***
Томас задумчиво ходил туда-сюда по огромной комнате, той самой, где их нашел Скриллекс по прибытии сюда. Робот не мог решить, идти им одним на поиски того, что создает магнитное поле, или же взять с собой Сонни и Мауса. — Томá, хватит кружить. Дай поправить. — Ги-Мануэль старался прятать сильный французский акцент лишь при посторонних. Сейчас же его произношение весьма изменилось. Томас послушно остановился. — Прости, из головы вылетело… — он слегка присел. Ги молча поправил воротник-стойку с вышитым серебряной нитью узором. Затем проворно пристегнул плащ. Расправил его. — Готово. Томас тут же выпрямился и вновь замельтешил. — Не знаю, не знаю… — Приговаривал он, разворачиваясь так резко, что плащ путался о его ноги. Ги-Мануэль, мягко поймав Томаса за плечо, остановил его. — Успокойся. — В такие моменты голос робота был чуть более эмоциональным, чем обычно. — Паника затмевает разум. Подумай. — Не знаю, — вновь завел Томас, но Ги прервал его: — Подумай. Томас замер. Он понял. Если взять их с собой, можно подвергнуть их серьезной опасности. Если не взять – то же самое. Тетраэдр безопасен, но магнитное поле проходит сквозь его стены с легкостью рентгена. Кто знает, что оно не причинит вреда даже тут? — Техника сходит с ума. — Вдруг сказал Ги-Мануэль. Томас вопросительно вскинул голову, а Ги кивнул на платформу, на которой они не так давно стояли. Светодиоды, что очерчивали круг, хаотично сверкали. Именно сверкали. Кажется, они вот-вот перегорят. — Тогда почему на нас это не действует? — задал логичный вопрос Томас, не заметив, как Ги-Мануэль за его спиной озабоченно потер шлем. Но как только Томас повернулся в его сторону, одернул руку, будто ничего не было. — Это странно. — И то верно… — Тук-тук, можно к вам? — раздался голос Сонни, выглянувшего с лестницы. Следом показались уши Дэдмауса. — Вы идете. — Томас переглянулся с Ги, и тот согласно кивнул. — А я… — Сонни нахмурился. — Остаюсь здесь? — Почему? — Моих сил не хватит даже на то, чтобы согреть себя. Их все забирает Тетраэдр. — Тогда присмотри за ним. — Ги-Мануэль пожал плечами. — Мы исправим эту проблему. — Голос робота снова стал более механическим. Скриллекс слегка обиделся, но виду не подал. Подумаешь! В конце концов, он может просто выйти на площадку, чтобы посмотреть, что снаружи. — Идем. — Томас направился в дальний конец помещения. Ги-Мануэль двинулся за ним след в след, слегка надменно выпрямившись. Остановился на пару секунд, чтобы взять со стола прямоугольную «коробку», явно прибор, и снова устремился вперед. Дэдмаус, обернувшись на Скриллекса, пошел за роботами. «Осторожнее там» — подумал Сонни. Хотя его нутро жаждало приключений, он не пошел следом. Потому что как только открылась дверь Тетраэдра, снаружи повеяло таким холодом, что Скриллекс, стоявший в другом конце комнаты, застучал зубами.***
Дэдмаус, не чувствовавший разницы температур, поежился. Даже для него это было слишком. Томас окинул его оценивающим взглядом – так понял Маус – и взглянул на Ги. Тот же смотрел в прибор, который захватил с собой. — Как ты? — Томас подошел к нему. Робот беспокоился о том, что от холода "кровь" Ги может просто замерзнуть. — Оно совсем рядом. — Ги-Мануэль проигнорировал его вопрос и двинулся вперед, следуя указке прибора. Томас, было, двинулся с ним, но остановился. — Джоэль… — Маус даже вздрогнул от такого обращения, но Томас тут же продолжил, и ему пришлось слушать, — побудь здесь. Мы точно не знаем, что обладает такой силой, поэтому сами пойдем туда. Разведаем обстановку, а потом позовем тебя. — Как? — Дэд насупился. — Твой хвост, он ведь выполняет функцию… — Мой хвост – это мой хвост. — Просто подключись. — Устало закончил Томас, кивнув на дверь. Маус обернулся. Справа от плотно закрытой, практически незаметной двери было несколько круглых отверстий. Не задумываясь, Маус легким движением хвоста вогнал штекер в гнездо, которое идеально пришлось по размеру. — Зачем? — Для связи. Мы связаны с Тетраэдром, а теперь и с тобой. — Томас ободряюще похлопал Дэдмауса по плечу и направился к Ги, который остановился, ожидая. Робот то и дело проваливался в сугробы. «Ну и ладно, — думал Маус, — постою тут, не умру. Снова» Легкий ветер гудел меж высоких льдин, обломками торчащих в небо, сдувая с них снег. Подо льдом едва-едва можно было различить красноватый камень. Маус ощущал что-то новое, новые мысли, по поводу этого снега и льдин, по поводу ветра и сизого неба, по поводу человечества и всего мира. Эти мысли были светлыми, но смутными. Он не понимал их, будто это мысли другого человека. Мысли, которые непостоянны, мечутся из стороны в сторону, из крайности в крайность. Но одно в них фундаментально и неизменно – добро есть. Мир прекрасен. Тут в его голову буквально ворвалось еще что-то. Ясное, четкое, как очертания голых деревьев в яркий зимний день. Простые мысли. Мелкие, складывающиеся в более большие, в более великие, а те в еще более громадные, по иерархии. Хорошее и плохое, все поделено, расставлено по полочкам. Но динамично. Меняется каждое мгновение, каждую секунду. Словно сложная программа, сложная система, но что-то было еще. Столь же смутное, как в первом потоке мыслей. Эта смута не портила систему – она ее дополняла. — Что за чушь, — пробормотал Дэдмаус, и вспомнил слова Томаса. «Мы связаны с Тетраэдром, а теперь и с тобой» Маус так и подпрыгнул на месте. Он в голове этих чертовых роботов! Сколько тайн, сколько загадок скрывают их сверкающие шлемы… Дэд попытался забраться глубже в смутное, подвижное сознание, но был вежливо выдвинут. Тогда осталась ясная «программа», но стоило Маусу слегка двинуть свои байты внутрь, как его разум прищемило. Вскрикнув от неожиданности, Дэд зашипел от боли, пытаясь выбраться. Но другое сознание держало крепко, словно когтями впившись в мысли, в чувства. Дэдмаус почувствовал, как рассудок покидает его, как сознание зацикливается… И тут цепкие когти разжались, великодушно отпустив его. Сначала ему показалось, что боль была надуманной, но когда голову снова пронзила мигрень, Маус даже поверил в то, что «когти» были реальны и исцарапали ему мозг.***
Ги и Томас шли молча, проваливаясь в снег. Их плащи развевались на легком, но пронзительно-холодном ветру. С каждым шагом Ги-Мануэль все больше понимал, что процессор перегревается. Температура повышалась не просто так. Действие поля было почти безобидно для Томаса, но у Ги была плата. Магнитное поле перегружает… Ги-Мануэль остановился. Тогда Томас присел, вглядываясь в запорошенную снегом поверхность льда; осторожно провел рукой по льду, убирая снег. Из ледяной толщи, из самой глубины, пробивался розовый, даже пурпурный свет. Томас поднялся, вопросительно взглянул на Ги, а тот посмотрел в ответ, будто говоря, что они на месте, что это оно. Из-подо льда на них смотрел ярко-розовый неоновый крест. Именно смотрел. Томас тут же связался с Дэдмаусом, просто отправив ему сообщение, направление, куда нужно идти. А сам попробовал поковырять лед пальцами, но Ги-Мануэль его остановил. Его золотой шлем предостерегающе блеснул в розовом свете креста. И Томас его послушался. Они знали, что это. Откуда этот крест. Но почему он активировался? Возможно, из-за холода. Также роботы знали, как изолировать крест. Как деактивировать его не знал никто. Вскоре подоспел Дэдмаус. Запыхался. Но глаза его горели интересом. Увидел крест и сразу загорелся его вытащить, к чему и приступил через пару минут. Роботы помогали. Прошло, может, несколько часов, а может и минут. Время тянулось странно долго, вдруг переходя на галоп. Как только крест оказался на поверхности, Томас закутал его в полы своего плаща, стараясь не прикасаться руками. Дэд жадно поглядывал на розовый неон, кажется, желая потрогать, повертеть. «Не сейчас, — стучало в мозгу, — позже, когда никого не будет, тогда мы будем вдвое-е-ем…» Они направились в Тетраэдр. Маус впереди, Томас в середине и Ги-Мануэль чуть позади, неся крест, закутанный в плащ Томаса. Второй то и дело останавливался, поджидая его; стряхивал снег со шлема и плеч, хотел забрать крест, но Ги-Мануэль не доверял его ему. Томас понимал, почему. Мозг — вот главная его слабость. Так же, как и всех людей. Вернувшись на Тетраэдр, роботы поместили крест в вершину пирамиды. Кажется, там была секретная комната, в которую могли попасть только они. Но ни Томас, ни Ги-Мануэль не заметили Дэдмауса, что наблюдал за ними. А тот в деталях запомнил, как открывается вершина. Сонни был внизу, роботы ушли туда же. Тут-то Дэдмаус, зацепившись хвостом за верхний край вершины, парившей над основной частью, подтянулся, полоснул когтями дно, и оно сдвинулось, открыв проход. С легкостью Маус забрался внутрь, и тут же увидел крест. Он горел розовым. Он один, во всей этой тьме вокруг. Дэд протянул к нему руку, коснулся кончиками когтистых пальцев, а затем выхватил с подставки и жадно уставился на розовый свет. Сознание заволокло пеленой, внутри будто что-то сорвалось, какой-то ограничитель, сдерживающий его… Из груди вырвалось шипение. Затем приглушенный рык. Дэдмаус изогнулся от боли между лопаток, но не выпустил крест из рук, которые на глазах становились когтистыми лапами. Крест все манил к себе, заставлял впиваться в него когтями. За спиной Дэда взметнулись два огромных кожистых крыла. Глаза погасли, став полностью черными. Маус пытался закричать, но из горла вырывалось рычание, шипение. Тонкий пластик, из которого была его «улыбка», лопнул, стал скручиваться, образовывая тонкие длинные клыки, но не перестал светиться ярким белым светом. Из-за боли, из-за того, что его голову буквально разрывал на части писк, Дэдмаус отключился, рухнув на пол. Крест выпал из его когтистых рук; довольно сверкнул. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь нервным дыханием огромного подобия летучей мыши.