Сказание о демонах старшей школы

Костюмы, которые Чизуру забрала из тетрадного ателье, с которым договорилась тетя, были чудесны. Особенно её кимоно. Даже средневековые гейши позавидовали его красоте. Девушка, неся огромную сумку, бежала в Академию. Фестиваль начнется через двадцать минут, и пройдет он отлично, она знала. То, что произошло вчера, дало начало концу этой истории, и окончится она хорошо. Ну, по крайней мере, Чизуру на это надеялась. Но вот знать об этом не должен никто. Казама затеял эту игру, и только он знал, чем она окончится. Шатры уже стояли на школьном дворе, по всюду сновали ученики, спеша внести свою лепту в празднества. Около одной из палаток, девушка заметила О-Сэн, которая раскладывала на прилавке свои булочки. — Здравствуй, О-Сэн-Химе, — девушка кивнула подруге и слабо улыбнулась. Как сложно общаться с теми, кого помнил, но забыл, и теперь опять вспомнил. Какая-то бессмыслица, но это так. — О, привет, Чизуру! — обрадовалась девушка. — Не хочешь попробовать? Мы с отцом только утром испекли. Смотри, ещё горячие! — она протянула ей поднос с дымящейся выпечкой. — Да, конечно, — Юкимура взяла с кари и улыбнулась. — Невероятно, как и всегда. — Ты сейчас куда? — поинтересовалась подруга, ставя поднос на место. — Да вот, пойду отдам костюмы для выступления, — девушка кивнула на огромную сумку. — Приходи вечером. — Ага. Постой, — окрикнула она, когда Чизуру уже собралась уходить. — Твоя тетя приезжает сегодня? — Да. С Каору все нормально и он будет на фестивале, — зачем-то сказала она, вгоняя подругу в краску. Отвернулась, улыбнувшись. Ну хоть у кого-то есть время решать дела амурные. В здании Академии было ничуть не тише, чем на улице. Повсюду носились учителя, распоряжаясь украшениями и вывесками. Чизуру пришлось хорошенько поработать локтями, прежде чем она выбралась в коридор, который вел в кабинет историю, в котором Ордер обещался встретится. Дверь была открыта и оттуда доносились веселые, возбужденные голоса. Девушка заглянула внутрь, и сердце ее сделать жуткий переворот. Два века прошло. Целых да века. Они были верны, но вернулись. Как же больно это осознавать. — Доброе утро! — бодро воскликнула девушка, пытаясь пропихнуть в проем свою сумку. Хиджиката соскочил с кресла, бросился ей помогать. Он знает, он помнит. Зачем Казама вернул ему память? Зачем заставил страдать? Демон, как есть. Но почему-то все члены Шинсенгуми, Харада и Нагакура, Хейске, Сайто, Соджи, Саннан-сан и Сусуму, были яркие, как огни, а вот Тошизо будто мерк на их фоне. Что-то обрывалось на нем, какая-то важная картинка. — Это костюмы для фестиваля. Взяли все, какие были. Надо померить. — Да, конечно, — улыбнулся Хиджиката. Он тоже знал, что грядет конец. Знал, как никто другой. Чизуру улыбнулась. Безумцы, зачем они это делают? Наверное, от того, что просто хотят быть счастливыми, ведь тогда им не позволили. Ребята с интересом разглядывали голубые хаори шинсенгумевцев 19 века. Тех их, других. Девушка помнила все, что было. Помнила все, и это было чертовски приятно. Знать, что больше никто не отберёт твое счастье.

***

Кимоно сидело просто отлично, но эти длинные рукава просто убивали. Девушка мучилась с ними уже битый час, пытаясь хоть как-то закрепить из, чтобы не болтались. Даже тогда Чизуру не умела обращаться ни с кимоно, ни с этими деревянными башмаками. Ох!.. Девушка повертелась возле зеркала, с лёгкой досадой оглядывая себя и кимоно. Они повторяют то, что произошло очень-очень давно. Они повторяют историю. Хрупкая девушка с катаной и воины Шинсенгуми, которые готовы отдать за ее жизнь все, что только возможно. — Я тебе говорил, что ты не меняешься? — зло прохрипело сзади, и Чизуру обернулась, мрачно усмехнувшись. — Не то, что ты. А ты постарел, Казама, — равнодушно сказала она, отвернувшись от демона. — Смотрю, повеселился? Наскучило быть бессмертным, а, Чикаге? — прошипела Чизуру, глядя на него в через зеркало. Демон усмехнулся, поморщившись, словно от боли. Его глаза постарели, стали глубокими, выцветшими. Он умирает, проклятый Чикаге. Знает ведь! Знал, но все равно пытается спасти ее… — Глупец! — горько воскликнула девушка, разворачиваясь к нему. — Зачем тебе это? Я должна была умереть, Казама! Должна… — Но я не позволю, — отрезал мужчина, согнувшись по полам и хрипло дыша. — Ты же знаешь. Девушка всхлипнула, упав на колени рядом с ним. Он всегда хотел, чтобы она была счастлива, всегда хотел быть рядом. Чизуру хрипнула, положив руку на его спину и заглянув в лицо. Бледное, незнакомое, больное. — Ты отдаешь свое бессмертие, в обмен на мою смерть? Я не хочу больше быть демоном, Казама. Я хочу просто жить. Чизуру прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Чикаге слабо улыбнулся, положив ладонь на её скулы. — Значит живи. Я надеялся, что хотя бы теперь я буду рядом, но ты никогда его не отпустишь. Ты не демоница, Чизуру, ты настоящая женщина. — А ты идиот, — грубо ответила она, поднимаясь, хрипло вздыхая. За окном дул ветер. И сегодня упадет последний лепесток сакуры. — Но я всегда буду помнить тебя.

***

Закат выдался на славу: яркий, теплый, оранжевый. На его фоне увядающая сакура казалась старой, но уважаемой герцогиней, что уступает дорогу новому поколению. Её черные стволы обступали школьный двор, на котором расположились разноцветные шатры и палатки. Чизуру смотрела на это, стояла на одной из галерей. Ученики рады, конкурсы и подарки получились что надо. Булочки О-Сэн все раскупили, скоро выступление Шинсенгуми и фейерверк, который возвестит о конце этой истории. Девушка улыбнулась, вздыхая. Вот и все. — Чизуру. Хиджиката стоял сзади и тоже улыбался. Ещё чуть-чуть и они вновь будет вместе. Потерпи. Ещё немного. — Прекрасный закат, Хиджиката-семпай, не правда ли? — А?.. Да, конечно. Он был таким молодым. Ещё совсем мальчишкой, но в его сердце скрывалась память мертвого воина. Сильного и незнающего страха. Девушка помнила его таким, но этот Хиджиката тоже был родным и незаменимым. Его улыбка и желание вернуть ее память трогали девушку до глубины души, и ей так хотелось сказать: «Все закончилось, Хиджиката», но пока нельзя. Нужно дождаться окончания. Помолчали. — Мы работали над этим весь месяц, — задумчиво сказала Чизуру. — Думаю, все получится. Наверное, Хиджиката подумал о фестивале, но вот девушка имела ввиду совсем другое. — Да. Я… Он хотел сказать что-то ещё, прикоснулся рукой к ее лицу, плотно сжал губы. Чизуру прикрыла глаза, улыбнувшись и погладив его пальцы. — Нам пора… Последняя головная боль. Последний лепесток.

***

Говорят, что все однажды заканчивается. И вот Чизуру была уверена, что ее Истрия тоже подходит к концу. Она стояла за кулисами и плотно сжимала катану. В этой сцене у неё нет слов, лишь танец. Самый последний танец катаны. — …Эта девушка была похожа на одинокую сакуру, что каждый год цветет и умирает совсем одна, — послышался голос чтеца. Девушка натянула белую маску и шагнула на сцену. Заглянула в зал. Вон О-Сэн, а вон… Неужели Каору?! Да! Брат сидел неподалеку и улыбнулся, когда увидел ее на сцене. Она улыбнулась в ответ, хотя под маской этого не было видно. Тетя тоже здесь, стоит рядом с Кондо-самой. Когда они успели приехать? Ширануи Кё тоже смотрел на нее, знал, что вспомнила. Чизуру закрыла глаза, взмахнула катаной, рассекая воздух. Закружилась, как лепесток на ветру, рухнула на колени, отбросив катану. Приложила руки к лицу. Вся ее жизнь в этом танце — её боль, её борьба, её отчаяние. Вот только смерти здесь нет. Острый, горячий взгляд прожигал ее взглядом. Девушка глянула сквозь прорези на Казаму и ее сердце болезненно сжалось. Танец. Безумный танец её жизни. Катаны, сакуры, голубые хаори… Все закружилась в безумном вихре. Взмах, ещё, ещё. Она всегда боролась, всегда хотела жить, просто жить. Яркий свет слепил, солнце уже почти зашло. Это последняя сцена на сегодня. Это — последний упавший лепесток. Девушка остановилась, внимательно оглядев зал, словно пыталась запомнить всех, кто там находится. Карие глаза брата, улыбку опекунши, насмешливое лицо Кё… Раздались аплодисменты и яростные вопли. На сцене появились все, кто участвовал в спектакле. Голубые хаори затмили краски кимоно Чизуру. Девушка улыбнулась и сбежала через задний ход, на крышу. Почти все. Осталось лишь… Ветер взмыл залежавшиеся на крыше лепестки в воздух. Облокотившись на перила, на закат смотрел Казама. Девушка подошла к нему и выдохнула в спину: — Это конец. — Да, но конец — это начало, — вымученно улыбнулся демон, поворачиваясь к ней. — Ты сильная, Чизуру, так будь счастлива, ты заслужила. — Он прикоснулся губами к ее волосам и издал хрип. Девушка зарыдала, уткнувшись носом в его плечо. Всему на свете приходит конец, и бессмертию тоже. — Я уберег тебя, и ради меня, ты просто обязана быть счастливой. Казама отстранился, внимательно посмотрев на нее. О, Ками-сама, как он постарел… От того алчного, самовлюблённого демона не осталась и следа, сейчас перед ней стоял просто несчастный мужчина. Хотя, постойте, был ли он несчастным? — В твоём сердце живёт любовь, а значит тебя никогда не забудут. Демон слабо улыбнулся, прикоснулся рукой к ее щеке и прошептал, хрипло, тихо: — Ты добрая, Юкимура Чизуру. Останься такой навсегда. — Конечно, конечно останусь, — кивнула Чизуру, пытаясь остановить слёзы, прикоснулась губами к его пальцам. — Это все, да? — Да… Дунул ветер. На крышу вбежали шинсенгумевцы, взметнулись полы голубых хаори. Хиджиката остановился, с надеждой посмотрев на Чизуру. — Я помню, — только и прошептала девушка. Казама устало посмотрел на бывших воинов, натянул уголок рта. Расправил руки, отвернувшись к рассвету. — Береги её, расецу. Сверкнул последний луч, взмыл в воздух последний лепесток. Это конец. Пеплом осыпался демон в свете последних лучей. Рядом рухнула девушка, пропуская сквозь пальцы серую пыль. Поднялся ветер, унося её в рассвет. Чизуру проводила его взглядом и обернулась к ним. — Вспомнили? — шепотом спросил девушка, улыбаясь, и утонула в объятиях Хиджиката, что бросился к ней, щурясь от боли, от радости. — Чизуру… Хадзимэ, Хейске, Саносуке, Нагакура, Саннан-сан, Сусуму и Соджи. Они здесь. Девушка взглянула на них через плечо Хиджикаты и улыбнулась. — Мы ведь прошли всю войну? — зачем-то спросил Хейске, держась за голову. — Мы прошли войну, — кивнула Чизуру, отстраняясь. — Но она закончилась, как и все на свете кончается: войны и игры, сказки и истории, и лишь любовь остаётся вечной. Но знаете, — она взглянула на небо и улыбнулась. — Мы живы и мы снова вместе, а пока мы вместе, все у нас будет хорошо. Упал последний лепесток сакуры. Солнце зашло, уступая место сумеркам. Дул ветер и небо осветилось фейерверками.