Фуриец

      Я проснулся от какого-то кошмара в холодном поту на лбу. Сразу же сонная пелена растворилась — и я забыл, что видел в том сне. Когда я повернулся со спины на бок, увидел, что Марта крепко спала. Её чёрные, как уголь, волосы спускались, обвиваясь до её груди. Я ещё несколько минут любовался тихим и умиротворённым сном своей лисы. Вчера мы ещё долго лежали в обнимку и непринуждённо разговаривали.       Мне показалось, Марте и правда понравилось вчерашнее событие, так как она часто махала хвостом, как только я проглаживал её мех на ровной спине или на пушистом боку. Мне и самому нравилось это делать: чувствовать гладкий мех своей партнёрши, её равномерное дыхание и видеть удовлетворённый взгляд. Мне нравилось, как она смотрела на меня своими чистыми голубыми глазами, нравилось, как она прижимается ко мне своей большой и мягкой грудью, словно не замечает этого или словно делает это специально, хорошо зная, как мне это нравится. Лиса частенько дотрагивалась до моего полового органа и гладила его и, как и в начале полового контакта, с интересом наблюдала и замечала, каким он был крепким и твёрдым сначала и каким он стал мягким и эластичным в конце. Хотя у фурийцев член как в эрегированном состоянии, так и в состоянии покоя намного эластичнее, чем у человека. Одна из моих былых партнёрш уверенно сгибала его в возбуждённом состоянии, а мне даже не было больно, и орган после таких испытаний не болел.       Протерев рукой лоб, я повернулся на другой бок и посмотрел в окно. Там царила ночь, тихо баюкая спящих жителей города. А в небе проклюнулись звёзды, что было редкостью в таких густонаселённых городах, каким был Апрометаль. Я засмотрелся на них, пытаясь сосчитать, сколько их же там, но постоянно сбивался со счёта, и, бросив это дело, вновь начал рассматривать спящую Марту: это лисье лицо, которое сильно закрыло глаза и спало глубоким сном.       Я бы смотрел ещё дольше, но вдруг мне захотелось в туалет, и, встав с кровати почти бесшумно, тихо пошёл в его сторону. Он находился на перпендикуляре коридора и кухни, сбоку. Благодаря ночному зрению фурийцев — не только у мужчин — путь от спальни до уборной особых трудностей не доставил. Можно было свет включить, но это Марту разбудило бы, поэтому не стал этого делать.       Когда я облегчился, мой сон пропал, поэтому, не найдя более подходящего варианта провести время, я вышел на балкон. Как только дверь открылась и спряталась в боку стены, как в лифте, мой нос учуял свежий и прохладный воздух полуночного города. На часах в моей бывшей комнате показывало три часа утра. На улице было темно. Ряд крупных фонарей освещал улицу, и их свет искривлялся в стёклах окон. Хоть я не включил освещение на балконе, моё ночное зрение помогало мне разглядеть ночной вид улицы.       Положив локти на полку балкона, я начал рассматривать вид из окна. Напротив моего дома стояла такая же высотка в тридцать-сорок этажей, чуть выше или ниже моего дома. В нескольких квартирах в этом доме ещё горел свет, а из окон виднелись фигуры празднующих. Не важно, фурийцы или люди — оба вида любят повеселиться, особенно в выходные дни. Движение на обочинах дорог равно нулю, только было несколько машин, на крышах которых толстым слоем накапливался снег, а на тротуарах высота сугробов уже достигала метра, потому что на новогоднюю ночь выпало рекордное число осадков в виде снега. Больше столько не будет: весь январь будет с одинаковым показателем шкалы на градуснике.       Ночной вид улицы навевал необъяснимый эффект: казалось, что попадаешь в предновогоднюю сказку, где встретят знаменитые герои и проводят по интересным и удивительным местам, угостят всякими вкусностями и представят перед наиглавнейшем символом праздника — большой зелёной ёлкой, украшенной разноцветной гирляндой и шелестящей мишурой, красочными шарами и звёздами с небес. А на следующее утро просыпаешься у себя в кровати и осознаёшь, что всё это было сном, но удивительным и, естественно, сказочным сном, который может присниться лишь после прочтения детской литературы или перед праздником. И с нетерпением ждёшь этого момента, чтобы вновь погрузиться в долгожданный сон и снова посетить эти изумительные места.       Я жадно поглощал свежий и прохладный воздух, рассматривая заснеженную улицу, где вдоль тротуара посажены некогда зелёные деревца, а теперь они покрыты снежными шапками, как в сказке, и зияют сверху, будто снежные фигурки, слепленные детскими руками. От фонарных столбов веяло магическим излучением, а их чёрные, как смола, тела создавали вид хранителей тайны врат в волшебный мир. Высоченные жилые дома тихо покоились на своих местах, в тайне ото всех являясь порталами в иные миры, разительно отличающиеся от нашего. Снег же отсвечивал лунный и фонарный свет — и гипнотизировал, стоит только на него засмотреться. Вот-вот из-за угла появятся три тёмные неизвестные фигуры в старых плащах и шляпах и, подойдя к одному из домов, стукнут посохом несколько раз или наберут комбинацию на кирпичной стене. Тайные врата откроются и впустят в себя гостей. И никто не увидит их, и никто не докажет увиденного.       Балкон был оснащен небольшой, почти маленькой печкой, трубы которой обхватывали весь балкон. Поэтому было тепло, и я не надел никакой одежды. Как проснулся голым, так и стоял на балконе, рассматривая соседний дом и улицу, на которой живу. Не то чтобы мне нравился образ нудиста, но бывают те моменты, когда не хочется ничего надевать и ходить по дому, как дикий предок. У фурийцев очень большие половые органы, длина которых составляет минимум двадцать сантиметров и более. Такая длина вызвана тем, что организм бомбардировали тестостероном и новыми генами. Простые трусы носить опасно для органа, поэтому в этих местах ткань в нижнем белье растянута. Однако иногда хочется снять с себя всё и разгуливать дома абсолютно голым. При ходьбе такой длинный член шевелится из стороны в сторону, как палка. Вдобавок ходить, подобно нудисту, хочется вследствие жары, что начинается весной и продолжается вплоть до поздней осени. При этом приходится учитывать длину меха: у некоторых, преимущественно у кошачьих, он короткий, а у других, преимущественно у собачьих, он длинный, отчего и жарче. Из-за этого я обычно сплю голым, а в летние дни, когда температура доходила до своего максимума, по дому ходил голым. Удобно и практично, потому что не приходится лишний раз принимать холодный душ, чтобы не воняло смрадом.       Я прокручивал прошлый вечер с Мартой. Для неё это была первая близость с мужчиной. Каким именно она его запомнит? Как ни старался, но нежно двигаться у меня не получилось: в потоке мощной эрекции всё же получалось сдерживать себя, чтобы не повредить её половые органы. По всему видимому, её первый контакт был специфичным: партнёр был жёстким, но оргазм доставил несколько раз за пятнадцать минут, так и половым органом не обделенный. Да, половой орган фурийцев неестественно большой даже в невозбужденном виде. При эрекции он, как и у людей, увеличивается в длине и ширине. При этом остаётся только удивляться, как фурийка принимает его в себя всего, причём матка и другие органы остаются словно специально были созданы для таких размеров и темпов. От всех этих раздумий на моём лице высвечивалась небольшая улыбка, даже усмехнулся пару раз, вспоминая пару моментов.       Ко мне подошла Марта и, взявшись рукой за основание моего хвоста, уткнулась носом в спину, вдыхая воздух. Я обернулся к ней и увидел, что на ней был тот милый фиолетовый халат, подчёркивающий изящную фигуру и большие утончённые формы лисы. Халат не закрывал её грудь и живот, отчего она словно специально показывала свою идеальную фигуру. — Ты что не спишь, дорогой? — Она спросила, оглядывая меня всего. — И почему ты голый? — А что, тебе нравится, Марта? — Я встал так, что мой большой член стал виден почти с трёх сторон. — Уф, хватит, — она отвела взгляд. — Я твоего друга ещё вчера успела всего изучить. — Я бы так не сказал, — положив руки на бока, сказал я. — До сих ловлю твои мимолётные взгляды. Ты словно боишься его и интересуешься им. — Да, да, мне, двадцатичетырёхлетней бывшей девственнице, перенёсшей несколько жутких периодов течки, очень интересно познавать половые органы противоположного пола, — призналась она и затем добавила: — И ещё было страшно, увидев, какого они размера. — Ну, мой-то среднестатистический для фурийцев, — сказал я. — Представь, какие — большие? — Мне страшно представить, — усмехнулась Марта. — Мне и твоего вполне хватит за глаза. — А ты думаешь, что, кроме меня, тебя кто-то захочет иметь?       Марта зашла на балкон и, присев на стул, закинула ногу на ногу. Я сел на стул, стоящий против неё, и смотрел на лисицу. — Ну, всегда можно найти лучше, — ухмыльнулась Марта. — Спасибо, обнадёжила, — проговорил я. — Надеюсь, он тоже начнёт с того момента, что будет отбивать тебя от насильников.       От этих слов и самой ситуации, в которой было много глупостей, мы рассмеялись. Затем между нами повисла тишина. Было слышно, как гудит ветер за окном и как потеют окна. При виде снега Марта посмотрела на меня и спросила:  — Тебе так не холодно? — Она подивилась, вновь осмотрев меня с головы до ног. — Ты полностью голый, без одежды, на балконе. — Так тебе нравится, каков я сейчас?         Я скрестил руки на груди, тем самым напряг мышцы на руки и груди, сделав их рельефными и показывая их девушке.        На балконе места хватало для этих двух стульев, которых я разместил по двум разным концам. Марта спросила меня, не мёрзну ли я. У самца фурийца мех пушист, чем у самок, потому мне не так холодно, ответил я. Член, конечно, только у основания покрыт был, а конец — нет. Поэтому я почувствовал, как промежность стала подмерзать. — Да, дорогой, — сказала она после того, как оглядела меня. — Вот скажи, пожалуйста, а у твоих бывших тоже одно место болело? — Нет, только ты такая узкая, — мы вместе усмехнулись над моим ответом. — Но если честно, то не у всех. — Это как? — спросила она. — Это вроде чаще заниматься этим надо? — Ну да, — ответил я. — Как говорила одна, частый секс стимулирует женскую промежность. — Не дождёшься, — улыбнулась она. — Хоть и больно будет, но не дождёшься. — Посмотрим, как ты в период течки будешь, — в ответ улыбнулся я.       Тут в окно ударил сильный порыв ветра, словно тот пытался пробить стёкла окон и прорваться внутрь. Мы посмотрели друг на друга, и после недолгого молчания я предложил: — Пошли, даже мощности печки не хватит, холодновато становится. — Пошли.

***

      Прижавшись друг к другу, мы проспали до позднего утра, не пробуждаясь на отдельные мелочи, как это было ранним утром. Первой проснулась Марта и, присев на коленки, потянулась руками вверх и протяжно зевнула. Вслед ей пробудился и я, также оставаясь неодетым. Не желая вставать с удобной и мягкой кровати, я лежал, пока Марта одевалась в домашнюю одежду. Матрац кровати был мягкий, что можно было провалиться вниз, на пол, но в то же время становился твёрдым, когда лежащий начинал прогибаться. В выходные дни мне нравится вот так вот валяться в постели, хоть и лёгок на подъём только в будние дни.       Пока Марта одевалась, я смотрел на неё, разглядывая её тело, как подсматривающий через дырку в заборе юный парень, ещё не научившийся обвораживать девушек. Она заметила мой пожирающий взгляд, но в ответ лишь улыбнулась и усмехнулась, подложив под грудь руку. Надев на себя нижнее бельё и длинную чёрную футболку, Марта пошла на кухню готовить завтрак. Те блюда, приготовленные на новогоднюю ночь, из числа горячих и мясных, остались до сих пор. Вскоре из кухни стали доноситься звуки кипения воды в чайнике и звонок микроволновой печи.       Заставив себя всё-таки встать с кровати, я взял одежду со стула и, одевшись, пошёл в ванную. Там уже чистила зубы Марта, низко наклонившись к раковине и вытянув попу назад. Подойдя к ней вплотную и обхватив ладонями её талию, я сказал в её чёрное ушко: — Ты так привлекательна, когда зубы чистишь, — и укусил за кончик уха. — Ай, Айзек, что ты делаешь, я чуть не подавилась, — выплюнув зубную пасту изо рта в раковину, Марта хмуро посмотрела, глядя на меня из отражения в зеркале. — Да ладно тебе, лисёнок, пошутить даже нельзя? — Ехидничал я, стоя сзади её. — Отличные у тебя шуточки, — буркнув, она взяла стакан и, прополоскав рот, выплюнула. — Марта, ты что, обиделась?       Я прижался к ней и обнял одной рукой грудь, а другой — шею. Повернув голову в мою сторону, Марта посмотрела на меня немного усталыми глазами. — Ты никогда не повзрослеешь, Айзек, — спустя пару мгновений ответила лиса и, развернувшись обратно к зеркалу, достала стеклянную бутылочку из верхней полки, шикнув духами, подаренными мною. — Это те самые духи?         Я разглядывал флакончик в её руках, переливающийся на свету фиолетово-пурпурными оттенками с какой-то каллиграфической надписью посередине стекляшки. Может, для меня это стекляшка, а для Марты — нужная в обиходе вещь. — Да, они самые. — Перевернув предмет надписью вниз и оглядев его, она положила его обратно на полку, где была косметика Марты, и с тёплыми нотками в голосе сказала: — Спасибо, они приятного аромата. — Пожалуйста, тебе как раз подходят они.       Марта подвинулась вправо от меня, уступая место к раковине, а сама начала расчёсывать волосы. — Получается, что аромат лаванды подходит для меня? — Спросила она, положив расчёску в углублении зеркала. — Да, но ты и без этих духов лавандой пахнешь, — я выдавил на свою щётку чёрного цвета зубную пасту и принялся чистить зубы. — Значит, тебе нравится лаванда?       Лиса бурила меня вопросами. Я бы мог всё свалить на не окончившуюся течку, но после полового контакта он должен менее проявлять симптомы. Думаю, у неё то самое хорошее настроение, что бывает у женщин после полового удовлетворения, если ещё учесть то, что вчера у неё был первый контакт в постели с мужчиной, а не имитатором. — Допустим, да, нравится, — ответил я ей и, выплюнув густую жидкость в раковину, прополоснул рот водою. — Вот ты какая всё-таки любопытная. — Ладно, хватит, пошли уже — завтрак стынет, — она стояла в проходе к ванной и махнула рукой, зовя меня на кухню.       Когда мы позавтракали оставшимися новогодними блюдами, я зашёл в зал и плюхнулся на диван и, не найдя пульта, произнёс код разблокировки голосового сигнала. Если бы пульт нашёлся, то и не пришлось бы: инфракрасный луч не требует разблокировки, а вот голос — да. Телевизор, издавший негромкий писк, загорелся голубым экраном. Код принят — теперь можно обойтись и без пульта, который вечно теряется. «Приказав» телевизору включить канал фильмов, я разлёгся во весь свой двухметровый рост на мягком диване, уложив рыжий хвост вдоль ног.       Что странно для меня, всё моё тело, включая и голову, обладало тёмно-рыжим мехом, а хвост был чуть темнее, хоть и ненамного, и это можно было заметить разве что если только присмотреться. Я часто думал насчёт этого, но потом понял, что это — моя уникальность. Берт, являясь ягуаром, имел небольшие чёрные пятна вдоль всего тела, головы, хвоста и ног. Но была особенность: прямо по центру его головы было большое чёрное пятно, очень похожее на татуировку, но, как известно, фурийцы не могут делать татуировок — мешает мех, так что это его родимое пятно. Вот у Марты, например, сердце на всю попу. Когда с ней занимался сексом, я приметил это, но говорить не стал: уверен, Марта знает об этом и без меня, но выглядит довольно мило.       Подложив под голову маленькую подушку, я осматривал комнату, ища пульт. Но, как назло, нигде я его не заметил. Он будто бы под землю провалился. Вскоре, продолжая разглядывать комнату, я наконец-то его нашёл: пульт был на верхушке вещевого шкафа. Встав и достав пульт, я нажал на резиновые кнопки, но они не реагировали на телевизор: сломался, чёрт!       Можно и голосовым управлением пользоваться, но не вечно. В отличие от процессора, который принимает сигналы от пульта и вообще управляет телевизором, устройство голосового распознавания работает на отдельной батарее, разделённой от шнура, откуда из розетки приходит основное питание для всего телевизора. Придётся покупать новый пульт. Но так не хочется выходить на улицу. Метель хоть и убавила обороты, но всё равно продолжала выть, ударяясь сильным порывом ветра о стёкла окон и крыши балконов.       В комнату неслышно вошла Марта, однако запах выдал её. Но, как видимо, подколоть она меня не собиралась, как обычно бывает в такие моменты, когда один и не подозревает чего-либо, а другой этим решил воспользоваться. Она подошла и обняла меня сзади, словно мой мех из-за зимы стал куда мягче — и его можно использовать вместо подушки. Её руки сцепились у меня на животе. Через мгновение я почувствовал её ровное дыхание, тёплые прикосновения тела и мягкую грудь. — Неужели тебе так нравится обнимать сзади? — улыбнулся я. — Уже второй раз за день перепадает. — Можно и так сказать, — ответила она, прижавшись меховой щекой к моей спине. — Сегодня настроение такое: обнимать тебя каждый раз, как только вижу тебя сзади.       Я развернулся и, став перед ней лицом к лицу, увидел её довольное и счастливое выражение лица. Такую Марту я ещё не видел. Видимо, правдой оказалось, что удовлетворённая в постели и вдобавок удовлетворенная и счастливая женщина выглядит куда лучше, чем просто счастливая. До вчерашней ночи она и так источала флюиды позитива и счастья, а теперь эти токи так и выливаются из неё через край. Всё это стало манить к ней сильнее, чем было раньше.       Я обнял её и прижал к себе, вновь почувствовав прикосновение мягкой груди. Она в ответ тоже прижалась ко мне и, видимо, наслаждалась этими минутами тишины и теплоты, когда не надо ничего говорить, а просто смотреть друг на друга, чувствовать свои прикосновения и дыхание и нежиться.       Я приблизил голову к её шее и, закрыв глаза, поцеловал её в губы. Она встала на носочки и упёрлась руками о мою грудь. Вскоре мы разорвали поцелуй и тихо и радостно рассмеялись. Всё-таки любовь временами несерьёзна, похожа на детское ребячество, а временами — требовательная и строгая учительница, которая хочет, чтобы мы приложили усилие ради сохранения любви между нами, влюблённой парой. Но пока она дарит нам спокойствие и радость, которую мы используем сейчас.       По телевизору на том же канале шёл фильм жанра фантастики: далёкие космические полёты, неизведанные планеты и новые виды гуманоидов, которых путешественники нашли, приземлившись на неизведанную планету в далёкой звёздной системе. Очень схож с сериалом, так как он, несмотря на мою любовь к фантастике, стал скучным мне уже через полчаса, хотя по программе фильм будет длиться два часа. И придётся ждать, пока не начнётся новый. Зато Марте понравилось: в сюжетной линии два героя влюбились друг в друга, но как стало известно — один из них является лицом какой-то другой касты, которая не может связываться с другой, но герои вместе всё пережили и дошли до конца. Марта — фурийка, но, несмотря даже на это, как и все другие женщины, включая и других фуриек, любит кино такого жанра, который сейчас крутят на канале, то есть мелодраматическое кино. Этот фильм мне нравился, пока не появились отношения подтипа «Ромео и Джульетты».       Мне стало намного легче, когда фильм закончился, а вместе с ней и буран, царствовавший несколько часов на улицах Апрометаля. Встав с дивана, я слегка задел Марту и пошёл на кухню чем-нибудь перекусить. Потянув руки к верху, она встала и пошла ко мне и, увидев меня поедающим закуски прямо у плиты, сказала: — В тарелку положи и ешь, зачем у плиты давишься? — усмехнулась она. — Так вкусней, — ответил я ей. — Берт тоже так ест, Тина мне говорила, — упершись об угол стены, Марта скрестила руки и осмотрела меня с ног до головы. — Знаешь, я заметила одну особенность. — Какую же? — Спросил я, проглотив стейк. — Вы очень похожи, — сказала она. — Прямо как братья. — Похожи, — резанул я, — но двух разных видов. Хотя это, может быть, из-за нашей мускулатуры. — Я знаю, — хихикнула она. — Марта, — повернувшись к ней и проглотив последний кусок, я схватил её руками за талию, — пошли прогуляемся, праздники ведь? На площади сейчас многолюдно… — Давай, а то надоело сидеть третий день в доме, — согласившись, она пошла в спальню, повиливая рыжим хвостом.       Одевшись, — я в куртку, Марта в зимнее пальто, — мы пешком направились к площади, которая находилась почти в середине города. Площадь была огромной: почти десять тысяч квадратных метров. На ней проходили крупные фестивали по особым государственным праздникам, в день независимости — батальоны объединённых армий, каждый под своим командованием. Лицезреть хоть одну мне не удалось, потому что летом я проходил обучение на сотрудника ФСБ, а осенью был занят расследованиями, которые так щедро предоставил мне Э.Д.М. Может, мне с Мартой получится посмотреть на новогоднее празднество?       Я упоминал об объединённых армиях, которые маршем проходили на военных праздниках. На момент окончания войны сформировалось множество армий под разными командирами. Ими были люди и фурийцы. Оба командовали обоими видами. Некоторым людям не нравилось, что ими командует не человек. Но их было не так много, и новое правительство планеты решило ничего не менять. Из-за этого эти люди и подали в отставку, чтобы реже видеть подобных мне. Когда я и Берт с группой ликвидировали людей Э.Д.М во дворе торгового дома, приехал наряд человеческой полиции, который начал нас обвинять в убийстве и угрожать арестом, показывая свою «крутость полиции», хотя она давно потеряна из-за некомпетентности её работников, став небольшой помощью для ФСБ: пешкой, которой дают грязную и маленькую работу вроде охраны митингов, собирания улик и так далее. К тому же так сделали из-за увеличенного уровня преступности в послевоенный период, отчего былая полиция не справлялась, поэтому властям пришлось объединить в две структуры: Фурийскую службу безопасности, наделённую высокими полномочиями и расследующей уголовные дела, и человеческую, выполняющую остальные функции вроде административных и инспекционных дел, как ГИБДД.       Прижавшись друг другу и шурша зимней одеждой, мы улыбались и изредка посмеивались. Нам навстречу шли семейные пары, одиночки и группы друзей, которые радостно переговаривались между собой. Праздничное настроение живо и продолжается до сих пор, вплоть до конца праздников. А потом практически все забудут об этом, наденут на себя рабочую одежду и со скучным выражением физиономии пойдут на работу. Некоторые же ещё будут приходить в себя после десятидневного похмелья. У нас же не такая роскошь: у Марты выходные длятся неделю, у меня шесть дней, после которых моя девушка знатно обалдеет от наплыва пациентов с переломами и ушибами, а я хорошенько устану от расследований отравлений суррогатным алкоголем.       Волосы Марты развевались на ветру, а на голову приземлялись маленькие снежинки, таявшие сию же секунду. Она не надела шапку, так как причёска не давала замерзать голове, и её волосы разветвлялись благодаря слабым порывам ветра. От мороза и растаявших снежинок её волосы отражались блеском, словно серебро, отчего легко можно засмотреться на них, заманенным их видом. Не удержавшись, я взял один её локон в руки и стал тереть о пальцы. Заметив это, Марта сказала: — Айзек, что ты там делаешь? — Извини, но твои покрытые инеем волосы так красиво выглядят, — ответил я, выйдя из транса.       Город был оживлённым: по дорогам проезжали машины разных типов и предназначений, прогуливались по заснеженным улицам жители, светились праздничные украшения на витринах магазинов. А зимнее солнце щедро озаряло своими лучами улицы и проспекты Апрометаля, хоть и не грело.       Проходя мимо магазина электроники, я вспомнил, что надо купить пульт к телевизору и, остановив Марту и схватив её за локоть, повёл к входу магазина. — Айзек, что ты там забыл? — Спросила она, удивившись этому. — Пульт от телевизора сломался — нужен новый, милая, — пояснил я ей и пред мной открылась дверь. — Ладно, пошли, раз нужно.       Согласившись, она последовала за мной, махнув хвостом, который чуть не защемила дверь магазина.

***

      Ещё немного осталось до площади. Купив пульт и несколько пачек батареек, — не только для пульта, но и для других бытовых приборов, — мы зашли также в ряд других магазинов, попадавшихся на пути. Затем зашли в какой-то развлекательный центр, где было множество игровых площадок, предназначенных для взрослых и детей. Проходя мимо тира, Марта заметила, что идёт какой-то конкурс и что призом за него является плюшевая игрушка, похожая на лисёнка. Увидев это, она сразу остановила меня, схватив за предплечье. — Айзек, посмотри, какой милый, — она указала пальцем на сидевшую на полке небольшую мягкую игрушку. — Давай постреляем? — Ну, где? — Сперва не найдя её, я спросил, но потом, увидев, продолжил: — Ну и зачем она тебе? — Ну, пожалуйста.       Она сделала дотоле милый и невинный взгляд, что мне пришлось согласиться, иначе так и будет напоминать. Да и в стрельбе давно не практиковался. Мы всё равно вышли на прогулку, так что можно и пострелять.       Купив один билет в тир, я взял пневматическую винтовку и, прицелившись, выстрелил в алюминиевую банку из-под газировки. Пуля пролетела насквозь — и слетела с полки жестяная банка, где находилась ранее. Щёлкнув затвором, я вновь прицелился и меткими выстрелами сбил дальнейший ряд банок. Они звонко падали на пол, извещая, что стрелку в меткости не занимать. Винтовка перезаряжалась автоматически: мне не пришлось клацать затвором, чтобы патрон входил в патронник. Было бы лучше, если бы был на винтовке апертурный прицел: мне механическим пользоваться не очень-то удобно. — Поздравляю, вы очень меткий стрелок, — проговорил человек, заведующий этим аттракционом, выдав того лисёнка в руки Марты. — Спасибо, Айзек! — Обрадовалась Марта, взяв на руки плюшевую игрушку и прижав к груди. — Вот с ним и будешь спать, — усмехнулся я, обняв её одной рукой за живот. — Мы с тобой будем, — ответила она на шутку. — О, здесь кафе есть, пошли. — Пошли уж, — я вздохнул, удивляясь ей.       Я удивился её подвижности: несмотря на вчерашние интересные события, она прямо источает энергию, пока я плетусь за ней, как постаревший отец. Несмотря на боль в её бёдрах, Марта движется быстрее меня; хоть я и был активом, но, видимо, бёдра больше устали у меня, чем у Марты.       Помещение, отданное под кафе, было большим по размерам. Красивые жёлтого цвета столы и светло-коричневого цвета деревянные стулья размещены в шахматном порядке по павильону. За стойкой бармена был вход в кухню кафе, откуда исходил приятный аромат свежей выпечки и домашней еды. Пройдя к свободному столику сквозь другие, где уже сидели посетители, которыми был полон кафе, мы взяли меню и заказали по блюду. Я — спагетти и сэндвич с говядиной, а Марта — сэндвич с лососем и лимонный пирог. А напитки здесь только из чая: я взял простой, а моя девушка — с имбирём. — Марта, — обратился я к ней, ухмыляясь, — знаешь одну особенность имбирного чая? — Какая же? — Заинтересовалась она, сложив запястья крестом на столе. — Стоит только выпить, как у тебя станет более игривое настроение, — ответил я, усмехнувшись во весь оскал. — А, уже готовишься к весёлой ночке? — Посмотрев на меня разоблачающим взглядом, она упёрлась об стол локтями. — Посмотрим, как ты…         Я не успел договорить из-за подошедшего официанта, поставившего наш заказ на стол. — С вас шестьдесят девять рулл, — монотонным голом произнёс официант. — Карточкой или наличными? — Наличными, — ответил я, достав коричневый кошелёк из кармана джинсов, — держите.       Взяв несколько мелких купюр из карманов кошелька, я выдал ему на поднос — и сверху чаевые в размере десяти рулл. — Благодарю, сэр, — человек-официант ушёл в сторону барной стойки. — Так, на чём мы остановились? — Спросил я Марту. — А, да, посмотрим, как имбирь на твою «потенцию» подействует.       Я преподнёс чашку к губам, как вдруг учуял запах имбиря. — Ах ты сученька такая!       Я усмехнулся, положив чашку на блюдце: пока я расплачивался, Марта поменяла чашки. — Хи-хи, — посмеивалась она, прикрывая рот ладонью. — Я почти тебя обманула. — Спасибо моему носу и нюху: учуяли подмену, — поменяв чашки обратно, сказал я.       Взяв за ручку чашки, я сделал пару глотков и положил на место. — Эх, не получилось обменяться, — вздохнула Марта и, тоже выпив из своей чашки, сказала: — Терпкий вкус. — Ладно тебе, что расстраиваешься? — Спросил я, навернув вилку макарон и положив в рот. — Я же к тебе по этому поводу не стану приставать. Насытился на время, хе-хе. — Ты не станешь — я стану, — ответила она, откусив от куска пирога. — Потом мы возбудимся и сделаем это. А затем у меня не то что ныть бёдра будут, вообще не буду чувствовать их. Встать даже не смогу. — У тебя до сих пор болят?       Я съел пасту и приступил к сэндвичу, запив глотком чая. Она молча кивнула, улыбнувшись.  — Да ладно, — произнёс я и улыбнулся. — Ничего же страшного в этом нет. Ну, полежишь день-другой, зато я за тобой поухаживаю. — Спасибо, успокоил, — усмехнулась она, доев пирог. — Ну, если ты не полностью будешь входить в меня, то это обнадёживает. — Нет, так я не могу, — улыбнулся я и, помолчав мгновение, сказал: — Зато ты крепче станешь. — Знаешь, мне кажется, что все праздники мы то и дело либо говорить об этом будем, либо заниматься этим. — Ну, для того они и праздники.       Закончив есть, мы вышли из здания.       Выйдя на улицу, я вздохнул и выдохнул свежий прохладный воздух, дав своим лёгким чистый и освежающий зимний воздух. Посмотрев наверх, я увидел, что вместо ярких солнечных лучей и голубого неба там устроились серые густые облака, словно вот-вот спустя несколько минут на землю выпадет огромное количество осадков в виде дождя или снега. Это вполне возможно, учитывая местный климат и близкое нахождение моря. Всю ночь и утро по городу гуляла метель и, разбрасывая множество снежинок, завывала, как волк в холодную пору. Теперь же после неё в городе дышалось легче: несмотря на многочисленные посаженные деревья, выхлопные газы делали своё дело.       Марта вышла чуть позже, задержавшись у витрины с недорогими заколками и бантами для таких длинных волос, как у неё, которые уже достигают живота. Наверное, через месяц-два у неё они достигнут бёдер. Признаться, мне нравятся женщины с очень длинными волосами, достигающих до живота или бёдер. Такие мне кажутся куда женственными и красивыми, чем те, кто предпочитает короткие волосы, как у Тины, хотя она начала их отращивать. Представил — возбудился от вида Марты с длинными волосами, словно у Рапунцель, которые вьются при порыве ветра и мешают смотреть, если их не собрать. Было бы прекрасно, если бы Марта их отращивала, а дома не собирала их в пучок.       Дверной колокольчик прозвенел, и я увидел, что вышла Марта из торгового дома с маленьким пакетом своих безделушек и вся улыбающаяся. — Ты столько накупила на пятьдесят рулл, которые я тебе дал? — Спросил я, увидев серенький пакет. — Ну да, они ведь не особо дорогие: всего лишь по шесть-семь рулл штука, — ответила она. — Понятно, почему так улыбаешься. — Ага, ведь к ним я прикупила небольшую шкатулку. — Ясно. Только на мою полку не ставь: у тебя свои есть. — А так хотелось, дорогой. — Пошли вон туда, оттуда ближе всего к площади, — сказал я, указав на проспект, заполненный машинами.       Я взял под руку Марту и мы пошли туда. По пути я закурил безвредную сигарету, пытаясь пускать дымовые кольца, но только получалось выдохнуть бесформенное облако, которое ударило Марте в лицо, отчего та ворчала.

***

      До площади осталось совсем чуть-чуть. Когда мы проходили мимо одного торгового дома, Марте захотелось зайти туда. Как я её ни отговаривал бы, но она упрямо и настойчиво зашла, игнорируя другие отделы, в отдел одежды. Мне пришлось пройти за ней, так как покупать нечего было. Разве что зайти в книжный отдел и там отовариться новыми книгами: первые две книги, которые я прочитал, лежат на полке и ожидают новичков, но мне пока что не хочется начинать читать новую книгу. — Марта, что ты там забыла? — спросил я, стоя у входа в магазин одежды. — У тебя одежды полон шкаф. — Айзек, я просто смотрю, — ответила она, приставив к груди блузку. — Знаю это, как смотрят, — я подошёл к ней. — Затем из кошелька минус сотня-другая. — Какой же ты, однако, ворчун, — произнесла Марта, встав перед зеркалом. — Если не мне, то давай тебе чего-нибудь прикупим? — У меня всё есть, — ворчал я. — Мне ничего не надо.       Но уговоры и ворчания никакого толка не принесли. Марта так и продолжала примерять женскую одежду и, вставая перед зеркалом, спрашивала, идет ли ей этот наряд. Мне же ничего не оставалось делать, как тяжело и томно вздыхать, пока моя девушка перебирает все вешалки, что есть в этом магазине, и предлагает купить и мне обновки. Однако я увидел, что с каждым платьем она входит в раж, крутится как юла перед зеркалом и с безумным взглядом поглядывает на новинки сезона, но цена и я сразу же успокаивают её.       Вскоре же она устала носиться по магазину и, присев на мягкий стул, облегчённо вздохнула и свесила хвост. — Ну что, как? — сделав искусственную улыбку, спросил я. — Знаешь, если бы ещё купили пару футболок или блузок, то был бы просто улёт. — И минус не сотня-другая, а пятьсот-тысяча, — сказал я. — Да ладно тебе, как ты говоришь, — вздохнула она и расстегнула куртку. — Мы же ничего не купили. — Зато вспотели как, — улыбнулся я. — Хотя у меня вопрос: зачем тебе блузка, если мы, кроме дома и работы, редко куда ходим. Сказала бы, что футболки купить хотела… — Так ты бы на футболки сказал бы, что «у меня и у тебя ещё есть». — Ну хорошо, — я нагнулся, — может, как-нибудь потом мы купим обновки.       Расстёгнутое зимнее пальто Марты подчеркнуло её размер груди, заставив меня против воли засмотреться на неё. Со стороны казалось, что мы играем в гляделки. Тут же ко мне в голову пришла мысль: раньше, когда только-только обрёл себя, я засматривался на фуриек и словно был обворожен их красотой, притягательностью и формами тел, потом же, набравшись опыта, мог контролировать себя и позывы дикой природы, но с Мартой такое никак не проходило: я мог засмотреться на неё, а то и вовсе пожирать её идеальное тело и идеальную фигуру. Такое же осталось и после того, как мы переспали. Интересно, почему так происходит? Может, из-за того, что она для меня кажется намного красивее других женщин? — Ты вчера на мою грудь не насмотрелся? — усмехнулась Марта. — Знаешь, смотреть на тебя я никогда не устану, — ответил я и, помолчав немного, сказал: — Слушай, давай теперь и в мой отдел зайдём? — В какой? — поинтересовалась она. — В книжный, — произнёс я. — Я давно не заходил туда и хотел был купить несколько книг на будущее. Как тебе такое? — Звучит заманчиво, — улыбнулась она.       Книжный магазин находился на втором этаже торгового дома. Поднявшись по эскалатору, мы прошли через яркие вывески других торговых и развлекательных заведений и оказались перед книжной лавкой. По сравнению с другими магазинами, чьи вывески и баннеры так и пестрели неоном и яркими красками, у этого была лишь скромная лента, натянутая по всей арке, и надпись разноцветными буквами. При виде этого у меня проскочила мысль, что у этой лавки красок меньше, зато толка больше. — Марта, ты какие жанры предпочитаешь? — спросил я, встав у стенда с научной фантастикой и рассматривая ассортимент. — Ну, я практически все жанры читаю, — ответила она, глянув на меня через стенд с рекламой. — И романтику люблю, и фантастику, и фэнтези, и детектив.       Она подошла к стенду с детективными романами и, взяв одну книгу с полки, раскрыла перед собой и стала рассматривать содержание. Вскоре Марта пролистала до содержания и, погладив книгу по корешку и твердому переплету, взяла в руки. Затем задала ответный вопрос: — А ты какие жанры предпочитаешь? — Ну, по сравнению с тобой, я прожил не столь долго: всего лишь год, поэтому прочитал пока что только две книги. — Я поставил взятую книгу обратно на полку. — И прочитал только две книги: одна была фантастикой, другой — детектив.       Моя девушка подошла ко мне и тоже стала рассматривать ассортимент отдела. Я продолжил выбирать нужный мне роман. Их было много, от мала до велика: тут были большие многотомные романы, маленькие новеллы и сборники повестей. Конечно же, множество из них так и пестрели своей обложкой, словно пытаясь привлечь моё внимание. И у некоторых это получалось: я доставал с полки и внимательно рассматривал, читал аннотации и смотрел на содержание. Однако они уходили обратно на полку. Возможно, те книги, что я вернул на место, когда-нибудь прочитаю. Спустя несколько минут я всё-таки выбрал себе фантастику: это оказался роман одного польского писателя прошлого века. — Кстати, дорогой, а как тебе детективы? — спросила Марта. — Ну, так как я сам детектив, читаю их с интересом, — улыбнулся я, подойдя как раз к этому стенду. — Бывает, узнаю чего-нибудь нового, что помогает при раскрытии дела. К тому же если это нуар, то могу понять логику преступника или подозреваемого в преступлении. — А что, неплохо, — усмехнулась она. — Если в академии не расскажут, то скажет книга. — Это точно, — подметил я. — Возьму вот эту.       Это был один из классиков детективного жанра: писатель-американец времён Великой депрессии. Мне показалось, что такой детектив не только будет интересным, но и познавательным и поучительным для такого, как я, новичка-детектива.       Книги нам, конечно, обошлись дороговато: я и Марта взяли по две штуки, и это стоило нам двести пятьдесят шесть рулл. Надеюсь, они оправдают свою цену. Хотя у них был яркий дизайн обложек, сделанный с помощью фотоэффектов и компьютера. Вдобавок переплёт был твёрдый. Всё это прибавляет веса к цене. К тому же вместе, в одном пакете, они приобрели тяжесть — нёс их я. — Неплохо так покупку сделали, — довольным тоном произнесла Марта, выйдя из магазина. — Конечно, неплохо, — сказал я, переложив пакет с одной руки на другую. — Может, ещё куда-нибудь зайдём, — сделав невинный взгляд, Марта посмотрела на меня. — Нет, Марта, нет, — отрезал я. — Мы так до завтрашнего дня будем идти до площади. — А я же говорила тебе, что лучше поехать на машине.       Сказав это, виляя литыми бёдрами, она подошла к эскалатору и наступила на подъехавшую ступень и стала спускаться вниз. Вскоре и я встал на самодвижущуюся лестницу и, взяв Марту за плечо, сказал ей: — А если бы мы поехали на машине, то у кого-то бёдра стали бы заплывать жирком. — Я опустил голову к её уху и шёпотом проговорил: — Тогда этот кто-то стал бы жаловаться на увеличившуюся попу, но тому, кому бы она пожаловалась, было бы равнодушно, ведь он входил бы в неё своим огромным членом с ещё большой скоростью, пытаясь утихомирить одичавшее возбуждение, ставшим диким волком во время сезона спаривания. — Знаешь, Айзек, — ухмыльнулась Марта, — ты меня почти что возбудил. — Пошли уже.       Пока никого не было на эскалаторе, я легонько шлёпнул Марту по попе.       Когда мы вышли из торгового дома, темнота уже начала спускаться на город. Стали включаться уличные фонари на солнечных батареях, подсветка на офисных построениях и на некоторых домах засверкало неоновое излучение. Билборды, на которых размещены новогодние гирлянды и такие же неоновые рисунки, засветили символами этого праздника. Город продолжает «банкет». А я с Мартой продолжаю прогулку. Мы продолжили путь до площади, на которой, думаю, уже собрались все граждане и заливаются певцы, которые приезжают на гастроли во время праздников.       Мы шли, весело беседуя. Говорили на разные темы, начиная с интересных историй из жизни и выдумок да приколов из социальных сетей. Я был рад, что у Марты прошла течка. Из-за этого у неё были резкие перепады настроения, временами даже истерика. Да и запах был будоражащим сознание. До вчерашнего дня так и хотелось накинуться на неё, как дикий хищник на жертву.       Хорошо, что течка женщин-фурийцев реже, чем месячные у женщин-людей. Точное число течек в год не знаю. Но знаю одно верно: перепады настроения бывают и у фуриек, и у женщин, но у первых есть особенность — в этот период женщинам-фурийкам полового возбуждения достигнуть легче, чем в обыденное время. — Айзек, мы когда-нибудь дойдём до места назначения? — Уставшим голосом спросила она. — Почти, Марта. — Взяв её за руку, сказал я, указав пальцем на прямые чугунные столбы фонарей площади Апрометаля. — Вон, смотри: уже фонари площади видны. — Ты уверен? Ох, как ноги болят, — приложила она руку чуть ниже бедра. — Попа после вчерашней ночи и так болела, а после такого марш-броска точно скоро отвалится. — Ты долго будешь напоминать о моём размере органа, Марта? — Я поставил её под вопросом. — Извини, но я до сих пор в шоке от этого, — объяснила она, остановившись у фонарного столба. — Не с привычки. К тому же таким большим.       Я подошёл к ней сзади и обнял. Моя куртка и её зимнее пальто зашуршали, словно песок сыпался с жёсткой ткани. Мы присели на ближайшую скамейку, перед этим убрав с неё белый слой снега. Марта прижалась ко мне и с облегчением выдохнула, наконец-то расслабив ноги. — Настолько, что ли, больно? — спросил я. — Как тогда ты себя чувствовала вчера? — Вчера было всё хорошо, — ответила она, положив голову на моё плечо. — Сегодня последствия дали о себе знать. — Эх, мне надо было медленным темпом двигаться: у тебя же в первые. А вообще лучше было бы смазку приобрести. — Айзек, не вини себя, — улыбнулась Марта. — Во-первых, мне понравилось; во-вторых, темп был в самый раз, как я поняла; в-третьих, вчера нам не до смазки было. В-четвертых, думаю, так со всеми бывает, так что вскоре всё это пройдёт. — Да-а, — протянул я. — Умеешь же ты оправдывать. Тебе бы в юристы надо было идти, а не в медсёстры. — Если бы я пошла в юристы, то не встретила бы тебя, — хихикнула она. — А если бы встретила, то нам бы было уже за тридцать.       Я улыбнулся, посмотрев на неё. Она поцеловала меня в щёку и, встав со скамейки, произнесла: — Пошли, мне легче стало, — и, сделав паузу, продолжила: — Всё-таки мы должны дойти до площади.       Я встал и, скрестив хвосты, пошёл с ней дальше.       Вдруг она поскользнулась, стоило ей шагнуть на покрытой снегом блестящую ступеньку. Я успел вовремя среагировать и поймал её, падающей в воздухе, почти у самой земли, держа одной рукой за талию, а второй — за шею.       Мы смотрели друг другу пристально в глаза продолжительное время в таком положении. Первым же вышел из транса я: Марта продолжала быть ещё в поражённом состоянии от моей реакции. Но тоже вскоре проснулась и встала. — Будь аккуратней, — посоветовал я, поправляя куртку.       Прохожие слегка ухмыльнулись при виде нас. Да и самому забавно: так моментально среагировать. — Спасибо, дорогой, — поправив пальто, она подошла ко мне и поцеловала в щёку, хихикнув. — Пошли быстрей, а то я начала замерзать.       Площадь была заполнена людьми и фурийцами. Дети играли в снежки и катались с горок, а взрослые фотографировались у ледяных скульптур и торчали у игровых палаток.       Промёрзнув, хоть и не так сильно, мы подошли к лавке, продающей согревающие напитки. Мы купили по кружке глинтвейна. Я такой напиток ни разу не пробовал, — обходился виски и вином, — и он был мне в новинку. Сделав глоток из тёмной и прозрачной кружки, я ощутил сладковатый вкус и терпкость вина, из которого он был «раскален». Нравится, согревает, да и не такой дорогой по сравнению с тем, что я пью. И глядел на Марту, а точнее на её волосы, которые блестят от снежинок, упавших и растаявших на её голове. Ей тоже понравился напиток. Согревало от пяток до кончиков ушей. Вмиг нагрелись промёрзшие места. Мы чувствовали атмосферу праздника, попивая сладкий глинтвейн и сидя на скамейке, наблюдали за происходящим на площади, на краю которой мы находились.       Вдруг к Марте пристал какой-то полупьяный придурок из числа людей. Она отмахнулась от него, сказав, что у неё есть парень, то есть я. Но он не обратил на это внимания и снова продолжил приставать. — Эй, тебе ясно сказали: отвали! — Сделал я ему дерзкое замечание. — Слышь, братишь, — начал он на своём лексиконе, — шёл бы ты отсюда: не видишь, что ли, с девушкой разговариваю. — Это моя девушка, — ответил я, встав со скамейки и приготовившись к драке, — коль ты не знал. Хотя ты и так тупой. — Эй, на кого батон крошишь, ты знаешь, кто я? — Пригрозил он мне своим неизвестным положением. — Напившийся придурок, который с перепоя страх потерял?         Уж больно он меня испугал. На работе с такими «блатными» каждый день встречаюсь. После протрезвления они, как обычно, сразу храбрость теряют и сулят много чего интересного, чтобы откупиться. К тому же что силой, что умом такие личности не блещут, отчего и агрессия выше нормы. Как вижу, алкоголь ему ещё и страх усыпил. — Что? Да ты в конец страх потерял! Эй, братки, надо утихомирить эту скотину.       Он свистнул. Из темноты вышли два бугая в чёрных куртках.  — Ну, что, ещё не наложил в штаны? — Нет, но ты уже скоро это сделаешь! — Давайте без драки, мальчики, — вмешалась Марта, пытаясь обойтись без мордобоя.       Но уже поздно, этот пьянчуга уже довёл меня до бешенства. Мне было равнодушно, что их больше, что у них могли быть ножи или пистолеты, хотя у меня и свои ножи есть.       Первым удар нанёс я прямо в нос в зачинщика драки — того алкаша. Он мигом отпрянул и размахнулся рукой, сжав кулак, но промахнулся. Я шагнул назад, тем самым увернувшись от его удара. Сзади подошёл один из его дружков и, набросившись на меня, повис на шеё. Крепко, до хруста в суставах, схватившись за него и сбросив с себя, я вновь увернулся от нового удара другого братка пьяницы. Взяв его руку и повалив подножкой на плитку, я пнул его по лицу. Струя крови брызнула из сломавшегося носа — и он благополучно отключился.        Еще одним меньше.       Я обернулся на девяносто градусов и увидел, как на меня бежал последний оставшийся противник: сам великий и ужасный мамкин ловелас, который пристал к Марте. Он решил сбить меня с ног или боднуть, как козёл: он бежал на меня, подставив свою голову горизонтально. Я не смог этим не воспользоваться. Сжав кулак, я ударил прямо по его темени. И последний противник нокаутирован.       Марта сидела, с ужасом глядя на меня. Давно я не разминался. Эти недоростки так помогли мне. Подойдя к ней, к Марте, я сел на скамейку, взял недопитый стакан глинтвейна и в пару глотков осушил его. Марта немного успокоилась, но всё ещё смотрела на меня с небольшим удивлением и беспокойством. — Ну, как их я сделал? — Я выкинул пластмассовый стакан в урну. — Ты где так драться научился? Они даже удара не смогли тебе нанести, — в полном удивлении Марта. — Так ведь в полиции служу, должен уметь, — я усмехнулся, обняв её за плечо. — Помнишь, при нашем знакомстве тоже такое было? — Да, помню, — ответила она, сделав пару глотков напитка. — Насильники, и эти тоже, только тогда один тебя ножом ранил по руке. — Ножом же, а не руками… Давай быстрей допивай свой глинтвейн и быстрей уходим отсюда. — Зачем? — Спросила она, допивая напиток. — Пошли, пока ещё кучка отмороженных не явилась; знаю их, быстрей.       Поторапливая её, я встал со скамьи и, выхватив у неё кружку, выпил остаток, который был на донышке. — Ладно, пошли домой. — Давай лучше на такси.

***

      Открыв замок двери электронным ключом, мы зашли домой, сняли куртки и обувь. Марта пошла на кухню чайник ставить на электроплиту, а я ванную. Включил одним нажатием на кнопку — вода струёй полилась из крана. Набрав в обе ладони воду и промыв лицо, я посмотрел в зеркало.       Протерев лицо полотенцем, я зашёл на кухню, где Марта уже успела разогреть ужин. На столе лежал мясной салат, оливье и пирожные, которые Марта сама испекла. Она оказалась такой хозяйственной, что может приготовить пищу, убраться в доме или зашить дырку на одежде. — О, ты уже помылся. — Увидев меня, стоящего под аркой на кухню, сказала она. — Пойду я теперь помоюсь. Завари чай, он в той тумбочке.       Указав на тумбочку, стоящую около плиты, она махнула хвостом и зашла в ванную. — Хорошо, заварю.       Достав из тумбочки чёрный чай с бергамотом, я высыпал небольшую горсть в заварочный чайник с отсеивающим устройством и залил кипятком из другого чайника. Пока чай заваривается, я сел за стол и отложил себе на тарелку салаты из крупных стеклянных мисок.       Включив кухонный телевизор, я начал есть ужин, пока Марта мылась. Не вытерпев ожидания, я встал и направился в ванную узнать, что происходит. Открыв дверь, я увидел, как Марта пыталась высвободить расчёску, запутанную в её длинных волосах. Меня Марта умилила. Сразу рассмеялся при её виде. Заметив меня, она развернулась на сто восемьдесят градусов и что-то там промямлила. — Ты как умудрилась, а?         Упёршись рукой об стенку, я сдерживал свой наплыв смеха, но удавалось с трудом. Вроде ничего смешного, но как прорвало меня. — Хватит ржать, как конь! — рявкнула она, освободив окутанный рот от волос. — Помоги лучше: расчёска в волосах застряла, найти не могу. — Сейчас-сейчас, милая.        Успокоившись, я подошёл к ней и начал перебирать её волосы, пытаясь найти эту злосчастную расческу. Марта молча сидела, ожидая, когда я найду этот прибор. Наконец убрав один локон волос в сторону, я увидел небольшую жёлтенькую резиновую ручку. Взявшись за эту ручку, я аккуратно начал было вытаскивать. — Ай, больно, волосы дёргаешь! — воскликнула она.       Оказывается, найти расчёску — полбеды, надо ещё освободить её от запутанных в ней волос. А судя по их длине, сделать мне это будет трудно. Есть другой способ, но он навряд ли понравится Марте: волосы придётся отрезать. — Как ты умудрилась, ума не приложу? — Пробурчал я, распутав вторую часть расчёски и вытащив её из причёски Марты. — Вот твоя чёртова расчёска. — Спасибо, — она развернулась и, выйдя со мной из ванной, спросила: — Ужин, наверное, уже остыл, пока я была в ванной комнате? — Ничего, разогреем, — усмехнулся я. — Хотя да, ничего такого, — улыбнулась она.       Пока мы гуляли по городу, настал вечер. Время на часах дошло до пяти часов. Поужинав, мы посмотрели какой-то фильм жанра боевик. Марте вновь понравилось. Мне тоже. Как я понимаю, ей вообще все жанры по нраву: и детективы, и боевики, и мелодрамы. Видимо, диапазон предпочтений у неё велик. — Айзек, я в ванну пошла, — сказала она и, встав с дивана, посмотрела на меня манящим взглядом: — Ты не против? — Конечно, я не против, — улыбнулся я и тоже встал с дивана.       Мы разделись в спальной комнате и голыми прошли в ванной комнате, где Марта включила воду. Я лёг первый и раздвинул ноги, чтобы ей хватило места. Вскоре вода набралась до половины, и Марта налила немного пены, которая через пару минут распушилась, как хвост моей лисы.       Может, Марта опять не заметила или, может, снова нарочно так сделала, устроив свою попу на моём члене. Она не подала виду, что между её больших бёдер разместился толстый и длинный половой орган, который понемногу наливался кровью и становился горячее. Всё-таки я не думаю, что она не заметила этого: Марта наверняка вновь так же изучает его, как делала это во время секса. Только теперь трогает его не руками, а более приятной и мягкой частью тела, отчего тот потихоньку возбуждается.       Я обхватил лисицу руками чуть ниже груди и уложил на себе. Она не сопротивлялась — и удобно устроилась на моей твёрдой и пушистой грудной клетке, опустив голову на моё плечо. Пользуясь моментом расслабленности, я взял в руки её большие груди и, массажируя пальцами, вновь ощутил их мягкость и нежность меха. Марта вновь ничего не сказала и всего лишь тихо простонала, словно ожидала этого действия от меня. Она прижалась щекой к моей щеке и сказала: — Не останавливайся, продолжай.       Я выполнял её просьбу: массажировал ей грудь, гладил пушистый живот и короткими поцелуями проходил по маленьким плечам, отчего та только приятно мычала, закрыв глаза. Она хорошо разместилась во мне: я больше её, меха больше — почему бы не использовать этого лиса как кресло-массажёр.       Если посмотреть со стороны, то явно видно, что я крупнее. Фурийцы габаритные, по сравнению с фурийками. Наверное, из-за того, что мужская половина нашего вида создана для военных действий. Это вполне объясняет тот факт, что по физическим меркам фуриец превосходит фуриек. Но и у фуриек есть свои плюсы, у которых нет у фурийцев: их организм пытается сохранить себя куда эффективнее, чем организм мужской половины. Вызвано это тем, что фурийке нужно оставить потомство для дальнейшего развития вида и продолжения рода. Впрочем, у людей то же самое, кто бы что ни говорил.       Я очень люблю её. За такой короткий срок я полюбил Марту, а она меня. Даже не верится в это…       Она лежала в моих объятиях. Воду я выключил, так что можем лежать долго. Её мех хоть и стал мокрым, но не противным для меня. Нежность чувствовал даже сквозь намокший мех. Марта лежала на мне. Нам хотелось полежать дольше в тёплой ванне, насладиться временем, проводимым вместе.       Я только хотел было спросить, в чём дело, как вдруг она поцеловала меня, взявшись руками за мои скулы. Прижав её сильнее к себе, я вторгся в её рот языком, проходя по зубам, нёбу, сплетаясь с её языком, поглаживая руками по её голове. Как это началось внезапно, так и закончилось. Желание спросить — что это было — угасло. Я продолжал гладить её по голове, мы улыбались друг другу. Я прижал её к себе сильнее, ощутив её тёплое маленькое тело, сердце которого пульсирует так, что чувствуется это на груди. Она замахала хвостом и, разбрызгав воду по ванне, прижалась ко мне животом и грудью.