Стая (перезапуск)

Наши отношения с Алитой мало-помалу налаживались. Я делал ей незначительные комплименты, дарил мелкие побрякушки-подарочки, даже немного привязался к ней. Она же в свою очередь начала смелеть, перестала робеть. Начала задавать вопросы, интересоваться жизнью клана. Но не выходила ни с кем на контакт, кроме Иянке, моей верной помощницей, и Годрика, моего друга. Годрик — высокий, мускулистый мужчина. Меня всегда веселили его усищи и хвостик на голове. Эдакий украинец, затерявшийся в наших холодных краях. Он имел некоторые деревенские привычки и откровенный вид мужика-простака. Внешность обманчива. Особенно оборотней. Годрик хитрый, изворотливый, болтун и азартный игрок. Обыграть его в карты невозможно. Алите он чем-то понравился. Зацепил. Годрик умел производить впечатление на людей хотя бы тем, что являлся одним большим противоречием. Несмотря на моё сближение с Алитой, спали мы всё равно в разных комнатах. Секса хотелось жутко. Но надо расставлять приоритеты: пара, которая даже слова связать при твоём виде не может, тебе не сдалась. Вот и мне не нужна серая мышка. Я часто ее трогал, поглаживал, дарил легкие поцелуи. Она обычно замирала, а ее сердце бешено отстукивало в груди. Один раз что-то изменилось. Я лежал в своей спальне, работал с документацией и сверял сметы за прошедшие два месяца в фирме. Работа сложная: держать в уме сразу несколько пятизначных цифр — задача не из простых. Уже закончив большую часть работы, удивился, когда услышал легкие шаги моей девочки за дверью. Она обычно засыпает в одиннадцать и просыпается в восемь, я наблюдал за этим не раз. А сейчас на часах почти что час ночи, зачем она встала? В дверь робко постучали. — Входи. Ручка дрогнула, и в проёме показалось милое, но крайне смущенное личико Алиты. Она заплела свои пушистые серые волосы в косу, отчего выглядела домашней? — Что-то случилось? Пытался сделать голос наиболее мягким. Но любопытство распирало изнутри, а потому в голосе звучали предательски требовательные нотки. — Да. Мне холодно. М-можно у тебя посп… Она вдруг смолкла и прикусила верхнюю губу. Нет-нет, котенок, не закрывайся. — Да, конечно, проходи, ложись. Документы со второй части кровати не очень аккуратно полетели на тумбу. — Я просто поспать, — сдавленно оправдывалась Алита, когда залезала под одеяло и жалась ко мне. — Холодно. А ты такой тёплый… Работу пришлось перенести.

***

Алита очень милая. Похожа больше на котенка, чем на волка. Смешливо фыркает, забавно морщит носик, сворачивается клубочком, ищет тепло. Я называю ее котенком. Уже не мышкой. — Тэй, — пихает она меня как-то раз. — Помоги, Тэй. Вообще-то у меня было полно работы и прочей канители, но я согласился. Мой косяк: я так и не нанял ей хорошего учителя, поэтому объяснять ей принципы языка пришлось мне. Она умела немного читать и даже считать, но с трудом и медленно. Часто Алита ставила не там ударения, неправильно произносила звуки, сбивалась с чтения. Когда у нее совсем ничего не выходило, она начинала плакать. Тихо, отворачиваясь от меня или уходя в ванную комнату, чтобы я не видел. Котёнка, который плачет, хочется утешить. Алиту хочется крепко обнять и больше не отпускать. — У меня тоже в начале не получалось, — поддерживаю я ее. — Это нормально. Еще Алита учится готовить. У нас в Стае, несмотря на малое количество женщин, всё-таки были прирожденные кулинары. Они и натаскивали Алиту на кухне, уча готовить супы, холодные и горячие закуски. Картофель и суп у Алиты получается просто восхитительным, а салат из шпината — гадость гадостью. Она видит эмоции по моему лицу, понятливо и кивает и больше такие салаты не готовит. У нас почти идиллия. Почему почти? Присутствует некая недосказанность. Давайте скажу без воды и прямым текстом: я тут плохой парень, изнасиловал девушку и фактически держу ее в плену. Захоти Алита куда-то поехать — без моего позволения она никуда не уйдёт. А еще я негуманно пользуюсь неопытностью девушки, обольщая и соблазняя её. Она же… милая, конечно, но глупая. В Стае, где ее держали тоже не в самых лучших условиях, никто не делал ей подарки, не говорил комплименты, не помогал. А она повелась на мои уловки. Может, она уже очарована и влюблена в меня. Но я в нее нет. Буду говорить честно, она мне нравится. Как женщина. Я к ней привязался — но на войне такой жизнью я бы пожертвовал. Другое дело то, что она моя пара. Потеряю ее — упаду в глазах всей Стаи, Волк сойдёт с ума. И, наблюдая за несмелым ухаживанием Алиты за мной, на душе становится тошно.

***

Первый день лета выдался странным. Весь день на фирме меня преследовало смутное чувство беспокойства, и я не мог понять его источник. К обеду моя интуиция уже кричала о том, что что-то должно произойти. Перезвонил всем отдаленным от центра Клана Стаям, деловым клиентам, матери. Даже позвонил Годрику, хотя Годрик не может иметь проблем в чём-то: он еще ни разу меня не подводил. И у него оказалось всё нормально. Ближе к ланчу я уже психовал и снова набирал своих партнеров и подчиненных Альф из других Стай. Мой поток бесконечных телефонных звонков прервал один — от Иянке: — Тэй, — вер-лиса закашлялась, и на заднем фоне кто-то очень сильно заругался. — Напали… на нас. Годрик… Сердце. И Алита… Гудки.