Стая (перезапуск)

Девчушку лет четырнадцати больно ударили под дых, и она ничком упала на грязный пол, всхлипнув от боли. Девчонка прижала искривленную руку и зашипела от боли: тяжелый серый браслет на изломанной конечности покраснел, и теперь на белой коже остался багряно-красный след от ожога. На Алиту такое орудие пыток не надели. Алита едва сдерживала рыдания, и когда несколько крупных слезинок всё-таки сорвались с ее ресниц, мужчина, избивающий беззащитного подростка, обратил внимание на тихо скулящую оборотницу. Снова. Их тут было около двенадцати женщин. Суровые оборотни, представившиеся детьми Стального волка, похабно шутили про совсем еще юных девушек, но ничего больше, кроме методичных избиений, себе не позволяли. Алиту ударили несколько раз в живот, в спину и два раза в лицо. Потом отстали. К ней прижалась та самая юная девочка и беззвучно заплакала, а Алита только и могла, как гладить ее по голове и сдерживать всхлипы. Алита верила, что Тай придет. Он самоуверенный и наглый, но оставлять свою Пару на растерзание ублюдкам он не позволит. Ведь не позволит же? Вообще-то Алита не питала слишком теплых чувств по отношению к Таю. Он не был рад, когда увидел, кем именно является его пара. Замкнутая, забитая, беззащитная и жалкая. Но он хотя бы о ней заботился, и Алита ценила это. Возможно, когда-то в будущем у них даже будет более-менее счастливый брак. Без любви, конечно, зато с уважением. Алита Тая уважала, а вот Тай Алиту вряд ли. Не за что пока, но Али предпочла пока об этом не думать. Сейчас куда важнее следить за тем, чтобы Стальные Ублюдки не перешли границы и не стали претворять свои ожесточенные желания на безоружных и беззащитных женщин. Алита сильнее прижала к себе девочку. Молоденькая еще. Наверняка только недавно начала превращаться. А Алитка слишком слабая, чтобы полноценно принять вторую сущность — кости начинает выворачивать, к тому же Волчица также, как и Тай, считает свою хозяйку жалкой и слабой. А какой Волк станет подчиняться трусливому слабаку? Правильно — никакой. Волки — они звери умные, в совсем слабеньких «просыпаться» не собираются. Алита отстраненно подумала, что тут в комнате двенадцать Волчиц, которые способны загрызть половину города. Но эти Стальные Ублюдки повесили на каждую женщину сдерживающий браслет. Такой надевают не в меру буйным юнцам, которые еще плохо контролируют своё превращение. Но он не обжигал до костей! А этот…и такой сдерживающий браслет был абсолютно у каждого… кроме Алиты! Тай пытался научить Алиту правильно обращаться. Тщетно. Волчица не отзывалась, а потому обращаться приходилось насилу. Алиту пронзила острая догадка. Она — единственная, у кого нет браслета. Да, она не умеет обращаться в полной мере, как это делают другие оборотни, но она может хотя бы в полузверином состоянии атаковать двух или трёх мужчин. Конечно, ее убьют. Конечно, Стальные Ублюдки быстро отойдут от шока и превратятся в Волков — и тогда они могут выместить злость на других женщин. Алита едва не застонала от бессилия. А что если не совершать полный оборот, а превратить, скажем, одну только руку? Алита при превращении всегда начинала с руки — очень болезненный процесс для конечностей. Вообще полуобращенное состояние — очень болезненное состояние, и это, к счастью или к сожалению, было не только у Алиты. Девушка прижала руку к себе. Призвала остатки своих сил и по собственному желанию деформировала конечность. Черные когти и удлиненная ладонь смотрелись просто отвратительно, а еще всю кисть пронзила острая ноющая боль, но Алита не жаловалась. Просто не могла. Сжала челюсти до такой степени, что, кажется, начала крошиться эмаль, но даже не пискнула. Это было очень-очень хорошо. Если ситуация примет опасный поворот, она сможет выиграть недолгую фору.

***

Стальные не ждали, что мы пойдем в лобовую атаку. И были явно этим удивлены. Эти самовлюбленные маразматики расставили свои единицы в каждом уголочке, а вот центр защитить забыли. Придурки. Две дымовые шашки, и я с Мирославом в холле этого сладострастного заведения. К своему облегчению, чувствую тут запах Алиты, и это придает мне сил. В бордель ее засунули! Подонки. Бой идет быстро, мы одерживаем победу. Но что-то здесь мне не нравится, что-то здесь явно не так. Почему они не выдвигают условия? Почему эти солдаты молчат? Такие мысли гложут не только меня. Лорен Окли тихо ругается, когда убивает очередного Стального. Я бы пошутил, что Лорен — уже просто решето, но он упрямый, и идет вперед даже тогда, когда в теле не одна и не две пули. Подстава имеет место быть. Это поняли все мы, когда из комнаты вышел очередной Стальной с пистолетом у виска маленькой девочки: — Стоять, или ее мозги будут на стене! Принимайте форму людей! Принимайте форму людей, кретины! Мы замерли. Мирослав выругался. Его сестра? Скорее всего, оба темно-русые. Этот самоубийца-оборотень, что посмел угрожать оборотнице, выглядел безумно: волосы всколочены, серые глаза горят опасной жестокостью, губы дрожат. Сумасшедший. Определенно сумасшедший. Я изначально бился в состоянии человека, но многие оборотни предпочли звериную форму, что тоже сейчас сыграло против них: у Волка были острые зубы и когти, а у человека не было даже платочка, чтобы прикрыть своё достоинство. — Отсюда никто не выйдет живым! — сказал он в подтверждение моим мыслям. — Никто! Никто! Никто! — истерично повторял он. Глаза этого оборотня вращались так, будто вот-вот выпадут из глазниц, и мне это очень не понравилось. Загнанный в угол зверь - самый опасный зверь. Дуло пистолета слишком сильно впивается девочке в голову, и она начинает тихо хныкать от боли. Мирослав бледнеет; я думаю, как обойтись без потерь. Коридор слишком длинный, и это может сыграть против нас. Безумец сжимает шею девочки рукой, размахивая пистолетом, и делает несколько шагов назад. А потом он хрипло смеется и… падает с дыркой в голове. Мирослав выстрелил. Девочка, отчаянно стараясь не заплакать, бежит к нему. А из комнаты, в которую направлялся умалишенный, на звуки выстрелов выскакивает еще один Стальной. Его убивает Лорен. Запах Алиты манит меня в ту комнату, но я понимаю, что там еще один оборотень из Стальных. Еще один ублюдок, который, вполне возможно, вооружен и способен угрожать нашим женщинам. Так и есть. Как только мы слышим автоматную очередь в той злосчастной комнате, со всех ног бежим туда. И не успеваем. Ублюдок со вспоротым горлом лежит на полу, рядом с ним валяется автомат. А над телом Стального нависает истекающая кровью Алита. Чёрт! Чёрт! Чёрт!

***

Я определенно недооценил Алиту. Над Алитой который час колдуют хирурги, а я сижу в отделении вместе с Лореном и еще одним оборотнем — Эйзербергом. У Саманты, дочери Лорена, сломаны ребра и одна пуля застряла в бедре. У Эйзерберга племянницу, совсем еще юную девушку, ранили в спину. Возможно, ей даже придется некоторое время ездить на кресле-каталке — эти ублюдки задели хребет. Кроме того, у этой девчонки еще внушительный ожог на сломанной руке. Досталось же бедняжке. …Вообще освобождение оборотниц я помню смутно. В голове отложилось, что было много слез, но Алита не плакала. Она закрыла собой других женщин, и большая часть патронов угодила именно в нее. Двенадцать ран. Встала на защиту этих женщин, как Мать Тереза, ей-богу. Я держал ее истекающее кровью тело и ругался, ругался, ругался. Ругался на тех женщин, на медленных врачей, на маячившего рядом Лорена. Но, к счастью, мы успели. Даже не мы — а врачи. Чтобы не забивать свою голову переживания, предпочел думать кое о чем другом. Стальные. О чем, черт возьми, думали эти придурки? Какую цель они преследовали? Стальные не собирались отдавать нам наших женщин. И их мотивы непонятны до сих пор. А меж тем моя параноидальная сторона начала думать, что Стальные — лишь пешка в чьих-то руках, ибо всё это выглядит слишком неправильно и непонятно.