Без тебя

Иногда всё-таки начинаю соглашаться с фразой "У женщин есть хотя бы женская логика, у мужчин вообще никакой". Насколько же нужно быть идиотом, чтобы сначала обвинять Пелагею в том, что она изменяет жениху, а потом брать и толкать её на это собственноручно? Зная, что она не устоит и не оттолкнёт, зная, что она всё ещё дорожит, зная, что любит в конце концов… Почему я не сдержался в тот момент? Да потому что я и не планировал. Меня охватила такая ненависть, когда она мило беседовала с ним, с тем, кто смеет прикасаться к ней в любое время суток, кто целует её, не спрашивая разрешения и главное, получая взаимность. Меня разрывало от злости и обиды на самого себя и на неё. На себя больше… Я же джентльмен… В ту секунду мне неимоверно захотелось почувствовать, что она моя и только, что ею управляю я, что хотя бы сейчас она принадлежит мне, а не тому, кого "Целует". Я точно знал, что получу желаемое. Я точно знал, что если чего-то очень захотеть, оно само придёт в руки. И я был уверен в том, что она бы не стала сопротивляться, как и поступила в итоге. В её глазах читалось такое больное: "Люблю", которое я прекрасно читал, но про себя, а не вслух. Мне ни в коем случае нельзя было оставлять ей надежду, иначе она бы сломалась. Она бы тешила себя мыслью, что всегда может вернуться ко мне, и жила бы исключительно этим, обязательно вернувшись в скором времени. Но я был старше, возможно, в чём-то умнее… И я понимал, что со мной ей будет плохо. Я снова решал за нас двоих и в этот раз я принял решение отпустить её, как бы больно ни было мне. На наших отношениях мы долго не протянем, рано или поздно всё закончится так же, как в прошлый раз. А какой смысл снова тратить время зря, если есть шанс стать счастливой сейчас? Я не хотел показывать, как сильно меня ломает от любви к ней, и почти не показывал, по крайне мере пытался. В те минуты, когда я крепко обнимал её, едва не вздрагивая от того, как противно что-то ныло в груди, мне приходилось мысленно отпускать её, принимая мысль, что дальше такого не будет. Ни себе, ни ей я больше не позволю сдаться и дойти до такого. Никакого вина и ничьей вины. Я собирался дойти до конца любыми способами. Я был готов настроить её против себя, заставить возненавидеть меня, но не допустить до неё той мысли, что мы можем быть вместе. Это не драма, как я и говорил. Просто пришло время мыслить серьёзно и думать о будущем. В моём случае думать о её будущем, а я уж как-нибудь сам потом разберусь. И как бы неправильно это ни выглядело, я оставил её у себя до вечера. Боже, я всё ещё мог что-то решать в её жизни. Не знаю, что она сказала своему этому, когда вернулась домой. Не знаю и не хочу знать. Здесь она как-нибудь сама выкрутится, без моей помощи. Я долго удивлялся тому, как ловко ей удавалось выкручиваться и врать, не вызывая никаких подозрений на измену. Но у меня ни разу не возникло мысли о том, что с таким же успехом она могла врать и мне. Не могла. Иначе её бы сейчас не было в моей квартире. Логично, не правда ли? Иначе её бы не трясло от осознания того, что совсем скоро мы расстанемся и уже навсегда. А я не скрывал этого, хоть и не говорил прямо. Я ясно дал понять, что сегодня у нас есть уникальная возможность провести весь день вместе, но акция разовая, больше такого не повторится. И она поняла… Она всегда всё понимала, как мне казалось. Ей не нужно было что-то объяснять и разжёвывать. Правильно/неправильно, как нужно или по-своему, но понимала. В этом плане я был за неё спокоен. Она прекрасно выживет и проживёт без меня долгую, счастливую жизнь. Родит ребёнка, может быть, не одного, и будет счастлива. Точно-точно будет счастлива. Без сомнений и преувеличения. За весь день мы проронили по сто слов каждый, почти не разговаривая. Обычно люди стараются наговориться, как можно больше, когда расстаются, а мы молчали. Мы молча отпускали друг друга, не смотря на то, что не отрывались друг от друга физически. Просто каждый из нас понимал, что при большом желании поговорить мы сможем всегда, а вот так вот полежать в обнимку, никуда не спеша и ничего не объясняя… уже никогда. Скорее всего, никогда. И кто-то чересчур умный скажет, что всё это - ерунда, глупости, что мы разводим драму на пустом месте, и если бы хотели быть вместе, то были бы. Удачи. Мы можем пожелать удачи этому человеку, который, наверное, умён в математике, в физике, может быть, в биологии или в химии, но точно не во взаимоотношениях между людьми. Когда людям сложно, они не могут быть вместе, как бы сильно ни любили друг друга. Да, этот факт можно смело оспорить, но мы не первый день живём. Мы не в книжках, где добро побеждает зло, и все остаются счастливы. Мы пробовали, мы несколько раз попробовали прежде, чем окончательно убедились в том, что вместе нам нельзя. Мы разрушаем нервные клетки друг друга, отравляем жизнь, мешаем и делаем только хуже. Будь мы в детстве, нас бы развели по разным углам и не разрешили бы играть вместе несколько часов, но мы не там. Мы здесь: в моей квартире, в суровой реальности, во взрослой жизни. И мы сами запрещаем себе играть друг с другом, хоть это и неправильно. Человек всегда убивает себя сам, просто каждый по-разному, разными способами. Кто-то с помощью вредных привычек, кто-то с помощью сложных людей, но сам. Нас никто не заставляет курить или пить, жить с тем или любить того, кого он не хочет. Каждый сам в праве выбирать, как ему жить и убивать себя. Так вот я выбрал Пелагею в качестве наставницы для этого (само)убийства, но до финала я не дойду, потому что она заведомо победительница. А победитель получает всё: счастье и любовь в её случае. Выкрутился. По-другому я не смогу обрисовать её уход из моей жизни, а в так вроде и не больно. Правда, здесь не канают фразы "Это всего лишь конкурс, а ты большой молодец, не расстраивайся". Есть и плюсы, разумеется. На прощанье наставница не просто обнимет, а проведёт с тобой весь день, оставит кучу селфи в фотоплёнке твоего телефона и поцелует. Насчёт фотопленки - это вообще отдельная история о том, как свой телефон она выключила и при мне не включала, зато активно пользовалась моим, в шутку щёлкая всё, что попадалось вокруг. По итогу меня ждало энное количество её селфи, где на некоторых появлялся даже я, сам того не замечая. Да, в нашем шоу ведущий не утешает тебя в красной комнате, приглашая попробовать пройти в следующем году. В нашем шоу нет ведущего, на нём мы сэкономили. Бюджетное такое шоу получается, скажу я вам. Много средств ушло на лекарства, на успокоительные, на ромашку, подорожник и вино. Набор туриста, не иначе. А ещё у нас любовь к дешёвым спецэффектам, выводы делайте сами… Конечно, всё это аллегория, бред, чушь и самая настоящая ахинея. Как котов кладут туда, где болит, и искренне верят, что те лечат. Может быть, так и есть… Откуда ж мне знать? У меня под боком Пелагея, а голова её на моей груди, в районе сердца. Болит, но не лечит. Здесь другая схема, другая тактика. Здесь не больно, когда она рядом, а стоит ей уйти, как внутри начинает что-то нещадно щемить. Ближе к вечеру мне всё-таки пришлось заставить себя отвезти её домой, чего Поля совершенно не хотела, хоть и не произносила вслух. Я не поддавался её глазам, что были подобны глазам кота из "Шрека". Не поддавался, потому что знал, что стоит поддаться ей один раз, и всё опять пойдёт наперекосяк. Мы ещё долго будем просыпаться в разных гостиницах и отелях города, несмотря на то, что вся эта суета задолбала её ещё около года назад. Она не будет возражать, если дать ей волю. А я не мог повестись на это, как бы сильно ни желал того же. Вполне возможно отнести все эти пункты к списку "НЕ ДОЛЖЕН", может, я и рассмотрю тот список на досуге. Вряд ли, конечно, решусь на что-то из него, но попытаться определённо стоит. Нет человека - нет проблем. Полностью согласен, потому и спешил вернуть свою (недо)Золушку домой хотя бы раньше девяти, чтоб ей не сильно влетело от жениха. Слово "влетело" было употреблено здесь исключительно в переносном смысле, потому что если ей когда-нибудь что-нибудь от кого-нибудь влетит, замуж я её уже точно не пущу. Вернее, не так… Замуж я её возьму сам, наплевав на всё, что можно и нельзя. Результат колоссальный, эффект ошеломительный, конец фееричный и непредсказуемый. Довольны останемся только мы и то на первые пару месяцев. Дальше начнётся импровизация и конкретный такой… исход развития событий. К слову, надеюсь, всё у неё сложится прекрасно, и до моих крайних мер не дойдёт, но я предупредил, что важно. Остановившись в нескольких метрах от её подъезда и уж тем более от окон, что выходили из кухни прямо на двор, настал момент того самого прощания, которое в сотый раз, но которое на совсем. В это трудно поверить, ещё труднее осознать и свыкнуться, но кто-то же должен стать умнее… Пусть это буду я, если у неё есть весомый аргумент - "дура". Я бы, может, его и оспорил, только зачем?.. Кому оно нужно? Кому нужен лишний повод для совершения ошибок? Ей однозначно нужен, а мне нужно не дать ей его. Что непонятного? - До пятницы, - отчеканил я, даже не повернувшись в её сторону. И я видел, как она посмотрела на меня, явно ожидая чего-то ещё и не желая уходить. Видел и старался совладать с собой, чтобы не начать срываться прямо в первые секунды. Я где-то читал, что если человек что-то делает двадцать один день, то дальше у него вырабатывается привычка, и уже намного легче. Итак, три часа и семнадцать минут, как я решил, что пора отпускать Пелагею. Ничего, осталось продержаться каких-то двадцать дней, двадцать часов и сорок три минуты. Да тьфу, Господи! Разве ж я не справлюсь? Несколько минут она молча сидела, глядя куда-то вперёд, а я покорно ждал, не решившись заглушить мотор. Ждал, когда она уйдёт, чтобы я мог поскорее уехать и не думать о том, как она сейчас вернётся домой, как будет оправдываться перед ним, как будет врать, что сел телефон, как извинится и прильнёт к его губам, как он обнимет её и зацелует до смерти, но смерть так и не наступит, а я буду ехать обратно… Туда, где мы с ней лежали вдвоём, крепко вцепившись друг в друга, и боялись лишний раз пошевелиться. На глаза мне попадется та футболка, в которой она спала сегодня у меня, затем полотенце, которое я ей дал, запах её духов, зубная щётка, что я специально не убираю уже полгода… и её смех, её голос будет отдаваться эхом стенах той квартиры ещё очень долго, потому что стены будут помнить её. В своём телефоне уже чуть позже я, как раз-таки, обнаружу пару сотен фотографий, сделанных ею, буду долго рассматривать каждую, удалять и вспоминать Полю последними словами за то, что она вновь обошлась со мной так жестоко, сама того не понимая. Ей просто веселья хотелось, ей хотелось оставить какой-то отпечаток, пусть и в фотоплёнке моего гаджета. А смысл её в этом винить, если никто не виноват? Никто не виноват в том, что я своими руками крутил руль, когда вёз её к нему. - Чего ты ждёшь? - спросил я, не выдержав её молчания. - Давай уедем куда-нибудь, пожалуйста? Я не хочу, Дим, не могу… Не отдавай меня ему, слышишь? - дребезжащим голосом выпалила Пелагея, буквально разрывая мне душу. - Поль, перестань нести ерунду. Он твой жених и давно ждёт тебя, поэтому возьми себя в руки и иди, - с большим трудом выдавил из себя я. Прости, дорогая, но я начинаю играть против тебя, как и планировал. - Я не пойду туда, ясно? Я останусь здесь, с тобой, ладно, Дим? Хорошо? Я не хочу домой… - истерично прокричала она, вжавшись в сидение и показав мне всю серьезность своих намерений. Я знал, что ей плохо. Знал, что она не хочет туда возвращаться, что это её ломает, как меня нечто другое, что нет на свете ничего ужаснее, чем делать что-то против своей воли, но кто же заставлял её выбирать такой путь? Кто загонял её в этот угол, если не она сама? - Ясно, - едва слышно пробормотал я, всё-таки подъезжая прямо к её подъезду и выходя из машины. Уверяю, в тот момент она получила всевозможные инфаркты, которые только существовали. - Выходи, пошли… - открыв дверь с её стороны, сказал я. - Не выйду, - заявила Поля, наверное, наивно полагая, что я стану вынимать её оттуда силой. Чёрта с два, Пелагея. - Хорошо, я тогда пойду сообщу твоему жениху, что свадьбы не будет, - ответил я, направившись к её подъезду. Ровно четыре шага я успел сделать прежде, чем услышал шум за спиной, означающий лишь одно: блеф - абсолютно точно моё. Методы, как в детском саду, который я уже устал приводить в пример. - Ты меня услышала и поняла сегодня днём, помнишь, да? Обещала, что никаких спектаклей устраивать не будешь, а в итоге ведешь себя, как маленькая, - недовольно проговорил я, глядя на неё сверху вниз. - Прости, прости, прости, - испуганно затараторила Пелагея, цепляясь руками за мой локоть. Она делала страшную вещь: заставляла меня любить её ещё сильнее, что невозможно в принципе. Она помнила наш сегодняшний разговор, что фактически остался "за кадром", помнила всё, что обещала мне, помнила всё, что обещал ей я, и знала о последствиях несдержанных обещаний. - До пятницы, - снова повторил я железным голосом, как и прежде. Я тут же пошёл к своей машине, а она, судя по звукам, направилась к подъезду. И когда Поля уже почти достала из сумки ключи, почти поднесла их к домофону и вошла внутрь, я сам не понял, как развернулся и сорвался с места, чудом успевая задержать входную дверь и утягивая её обратно в подъезд. Всё произошло в секунды, чтобы она не успела понять, иначе это не закончится никогда. Моя привычка упустила тысячную возможность выработаться, когда я жадно впился в её губы, требовательно целуя и крепко обнимая двумя руками за талию. Так же резко оторвавшись, я без всяких "Пока" вылетел из подъезда, садясь в машину и выезжая со двора. Губы жгло, остатки её помады предательски блестели на моём лице, а внутри всё разрывалось от того, что рядом её больше нет и не будет. На этот раз точно никогда.