Время. Сотри меня

- Странное ты выбрала пристанище. На маленькой ладони, обтянутой тонкой кожаной перчаткой, лежали золотые карманные часы. На первый взгляд совершенно обыкновенные. Короткая винтажная стрелка остановилась на двенадцати. Длинная отсчитала еще пять минут. И они обе почти оказались правы, но только их целью не было указывать точное время суток. Стекло над циферблатом отражало мерцающий свет фонаря. Возможно, было бы лучше, если бы он и вовсе погас, похоронив с собой во тьме отвратительный, болезненный облик Реардана. Но от зловония никуда не деться. Каждое дышащее существо прогнившего города было приговорено к постоянному впитыванию этого запах, похожего на смесь тухлых яиц и испоражнений. Если говорить более поэтично, в воздухе витал запах смерти. Аин щелкнул крышкой часов и опустил их обратно в карман жилета под пальто. Вот он здесь, спустя столько лет безуспешной погони. Не самый лучший вариант для конца пути, но идеализирование - удел слабых и неразумных. Так он считал. Каков же дальнейший план? Вероятность наткнуться на нее посреди ночи была близка нулю. Вероятность наткнуться на прокаженных даже не была вероятностью. Они уже находились в пределах видимости. Днем их заставляли прятаться в ульях, а после полуночи разрешали бродить в некоторых отдаленных от центра города районах. Так делали и в Лиоте - предыдущем городе. Гуманно? Вполне. Многие предпочли бы сжигать их сразу, не дожидаясь подтверждения о заболевании, ведь все знали, что инкубационный период протекает бессимптомно. Правда, за последний десяток лет болезнь развилась, начала влиять на психику. Это и был первый симптом, но весьма сомнительный. У кого-то он проявлялся, у кого-то - нет. Да и не истреблять же всех душевно больных. Решение было принято. Двигаться по направлению к центру. Чем дальше от окраин, тем меньше неприятных встреч с прокаженными. Не то, что бы Аин боялся подхватить недуг. Вернее, он не боялся, потому что с ним этого априори не могло произойти. Но кому будет приятно смотреть на пупырчатые рожи и язвы? Ручку чемодана снова обхватили тонкие, но не очень длинные пальцы. Аин спустился вниз по ступенькам с платформы железнодорожной станции. Колесики шумно клацали каждый раз, перескакивая на другой уровень или цепляясь за бордюр. Поезд остался позади, в ожидании новых пассажиров. Таких было немного, в основном те, кто хотел уберечь себя и своих детей от неприятной участи, игнорируя тот факт, что подобным образом только распространяют болезнь. Но правительство не имело права удерживать людей с не проявившимися симптомами. Этот период в истории можно было назвать периодом дилемм, периодом уродства, да вообще, как угодно, у кого какие ассоциации. Живое научилось приобретать совершенно различные формы. Вопрос только в том, зачем было так изощряться. Неужто от скуки? Минуя темные, местами лишенные света, кварталы, Аин не раз слышал звон колокольчика. Вот снова. Где-то за углом обветшалого здания. Такой одинокий, наполненный огромным смыслом бряск. Он словно впитал в себя все эмоции Реардана и выразил их в одном единственном звуке. Его не покидало ощущение, что он уже посещал ранее этот городе. Возможно, тогда он назывался как-то иначе. Возможно, еще не являлся городом на тот момент. В любом случае, трудно представить себе такой земли, которой не топтали его ноги. Эти самые ноги привели Аина к парку возле ни то озера, ни то реки. В темноте не разобрать. Фонари горели слабо, испуская неровный свет. Он то набирал яркость, то снова тускнел, словно боролся со сном. На берегу водоема Аин заметил одинокую сгорбленную фигуру. По всей очевидности, это был мужчина средних лет, любящий рыбачить в позднее время суток. Прокаженный или нет? Если эту часть Реардана уже можно назвать центральной, то, скорей всего, нет. Хотя, зачем гадать? Все равно до рассвета слоняться еще несколько скучных часов. - Доброй вам ночи, сер. Мужчина, услышав певучий, неестественно бодрый для такой поры, голос, вздрогнул, едва не выронив самодельную удочку из рук. Рук совершенно нормальных, с четко выраженными фалангами пальцев. Когда он обернулся, то немного оторопел. "Что здесь делает ребенок в такое время?" - прочитал в его глазах Аин весьма очевидный вопрос. Но затем незнакомец в приветственном жесте стянул с лысеющей головы засаленный берет и тут же натянул его обратно. Так и не сказав ни слова, он снова вперился взглядом в недвижещуюся чернь воды. До чего чудной народ, эти люди. К ним с улыбкой, а они отворачиваются. Но разве можно винить тех, кто не может быть уверенным даже в собственном диагнозе? - А червя то уже нет, - заметил Аин, тем самым пытаясь снова привлечь к себе внимание. Мужчина недоверчиво покосился на продолжающего улыбаться розовощекого мальчишку лет десяти, после чего не без трудна поднялся и потянул на себя леску. Та в темноте стала почти невидимой. Сверкнул оголенный крючок. Последовал разочарованный вздох. Аин заглянул в ведерко с одной единственной рыбешкой размером не больше ладони. Судя по всему, она была поймана еще засветло, поскольку бедняга, оправившись после пережитой встряски, теперь преспокойно спала на дне импровизированного водоема. Проследив за взглядом мальчишки, мужчина опустился обратно на бетонную плиту. - Твой папаша рыбак? Учти, я с попрошайками дела не имею. Так он все таки не немой. - Я похож на попрошайку или на сына рыбака? Мужчина еще раз внимательнее посмотрел на надоедливого мальца. Даже при тусклом свете фонаря невозможно было не заметить сверкающие золотом запонки на рукавах пальто малахитового цвета и начищенные до блеска ботинки. Они имели небольшой устойчивый каблук, вероятно для того, чтобы казаться выше. Не ускользнула от его внезапно прояснившегося взгляда и золотая цепочка, по принципу Альберта тянувшаяся от пуговицы дальше под пальто. На лице рыбака отразился настоящий ансамбль разнообразных эмоций. Сперва в глазах блеснула алчность. Затем неуверенность. Он попытался незаметно оглядеться по сторонам, но незаметно не получилось. Не так уж и глуп этот мужлан. Заподозрил неладное, хотя и не знал , в чем оно заключалось. В парке действительно было ни души. Только где-то по ту сторону дороги слышна была чья-то ругань. Словом, свидетелем возможного преступления могла оказаться только рабы в ведре да рой комаров. Осознав это, мужчина не сумел скрыть и внезапную искру похоти, промелькнувшую в тех же темных глазах. Весь этот неконтролируемый, но пока не выражающийся в действии, всплеск эмоций произошел за каких-то полминуты. Тем временем Аин воистину наслаждался такой прекрасной возможностью созерцать столь блестящую игру, какую не увидишь на сцене театра. Браво, сер! Вы превосходный представитель своего рода, который, однако, недалеко ушел от своих четверолапых сородичей. Но тут, к несчастью для рыбака, из непроглядной тени деревьев вынырнули два силуэта жандармов. Они, не спеша, прогуливались по парку, делая вид, что следят за порядком. Мужчина тут же отвернулся и принялся нанизывать уже полудохлого червя на крючок. Вот и все. Спектакль окончен. Какая жалость, что они появились так не вовремя. Впрочем, в этом то и заключалась их основная работа, всегда и везде появляться не вовремя. Очевидно, мужик твердо решил в дальнейшем игнорировать присутствие "дорогого" мальца, дабы не искушать судьбу. - Где тут у вас постоялый двор? Бедолага снова прикинулся глухим. - Ночлежка, - пояснил Аин достаточно громко, чтобы его могли услышать жандармы. Едва не скрипя зубами, рыбак резким движением руки указал в сторону, где было больше огней, а значит больше жизни. Примерно понятно, а дальше можно снова у кого-то спросить. - Благодарю, сер. Аин уже собирался покинуть объект неудачного знакомства, но задержался, чтобы спросить. - Возможно, мой вопрос покажется странным, но вы не замечали ничего необычного в Реардане в последние годы? Конечно, кроме проказы. Я имею в виду, дни короче, или наоборот, длиннее не становились? Не ощущали, будто время искажается? Как он ни старался объяснить, мужчина его не понял. Только посмотрел, как на умалишенного, и махнул рукой, мол: "Иди".