Останемся

Отабек отвез Юру на занятия по хореографии, изъявив желание остаться и понаблюдать. Юрий повёл плечом, ну смотри, коль так хочешь. Высоченное здание бизнес-центра сдавало в аренду несколько танцевальных залов. В одном из них тренировался Юра, оттачивая движения без льда и коньков. — Хорягу ставит полоумный дебил, — жаловался Юра в лифте, мрачнея с каждым этажом. — Танцует классно, но дебил. Отабек согласился с ним в ту же секунду, как только рот этого хореографа открылся. Жеманный и кривляющийся, своим ботоксом на губах натурально создавал впечатление трансвестита. За год службы Алтын и забыл о существовании таких людей. Вообще много чего забыл. Даже то, как стоять на коньках. Заменили сапоги и портянки. А к кителю по привычке ещё неделю после дембеля тянулся. Юра, кстати, просил фотографии в форме. Отабеку скидывал сослуживец, он же выкладывал в сеть, а вот сам Бека об инстаграме вспоминал раз в год и не выкладывал ничего ещё с момента ухода из ФК. Алтын забрёл на страничку сослуживца, заскринил пару общих фотографий, поразмышлял, ткнул в профиль Плисецкого, пролайкал последние публикации. Подстригся он, оказывается, полгода назад, не объясняя причины визжащим фанаткам в комментариях, а просто поставив перед фактом. Хорошо ему. Ну лицо такое, всё идёт. Мог бы в модели пойти. Только он лучше. Чемпион по фигурному катанию. Отабек зашёл в вотсап, нашёл чат со всем тем же коллегой и обнаружил несколько фото, о происхождении которых и не догадывался. Рустем, чертяга, любитель фотографировать. Папарацци. Бек начал листать фото. Вот он в майке форму гладит, вот палит камеру и поджимает губы, вот он на плацу вышагивает после залета перед ротным, вот он на тумбочке стоит, вот он на тумбочке дрыхнет, вот он первую сигарету пробует, перед тем как закашляться на всю часть, вот он на стрельбе с Калашниковым наперевес, перед тем как прицелиться и открыть огонь, вот наконец-то фотография, где он смотрит в камеру в парадном, и вот последняя — в профиль, с сигаретой в губах и с кепкой, повернутой козырьком назад, ухмыляется чьей-то шутке. Симпатично. Бека бы мог подумать о чем-то подозрительно голубом насчёт Рустема, но такой компромат тот мутил на всех и каждого. Конфиската на него нет. Отабек сохранил все фото и обратил внимание на Юру и хореографа, уже дошедших до растяжки. — Юрочка, ещё, надо еще. Куда ж ещё, думал Отабек, хмуро наблюдая за хореографом, который придерживал бёдра напряжённого донельзя Юры в вертикальном шпагате. Да ему ж расслабиться надо. Отабек забеспокоился. Только не за Юру, а за горе-тренера, внезапно прижавшегося к нему всем телом. Ой, он это зря. — Отвали от меня, бля! Отабек немедленно встал с матов в углу, одарив оторопелого хореографа суровым тебе-что-жить-надоело взглядом. Юру трясло от злости. — Мудак, сука, не подходи ко мне! Нахер мне такой хореограф? Пидорас! — Юрочка, успокойся, — протянул нисколечко не задетый мудак. — Я не имел в виду ничего... — Зато я тебя щас поимею! — взорвался Юра, в самом деле двинувшись в его сторону, но был тут же снова развернут к зеркалу. — Юра, легче, — спокойно посоветовал Отабек, цепко зыркнув в сторону тренера. — Извиняться будем или нет? Отабек понадеялся на эффект от царапины на переносице и от нескольких ссадин на лице. Сработало как всегда на сто баллов. Хореограф махнул рукой: — Сами растягивайте, затем приступим к связке. — Извинения не принимаются, — провозгласил Юра. — Юрочка, ты не извинился за оскорбления. — Блядь, — выдохнул Юра, дёрнувшись и расслабившись под руками Алтына. — Давай его отпинаем. Отабек бесшумно посмеялся, слегка надавив на идеально прямую ногу. Юру все ещё трясло. — Юр, выдохни. Надо расслабиться. — Расслабишься тут. Отабек с силой пару раз погладил бедро, принялся сжимать пальцы от колена до лодыжки, не переставая надавливать и обалдевать с такой растяжки. Такой бы он сам не добился, деревянный. — Нифига подобного, — возразил Юра, и Отабек понял, что высказался вслух. — Шпагат у тебя есть. — На правую ногу. Поперечного нет. — Зато ты можешь отпиздить этого дебила. — А ты нет? — И я могу. Юра расслабился окончательно. Позже Отабек узнал, что хореограф много лет работал с фигуристами, а вот его, Алтына из Казахстана, видел впервые. Отабек переваривал это и у руля, и в кафе, куда они с Юрой зашли пообедать, и в течение всего вечера прогулки по Москве. — Он ничего не шарит, — не выдержал Юра в конце дня, вновь укладываясь у стены. — Ты охуенно катался. «Спасибо» застряло в горле. Отабек не был уверен, что Юра говорил правду. Юре просто, он чемпион, у него золото, а у Отабека лишь «да вот азиат с какого-то ...стана». На второй день Отабек подкинул Юру до катка, отказавшись даже поздороваться с Яковом и Лилией. Сам безбожно опаздывал. В половину десятого приехал на тренировку, намотал штрафные круги по спортзалу, и только тогда Азамат велел приступить к разминке, после чего подозвал левых пацанов и объявил спарринг. Это дело Отабек любил. В армии в первый раз кому-то сильно досталось от его неосторожного движения на матах, отчего тамошний руководитель заинтересовался и предложил пахать в определённом направлении. Аскар Бахтиярович его звали, он же Аскарик, он же Оскар, он же тренер и его главный билет в мир единоборств. Высокий и скуластый, как японец, руки в карманах, обманчиво расслаблен и спокоен. Подошёл к Отабеку и сказал: одна тысяча взмахов ногой. Отабек выполнил, не чувствуя ступней. Аскар дал ему мазь от мозолей и велел столько же раз ударить рукой. Отабек следил за дыханием, мерно колотя воздух кулаками и блоками. Аскар молча наблюдал, затем велел отжиматься, сначала на кулаках, потом на растопыренных пальцах. Отабек выл от боли. Аскар качал головой, говорил: фигурист, ноги сильные, качай руки. И чхать он хотел на мускулистые плечи и вздувшиеся вены Алтына. — Аскарик жестковат, — рассуждал Азамат. — Без башни он. Одним касанием убьёт. А вообще ты на него похож! Даже внешне. Ходите молчите, стройные как тополи, а потом херак — и за шкирку! В спаррингах Аскар бил сразу со всей силы, Алтын блокировать не успевал, не то что нападать. Предплечья ныли, дыхалку сбивало на второй же секунде. Позже внимание не заострял, рефлекторно уклонялся и где-то на четвёртом спарринге сумел сбить тренера с ног ударом с разворота. Аскар тогда впервые на его памяти улыбнулся. Жалко только, что не тренирует больше. Пожелал удачи и остался в части тренером по рукопашке. Юра позвонил как раз к тому времени, когда Отабек закончил. Посвежевшие после душа, но замученные, поехали в пиццерию, делясь впечатлениями и жалобами. — Не хочешь на рынок сгонять? — спросил Юра. — Мне б толстовку норм купить, старая вообще уже в говно. Отабек, сытый, а потому довольный и согласный на всё, кивнул. — Круто, возьмём пару вещей, потом дома отдохнём, твою же ма-а-ать... Отабек хмуро уставился на запричитавшего Юру. — Мне в тренажёрку сегодня вечером, я забыл совсем. Ну бля, я поспать ещё хотел... — Тогда рынок завтра. Сейчас домой и спать, вечером пойдём в тренажерку, — порешал Отабек. Юра призадумался: — Шаришь. В тренажерку со мной собрался? — А нельзя? — Очень даже льзя, погнали тогда. Спать завалились в одежде и почти впритык друг к другу. Отрубились сразу, проснувшись только от будильника Юры через четыре часа в весьма интересной позе. Юрка едва успел убрать ногу с бёдра сонного Отабека, сопевшего ему в макушку. — Ты мне фотки так и не показал, — нашёлся Юра. Отабек потянулся, достал телефон из-под подушки и сунул его удивленному Юре в руки. Он ожидал смешков, подколов, откровенного хохота, но Юра странно притих, листая фотографии, и единственный звук, который услышал Алтын, был сигналом сообщения в смартфоне Плисецкого. — Ты куришь? — осведомился Юра задумчиво. — Пару раз в армии, а так нет, — честно ответил Отабек. — А я тоже пробовал! Только чуть лёгкие не выплюнул, гадость редкая. Слушай, а вот тебе идёт. И кепка тоже идёт. Медсестёр не соблазнял? — Нет. — А вообще? Девчонки были? Отабек не уловил смену темы, но ответил: — Были. — А с ними было?.. Бека, задрал, вечно из тебя клешнями вытягивать надо! Рассказывай давай. Да что тут рассказывать. За всю жизнь три девчонки, потому что на первом месте каток, потом служба. Будучи фигуристом, списывался с девчонкой из Канады, пару раз целовались, прежде чем разойтись. Вторая была аж после армии, стройная и высокомерная. Модель, как позже узнал Отабек, на уме только шмотки и подиум, на который она все пыталась попасть, но топталась со своими фотографиями в портфолио перед агентствами Алматы. Зато, как потом обнаружилось, охотно оказывала эскорт-услуги, и Отабек порвал с ней не раздумывая. С третьей Беку познакомил Азамат, сказал ухаживать и не обижать, на что Бека только равнодушно пожал плечами. Цветы вручал, изредка дарил комплименты, спал с ней и был готов признать, что влюбился, пока не включал голову и не ступал на ринг. И пока не звучал вопрос «покатаешь на байке?», потому что рядом мог сидеть только недосягаемый и впечатлительный Плисецкий. — Казанова, блин, — буркнул Юра. — Это не за мной фанатки толпами бегают. — Зато для тебя модели в шеренгу выстраиваются, — не унимался Юрий. — Боец хуев. — Была всего одна модель. — Где одна, там и десять. — Юр, опоздаем. Юра чертыхнулся, принявшись собираться на тренажерку. Съели по бутерброду, червячка заморить, и двинули. Тренажёрный зал был пуст. Приступили к разминке, пока не пришёл тренер, поболтали о предстоящем матче. — Менеджер твой придёт? Пусть запряжет кого-нибудь, чтоб тебе помогали, — недовольствовал Юра. — А то что за дела вообще? — Придёт, — на выдохе сказал Отабек, поочерёдно поднимая гантели. Юра в это время упирался пятками в стену, локтями — в мат, и менял поддерживающую ногу. — Ты в натуре тёмная лошадка. Такой весь из себя правильный, а как паленым пахнет, сразу кулаки, стойка, Рэмбо, бля. — А защищаться не есть правильно? — Отабек поправил майку и принял упор лёжа. — Да не в этом дело. Если бы я кого-то пиздил, никто бы не удивился, а вот то, что ты по кривой дорожке пошёл... Алтыну разговор не понравился: — С чего дорожка вдруг кривая? Может все на самом деле обстояло так, как обрисовывал Аза. Не надо было лезть на каток, надо было продержаться в карате, и кто знает, может сейчас он был бы знаменитым бойцом UFC или MMA. Прославил бы родную страну и заполучил куда больше уважения и признания. А главное — люди бы не забывали. Народ у них такой, всегда важно, что подумают другие. И даже если отбросить славу в сторону, то все, в принципе, происходило и сейчас. Отабек Алтын, отстаивающий честь родной страны. Отабек, у которого наконец-таки получилось пробиться в финалы нелегальных турниров, а не топтаться на месте, закапывая талант в восхищении другими фигуристами. Отабек, которому не приходилось прыгать выше головы, чтобы хотя бы просто быть наравне с соперниками. Отабек, которого именно за это и ненавидел Юрий Плисецкий. — Ты просто сбежал, — зло выплюнул вновь заведённый Юра. — Нет чтоб приложить больше усилий, а ты сдался! Алтын все-таки не сдержался, высказав то, что мучало его третий год подряд: — Я никогда бы не смог тебя одолеть. — Ого, — Юра поднялся, уперев руки в бока и выстрелив леденящим взглядом. — Так это я во всем виноват? Поддался эмоциям и сразу в кусты, а? Придурок! Не всё приходит сразу, это даже я знаю! — Заранее знаешь, что никогда не победишь? — Я всегда говорю, что выиграю, во что бы то ни стало. Не потому что уверен, а потому что пашу, блядь, без перерыва! Мне эта уверенность боком вышла ещё в Японии. Я хотел, чтобы меня тренировал Виктор, я почти этого добился, договорился! А он упиздил к своему японцу. — Юр... — Если ты так мной восхищался, то на, жри: меня вышвырнули нахер оттуда, как щенка мелкого, который только путается под ногами. И че, помирать надо? Нифига, встал и пошёл, чтобы всем им задницу надрать, чтоб поняли, кого побрили, чтоб, сука, сам понял, что работаешь на себя и для себя! Юра тяжело дышал, глядя на Отабека ошалелыми злыми глазами. Только уже повзрослевшими, пусть и таящими обиду где-то глубоко. — Это было очень хуево, Бека. Я тоже мог бросить. — Ты не бросишь, потому что призвание твоё. — Опять двадцать пять... — А своё я нашёл только после того, как ушёл, — продолжил Отабек. — Не всем быть такими же, как ты. — Ты тоже пахарь, как я. Сколько лет ты на это убил? Чтобы взять и бросить? Отабек помотал головой, накинул куртку, завидев приближающегося тренера. — Я тот пахарь, до которого очень поздно дошло, что он пашет не в том направлении. — Да придурок ты, — устало заключил Юра. — Придурок, и понять ничего не можешь... Отабек молча удалился. Юру понесло конкретно, ещё в кафе, наверное, хотел всё высказать, да замялся. Чтоб Юра и замялся?.. Хотя, тогда он был шокирован новым родом занятий Алтына, а Алтын был рад наконец поделиться ощущениями с другом. Отабек был услышан и понят, но, оказалось, не до конца. Он на секунду подумал, что Юра никогда ему этого не простит. Как будто он влез в чужую жизнь, а не подкорректировал свою. Абсурд. Зачем так смотреть, словно всю жизнь поломал? На Отабека никогда не смотрели с такой обидой. Никогда не отворачивались с молчаливым «видеть тебя не могу». И сам Отабек никогда не шёл наперекор просьбам. К Юре заходить не стал, сняв номер в гостинице. Провёл там весь следующий день в раздумьях, выполняя все необходимые процедуры на автомате. За ночь решил, что виноват в том, что похерил дружбу с Плисецким и не пытался с ним связаться в течение трёх лет. С другой стороны, потому, что именно Юра дал понять: никаких отношений между ними больше быть не может, а сам Отабек трус и мудак. Нормально, да? А то, что Отабек решил завязать с фигурным катанием, Юру вообще волновать не должно. Бывают в жизни такие решения, и он когда-нибудь поймёт, но это будет уже не его, Алтына, дело. Они вновь превратятся в параллельные и больше никогда не пересекутся в такой глупой обстановке, как дорожное кафе Москвы. — Стой, раз-два! Отабек по привычке застыл, услышав после приказа скрипучий смех наконец явившегося в клуб тренера. — А че рожа кислая, как будто на драку идёшь? — и снова заржал. Остряк. — Не отвлекай. — Все-все, разминайся, — махнул рукой Азамат, присев на ближайший стул маленькой комнатки. — Значит так, мы через десять минут выходим. Ногами поработай, отдохни, потом руками. Только не сильно! Смотри, чтоб не сдох в первом раунде. — Не сдохну. Азамат внимательно на него посмотрел: — Че такой загруженный-то? Случилось чего? Твой ненавистный фигурист случился. Ты сидишь и ржешь над «русской феей», а он потом из головы не выходит, вцепится глазами своими невозможными и не отпускает. Узнал бы Азамат, поржал бы и над Отабеком. Узнал бы все тот же Виктор или Жан-Жак, то позубоскалил бы, мол, я так и думал. Если Отабек продолжит голову ломать, то и этот матч проиграет как пить дать. — Бля, нашёл. Бека и Аза повернули головы к двери и стоящему на пороге Юре Плисецкому, расслаблено засунувшему руки в карманы узких джинс. — Та самая фея, что ли? — отмер Азамат. — А голос-то поставленный. — Наедине оставь, будь другом, — вежливо попросил Юра тренера, дождался, пока тот встанет и уйдёт, и закрыл за ним дверь. Отабек, толком не понявший, чего от него хотят, встал, накинув полотенце на вспотевшую шею. Юра подошёл к нему сам, скинул капюшон любимой толстовки, и тут Бека вспомнил. Точно, на рынок так и не съездили. — Вот ты обидчивый у меня какой, — протянул Юрий. Смотрел прямо в глаза. — Опять пропасть вздумал. — Извини. — Тут извинитями не отделаешься, — улыбнулся Юра, и Отабеку от этой улыбки сразу стало хорошо и легко. — За три года-то. — Леопардовый костюм канает? — приподнял брови Отабек. — Твоя победа будет в самый раз. Отабек серьёзно кивнул. — Так что... не думай больше ни о чем, — Юру вдруг заинтересовало полотенце, он схватился за него пальцами, зачем-то протерев им ключицу замершего Отабека. — И это... меня тоже извини, вспылил чего-то не по теме. Отабек извинил его в тот самый момент, когда он вошёл в эту комнату. Перехватил тонкое запястье, слегка сжал юрину ладонь. — Давай, порви его, — выдохнул Юра, высвободив руку и пошлёпав ладонью по голому плечу Беки, напоследок ласково погладив.