Bambini follia

Утро началось обычно, пробуждение в стиле Воголы от Реборна старшему брату и нормальное младшему. После этого все ванные процедуры и завтрак в компании большой семьи. Да, это обычное утро семьи Савад в небольшом Японском городке Намимори. Молодая женщина по имени Нана наблюдала за своими сыновьями, которые сели за большой семейный стол. Старший, Тсунаёши, был копией самой женщины: он был шатеном с вечно торчащими в разные стороны волосами, карамельными глазами и хрупким телосложением. Младший же, Ибицу, был блондином со страными вишнёвыми глазами и крупным телосложением. Он был копией своего отца Имицу, если не считать глаз. Но братья совсем не ладили между собой, что волновало Нану. Тсуна любил своего брата, но тот ненавидел Тсуну. Большая семья же состояла из десяти человек: аркобалено солнца и по совместительству репетитор-киллер Реборн, ядовитый Скорпион Бьянки, взрывная Бомба Хаято, рейтинговый Принц Фута, Бовино Ламбо, И-пин, Рокудо Мукуро, Хром Докуро, Днжошима Кен и Какимито Чикуса. Так же нередко к этой разношерстной шайке присоединялся Ямамото Такеши и Дробящий Мустанг Дино. Сегодня как раз был такой день. Тсунаёши с улыбкой осматривал всю эту компанию и вспоминал о появлении репетитора-ребёнка, который вызвался помочь ему с учёбой, хоть у него и никогда не было проблем с ней; вспоминал о шокирующей новости про мафию и сборе хранителей, битве в Кокуё. Всё было хорошо, но только интуиция Тсуны настойчиво звенела в колокольчик о йпеременах, но приятные эти перемены или нет — не предупредила. — Глупый Тсуна, где ты летаешь? — у входа в школу Реборн ударил паренька молотком, в который превратился Леон. — Прости, Реборн, я задумался. Ты что-то говорил? — шатен запустил пальцы в волосы и улыбнулся. — Ты сегодня должен уехать в соседний городок и купить вот это, — Реборн протянул Тсуне листок с обычным списком продуктов от Наны. — Но зачем? Всё это разве нельзя купить в Намимори? — недоумевал парень. — Это тренировка, — грубо оборвал его репетитор и ушёл в другую сторону от школы. Зайдя в здание, Тсуна поздоровался со всеми членами ДК и пошёл на уроки. Да, у него были неплохие отношения с Хибари Кёей. Отсидев все уроки, парень отправился в соседний городок. Тем временем иллюзионист Тимотео издевался и унижал всех его друзей и мать в обличии Тсуны, домогался к Хару, Киоко и Хроме. Только Реборн, Имецу, Ибицу да Мукуро с Хибари не поверили в это. Первые трое всё это и задумали, а последние два не поверили в иллюзию и их оттеснили от других хранителей. Когда Тсуна приехал в Намимори, на город уже опустились сумерки, но около дома его встретили все кроме Хибари и Мукуро. Он и не обратил бы на это внимания, если бы не интуиция. Все его друзья были злы, а девушки, прижавшись к парням, плакали: Хром стояла между Кеном и Чикусой (да, у них был любовный треугольник), Киоко прижималась к Ямамото, с которым встречалась, а рядом стоял злой Реохей. Хару прижалась к своему любимому Хаято, и что самое страшное — его мать стояла, прижавшись к отцу и заливалась слезами. Тсуна удивился настроению его семьи. — Ребята, что случилось? Почему вы так злы, а девочки и мама плачут? — спросил шатен и сделал было шаг в их сторону, но его оборвал голос Гокудеры. — Это ты потрудись обьяснить, зачем ты нас и свою же мать поливал грязью, а к девушкам приставал? — Гокудера еле сдерживал злость, а Тсуна стоял, как выброшенная на берег рыба. — Как так? Не мог я этого сделать! Меня даже в городе-то не было: я только вернулся с миссии, на которую отправил меня Реборн, — парень растеряно смотрел на друзей. — Довольно лжи, ты уже давно вернулся. Мы не простим тебе это и отказываемся быть твоими хранителями. Мы и так собирались уходить от такого ничтожества, как ты, и ты только что дал нам стимул, — крикнул Реохей и напал на растеряного парня, а к нему сразу же подключились остальные хранители. Они наносили быстрые и больные удары, даже не целясь, они избили хрупкого парня до неузнаваемости и оставили на улице. Единственое, что увидел Тсунаёши перед тем как провалиться в спасительную темноту, это ухмылку на лицах Реборна и Иметсу и ехидные слова Ибицу: «Умирай в муках, жалкое ничтожество». После этих слов он почувствовал, как с его пальца что-то исчезло, и он погрузился в спасительную тьму.