей стороны».       «Я знаю. Но пусть эта переписка между нами останется секретом?».       «Ладно, Айзек, никому не скажу».       «Спасибо».       Отложив телефон в сторону, я укрылся одеялом. Камень с души: женщины-фурийки, в том числе и Марта, не сразу беременеют. Это сильно успокоило так, что сон нагрянул, и я уснул.

***

      По всей квартире раздался звук жарящегося теста на сковородке. Почему сейчас, когда я так сладко спал? Марта проснулась раньше меня и решила что-то сварганить, да так, что по всей квартире раздавался трескучий звук. Прикрыв голову подушкой, я ещё какое-то время игнорировал всё это. Но сопротивление оказалось бессмысленным, потому что заснуть не получалось. И к тому же по всей квартире распространился ароматный запах блинов. А в спальне он был концентрированный, словно сам звал меня прийти на кухню и отведать этих масляных и вкусных блинов.       Встав с кровати и одевшись, я направился к кухне, где вовсю хозяйничала Марта, надевшая светло-зелёный фартук. Остановившись в проходе, я наблюдал за ней, как она аккуратно перекидывала блин на сковородке. Лиса делала это с лёгкостью, не боясь, что капли горячего масла попадут на мех и кожу и обожгут её. Она не сразу заметила меня. Подойдя к столу, стоявшему прижатым к стене, Марта повернула голову и заметила меня. — О, ты уже проснулся! Доброе утро, как спалось?  — Она воскликнула, положив стопку свежеприготовленных блинов на стол, махнула хвостом и подошла к плите.  — Доброе, — ответил я, протирая левый глаз, — спал бы дальше, если бы кто-нибудь не решил приготовить блины.        Я нажал на кнопку справа от арки кухни, и дверь, находящаяся сбоку от меня, плавно открылась, спрятавшись в стенке. Зайдя в ванную, я промыл лицо холодной водой, почистил зубы и посмотрел в зеркало — мех в районе подбородка вырос. Взяв электробритву для фурийцев, я включил её и начал водить в районе той самой «бороды». Клоки меха падали в раковину, и спустя минуту бритва оказалась на своем месте. Нажал на кнопку сбоку от раковины, и остриженные клоки меха сдуло в трубу, ведущую в мешок, вроде пылесосного, где хранились все «волосы». Пройдясь по лицу феном, вытерся полотенцем и вышел из ванной.  — Доброе утро, — сказал я, встав около стола, нюхая аромат свежеприготовленных блинов. — Ещё раз доброе утро, — она повернулась к столу и опрокинула ещё один блин на тарелку, где красовалась большая стопка его масляных близнецов. — Как попа, не болит? — Приложив руку к её бедру, спросил я. — Я, конечно, понимаю, ты гиперсексуален, но не до такой же степени? — Съехидничала она, убрав мою руку с попы. — А если по вопросу? — Да, — промолвила она, повернувшись к плите. — Уже не болит.        Ещё один блин упал на тарелку, — вот, наконец, последний. — Ты когда проснулась? — Спросил я, взглянув на время кухонного телевизора. — Ну, час назад, — обернулась она. — Пока полежала, помылась; решила вот приготовить. Кстати, как, вкусные? — Дай-ка попробую, — взяв из стопки один, я свернул его и откусил. — Вкусно, давно их не ел. — Спасибо, — она тоже начала кушать блины, обмакивая концы в варенье и сметану. — Марта, — обратился я к ней, — помнишь, как в том доме ты тоже на утро приготовила блины, а я варенье капнул? — А то бы не помнить: тогда старуха с квартиры и выгнала, — буркнула она, съев ещё один блин. — Спасибо тебе, что приютил. — Да ладно, дорогая. — Махнув рукой, я взял чайник с плиты и налил чаю. — Если честно сказать, то уже тогда я влюбился в тебя по уши.       Отхлебнув из стеклянной чашки, я заел ещё одним блином. — Правда? — Спросила она, посмотрев удивлённым взглядом. — Ты пригласил меня домой только потому, что уже был влюблён в меня?       Я молча кивнул, попивая чай. — А если бы не был, то что?         Она начала допытываться до меня. Хоть и не так долго живу с ней, я уже хорошо понял, что Марта не успокоится, пока не получит ответа. Такая настойчивость неплохо сказалась бы на карьере следователя в полиции. Однако туда не берут женщин. В человеческую не возьмут из-за того, что она фурийка. — Я бы нашёл тебе другую квартиру, а ты временно жила бы у меня.        С минуту мы сидели молча, пока я не продолжил:  — Марта, вот зачем ты придираешься? Сейчас мы вместе, живем одной парой. Вот зачем, не понимаю? — Хотя ты прав, Айзек, — промямлила она, — сейчас мы вместе. И это хорошо. — Ага, — поддакнул я, выпив стакан и украв у Марты блин, обмакнутый в малиновый джем.  — Эй, ворюга! — Крикнула она, посмеиваясь.       После сытного и вкусного приёма пищи я сел на диван, держа в одной руке ноутбук. Оставив портативный компьютер, я пошёл за табуреткой на кухню и, вернувшись, поместил ноутбук на стул, включил устройство и начал играть в игру жанра боевик и shooter. Игра являлась новинкой: вышла месяца два назад. Стоит, конечно, хороших денег, где-то пятьсот-шестьсот рулл, но могу позволить. Shooter от третьего лица, описывающий эпоху Третьей Мировой войны после появления фурийцев. Главный герой, естественно, является волком, солдатом спецназа, ведущего боевые операции в Латинской Америке. Сюжет показывает взаимоотношения в самом батальоне, в котором изредка подвергаются насмешкам со стороны людей из зависти, но служивые легко парируют их нападки.       В общем, игра мне очень нравилась, но есть очень жёсткие моменты, где присутствуют кадры расчленения, а про постельные сцены не говорю: у главного героя есть жена, с которой он не прочь порезвиться. Хотя чем отличается наш мир от этой игры? Но, несмотря на это, игра набирает популярность до сих пор: деньги с продаж капают рекой, но есть один недостаток: людям, не достигшим совершеннолетия, и фурийцам, не достигшим шестнадцати лет, игру не продают. Но меня это не волнует, мне двадцать восемь: возраст позволяет.       Погрузившись в мир игры, я не заметил, как в зал вошла Марта, одетая только в длинную серого цвета свисающую до колен футболку. Она легла на диван, подложив под голову мягкую маленькую подушку. Я продолжал играть, а она пододвинулась ко мне в тот момент, когда я наблюдал, как Майк, главный герой, решил вдруг начать любовные утехи со своей женой, Сильвией. Увидев стоны и ахи, исходящие из колонок ноутбука, Марта поначалу загляделась, так как никакой цензуры не было, а процесс совокупления шёл как в реальности, например, как у нас. Заметив это, я обхватил её затылок ладонью и начал направлять ближе к штанам. Опомнившись, она резко вскочила и ударила меня подушкой. — Ты что делаешь, Айзек?! — Возмутилась она, положив подушку на диван. — Играю, — коротко ответил я, притворяясь, что этого не было. — А что? — Играл… А к штанам приближал зачем? — Ох, Март, ты не стой ноги встала?       Она хотела была вновь огрызнуться. Видимо, и правда не стой ноги встала, или не понравилось, что я оторвал её от монитора. Она хотела что-то сказать, как вдруг стоны в игре стали громче, и она вновь загляделась.       Майк и Сильвия были похожи на нас, только мы лисы, а они волк с малой пандой — пример ксенофилии фурийцев — такие же черты лица и фигуры, если не считать мех. Они достигали финала, и Майк вот-вот извергнется в неё. Марта на них смотрела с таким интересом, с каким смотрят, например, на салют. Сильвия медленно двигается на органе Майка, выгнув спину, а он, обняв её, уткнулся в её большую сочную грудь. Хотя у всех совершеннолетних фуриек большая грудь. Пятый и шестой размер — стандарт, так как и половые органы у фурийцев — двадцать четыре-двадцать шесть сантиметров — тоже стандарт.       Не знаю почему, но я остановил игру в тот момент, когда Майк вот-вот кончил бы. На что Марта сразу возразила: — Эй, почему, я же смотрела? — Ты смотрела, как двое фурийцев совокупляются? — Но ты тоже же смотрел… Мне нельзя, что ли? — Я прохожу сюжет игры, да и я мужчина — мне более привычно смотреть такие фильмы, чем тебе, женщине. — С чего это вдруг? — Удивилась она, облокотившись об спинку дивана. — Не знай, но обычно такие фильмы смотрит только мужская половина, а не женская, — я умолк, но спустя мгновение продолжил: — А вот чем эта сцена тебе понравилась? — Не знаю, — пожала плечами Марта и улыбнулась. — Может, она мне нас напомнила, о нашем первом контакте, ты не замечаешь? — Я заметил совпадения схожести с нами. Но, может, я придирчив к этому, или обыкновенный стереотип, однако мне всегда казалось, что ролики такого характера смотрят мужчины, а не женщины. Им это мерзко смотреть. — Хм, не знаю даже, мне понравилось. — Ладно, проехали, над этим долго можно спорить, — сказал я. — Хочу один секрет тебе сказать. — Какой? — поинтересовалась она. — Пары, вроде меня с тобою, включают такие фильмы во время секса. Почему — не знаю, но, может, для разнообразия. — Ты хочешь сделать так же? — Приподняв левую бровь, усмехнулась Марта. — Может быть, в дальнейшем, — мне стало как-то неловко. — Слушай, Марта, что-то мы уж больно разговорились насчёт этого. — А что тут такого? — Произнесла она. — Лучше закрыть тему, я и так возбуждённый сижу. — Она посмотрела на мои штаны и увидела большую торчащую дубинку. — Если продолжим, то не удержусь.       И тут я съехидничал, на что Марта недовольно цыкнула. — Когда нижний друг даст о себе знать, посмотрим, как ты будешь со мной об этом говорить. — Ну, ты тоже дашь об этом знать весной, — улыбнулся я, посмотрев на свою лису.       Она легла на диван. Ее голова была отдалена от меня и покоилась в конце края дивана, в то время как ровные и красивые ноги лисицы находились рядом со мной. Мне пришла мысль в шутку схватить её за голень и приблизить к себе. — Ой, хватит притворяться интеллигентом, дорогой, — усмехнулась она. — Твое амплуа — это дикий, жёсткий и кровожадный зверь, готовый накинуться как на жертву, так и на самку.       Она прочитала меня, словно раскрытую книгу, и теперь как по-доброму, так и по-плохому усмехалась надо мной. Со стороны могло показаться, что она взяла меня, игрушку, в руки и скоро начнёт играть, делая меня героем различных театральных сцен, а в конце будет пить со мной и с другими игрушками чай. — Вот так всегда, — произнёс я после недолгого молчания и ухмыльнулся: — Только начнёшь быть милым, как тебя называют диким зверем, готовым рвать всё и спариваться со всеми.       Она подползла на четвереньках по дивану ко мне и, положив руки на плечо и грудь, прошептала мне на ухо: — Не беспокойся, — и, прикусив ухо, продолжила: — Таким ты мне нравишься. — То есть любишь меня не за это? — приподняв бровь, спросил я. — А вот за твою романтичность и заботу — да.       Она села на мои ноги и, удобно устроившись, прижалась ко мне, положив подбородок на плечо. Я чувствовал, как равномерно дышит её тёплое тело и как мягка её грудь, отчего не удержался и обнял её одной рукой за поясницу, а другой — лопатку, и ещё сильнее прижал к себе. — Ты так успокаиваешь меня или наоборот — провоцируешь меня, чтобы я сорвал с тебя футболку и, прижав к полу или стене, словно изнасиловал тебя? — Хм, я даже не знаю, — произнесла привлекательным голосом она. — Оба варианта мне кажутся такими заманчивыми, что трудно сделать выбор. — Да, я знаю, что сделать.       Сказав это, я взял Марту за бёдра и спину и, встав, положил её на диван. Судя по её лицу, она сначала подумала, что я отнесу её в спальню, но получилось всё наоборот, как и с желанием лисы. Марта странно посмотрела на меня, будто я сделал глупый поступок. Лиса положила ладонь тыльной стороной на лоб и, подделав интонацию, проговорила: — Ах, за что мне несчастье такое? Мой возлюбленный спаривается со мной лишь тогда, когда он захочет, а на мои желания и взгляда не обращает! — Да, такой вот я зверь, — усмехнулся я.       Марта включила телевизор и стала смотреть какой-то фильм. А я продолжил играть.       Любовная сцена прошла, и передо мной вновь представился экваториальный лес после дождя, где Майк, находясь на полянке, полусидя рассматривает голограмму карты местности. Ткнув на голографический экран, он взял оружие и двинулся вперед в самую чащобу леса.       В правом углу появилось окно, где было задание, в котором нужно разведать местность. Разведка — мое нелюбимое занятие. В этой игре мне по нраву активные боевые действия или прогулки по городам, где бывает батальон Майка. Разведав половину леса, однако так и не найдя лазутчиков, я направил своего героя в сторону выхода, но вдруг послышались выстрелы, и завязался неравный бой между киборгами врага и фурийцем Майком. Особой трудности уничтожить их не составило Майку, потому что вооружение Альянса куда лучше, чем Коалиции.       Пока Майк, которым управлял, уничтожал небольшой отряд киборгов, я призадумался о вопросе кибернетики и киборгов. В документах, найденных мною во всемирной паутине, было сказано, что разработка киборгов и Искусственного интеллекта шла куда интенсивней и продуктивней, чем разработки суперсолдата «Антропоморф» (так назывался проект по созданию фурийцев). Но в один момент вкладывать в «Антропоморфа» стали больше, чем в киборгов. Однако оба проекта появились на свет, но выжил только один вид после войны. Киборги уничтожены. С краха киборгизации проект по Искусственному Интеллекту свернулся тоже. Всё, что должен был делать новорожденный И.И., начали делать люди и фурийцы, а И.И. остался на уровне 2030 года, так и не став полноценным организмом. Но плоть лучше, чем железо, как я думаю.       Роботы стали заменять нас в особо опасных профессиях, хотя там наше присутствие остаётся в виде управления и слежения. Многие предсказывали, что к этому моменту, к половине двадцать первого века, роботизация затронет множество профессий и отраслей, но после продолжительной войны предположения не оправдались. Роботы не обрели сознания, так и оставшись послушными рабами, но оптимизация и эффективность их были увеличены. К тому же как с роботизацией отраслей, такой участи подверглась и имплантация, где органику хотели заменить металлом и полимерами. Вместо этого хорошо развилась генетика — и утраченные конечности стали выращивать в специальных фермах-лабораториях. Учёные нашли способ, при котором такой способ замены утраченных конечностей оказался дешевле и эффективнее. Такие дополнительные имплантанты к организму — это как улучшенное зрение или нейронная сеть, находятся только в разработке. Улучшенное зрение же не такое, как у фурийца: первое может увеличивать объекты на расстоянии, в то время как у фурийцев — ночное зрение и долгая сохранность фокуса зрачков.       Закончив играть, я выключил ноутбук и поставил на пол возле кресла. Повернув голову, я заметил, что Марта спала, подложив обе ладони под себя. Сколько же играл? Взглянув на время, я понял, что провёл в виртуальной реальности полтора часа. Телевизор выключен, в комнате тихо стало. Я удивился Марте: как ей удаётся заснуть днём? Вдруг она открыла глаза, зевнула: — Доиграл уже? — Прикрывая рот, сказала она. — Ага, — ответил я, положив ноутбук на стол. — Как ты так умудрилась уснуть? — Ну, по телевизору ничего толково не было, ты играл, вот от скуки. — Марта разлеглась по дивану, потягивая ноги, будто бы только проснулась после долгого сна. — Пойду в интернете «поплаваю».       Проходя мимо меня, она махнула хвостом, пощекотавший своими мелкими волосинками мне нос. Марта зашла в спальню, прикрыв дверь. Хотел было пойти к ней, но зазвонил сотовый телефон на кухне. Придя туда и найдя его, я ответил на звонок. Это Берт. По голосу понятно — такой немного с хрипотцой, как голос у курильщика — хотя Берт не курит. Все из-за мурлыканья, который издают все кошки-фурийцы при разговоре. — Привет, Айзек, как дела? — Послышалось из телефона. — Здорово, Берт. Да так, ничего. Сам как? — Ответил я, подойдя к раковине и налив стакан воды. — Тоже так, — он сделал маленькую паузу. — Слушай, давай все вместе куда-нибудь сходим, м? — Я не против, только куда?         Я сел за стол и начал стучать пальцами. — Да тут недавно ледовый каток открылся рядом с нашим районом. Давай туда? — Ладно. Когда собираемся?       Он немного помедлил с ответом, будто не знал, о чём дальше говорить, а сейчас продумывает, что именно сказать. — Сейчас сколько время? — Без десяти два, — взглянув на кухонные часы, сказал я. — В четыре устроит? — Не то слово. — Вот и хорошо. Встретимся у входа в парке на Гайлем-стрит.       Положив телефон на стол, я снова посмотрел на часы: ещё два часа до встречи.       Встав со стола, я пошёл узнать, как там Марта. Она лежала на кровати, уткнувшись в экран своего телефона. Моя лиса не заметила, как я вошёл и прилёг рядом с ней, положив голову ей на плечо, дабы рассмотреть, что там листает. Как и следовало ожидать — обычные женские форумы и группы в социальных сетях. — С кем ты говорил на кухне? — Не отворачивая голову от экрана, спросила она. — С Бертом говорил, — произнёс я, разглядывая посты про разновидности диет. — И о чём? — На ледовый каток звал. Давай пойдём? — Давай, — согласилась она, привстав и убирая телефон в карман футболки. — Стой-стой, не торопись, — придержав ее за плечо, сказал я ей. — Это через два часа. Время есть. — А, понятно, тогда я ещё полежу, — вытащив гаджет, она вновь начала листать экран. — Ну, я тоже.       Я вновь прилёг ей на плечо и продолжил смотреть ей в экран, где были в приложениях разного рода женские группы. Однако было интересно смотреть такого рода группы, где говорилось про истории, случившиеся с парами, что стоит дарить мужу, парню и просто мужчине, курсы для мам… Тут я не смог себя сдержать, удерживаясь от смеха: — Марта, вот ответь: зачем тебе бесплатные онлайн-курсы для мам? Ты ещё далеко не мама! — С усмешкой сказал я, указывая пальцем в экран. — Так, на будущее, — она положила телефон на живот экраном вниз. — Вдруг ты детей захочешь? — Много лет пройдёт до того, когда я детей захочу, — буркнул я, скрестив руки. — Может, и вовсе не захочу. — Понятно, — она вновь уткнулась в телефон, листая экран. — Я ещё так для интереса смотрю посты этой группы. Здесь бывают такие смешные моменты, особенно про неопытных мамаш или наглых. Вот смех! — Ага, прочитал парочку, — сказал я, смотря в экран. — Тупые и смешные. Больше ничего не скажешь, Марта.        Мы провели несколько минут, листая ленту группы, про которую говорила Марта, ухмылялись, удивлялись таким родителям. Всё-таки люди глупые до такой степени, что временами вызывают злость, а иногда и смех.  — Давай какой-нибудь короткий фильм посмотрим? — Предложил я, посмотрев на часы телефона: до четырёх ещё полтора часа, но надо уже начать за полчаса, так как Марта долго будет собираться. — Еще час есть. — Давай, — ответила она, набирая на каком-то сайте название одного видеоролика.

***

      Я стоял в прихожей, завязывая шнурки на ботинках. Марта до сих пор одевалась, примеряя то этот фасон одежды, то другой. Так и знал, что долго собираться будет. Хорошо, что предугадал, и начали одеваться раньше. Я стоял уже в дверях одетый, дожидаясь, когда же моя девушка соизволит одеться и пойти со мной. — Давай быстрее! — Я подгонял Марту, пока она надевала свитер, стоя перед зеркалом в коридоре. — Подожди ты, — ответила она, рассматривая свой голубой свитер. — Как ты думаешь, этот сойдёт? — На тебе всё идёт, пошли давай!         Скорей бы, иначе я растаю как снеговик в апреле: пара капель пота уже стекла с моей спины. Вскоре футболка прилипнет к ней, и будет не очень-то приятно.   — Успеть бы к завтрашнему дню! — Усмехнулся я, посмотрев на время в телефоне. — Да все, иду, иду! — Она подошла к вешалке и надела своё зимнее пальто и неторопливо застегнула молнию на коричневых сапогах. — Неужели вы соизволили одеться? — Саркастично произнёс я, щёлкнув шпингалетом и открыв дверь. — Пошли, парк недалеко находится, но с тобой можем опоздать. — Хватит уже, мы же не на деловую встречу идём? — Буркнула она, приставив электронный магнит к замку. — Пешком идём? — Ну, да, почему бы нет? Хотя с тобой придётся машину брать.       Я потопал по ступеням лестницы вниз и, оказавшись возле почтовых ящиков, проверил извещения. Было пусто. Хотя бы поздравительную открытку прислали бы. Однако от коммунальных служб никаких известий не хочется получать, что платежи, что поздравления. Покончив с пустыми ящиками почты, я спустился вниз и, открыв дверь, вышел из подъезда на прохладный воздух двора. Стоило мне оказаться на улице, как в меня сильно ударил ветер, словно моя внешность показалась ему не по нутру — и тот решил ударить в лицо, показав свою брезгливость и надменность.       Я призадумался о вчерашнем дне. Конечно, он прошёл хорошо и закончился на романтических тонах, с совместным принятием ванны. Только вот инцидент на площади всё немного портил. Несомненно, виноват был тот пьяница, что с первого раза не понял предупреждения и всё приставал к моей лисице, отчего и получил от меня по голове. Я знаю, что здесь действовал принцип самообороны — и мне ничего не предъявить. Но, помимо уголовного и административного кодекса, я хорошо знаю природу таких бандитов: получив хорошенько по шапке, они так просто не отстанут и будут всяческими способами посмеяться последними. Если они меня запомнили, — в чём не уверен, — то этот пьяница в одном случае подкараулит меня, а в другом — напишет заявление в человеческую полицию. Меня спасаёт одно: я полицейский, соответственно, могу завести на него дело по статье «Нападение на представителя правопорядка». Тогда недальновидный человек поедет по этапу. Если бы я не был полицейским, то мне бы пришлось искать адвоката.       Ветер вновь брезгливо ударил мне в лицо, и тут словно из-под земли выросла Марта. На ней было то же тёмно-коричневого цвета пальто, что очень шло ей. Создаётся впечатление, что Марте всё к лицу: и форма медсестры, и домашний свитер, и это пальто. — Знаешь, Марта, вот что бы ты ни надела, а тебе всё к лицу, — улыбнулся я. — Да-да, чтобы я быстрее одевалась, — буркнула она. — Скорее, из-за твоей груди и длинных волос, — я положил руки на её плечи. — И попы… — И ты ещё не дикий зверь? — усмехнулась она. — Ну, позавчера я смог завалить свою добычу.       Я убрал руки с плеч. Марта мило улыбнулась и, переложив, сумку с одного плеча на другую, спросила: — Этот каток далеко находится? — Не особо.        Мы повернули направо от дома, вниз, где находился тот самый парк, возле которого договорились встретиться. — Не так далеко, чем площадь, — усмехнулся я, вспомнив, как вчера мы долго шли. — И говорят, что этот парк красивый и большой, что, прогуливаясь по нему, попадаешь прямо к этому катку. — Ясно, — сказала она, наступив на первую ступень надземного перехода. — Вчетвером? — Конечно, всей большой семьёй!       Я положил пару монет уличному музыканту, игравшему на саксофоне на переходе рядом спуском.  — Вижу, что всё население выбралось на улицу. Утром такого не наблюдал, — я пропустил навстречу идущего человека, который был одет как сибиряк. — Так выходные же.       Она первой протолкнулась сквозь плотную толпу, поднимающуюся на этот пешеходный мост, и ждала меня около фонарного столба, в двух метрах стоящего возле входа. Лиса держала сумку на весу обеими руками и сделал вид, будто ожидает мужа с моря.       Протолкнувшись сквозь толпу, я подошёл к ней и спросил: — Ну что, дорогая, дождалась меня? — Дождалась, дорогой, дождалась, — усмехнулась она. — А теперь пошли дальше.       Мы повернули направо, на широченный проспект, небоскрёбы которого светили новогодними ионными подвесками и лотками, продававшими сувениры и напитки вроде глинтвейна. И тут народа было выше нормы, что являлось типичностью для праздничных дней. Это было до и будет после, пока выходные не закончатся.       Количество машин, проезжавших по городу, не уступало числу жителей, прогуливающихся по улицам. В таких городах, как Апрометаль, загазованность должна быть одной из насущных проблем, волнующей не только жителей, но и власть. Чтобы не было чрезмерного загрязнения, хотя большинство автомобилей работает в Апрометале на экологическом водороде, а ТЭЦ, фабрики по переработке отходов, лаборатории, теплицы, котельные станции и прочие сооружения и строения оборудованы очищающими средствами.       Тут мне пришло оповещение по телефону, прозвучав птичьим пением. Я достал его из кармана куртки и, разблокировав сенсорный экран, проверил. Это оказалось оповещением о пополнении моей заработной карты. — Хм, как рано они перевели мне зарплату, — саркастично произнёс я, смотря на экран. — Да, и правда рано, — подтвердила Марта. — Третьего января зарплату за декабрь больно рано перечислили.       Посмотрев на сумму, я понял, что перечислили зарплату лейтенанта с новогодней премией, отчего цифра перешла за десять тысяч рулл. Это был перевод оплаты за январь. Значит, Кин не поскупился и выдал оплату как за лейтенанта, что щедро с его стороны. Правда, слегка задержали. Надеюсь, зарплату за следующий месяц я дольше обычного ждать не буду. — Вот мне вообще поздно перечислили, — продолжала иронизировать Марта. — Аж в конце декабря.       Я мог бы подыграть ей по иронии и сарказму, но от такой суммы на душе стало легко и радостно, словно ребёнку, родители которого купили ему не один рожок мороженого, а целых два. Мне захотелось как можно сильнее прижать Марту к себе и, смачно поцеловав её в щёку или в губы, пойти в первый попавшийся торговый центр и устроить ей и себе пробежку по магазинам. Стало радостно и весело. Такого чувства у меня не было с времён первой зарплаты, что являлось только половиной от нынешней. — Смотри, сколько перечислили.       Я показал ей экран с сообщением, где была написана сумма перевода. Однако я закрыл пальцем строку с балансом карты, так как цифра на ней переваливала за двадцать тысяч, и чтобы Марта в лишний раз не придиралась, хотя она не из тех женщин, что постоянно контролирует семейный бюджет, будто муж их потратит на какую-нибудь безделушку. — Ого, поздравляю, дорогой, — улыбнулась она. — Спасибо, — улыбнулся я ей в ответ. — Когда зарплата равна восьми тысячам рулл, на душе всегда праздник. А когда туда добавили премию, что составляет половину, то хоть пляши. — Везёт тебе, — сказала Марта. — Мне вот перевели шесть тысяч. У меня зарплата поменьше будет, чем у тебя.       Обняв и прижав её к себе, чтобы она не чувствовала себя обделённой, я проговорил ей под ухо: — Не беспокойся, дорогая. Мы есть друг у друга, так что переживать не о чем. — Переживать с тем, кто трижды спасал меня от насильников? — усмехнулась лиса. — Только если быть полной паникёршей. — Что верно, то верно, — ответил я. — Знаешь, мне вдруг захотелось вместе с тобой пройтись по магазинам и торговым центрам. — Вот бы вчера тебе перевели бы… — хихикнула она.       Идя дальше, мы непринуждённо беседовали на всякие темы. Эта новость порадовала меня, так как на зарплатной карте сумма составляет тринадцать тысяч, а на отдельной, тайной, чуть больше десяти тысяч рулл. Волноваться по финансовым проблемам незачем.       Пройдя ещё полкилометра по прямой, мы увидели северную арку входа в парк, расписанную цветочным орнаментом, который сейчас был покрыт тонким слоем снега. Перед входом нас поджидали Берт и Тина, одетые в чёрный пуховик и бежевое зимнее пальто соответственно. — Что вы так долго? — Обернувшись к нам, спросил Берт. — Мы вас порядка двадцати минут ждём.         По его лицу было видно, что он начал замерзать. В частности, покрылись инеем края ушей и подбородок, в то время как у Тины им был покрыт кончики волос. Сегодня было холоднее, чем вчера, но я думал, что не настолько, чтобы наши кошачьи друзья стали наполовину похожими на снеговиков. — Марта долго собиралась, — ответил я, подойдя к нему. — Тина тоже долго собиралась. — Он взглянул на Тину, которая беседовала в сторонке с Мартой. — Так что, пошли, ледовый каток в том конце парка. — Нормальный хотя бы? — Вполне, даже лучше, — усмехнулся он.       В парке было очень много деревьев, пути по парку были уложены плиткой, а по краям посажены кусты. Чем-то он напоминал лабиринт. Но пройдя ближе к центру, парк приобрёл обычный вид. Наверное, для разнообразия сделали или для чего-то ещё…       Посмотрев вправо, я увидел знакомую надпись: «Как дома». В глазах сразу всплыли воспоминания о том дне, когда я только приехал в Апрометаль, где на железнодорожном вокзале мне передали записку, на которой было написано пару ласковых обо мне от Меринова.       На мгновение мне стало очень грустно на душе, будто лишился главного, хотя семья и есть главное, и в тот день я и потерял семью. Старую, былую, которая была моей до метаморфозы, и ставшая чужой после. Однако под конец всё изменилось. Оказалось, что именно Меринов был преградой между нашими отношениями. Его жена не могла врать мне, да и по натуре не могла быть связанной с преступным миром. У неё такой же нежный голос и добрый взгляд, как у Марты. Убить или избить было бы ужасным делом для неё. Но её дочь вполне пару раз могла якшаться с друзьями отца, хотя то, что она набросилась на меня, можно сослать на отчаяние и грусть о потери близкого и родного человека. Однако она знала, что именно хотел делать Меринов.       Временами я думаю о том, что было бы, если бы они не отказались от меня? Но и ежу понятно, что если бы было по-другому, то того, что сейчас я имею, попросту не было бы: не было бы ни Марты, ни работы, ни лучшего друга. Понимая это, я отбрасываю мысли о таком прочь. Что стало, то стало. И мне ценнее то, что сейчас есть, а не то, что могло бы быть. Рад, что Марта со мною, рад, что у меня есть друзья, рад, что такая работа, на которую хожу с хорошим настроением, несмотря на то, что она ужас какая опасная, а не с чувством обязанности, чтобы заработать деньги на жизнь.       Однако я не теряю надежды, что в один день наши взаимоотношения могут выйти на новый уровень, но перед этим пройдёт много времени, утекут в небытие дни, недели.       Марта заметила мой грустный взгляд и спросила о моём состоянии, но я улыбнулся ей в ответ и сказал, что всё порядке. — Красивый же парк! Не так ли? — Фотографируя большую заснеженную ель, сказала Тина. — Берт, дорогой, сфотографируй у этого монумента, — она передала телефон Берту и облокотилась об каменную основу памятника горнорабочим.       Монумент высотою в пять метров похож на человека, сидящего за рулём горношахтовой машины, у которой спереди установлен большой бур. А эмоция на лице человека означало энтузиазм и готовность ворваться в плоть планеты и буравить её до последнего, пока из ран не вытечет последняя капля, и большой гигант не заснёт на веки веков. Тогда всем нам придётся уложить его в гроб и, собрав пожитки, покинуть его мир и искать другой дом.       Не зря установлен.       Хоть в радиусе двадцати семи километров, на котором расположен город и подземная тюрьма, покоится равнина, дальше простирается гористая местность, богатая полезными ископаемыми вроде хрома, никеля, железных руд и сланца.       Дальше парк спускался вниз, и в овраге находился тот самый ледовый каток, где уже вовсю развлекались горожане, пришедшие покататься и весело провести время. По бокам ледового катка строем встали фонарные столбы, готовые указать заблудившимся дорогу во тьме. Их свет отражался на льду, отчего тот становился жёлтым и будто сам излучал тепло, от которого сможет растаять. Каток же находился в плотном окружении строя кустов. Весь этот вид был схож с альбомом почтовых марок, в числе которых и пребывал сам ледовый каток.        Мы подошли к кассе и, заплатив за посещение, получили коньки. Я взял с двумя параллельными лезвиями, так как не катался ни разу, и не хочется падать на мягкое место. При надевании же я перебрал практически весь словарный запас ругани, проклиная тех, кто придумал такие коньки, которые давят на стопу и пальцы. Пальцы вмиг скучились и вспотели — ощущения были не совсем из приятных. К тому же как только я попробовал пройтись, пришлось ухватиться за борт, чтобы не свалиться задницей кверху.       Первыми зашли Берт с Тиною, а я с Мартой позже.       Было весело, если бы я хорошо катался, но и такой уровень для начала неплохой. Я мог отталкиваться ото льда и скользить по поверхности, удерживая баланс на коньках. Но вот двигаться быстрее мне координация никак не позволяла. А Марта радостно крутилась, вертелась, делая разные тулупы и вращения вокруг себя. Я был рад, что вообще не упал. Но по сравнению с ней — катаюсь медленно. Подъехав ко мне, она спросила: — Ну, как катание? — С учётом того, что я на коньках впервые и ещё не расшиб зад, то неплохое, — оттолкнувшись, я поехал дальше, слегка задев человека в чёрном свитере. — Давай вместе! — Догнав меня в два броска, предложила она. — Нет, Марта, нет, — сделав жест рукою, отказался я, — пока лучше так покатаюсь. — Да ладно тебе!       С детским задором она взяла меня за руки и начала кружиться со мною. Всё завертелось, как на карусели, и смешалось в одну краску. В глазах появились блики от частой смены одного фонаря другим. С каждым кругом захват становился слабее, я нагибался ниже и ниже, пока с грохотом не упал на лёд и, прихватив с собой Марту, и не покатился вместе с ней дальше, кое-как останавливаясь.       Когда картинка перед глазами стала чётче, я заметил, что Марта лежала на мне. Ах, прямо на зад приземлился! Марте хорошо: она на меня упала. А у меня теперь бёдра, наверное, как у неё болеть некоторое время будут. Вдруг из толпы катающихся вылетел Берт и, сделав круг вокруг нас, остановился. — Только не говорите, что вы решили заняться этим прямо здесь, — пошутил он, подъехав ко мне и дав руку.       Поднявшись, я помог Марте. — Ехидна ты, а не ягуар! — Буркнул я. — Знал бы, как завертела. — Я уж-то видела, — из ниоткуда появившись, сказала Тина, остановившись рядом с нами. — Марта умеет закружить. — Айзек, всё нормально? — Отряхнувшись ото льда, спросила Марта. — Вполне, — отъехал я от них. — Я пойду выпить куплю, видел где-то киоск.       Не снимая коньков, я направился в ларёк, где продавали горячие напитки. Прождав в очереди порядка пятнадцати минут и начав уже замерзать, я всё-таки дождался своей очереди и купил два стакана кофе: капучино — Марте, латте — себе. Как тут вдруг зазвонил телефон. Я оставил стаканы на ближайшем столике и, достав из кармана телефон, увидел, что звонила Меринова. Сняв трубку, я услышал её приятный и почему-то родной голос. — Привет, Айзек, — радостно сказала она. — С Новым годом! — Уже три дня как с новым годом, — усмехнулся я. — Вас тоже. — Спасибо, — ответила тетя Инга. — Как, кстати, прошёл у тебя? Как вообще проходят? — С друзьями уж, с друзьями, — сказал я. — А девушкой ещё не обзавёлся? — спросила она. — Пока нет, но намечается.       Я соврал ей насчёт Марты. Если бы сказал, что отношения у меня продвинулись до половых контактов, то она могла бы расстроиться. Но, думаю, к весне или лету, когда получу отпуск, смогу познакомить её с Мартой. Сейчас же не стоит, чтобы не напоминать ей о Меринове. Он же был ей любящим мужем, каким бы гадом ни являлся. Поэтому она, может быть, сейчас находится в трауре, хоть сейчас пора веселья и радости, а те известия, что у меня всё хорошо, могли бы посадить семена раздора и зависти — и взаимоотношения бы у нас ухудшились. — Это радует, — проговорила она. — Кстати, как поживаете вы и ваша дочь? — спросил я, посмотрев на Марту, которая оживлённо каталась на льду. — Отношения не намечаются? — Да какие отношения в мои годы? — усмехнулась тетя Инга. — А вот у дочери, как и у тебя, намечаются отношения с одним молодым человеком. Хороший такой. — Рад за неё, — ответил я, — хоть она и набросилась на меня. — Айзек, прости её, — произнесла она. — Это шок был… — Понимаю, — проговорил я. — Тоже такое испытывал.       Мы молчали некоторое время. В телефонном разговоре возникла тишина, и было слышно, как работает телевизор у неё, как он крутит телепередачи по экрану. Я засмотрелся на Марту: она умело каталась на катке, словно была специально создана для этого. В некий момент она закрывала глаза и позволяла инерции прокатитё ее через весь корт. Тут молчание прервала тетя Инга. — Спасибо за разговор, Айзек. До свидания. Авось, созвонимся. — До свидания. Созвонимся.       Я первым положил трубку, не обратив внимания, что она могла бы ожидать ответа от меня. Хотя она и не ждала его. Я положил телефон обратно в карман куртки и, взяв стаканы с кофе, хоть на коньках и было не одно лезвие, чуть не упал, ошпарившись кофе. Но аккуратно дошёл до перегородки катка. Увидев меня, немного уставшая Марта подъехала ко мне, скользнув лезвиями коньков. — О, спасибо тебе за кофе, я немного замёрзла! — Взяв стакан капучино, она облокотилась о перегородку и процитировала утром сказанные мною слова: — Попа не болит?  — Оно и не болело.        Сняв крышку с кофе, сухо ответил я и сделал пару глотков горячего напитка, почувствовав, как жидкость согревает всё тело. — Не знаешь, сколько время? — Спросила она. — Без двадцати шесть, — ответил я, достав телефон. — До скольки работает каток? — До шести, блин. — У неё в тот же миг поникли уши. — Так не хочется уходить, здесь так чудесно! — У нас ещё есть время, — я выкинул недопитый стакан кофе в близлежащую урну и перескочил через перегородку. — Ещё покатаешься? — Да, только давай без всяких вращений, покатаемся спокойно? — Ладно, не буду калечить твою попу.