Пенсионер

Глава 1 Михаил Осипов. Пассажир Приятного полёта Очнулся от сильной головной боли. Даже не сильной, а жуткой. Где — непонятно. Как тут оказался, тоже. Стоило об этом задуматься, стало ещё хуже. Причём вовсе не от усилившейся головной боли (куда сильней-то?), а от осознания. Последнее, что смог вспомнить — сотрясение самолёта. Хорошо так тряхнула, качественно, на обычную турбулентность даже близко не похоже. Передвижной столик с закусками полетел вдоль салона вместе с обеими стюардессами, а это перебор даже для Аэрофлота. Вслед полетела ручная кладь с открывшихся верхних полок. Одним из таких чемоданов меня и приложило. Дальше всё, темнота. Причиной головной боли вполне мог быть тот чемодан. Только спасшиеся после авиакатастрофы обычно приходят в себя где угодно, но не на непонятном металлическом полу. Да и если подумать, реальные шансы выжить есть при катастрофах во время взлёта или посадки, а не на самом верху, когда и разносят закуски. То ли голову начало отпускать, то ли я сам чуть привык, но смог немного повертеть ею туда-сюда и осмотреться. Увиденное не добавило понимания. Помещение было огромным, ангар или что-то ещё большее. Перегороженное прутьями клеток, в одной из которых я и находился. Присутствовали и соседи. Несколько человек, мужчины, валяющиеся, как и я сам, на полу. — Однако, — сказал просто так, лишь бы почувствовать собственный голос. В ответ раздался стон одного из товарищей по несчастью. Если у того такая же головная боль, как и у меня, то более чем понятно. Не знаю, сколько потребовалось времени, чтобы я смог чуть больше прийти в себя и хотя бы сесть. Слегка увеличившийся обзор не добавил понимания. Всё тот же ангар с клетками. Наша, кстати, находилась у стены, но не впритык. Там валялся какой-то хлам футуристического вида. Зато опознал соседей, что находились в моей клетке. Во всяком случае трое из них точно были пассажирами того же самолёта. Четвёртый скорей всего тоже. В ближайшей клетке сидели, вернее лежали, пять молодых женщин. Самая красивая точно пассажирка. Две летающие стюардессы, понятно, оттуда же. Дальше опять мужчины, одного из которых я опознал, а ещё дальше… не было в нашем самолёте таких бандитских рож. Да и негров тоже не наблюдалось, а тут ими было занято как минимум несколько десятков клеток. Народ начал постепенно приходить в себя. Никто ничего не знал. Никто ничего не понимал. Воспоминания пассажиров самолёта ничем не отличались от моих. Другие могли рассказать о том, как подписали контракт на работу за границей, после чего такая же темнота. Блатные орали про ментовский беспредел, при этом ничего конкретного не рассказывая. Нетрудно догадаться, что попались на горячем, весь вопрос, кому? Негры, те вообще галдели на своих непонятных языках. Кроме них хватало и других иностранцев чуть ли не со всего света. Те пытались наладить контакты на английском, но толку от этого было мало. Вернее, переговариваться у них вполне получалось, но выяснить что-либо новое — нет. Через какое-то время появились новые действующие лица. Люди. Скорей всего люди. Во всяком случае, две руки, две ноги, одна голова, на руках по пять пальцах. Всё это в чёрных то ли лёгких скафандрах, то ли просто комбинезонах со шлемами с непрозрачным забралом. Вот эта-то странная одежда и наводила на сумасшедшую мысль, а люди ли они? Один стянул шлем, чем развеял сомнения. Люди. Во всяком случае, лицо вполне человеческое. А вот техника — не очень. Ту же антигравитацию в России пока никто не изобрёл, а значит и на остальной Земле тоже. Рядом с фигурами в чёрном парило над полом несколько контейнеров кубической формы со стороной примерно метр. Они шли мимо, никак не реагируя на выкрики и не отвечая на вопросы. В каждую клетку швыряли по пять каких-то пакетов или скорее коробок, выкрикивая одну и ту же фразу: — Еда! Жрать! Почти все пленники тут же замолкали. И было от чего. Язык! Совершенно незнакомый и при этом понятный язык. Правда, понимание отдавалось уже успевшей утихнуть головной болью, что наводило на мысли о происхождении этого самого понимания. И ещё откуда-то возникла уверенность, что в новом языке имеются такие слова, как есть и даже кушать, но надсмотрщики специально употребили жрать. Тут же вспомнились нужные слова. То есть, я мог не только понимать, но и говорить, причём именно то, что хочу и в предпочтительных выражениях. И не только я. Одна из стюардесс обратилась к тюремщикам на их языке: — Мне нужно в туалет. На этот раз один даже ответил: — Делай на пол. Всё равно после вас ангар чистить. Потом хохотнул, сочтя шутку удачной. Другие его не поддержали. Да и вряд ли это было шуткой. Я поднял один из пяти пакетов. Просто прямоугольная пластиковая коробка. С надписью в виде непонятных закорючек. Вернее вполне понятных: «Паёк пустотный, суточный. Категория низшая. Употребить сразу после вскрытия (упаковка самораспадающаяся в течение получаса)» Каким образом мне в голову засунули чужой язык, на знаю, но сделали это весьма качественно. Понял как каждое отдельное слово, так и суть. Отрезок времени был указан другой, но мозг перевёл на ближайший аналог. Однако при желании мог вычленить и то слово, которое там было на самом деле. Паёк вскрылся без проблем. Внутри находилось два бруска всё из того же пластика, только плотнее. С весьма лаконичными надписями: «Еда» и «Вода». В большем было около литра или чуть меньше жидкости, а меньший выглядел, как плитка шоколада. Только внутри находился вовсе не шоколад, а именно «Еда». По консистенции, как и по вкусу это больше всего напоминало пластилин (да, я его пробовал в детстве). Никаких приятных ощущений, от такой пищи точно не получишь. К счастью, никаких неприятных тоже не было. Просто еда и не более. Помня о самораспадающейся упаковке, не стал медлить и засунул всё в себя. И главное выпил воду. Если пластилин и потом можно съесть, то вода просто окажется на полу. Её оттуда уже не слижешь, особенно после того, как было предложено использовать в качестве туалета. Не удивлюсь, если не нам первым. Далеко не все оказались такими же предусмотрительными, как и я. Из разных клеток раздавались крики, когда упаковка распадалась, лишая неудачников запаса воды. У нас таких слишком хитрых или непредусмотрительных не было. — Поели, теперь можно и нормально познакомится, — предложил я. — Михаил Осипов, пенсионер. — Не слишком ли ты, парень, молод для пенсионера? — спросил один из сокамерников. Между прочим, далеко не самый старший из них. — Нет, ответил я. В самый раз. И предупреждая следующий вопрос, нет, пенсия не по инвалидности. На самом деле никакой пенсии нет, просто выиграл в лотерею крупную сумму денег. Прикинул, что за всю жизнь столько не заработаю, следовательно, на всю жизнь и хватит. Если, конечно, не шиковать. Вот и не шикую, а просто путешествую по миру. Остальные тоже начали представляться. Как я и предполагал, все пассажиры одного самолёта. Трое менеджеров или говоря по-русски, мелких приказчиков. Максим Сорокин, Иван Степаненко и Антом Грибоедов. То есть офисный планктон, причём самый планктонный из всех планктонов. Даже не те, которые дёшево купи, дорого продай, а те, которые их обслуживают. Четвёртый Павел Иванов, инженер, летавший в командировку. Ну вот, даже ни одного спецназовца, благодаря которому мы все спасёмся.