Sky

— Я не удивлюсь, если ты по глупости залетишь в турбину самолета, — голос приглушенный, с постоянными хрипами, но это голос его брата, привычно ядовитый, в меру злобный, такой родной. — Это невозможно, мы же не летим как утки — навстречу, — Оуэн подошел с практической точки зрения, стараясь держаться ближе к старшему брату. Ему понравился план зайцем прыгнуть из одного самолета в другой, было в этом что-то экзотичное. — Мало ли, вдруг у тебя получится, — послышался смех, жгучий, будто кто-то трет стенку наждаком. У Декса вообще не было нормального смеха. Фактически, у него и "смеха"-то не было, лишь глухое поскрипывание. Нужно было прожить с этим человеком годы, чтобы научиться различать мельчайшие эмоции в этом скрипе. — Только после старших, — Оуэн усмехнулся в ответ, наслаждаясь полетом. — Жаль, что мать не отдала тебя дяде как только родила, я бы хотел о тебе никогда не помнить. — Доменику надо было стрелять тебе прямо в сердце, жаль, он промахнулся, — Оуэн улыбался, без таких перепалок они не могли мирно сосуществовать вместе. Всегда должна была быть смерть, и если не друг друга, то хоть бы врагов. — Тебя он вообще поджарил, нехило он нас отметелил, да? — Декс вновь усмехнулся, делая в воздухе красивый разворот, начиная небольшое снижение. Он парил в воздухе черной кляксой, которая опасно волновалась в полете. Если бы в Оуэне было больше чувств, он определенно волновался бы за брата, но пока тот по всем показателям готов был пережить его минимум на полвека, младший не больно заботился о здоровье старшего. — Да, и с какого перепугу мы теперь ему помогаем? — Оуэн уже довольно давно не общался с Домеником, уже и успел позабыть, как тот надоедал ему. У каждого были свои счеты с Альфой, только вот Альфа считаться с ними не хотел, ему и так весело жилось. — Мать попросила, — Дексу этот факт не больно нравился, фактически, в такие моменты он чувствовал себя мальчишкой, которому сказали идти делать уроки. Время прошло, он вырос и вместо этого начал убивать людей, совершенно не чувствуя по этому поводу никаких угрызений совести. — Спасти его сына. Ты представь, Декс, возьмем его ребенка, воспитаем, сделаем из него кого-то вроде нас. Вот Доменика уроем. — Меня пугает не то, что ты хочешь отомстить ему таким способом, а то, что ты собрался воспитывать ребенка. Как ты себе это представляешь? Ты хоть раз ребенка на руках держал? — старший хмыкнул, причем хмыкнул так, будто знал все тяготы отцовской жизни на своем веку не раз. — А ты? — Оуэн, не заметив из-за помех коварство, проскользнувшее в голосе брата, сделал роковую ошибку. — Тебя, — Декард усмехнулся. — И мне хватило. Мне уже тогда хотелось тебя убить. Жаль только, мать запретила. И запрещает до сих пор. Поэтому просто сделаем дело и покончим с этим. Он нам будет должен, это уже не мало. — Это лишь слова, можно потребовать деньги, он легко на них согласится. Отдаст за сына любую сумму. — Идиот, — Декс хмыкнул, глухо вздохнув. — Ты забыл один факт. Мы матери обещали, что поможем. Или ты хочешь расстроить маму? В ответ была тишина, маму братья боялись ровно в той степени, в которой должны были показывать это ей. Ни больше, ни меньше. В конце концов, она вырастила их в довольно жестких условиях и перерезала за них не одну глотку в прямом и переносном смысле. Многому как Декс, так и Оуэн научились именно от нее. — Не хочу. Ладно, спасем и отдадим, — младший все-таки согласился. Небольшая перепалка на высоте прекратилась. — Ты спасешь ребенка, я остальное, — сразу же предупредил Оуэн, прекрасно зная, что вытерпеть детский плач он не сможет. — Слабак, — Деккард усмехнулся и на крутом повороте залетел в самолет, сразу же вырубая парочку охранников, перемещаясь вглубь самолета рывками, распихивая охранников, предпочитая на всякий случай их убивать, чтобы потом внезапно "мертвые" не вставали. В момент, когда в наушнике послышалось детское мяуканье, Оуэн фыркнул, относясь к этому двояко — с одной стороны он хотел отключить микрофон с наушником, чтобы не слышать повизгиваний, что странное, вполне радостных, но с другой он не мог это сделать, ведь это значило бы оборвать связь с братом. Не ту, которая у них изредка появлялась, но другую, к которой они оба прислушивались куда тщательнее. Приставив дуло к виску пилота, Оуэн слушал, как брат общался с малышом, попутно убивая нападавших на него врагов. С одним делом, как впрочем, и вторым, тот справлялся удивительно легко, отчего Оуэну в какой-то момент показалось, что предсмертные крики охранников начали веселить малыша. Потенциал мелкого открывался уже сейчас. — Цацку не забыл, а то потом ведь придется заниматься раскопками? — тихо напомнил Оуэн, проводя дулом по шее пилота, находя это движение возбуждающим. Держать чужую жизнь на кончике пистолета было особым наслаждением. — Не забыл, — послышался грохот, крик солдата, которому сегодня особо не повезло, и смех малыша, сделавшего привычное для детей "ау". Внезапно почувствовав умиление, Оуэн улыбнулся, кто бы мог подумать, что сынишка его заклятого врага будет вызывать в нем не ожидание его скорейшей смерти, а ожидание первого слова. Покачав головой, будто к нему на правах шальной мысли залетело что-то инородное, младший вжал пистолет в шею пилота и немного успокоился. Последующий разговор брата Оуэн благополучно прослушал, лишь отметив про себя самое важное, которое не принесло ему удовольствия, ведь женщина, которой он по совместительству являлся еще и любовником, так и не оказалась убита. Единственное, что он не мог понять, за что именно мстил старший, но пока что официальной версией служило оправдание того, что эта баба была в их семье лишней и избавиться от нее было его — Деккарта — долгом.  — Упустил, прости, братишка, либо ребенок, либо она. Еще достанем и выпотрошим, — столь лестное заявление заставило Оуэна скривиться, пусть и уголки губ неосознанно дернулись наверх. — Сажай самолет, — прорычал он пилоту, вдавливая дуло в глотку, попутно смотря в небо.