Pay no attention to obedience The kicks and wishes fixed, and forgotten For my self-defense We all want to fuck ourselves and rape the world So the odds of a cult will prevail, In fantasy, not God, not love, oh no... ♫ IAMX – The Negative Sex
* * *
Сегодня Брэндон собирался с особой тщательностью. Перерыв в три дня одновременно и пошёл, и нет ему на пользу: тяжелая простуда опустилась в бронхи, и ему пришлось кучу времени проваляться в постели. Увы, на этот раз он именно отлёживался, сил на что-то другое не было, а кашель, как ему казалось, просто разрывал лёгкие. Какие уж тут мысли о сексе, если ты не способен сомкнуть пальцы на собственном члене, потому что дёргаешься в попытке избавиться от скопившейся в груди жидкости? Салливан и сейчас чувствовал себя далеко не идеально, но терпеть дольше просто не было мочи: ему нужно было потрахаться, где угодно и с кем угодно, так что единственным критерием сегодня было отношение партнёра к человеческому виду. Спариваться с собаками Брэндон готов не был, и они, скорее всего, тоже, а кошек он любил исключительно платонически. К тому же, так бездарно тратить дни своей командировки в Эдинбурге было просто преступлением, когда ещё выдастся возможность присунуть кому-нибудь из местных «горных людей»? Рубашка, идеально выглаженная, пиджак, джинсы, тёмно-коричневые ботинки и прямое серое пальто. Любимый шарф, конечно, разве мог он выйти из гостиницы без этой детали? Перчатки. Наличка. Сегодня кредитка оставалась в номере, во избежание соблазнов, недотрах слишком часто сопровождался порывами накидаться в дрова и угостить всех вокруг, чтобы было легче найти себе пару. Сейчас у него было не так много денег, так что стоило ограничить свои действия определённой суммой, что Брэн и сделал, убирая купюры во внутренний карман пальто. Салливан курил у метро, не снимая перчаток: погода была не самой хорошей, если не сказать премерзкой. Воротник пришлось поднять уже на крыльце, потому как ветер, казалось, забирался под кожу, а не под пальто, но спрятаться от него было просто невозможно. Да и не та это была причина, чтобы вернуться в своё временное обиталище, когда в брюках всё зудит и ноет от необходимости высвободить лишнюю энергию. Или, наоборот, напитаться ей? Брэндон не был уверен, как это работает, ему и не нужно было, но он точно знал одно: ему был нужен секс. На этом пока всё. Никого подходящего не обнаружилось ни на первой сигарете, ни на второй: как назло, все куда-то спешили, едва не расталкивая окружающих, и вряд ли с кем-то из этих людей можно было перепихнуться. В Нью-Йорке Салливан часто цеплял кого-то в метро, как правило, люди, которые едут без книги и наушников, любят поглазеть по сторонам, исключая случаи крайнего погружения в свои мысли. Именно эти взгляды и нужно ловить — в них вся суть. Таким людям скучно. И Брэндон знал, как их развеселить, ведь тому, кому скучно, всегда хочется приключений. Организм всё ещё намекал на то, что ему лучше лежать в кровати под одеялом, а не слоняться по улице, когда декабрь явно не намерен баловать теплом и солнцем, так что Салливан был бы не против найти кого-то уже здесь, но его планам не суждено было сбыться. Он затушил окурок и спустился в метро, собираясь быть сегодня предельно внимательным. Крайний вариант — бар, время самое подходящее: выходной, вечер, холод. Конечно, абсолютное большинство предпочтёт музыку, тепло и горячительные напитки. Это ему было на руку.* * *
На улице ещё и не стемнело толком, а бар уже гудел, словно улей, полный растревоженных пчёл. Хотя для Брэндона эти люди больше напоминали ос: такие же злые и настороженные, готовые в любой момент вонзить своё жало тебе в шею, если ты только дашь им повод подумать о том, что ты представляешь какую-то опасность. Они все были опасны друг для друга, но умело маскировали это за весёлыми улыбками и томными взглядами, притворяясь, что нуждаются друг в друге. Салливан знал, что люди нужны друг другу исключительно для одного — и это не душевные беседы долгими вечерами. Даже они неизменно выливаются в то, для чего человек был задуман природой. Впрочем, по мнению Брэндона, люди ушли довольно далеко от своей первоначальной функции, он, к примеру, размножаться не планировал. И искренне надеялся, что на его пороге никогда не появится одна из тех девушек, с которыми он переспал, с ребёнком на руках и слезливыми просьбами о помощи. Помогать он не собирался, сама должна была думать, но никаких дополнительных шевелений совести не хотелось, и без того в жизни было полно проблем. Например, отвратительный ром, который тут, кажется, разбавляли, хотя, возможно, алкоголь был ему не по вкусу после таблеток, которые он пил горстями, лишь бы перестать кашлять. Пожалуй, если бы не слабость, он бы всё равно что-то в себя вливал вместе с ними, но, как уже известно, и встать с кровати для Салливана в последние дни было подвигом. Сейчас он цедил свою порцию медленно, пытаясь всё-таки распробовать то, что ему налили, заодно пристально оглядывая гостей этого, без сомнений, прекрасного заведения. Сцену готовили для живой музыки, какая-нибудь мелкая группа с мечтами о славе «Битлз» или, на крайний случай, «Дорз», вот-вот должна была выползти, чтобы задать тон вечеру. Брэндону это было на руку — всего через час даже в таком не самом предназначенном для танцев месте расслабленные алкоголем посетители захотят немного растрясти свои тела, свет приглушат ещё сильнее, и тогда можно будет выходить на «охоту». Салливан знал, как это работает, главное — выбрать именно одинокую девушку, чтобы не получить в глаз от её провожатого на этот вечер, впрочем, он редко ошибался. Они всегда танцевали по-особенному: как будто только для себя, прикрывая глаза и словно забывая, где находятся. Конечно, были и классические танцы из серии «забери меня домой», когда юбка оказывалась задрана едва ли не выше головы, и это тоже было подходящим ему вариантом. Но самое вкусное — это привлечь ближе уже в танце, пройтись ладонями по каждому изгибу, сжать, обнять, горячо выдохнуть в шею… Брэндон быстро облизнул сухие губы, стараясь успокоить дыхание. Он был голоден. Ему нужна была жертва.* * *
Как Брэндон и предполагал, танцпол вскоре заполнился желающими разогнать алкоголь по телу, спиртное всегда было отличным катализатором для движения, и даже те, кто стеснялся лишний раз слово сказать, оказывались раскрепощены достаточно, чтобы выйти со всеми к сцене — наполниться музыкой до самых краёв. Это всегда дикие танцы, и присоединяться к ним можно только пьяным. Хотя… Говорят, это заразно — и даже трезвый человек вскоре начнёт имитировать движения тех, с кем танцует рядом. Салливан пьян не был, точнее, не был пьян от выпитого, а вот само состояние… Это что-то похожее на транс, он чувствовал себя акулой, которая где-то за километр от себя почувствовала свежую кровь. Он был готов ринуться в толпу, только перед этим стоило допить свой ром — в стакане оставалось ещё добрых полпорции, а он прекрасно знал, что оставленная на столике посуда чаще всего очень быстро исчезает. Сегодня ему было жаль потраченных денег. Он не был пьян, но чувствовал себя одурманенным. Голод, который, как думал Брэндон, знаком очень немногим в этом баре, действовал на него, как на наркомана действует долгое отсутствие дозы. Его ломало, перед глазами всё было как в тумане, он думал, что будет шататься, когда встанет из-за столика, но походка оказалась на удивление твёрдой. Потому что это была поступь хищника. Салливан двинулся в сторону танцпола, но в последний момент ноги понесли его к барной стойке. Он не понял, как и почему оказался на одном из высоких стульев, но знал, что должен здесь быть, это чувство его никогда не подводило, и он привык ему доверять. Брэндон вперился взглядом в чуть сгорбленную спину сидящего через несколько стульев от него мужчины, голос которого можно было различить даже сквозь грохот музыки. Он что-то говорил бармену, активно жестикулируя — так, что пепельница прямо перед гостем даже немного подскакивала от того, с каким грохотом он опускал стакан на барную стойку. — Ещё, — щёлкнув зажигалкой, мужчина чуть отпихнул от себя стакан и закурил. Теперь можно было разглядеть его получше. Тёмное пальто, расстёгнутое скорее небрежно, видно пиджак, явно от костюма, рубашку с ослабленным галстуком. Салливан задержался взглядом на рыжей бороде, резко отличающейся по цвету от тёмно-русых волос на голове мужчины, из-за чего создавалась иллюзия, что на лицо растительность ему приклеили. Судя по его речи, чистокровный шотландец, уж их неповторимое и полугортанное «р» было ни с чем не спутать. — Поэтому, Накс, — рыжебородый стряхнул пепел прямо на стойку, кажется, намеренно, но бармен только флегматично смахнул его тряпкой, — никогда не расслабляйся. Никогда, понял? Поверь мне, я знаю, о чём говорю, стоит тебе немного расслабиться, хотя бы чуть-чуть — и жизнь с преогромной радостью схватит тебя за шею и окунёт в дерьмо, да так, чтобы наглотался от души. Будешь дерьмовые фонтанчики ещё месяц пускать — и из ушей тоже. И вонять, как будто начинаешь утро с ванны из говна. Понял меня? — мужчина осушил свой стакан с, судя по всему, виски, и вдруг заметил пристальный взгляд Брэндона. — Чего пялишься? Тоже хочешь лекцию про то, как тебя будут ебать во все дыры, если ты на секунду подумаешь, что в твоей грёбаной жизни всё хорошо? Салливан чуть усмехнулся. Мысль его новый знакомый уловил правильно, осталось скорректировать её направление.* * *
У Брюса было отвратительное настроение. С самого утра. Про такие дни говорят: «Встал не с той ноги», — но, кажется, у Робертсона всё было в разы серьёзнее, и он встал не с того члена. Иначе почему всё так хуёво складывалось с самого момента пробуждения? Он едва не опоздал на работу, поцапался с Драммонд, что можно было бы отнести к плюсам, если бы не её истеричный характер и желание жаловаться боссу по поводу каждой мелочи. Брюс очень надеялся, что сегодня она держала свой маленький ротик, который бы он с удовольствием заткнул чем-нибудь длинным и толстым, на замке. Он потерял несколько очков в гонке за повышением, а оно ему было просто необходимо, Аманда же могла помешать — и ещё как. Выезд тоже нельзя было назвать удачным, от обкуренного Леннокса было толку не больше, чем от козла молока, пришлось оставить его в машине пускать слюни и ловить вертолётики. Видимо, с ним придётся провести воспитательную беседу по поводу того, когда стоит перебарщивать с наркотой, а когда нет, в принципе, Робертсон был не против, но не тогда, когда за предполагаемым преступником, возможно, придётся бежать. Брюс не очень любил бегать, особенно в своём пальто, а сегодня пришлось, и это его не слишком обрадовало. Наконец, доктор Росси не смог принять его этим вечером, и это стало последней каплей в чаше терпения детектива, так что по дороге домой он купил себе огромную бутыль вискаря, но всё равно не доехал, свернув в свой любимый бар. Ему было нужно не так много, чтобы дойти до нужной кондиции, к счастью, Накс никогда не разбавлял его заказы, потому что знал, что у Робертсона под пальто прячется коповский значок, а с копами, как известно, нужно дружить. К этому лысому татуированному парню Брюс испытывал почти что нежные чувства, по большей части потому, что с ним можно было поговорить — и на следующий день бармен уже делал вид, что ничего не слышал. Он словно был немым для всех, кому нужна была крайне интересная информация, а вот с Робертсоном кое-чем всё-таки делился. Для других же и деньги не давали зелёный свет, как тут не влюбиться? Брюс как раз пытался донести до него мысль о том, что ни в коем случае нельзя думать, что жизнь может быть благодарной и благородной леди. Сука — вот она кто, причём всегда и при любых обстоятельствах, и детектив бы пошёл дальше в своих рассуждениях, но слишком внимательный взгляд прервал его речь. Шотландец прищурился, разглядывая мужчину, весь вид которого говорил о том, что он приезжий. — Ну так хули тебе надо, а? — Брюс выпустил дым, повторяя свой вопрос. — Хотел познакомиться, — тот поболтал в стакане бесцветную жидкость, наблюдая за ней и тут же снова поднимая взгляд на Робертсона. — Если хочешь у меня отсосать, то мы можем выйти с чёрного входа на улицу, и, окей, я расстегну ширинку. Сегодня у Брюса было настолько отвратное настроение, что он с удовольствием бы помахал кулаками, так что почему бы не спровоцировать случайного собеседника, которого он, скорее всего, больше никогда не увидит? Наксу потребовалось одно движение пальцев, чтобы он снова подлил детективу виски в стакан, кинув туда свежего льда, и Робертсон выпил залпом, словно боксёр воду перед раундом на ринге. Только вот они сплёвывают, а он, как ни странно, предпочитал глотать. Брэндону думалось, что в любой другой ситуации он бы уже послал урода далеко и надолго, не выдержав зашкаливающего уровня хамства и невежества, но… Но от голоса этого шотландца, от его пьяно-весёлого прищура голубых глаз, от широкой усмешки и, конечно, рыжей бороды внизу живота всё сводило. Тот обхватывал губами фильтр сигареты, а Салливану не хватало воздуха, потому что он думал совершенно о другом. На первый взгляд, ему ничего не светило, шотландец явно не был настроен на флирт, но сейчас Брэндон был готов снять перед ним штаны и наклониться да хотя бы к этой чёртовой барной стойке, лишь бы этот мужик ему вставил по самые яйца. Да, Салливан был согласен даже побыть снизу, что случалось с ним крайне редко, и он уже чувствовал, что никого другого ближайшие дни не захочет. Можно будет, конечно, найти какую-нибудь рыжую красотку, но вот борода… Брэн прекрасно знал это ощущение, оно появлялось не так уж часто, но спорить с ним было невозможно. Ему нужен был именно этот шотландец, если хочется, чтобы его член хоть как-нибудь вставал. — А может, ты хочешь с чёрного входа войти? — Салливан подхватил свой стакан и легко миновал пропасть в несколько стульев, садясь прямо рядом с незнакомцем и ставя одну ногу на перекладину его стула, чтобы придвинуться ещё ближе. — Могу и в рот, конечно, взять, но это быстро и банально… Брюс усмехнулся, теперь оглядывая мужчину медленно и внимательно. Он забрал у того стакан и осушил его так же залпом, снова затягиваясь, выпуская дым прямо в лицо туристу, как уже успел его окрестить про себя детектив, и весело прищурился. — Оплати мою выпивку, и с удовольствием вышибу из тебя всю дурь прямо на заднем сидении моей тачки. Рыжебородый слишком легко для своего состояния слез со стула и направился к выходу, ловко огибая танцующих, как будто и не был пьян. Брэндон без колебаний кинул на стойку всю наличку, которая у него была, и со сдачи ещё оставил бармену на чай, уверенно направляясь за своим сегодняшним любовником. Брюс его обманул. Трахались они в квартире Робертсона.* * *
Салливан оказался не так плох, как можно было подумать при первом взгляде на него. Хотя, Брюсу ли не знать, что скрывается под внешней чистотой и интеллигентностью, как правило, именно такие люди — самые большие извращенцы, которые любят вибраторы диаметром с кулак и чтобы на них смотрели, когда они дрочат или мочатся. Милое лицемерие современного мира. Робертсон жил с девизом «Каждый дрочит, как хочет», если это не задевало лично его, а вот он задевать умел и любил, так что был крайне рад хорошенько отыметь своего нового знакомого. Они даже успели представиться друг другу между первым и вторым разом, кровать стонала не хуже Брэндона, а Брюс в какой-то момент потерял бдительность — и сам оказался снизу, впрочем, это было даже неплохо. Брэн предполагал, что они обойдутся без поцелуев, но получить прямой в челюсть за попытку… Это было неожиданно. К счастью, шотландец не вкладывал в удар силу, так что просто скинул Салливана с себя — и направился в кухню, пробурчав что-то про «надо выпить». Брэндон проводил взглядом его обнажённую задницу, невольно отметив, что она чертовски хороша, так что стоит присоединиться к хозяину квартиры чуть позже, у него же наверняка очень гладкий гарнитур. Природное любопытство заставило Салливана оказаться у трюмо, которое стояло тут же, в спальне и сразу привлекло его внимание. Тонны косметики, инструменты для макияжа, ещё какие-то баночки с лекарствами… Когда-то и он пил нечто похожее, но бросил. Неужели у Брюса была больна жена? В её наличии он не сомневался: успел увидеть пару фотографий, пока они избавлялись от одежды по дороге к кровати. Брэндон не осуждал, мало ли, кто как поддерживает гармонию внутри семьи — кому-то от измен комфортнее возвращаться в родные объятия, так сказать, есть что и с чем сравнить… Интересно, где она сейчас, избранница детектива Робертсона? Взгляд Салливана упал на телефон на краю трюмо. Разум говорил, что это плохая идея, но желание узнать больше о своём новом любовнике возобладало, и Брэн, воровато оглянувшись, быстро взял в руки смартфон. Галерея… была очень странной. Салливан едва не выронил гаджет, а кровь забегала так, что пульс зашумел в ушах, мешая слышать всё остальное. Много, много фотографий Брюса, только вот… парик, макияж, бельё. Женское бельё. Чулки. Он был не похож на себя, и Брэндон нервно улыбнулся, думая, что это такой розыгрыш, или, может быть, спор. Чтобы убедиться, он полез в сообщения, но они были полны отправленных на имя Брюса фотографий, этих же самых странных фотографий, которые сопровождал не менее странный текст, как будто это писал не Робертсон. Брэн поспешно вышел из всех приложений, заблокировал телефон и вернул его на место, сразу на автомате делая шаг от трюмо. Он ещё не протрезвел полностью, но мозг уже включился в активную работу, перегруженный только что полученной информацией. Косметика, женская одежда, фотографии, сообщения… Салливан зацепился взглядом за парик, который не заметил сразу. Парик… Таблетки. — Твою мать… — Брэндон вскинул руку, озадаченно потирая шею, этот жест его успокаивал. Всё сложилось как по щелчку пальца, выстроившись в цельную картину, словно кусочки паззла. У Брюса не было больной жены. Болен был сам Брюс.