«Я сижу у окна, я помыл посуду — Я был счастлив здесь, и уже не буду. Досрочно освобождённый от самых близких, Условно приговорённый к самоубийству.»
Чувство страха не отступало. Ноги и руки охватила неконтролируемая дрожь. Сильный ветер пронизывал до костей, а зубы сводило от холода и ужаса. Наступающая темнота уничтожала моё сознание, хотя взять себя в руки не получалось. Истошный крик раздирал горло, но окружающая меня тишина не разрушалась, а становилась сильнее. В попытках успокоиться, я и не заметила, как рядом со мной оказался Хибари, который прожигал меня своим тяжёлым взглядом. Непроизвольно сделав шаг назад, я нервно улыбнулась и уж было хотела подойти к парню, как в его руках сверкнули тонфы. Не понимая, что происходит, я так и осталась стоять на месте. В растерянности разглядывая того, кто поднял на меня оружие, я не могла поверить, что всё это происходит взаправду. Хотелось немедленно проснуться, но не получалось. Только когда фигура замахнулась на меня, я провалилась снова в темноту и смогла вырваться. Укусив губы до крови, я и не заметила, как резкая боль вырвала меня из плена Морфея. Покрытый холодной испариной лоб, мокрые от слёз щёки, кровоточащая нижняя губа, бешеное сердцебиение — чем не признаки ночного кошмара? Руки сами нашли телефон и сразу же включили его. Яркий свет ослепил на какую-то секунду, только спустя время я смогла разглядеть нужные цифры. «4:37». Можно было бы ещё поспать, но нет никакого желания делать это. Лучше приготовлю поесть в школу. Монотонная готовка всегда помогала отвлечься от дурных мыслей.***
Задумчиво кусая трубочку от молочного коктейля, я рассеяно оглядывала проходящих мимо нас людей. Безумная мысль Мисы удалась, и она смогла вытащить меня на прогулку по торговому центру, чтобы посмотреть на красивые витрины, примерить вещи, на которые у нас нет денег от слова совсем, и просто весело проводить время вместе. Как-то так получилось, что мы «случайно» встретились с нашими одноклассниками: Такеши и Гокудера. Конечно же я сделала вид, что купилась. Настроение было хорошим, и за такой длительный промежуток времени я впервые проводила время так весело и увлекательно. Губы болели от утренних укусов и дневных улыбок, волосы растрепались во все стороны, а руки застенчиво пытались спустить короткие шорты чуть ниже, чтобы прикрыть голые ноги. Так хотелось наверстать всё то упущенное время. Время, когда кроме четырёх стен и тонкого одеяло, у меня ничего не было. Наша совместная с отцом скорбь поглощала любой светлый момент; мы погрязли в темноте, даже не стараясь выбраться. Было такое время, когда мы могли не видеть друг друга больше недели, хотя жили в одном доме и никуда не выходили. Скорбь такая чёрная и вязкая осела на стенах когда-то уютного и светлого дома. Скорбь и тишина. Миса возмущенно хлопнула по столу кулаком, благодаря чему я вздрогнула и обратила внимание на своих друзей. Подруга снова горячо спорила с итальянцем, который невозмутимо стоял на своём и упивался психами девушки. Импульсивность и упрямство Мисы разрушит Китайскую стену, — можете мне поверить, — потому мне было довольно интересно следить за их перепалками, которые никогда не доходили до рукоприкладство. А что? Рукоприкладство — это нанесение побоев руками, но никто не говорил про учебники, сумки и расчёски… — А они сегодня бодры как никогда, — мягкий смех чуть ли не возле уха вызвал на губах улыбку. Такеши сидел рядом со мной и, как и я, наблюдал за бурным спором возле нас. Я снова нерешительно положила руку на ноги, словно закрываясь, что парень не мог не заметить. — Йо, Хошигава, всё хорошо? Не успела я ответить, что всё нормально, как он поднёс к моему подбородку свою руку, а пальцы невесомо коснулись моей нижней губы. Не сразу сообразив, я глупо отшутилась и повернула голову чуть в бок. Его рука пару секунд висела в воздухе, а потом парень будто очнулся и последовал моему примеру. Только его отстраненный взгляд упал на проходящих мимо людей, а такое непривычно серьёзное лицо парня удивило меня. Я уж было хотела извиниться за своё глупое поведение, но не успела я открыть рот, как моё внимание привлекла обиженная Миса, которая надула губы и гордо отвернулась от Гокудеры. Наступившая тишина за нашим столиком напрягала и меня, и остальных посетителей этого кафе. Хотелось как-то уладить ситуацию, но мысли не шли. Этим всегда занимался Ямамото; какая-то глупая шутка могла сразу разрядить обстановку, но сейчас парень даже не поворачивался в нашу сторону. Итальянцу надоело молчать и, лениво потянувшись, он поставил локти на стол. Как-то злобно усмехнувшись, парень одарил меня презрительным взглядом. Что-то подсказывало мне, что я рано поторопилась называть этого человека другом. Его голос был резким и грубым, да он и не пытался быть вежливым. Сам себе на уме. — Хошигава, почему такой дружелюбный класс одарил тебя довольно… убогой кличкой? Внутри всё остановилось и сжалось, чтобы с грохотом рухнуть вниз. Вечно эмоциональная Миса превратилась в статую и побледнела, а я же впилась ногтями в свою ладонь и слабо улыбнулась. Смотреть в глаза такого уверенного человека было неловко, но не страшно. Ни в коем случае. Я дала себе слово, что не буду прятаться. Набрав чуть больше воздуха в лёгкие, появилась капля уверенности. Пальцы получилось расслабить, а голос был пугающе спокойным: — Просто я человек убогий умом и нищий духом… — подавившись на последнем слове, я отвела взгляд в сторону. В носу противно защипало. Проиграла гляделки. Резко встав изо стола, я спешно извинилась, быстро поклонившись перед своими молчаливыми друзьями. Буквально содрав своё пальто с вешалки, я спешно покинула кафе. Слёзы уже торопились рисовать мокрые дорожки, начиная с бледных щёк, а заканчивая на проглядывающих из-за выреза свитера ключицах. До ушей только донесся голос напряжённый голос Ямамото: — Иногда тебе лучше молчать.***
«Днём я прячу за шторой сплошные бельма И пою своим демонам колыбельные. У них много работы в ночную смену, И я горло рву, на шее вздувая вены.»
Такеши перехватил меня на переходе, который я чуть не прошла на красный сигнал светофора. Такие американские эмоциональные горки сейчас душили меня. Не получилось успокоиться: рука пыталась закрыть лицо, из-за незастегнутого пальто меня в ближайшее время могла встретить простуда, растрёпанные волосы стабильно находились в состоянии полного беспорядка. Чувствуя тяжесть на плече от руки одноклассника, я несколько раз глубокого вздохнула и досчитала до десяти. Ещё немного и будет истерика, а так нельзя. Не при людях. Меня мягко взяли за руку и повели подальше от любопытных глаз в какой-то закоулок. Дрожащие руки пытались стереть слёзы, но они уже въелись в мою кожу. Всё ещё молчаливый Ямамото немного нервировал меня, но внутренний ураган эмоций сделал меня невнимательной. Сделав ещё один вздох, я уж было хотела улыбнуться и сказать, что всё нормально, как парень просто взял и обнял меня. Уткнувшись носом ему в грудь, в голове сразу промелькнула мысль, что Такеши довольно высокий. Его крепкие руки, которые так сильно каждый раз отбивают битой бейсбольный мяч, отправляя его как можно дальше за границы поля, сейчас были нежными, тёплыми и необходимыми. — Не надевай эту фальшивую улыбку, когда тебе так больно, — его голос немного рваный, низкий и… непривычный. — Хотя бы не при мне. И я снова доверилась человеку.***
Отказать упрямому Ямамото очень сложно, хотя может мне не хотелось его покидать именно сейчас. Ничего толком мне не сказав, парень вёл меня по узким улочкам Намимори, где порой машины с людьми разъезжались только благодаря тому, кто первый из них остановится, чтобы пропустить второго. Погода продолжала радовать, хотя на небе и гуляли небольшие серые тучки, воздух всё равно был тёплым, а ветер, наконец, успокоился. Взгляд упал на наши соединенные руки, что напомнило мне о неловкости ситуации. Я даже нашла силы на смущение, но скрывать этого не хотелось. Просто глупая улыбка заиграла на губах. Разные магазинчики заманивали яркими вывесками, а я по своей природе жуткая сорока: всё яркое и красивое привлекало моё внимание. Я могла долго думать об этой вещи и даже копить деньги, если цена не слишком кусалась. В основном это была одежда, предметы из канцелярии или книги. Художественная литература всегда была моей слабостью, но покупала я её не часто, да и то в мягкой обложке. В основном я отдавала предпочтение детективам и ужастиком, которые действительно увлекали меня. Проходя мимо небольшой лавки с плюшевыми игрушками, размеры которой варьировались от желания покупателя, я непроизвольно застыла. Ещё одна моя слабость, которую я считаю жутко глупой. Сколько раз мне папа говорил, что мне нужно становиться взрослее, да и вообще игрушки он считал ерундой, которая может избаловать ребёнка. Мама с ним не всегда соглашалась, но в этом вопросе почему-то решила уступить. Я не смогла сдержать тяжёлый вздох, хорошо что хоть книги не забрали. Ямамото, про которого я на какое-то время забыла, подошёл ближе и проследил за моим взглядом. Я сразу разозлилась на себя: не хочу, чтобы он принимал меня за дурочку, которая никак не вырастет. Только я хотела продолжить наш путь в никуда, как парень отпустил руку и, попросив меня постоять на месте, подошёл к продавцу. Словно послушный пёсик я выполнила команду и вопрошающе глядела на него. Такеши вёл себя не так, как обычно, — это наталкивало на разные мысли, но одна из них меня тревожила сильнее остальных. Может у него что-то серьезное произошло, а я даже не поинтересовалась, как у него дела? Может что-то в школе не так? Тест завалил? Мои щёки горели. Как я могу придираться к ребятам, если сама особой внимательностью не отличалась? Вообще не понимаю, как они со мной общаются, когда я вечно витаю в облаках… — Эй, Хошигава, — поток мыслей прерван, мой взгляд рассеяно оглядел улыбающегося одноклассника. «А его улыбка сейчас настоящая?» Такеши подошёл ближе и, прикрепив к поясу моего серого пальто непонятно что, улыбнулся ещё шире. Что-то весело звякнуло, а мои руки нащупали что-то небольшое и… плюшевое? Не веря своим пальцам, я отцепила игрушку, чтобы разглядеть её повнимательнее. В моих руках оказалось маленькое плюшевое онигири, которое мне задорно улыбалось и подмигивало. Всё это было так неожиданно, но я не скрывала свою радость. — Ямамото-кун, если ты думаешь, что я не верну тебе за это деньги, то ты сильно ошибаешься, — я сразу сделала серьёзное лицо, но, не сдержавшись, снова улыбнулась. — Как минимум, жди от меня ответной реакции, — смущённо смотрю в сторону, продолжая держать игрушку в руках. — Спасибо… Правда. Мне очень приятно. Он уж было хотел что-то сказать, оспорить, но передумал, и, осторожно взяв меня за руку, повёл своей дорогой. Прижав подарок к груди, я следовала за ним, стараясь успеть. Он шёл слишком быстро для меня, так что приходилось поторапливаться и следить за ногами, чтобы не споткнуться. Свернув за угол, Такеши рукой указывает на небольшое кафе с широкими окнами. Дойдя до него, я с интересом разглядываю обстановку: всё выглядит простым, немного банальным, но таким родным и тёплым, что хочется здесь задержаться. С потолка свисают бумажные фонари круглой формы, а дубовые столики накрыты тёмными салфетками, но главной фишкой, помимо пёстрых плакатов, бесспорно является открытая кухня. Длинная столешница чуть отделена стреляным заборчиком, расставленные барные стулья. Ямамото сразу пошёл туда, стукнув пару раз по столешнице, он позвал кого-то по имени. Я медленно последовала за ним и, встав рядом, с любопытством оглядывала посетителей. Их было немного, но столики всё равно оказались заняты. Нам лишь оставалось сесть за барную стойку и следить за тем, как будут готовить еду. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги, которые привели к нам своего улыбающегося хозяина. — Пап, мы голодные, — Ямамото уже устраивался на барном стуле поудобнее, а я, быстро сообразив, смущённо поклонилась. — З-здравствуйте, Ямамото-сан. Мужчина легонько стукнул своего сына по голове и с неприкрытом любопытством оглядел меня с ног до головы. — Здравствуй-здравствуй, присаживайся уже, — добродушно улыбнувшись, мужчина заворчал на Такеши. — Бери пример с этой вежливой молодой особы. Прежде чем просить еду, хотя бы поздоровалась, — его взгляд снова остановился ко мне. — Ни разу к нам девушек не водил. Ещё и хорошенькая такая! Такеши перебил своего папу, покраснев, после чего сразу помог мне сесть рядом. Представив меня своего отцу, мы, наконец, официально познакомились и смогли продолжать разговор, хотя говорил в основном старший Ямамото, но мы были не против. Во время разговора мужчина успевал мастерски готовить, не допуская каких-либо мелких ошибок и не пачкая вокруг себя всю рабочую поверхность. Я с восхищением следила за его движениями, а когда ловила на себе его взгляд таких знакомых глаз карамельного оттенка, то не сдерживала улыбку. Мою фразу «да мне и чая хватит» нагло проигнорировали, а готовили что-то явно грандиозное и сытное. Действительно, ведь мы из-за той ссоры и поесть не успели. Когда роллы вместе с суши красиво уложили на блюдо и поставили перед нами, мы сразу вооружились палочками. Старший Ямамото лишь улыбнулся и налил нам зелёный чай, пар которого закружил над кружками. Ну что поделаешь с голодными школьниками? Никаких манер!***
Вечерело. Поблагодарив за еду, я незаметно оставила несколько сотен йен, ведь готова поклясться, что два этих джентльмена отказались бы от денег. Надев пальто, рука сразу скользнула в карман: плюшевый подарок на месте. Прикосновение к игрушке сразу вызвало улыбку. Такеши сразу вызвался проводить меня, а я и не спорила. Если бы отказалась, то его папа убедил меня в телохранителе в лице его сына, тем более уже темнело. Снова поблагодарив за еду, мы вышли из кафе и медленно шли к моему дому. Холодный ветер вернулся, заставляя посильнее закутаться в пальто, но даже такой прогулкой можно наслаждаться, если рядом интересный собеседник или близкий человек. Не знаю, к какому варианту я отношу Такеши, сейчас не хочется думать и разбираться, хочется наслаждаться этой прогулкой до конца. Тем более парень шёл рядом со мной, не отдаляясь и подстраиваясь под мой шаг, и мы оба молчали. Это ли не ответ? Как бы медленно мы не шли, но мои глаза уже видели невысокий забор родного дома. Судорожно вздохнув, я осторожно положила руку на небольшую калитку и повернулась к парню. Встретившись со мной взглядом, он смущённо отвёл взгляд в сторону и, запустив руку в свои растрёпанные волосы, что-то тихо пробормотал, но я не смогла разобрать. Не разобравшись в своих чувствах до конца, я подошла к Ямамото и порывисто обняла его. — Спасибо за этот день, Такеши-кун, — чуть слышно проговорила я, спрятав свою улыбку за волосами. Парень не успел даже как-то отреагировать, так и остался стоять на месте, застыв. За моей спиной послышался звук открывающейся двери, что заставило меня вздрогнуть. Я быстро отпрянула от одноклассника и вся буквально сжалась. Медленно обернувшись в сторону дома, я увидела отца. Фиолетовый синяк на скуле, отросшая щетина, растянутая футболка, которая была вся в пятнах неизвестного происхождения. Его нетвёрдая походка подсказывала, что отец далёк от трезвого состояния. Быстро попрощавшись с растерянным Ямамото, я залетела во двор, подходя ближе к родному человеку. Его хмельной взгляд по моему лицу был пугающе отсутствующим, но через секунду в них загорелась такое пламя ярости, что у меня сердце рухнуло вниз. Осторожно взяв его под руку, я потянула его обратно в дом, но его рука — не с первого раза — легла на мою шею. Что можно испытывать в такой момент? Стыд. Поглощающий стыд и небольшая горстка страха за свою жизнь. Хотя кому я вру? Страшно, что сейчас кое-кто подумает что-то плохое про нас. Это нельзя допустить. Нельзя. Мы хорошая семья. Мы нормальная семья. Он действительно хороший отец, просто сейчас выдался плохой день. Мой затылок ударился о стену всё ещё родного дома. Слёз не было, просто немножко больно и сильно стыдно. Поглаживая папу по руке, я самым мягким голосом, на который была способна, говорила какие-то глупости, в попытке успокоить выпившего мужчину и себя заодно. Снова разговор о том, что нельзя так, нельзя на людях. Видимо его только это немного привело в сознание и, отпустив мою шею на какую-то секунду, он заметил моего растерявшегося одноклассника. Его грубая рука легла на моё плечо, на котором всего лишь несколько часов назад была нежная рука Такеши. Всего лишь несколько мгновений назад, всё было в порядке. Всё было хорошо. Я была обычной ученицей с обычными проблемами подростка, но ближе к ночи всё меняется. Снова. Меня закинули в тёмный коридор, благодаря чему я сильно ударилась плечом о стену, но смогла удержать равновесие, чем отец не мог похвастать. Шатаясь, он закрыл за нами дверь и, будто забыв о моём существовании, ушёл на кухню, где горел свет. Простояла в коридоре минут пять для того, чтобы убедиться, что меня не накажут. Эти минуты длились так мучительно долго, что я боялась дышать и делала это как можно тише. На какой-то минуте даже появились силы на слёзы, но я подавила это в себе. Если отец увидит слёзы, он это точно не оценит и, скажу с уверенностью, не кинется успокаивать. Коридор пугал своей темнотой, которую немножко разрушал слабый свет с кухни, и пугал тишиной. Осторожно сняв обувь, я тихо поднялась в свою комнату. Только я зашла внутрь, как рука на автомате закрыла дверь на замок. Не включая свет, я по памяти подошла к своей кровати и, скинув пальто с плеч, легла прямо в одежде, кутаясь в тёплое одеяло. Задрожав словно лист на ветру, я исступленно считала до десяти, чтобы не включить истерику. Перекатившись на спину, я посмотрела на потолок и снова не сдержалась. По щекам покатились противные слёзы, которые я со злостью стирала рукавами свитера. На эту тихую драму ушло несколько секунд, пока я не вспомнила что кое-что забыла. Резко сев, я потянулась к пальто и, выхватив из кармана маленькую плюшевую игрушку, слабо улыбнулась. Прижав бедное онигири к груди, я снова залезла под одеяло и попыталась уснуть. «Добро пожаловать домой».