Немного о зависти и выборе

Хана Асакура всегда немного завидовал Элизе Фауст-младшей. У нее замечательные родители. Немного странноватый отец - но кто из шаманов и медиумов не без странностей? Главное, что дядя Георг искренне любит своих жену и ребенка. Хана даже не поверил, если бы собственными глазами не видел, как суровый стра-ашный некромант обнимает миниатюрную жену и ерошит светлые волосы дочери. А в улыбке ее матери нет толики той жути, что имеется у Тамао. Теперь-то, после знакомства с настоящими родителями, Хана понимает, что Тамао просто пыталась стать похожей на Анну. Повадками, манерой говорить, ходить и руководить. Ведь легче дать пинка, чем полчаса объяснять, почему не стоило лезть в логово к разозленным духам, давно уже позабывшим причину, по которой остались на земле. Тетя Манта сидела на корточках перед дочерью, протирала коленки, обрабатывала ссадины. И говорила, говорила, говорила без остановки, спокойно и рассудительно, однако Хане сбоку было видно, как неистово пульсирует жилка на шее, выдавая волнение женщины. Манта рассказывала, как переживала, как с мужем пыталась отыскать заблудившихся, заигравшихся детей, а Элиза краснела от слов матери, пламенела ушами и щеками, сгорала от стыда за свое неосмотрительное поведение. Посчитали себя самыми сильными? Хане тоже стало стыдно. Положившись на силу Амидамару, он чуть не угробил подругу. Тетя Манта умела улыбаться так, что хотелось улыбнуться в ответ. Как бы ни был Хана недоволен собственным положением, вечным отсутствием родителей, необходимостью продолжать, а не развивать род Асакура, отсутствием приключений, у него никогда не хватало духу накричать или даже просто нагрубить Манте Фауст. Потому как чувствовал, что даже в таком случае женщина посмотрит понимающе, улыбнется и обнимет, крепко-крепко. С шести лет Хана проводил каждые полгода в Германии, в семейной клинике Фаустов, совмещенной с их собственным жильем. Играл с Элизой и Франкенштейном, объедался вкуснейшими пирогами тети Манты, смотрел, как проводит опыты в своей лаборатории дядя Георг... и был счастлив. Эти шесть месяцев становились самыми-самыми в его жизни, их Хана ждал с нетерпением, хотя и понимал, что придется впоследствии отрабатывать, тренироваться до потери пульса. Тетя Манта укладывала его спать, подтыкала одеяло и рассказывала им с Элизой на ночь истории. Не обязательно об отце или их детских приключениях. В ее рассказах жили другие шаманы, что сейчас трудились на благо мира, пытались сберечь природу, объединить ее с людьми. Достучаться до человечества от имени мира. Манта Фауст была известна не только, как специалист в области педиатрии, но и как меценат, курирующий несколько заповедников и детских домов. Она разыскивала одаренных детей, создавала все условия для развития их таланта. - Очень трудно, - говорила она, - быть не такими, как все. Видеть то, чего не видят другие. И когда рядом нет никого, кто бы мог объяснить, подсказать, направить. В такие минуты тетя Манта выглядела... иной. Более печальной и в то же время мечтательной, задумчивой и восхитительно легкомысленной. Как будто годы стекали с нее словно вода, уходили в песок, оставляя вместо себя юную девочку, пошедшую вслед за шаманом рода Асакура. Хана слегка завидовал Элизе, потому что у нее такая мама. Что-то внутри, не колеблясь, говорило, что Манта Фауст никогда не оставит своего ребенка, какие бы цели перед ней ни стояли. Сделает все, чтобы уберечь и семью, и мир. Она пыталась, карабкалась, шла к своей цели, и частое пребывание в их доме дяди Хао говорило о том, что женщина преуспевает. Она на правильном пути. Странно, что у мечтательного, потусторонне-отстраненного дяди Георга и серьезной, вдумчивой и основательной тети Манты получилась... Элиза. Легкая, как ветерок, игривая, как солнечный зайчик, яркая, как фейерверк на Танабату. Несмотря на темный, опасный дар, унаследованный от отца, девочка обладала удивительно светлой душой. Мечтала лечить людей, помогать духам, совсем как мама. И хотела стать терапевтом. Элиза никогда не колебалась. Раз приняв решение, шла до самого конца. И просто не умела обижаться. Как бы плохо или тяжело ни было, она всегда умела улыбнуться сквозь слезы. И невольно, смотря на Анну Третью, Хана сравнивал ее с подругой детства. У них обеих светлые волосы и яркие глаза, только у Элизы они фиолетовые, как цветы фиалки, опушенные черными-черными ресницами, отчего взгляд становится более загадочным. Анна сильна и упорна, она яростна и темпераментна. Элиза - солнечный лучик, скользнувший в окно поутру и попавший на щеку. На такую не хочется обижаться. От тети Манты она унаследовала улыбку, от дяди Фауста - мечтательность во взгляде. Она не красива, но умна и интересна, как собеседник. И весьма симпатична, как человек. - Твои родители выбрали меня в качестве твоей невесты, - Анна Третья сверлит взглядом, а Хане смешно. - Тогда они должны сказать мне это сами, потому что у меня уже есть невеста, - пожимает он плечами. - Кто она? - девушка щурит глаза. - Неужели трудно догадаться? В палату входит Элиза Фауст. Костяной пес клацает лапами по полу, за спиной - коса с узорной рукоятью. Анна смотрит на нее и бледнеет: истинный некромант, гораздо более сильный, чем знаменитый Фауст. Дядя Георг по праву может гордиться своей малышкой. Хана слегка завидует Элизе Фауст-младшей, но он всегда помнит слова тети Манты: - Не забывай: твоя семья не ограничивается Йо и Анной. Все мы - твоя семья. И придем на помощь, когда это понадобится. Его отец - пленник правил и собственного рода. Ему дали невесту, его заковали в традиции, по которым нужно оставить своего сына на чужих людей. Хана любит Тамао и Рио, они его настоящие родители. А еще он любит Элизу, такую знакомую, до последней родинки, родную, близкую и понятную. Которая никогда не поднимет руку, но заставит устыдиться одним только взглядом. Которая не станет навязывать свою волю, но поможет принять нужное решение. Которая улыбается совсем как тетя Манта. Как бы могла улыбаться Анна Асакура, если бы выбрала сына, а не мечту. Хана Асакура немного завидует Элизе Фауст-младшей, а потому выбирает ее.