Останемся

Отабек все так же размеренно прошагал к рингу в сопровождении тренера, его помощника и Юры. Накатывало волнами от гудящей толпы, Отабек заражался, пытаясь стряхнуть мандраж, вполуха слушал наставления Азамата, но отвлечься помогло лишь кольнувшее тепло в ладони, минуту назад сжимавшей запястье Юры. Алтын скинул халат, помотал головой, поймав пристальный взгляд Плисецкого. — Что? — Запоминаю тебя молодым и красивым. Отабек улыбнулся одними глазами. — Да не достанет он Беку в этот раз, — вставил подслушавший Азамат, сразу после чего бойцов начали повторно объявлять. — Давай, алга, Казахстан! Юра не понял. — Че? — Вперёд, Казахстан, говорит, — перевел помощник откровенно скучающим тоном. Отабек перелез на ринг, подошёл к центру под растянутое «А-алты-ы-ынннн» к Захарову. Стукнулись кулаками, разошлись по своим углам. Уже заведённая толпа галдела, предвкушая интересный матч-реванш. И Отабека встречала куда более приветливо, понравился. — С такими любопытными бойцами матчи не могут быть скучными, — втирал тот же самый медик с первого боя. — Особенно когда на кону не бабло, а честь. Прозвучал гонг. На этот раз танцевали вокруг да около недолго. Уже прошаренные да прощупанные, настороженно говорил Азамат, следя в оба. Максим атаковал почти сразу, притесняя Отабека к канатам, тому пришлось пропустить пару ударов в корпус, чтобы увильнуть и вдруг схватить оппонента обеими руками, утягивая в партер. Зрители удивлённо охнули, не ожидая от Алтына такого риска, на полу он был вовсе не так хорош, как сверху. По крайней мере, так полагал Юра, исходя из прошлого боя, и взволнованно грыз ногти. Так же думал и усмехнувшийся Захаров, попробовав перевернуть Отабека и тут же получив два хука справа. Отабек сидел между его ног, нанося точные удары, отчего Макс сложил перед собой руки, закрывая лицо и корпус. Алтын не растерялся, живо отстранившись, разогнул обе ноги Захарова так резко, что те чуть не хрустнули, прежде чем Максим успел взмахнуть одной из них, не достигнув цели — Бек увернулся, твёрдо встав на ноги. — Шустрый какой! — тот врач разве что в ладоши не хлопал. — Красава, Бека, — хвалил Азамат. Юра молчал, прикрыв глаза. Переводил дух. Взгляд, которым одарил Максим Отабека после этой атаки, совершенно ему не понравился. Осторожнее, Бека, хотелось крикнуть. Однако сам Отабек расслабляться явно не собирался, внимательно следя за каждым движением соперника. Теперь Захаров выбрасывал кулак куда чаще и ещё внезапнее. Не будь у Алтына подготовки, давно бы уже лежал от прямого в голову. Что там, даже подготовленные бойцы не успели бы увернуться, не наработав инстинкта. Аскар Бахтиярович говорил: больше тысячи ударов за ночь, и будет тебе инстинкт. Аскар Бахтиярович нападал с такими ударами, пропустить которые значило упасть ничком или остаться калекой. Сам он так говорил. Отабек конечно же не верил, но каким-то уголком подсознания ужасался. И уходил от ударов. Ноги сильные, повторял Аскар, ногами работай. Уклонившись от очередного кулака, Отабек прицелился в корпус, развернулся и заехал пяткой по груди. — Вертуха? — обалдело спросил Юра. — Не, удар с разворота, — ответил все тот же помощник. Отабек едва успел увернуться от удара, практически молниеносно перехватив вытянутую руку Максима сбоку и ударив предплечьем так, что та хрустнула. Макс согнулся от стрельнувшей боли, Азамат заорал «добивай!» одновременно со звоном гонга. Юра взобрался на ринг вместе с тренером и помощником, сходу открывая бутылку воды и поднося к приоткрытому рту Отабека. — Молодец, красавчик, — нахваливал Аза, дальше переключаясь на казахский. — Мог бы сразу вырубить, сейчас ситуация в любую секунду может поменяться. Так что бди. — Понял. Зато Юра ни слова не понял, наклонился к Отабеку, твёрдо решив поделиться переживаниями. — Не нравится он мне, Бека, ты давай осторожно... — Хорошо. — Нет, правда, он посмотрел как-то хуево, так что... — Юра, — произнес Алтын на выдохе. — Нормально всё. Плисецкий кивнул, засунул капу Отабеку обратно в рот, мимолётно задев губы пальцами, и слез с ринга. Хреновое предчувствие обострилось. Захаров снова подвинул Алтына к канатам непрекращающимися ударами, отступил на шаг и двинул ногой в грудь. Отабек бессильно повис на канатах, приходя в себя и благодаря Бога за то, что чужая ступня не достигла лица. Максим метил в подбородок, а теперь собирался ударить с вертушки. Отабек вяло отпрыгнул в сторону, вдруг резко перехватив лодыжку и ребром ладони заехав по голени. Захаров взвыл, умудрившись отдернуть ногу, и отошёл назад. Вот так. На ринге ситуация действительно может поменяться в любую секунду. Здесь не лёд, когда выходишь на каток и молишься, чтобы не налажать и выглядеть достойно среди своих соперников. И не сжимаешь в бессилии кулаки, когда они же практически все катают лучше тебя, а ты остаёшься далеко позади со своей дурацкой верой и надеждой на издевательский успех. Вот тебе четвёртое место, ты хорошо постарался, увидимся на следующих соревнованиях, как там тебя?.. Четвёртое место тоже хорошо, ну ты что такое говоришь. Здесь не так. Здесь можно быть уверенным, что победу допустимо вырвать зубами, насколько бы прокачанным ни был оппонент. Насколько бы сильным и опытным он ни казался, всегда найдётся шанс на победу, который перевесит чужое превосходство. Вот этот вот сильный, отправит одним ударом в нокаут, но пусть вначале достанет. А вот другой, ногами машет классно, но ничего, подождём, пока устанет. А этот третий, пусть вначале попробует повалить, чтоб зубы целые остались. Здесь Отабек мог бороться за победу до конца. И от этого победа становилась приятнее. Захаров наступал неустанно. Отабек блокировал его удары, ожидая подсечки, всеми силами не давая перейти на пол, где Максим мог стать достаточно опасным в таком положении. Об этом знал и сам Макс, всячески пытаясь повалить Алтына. — Подсаживайся! — кричал Аза на казахском, когда Отабек неосторожно пошатнулся. Захаров тотчас решил воспользоваться моментом, однако Бек не поддался, хорошенько заехав коленом по животу. Правым, левым, хотел засветить по голове, но удар получился смазанным и не достиг своей цели. Отабек отошёл приставным шагом подальше, передохнуть. Макс казался сильно помятым, вот только все ещё крепко держался и проигрывать не намеревался. Главное — не переходить в партер. И Алтын совершил чудовищную ошибку, зацепившись за эту мысль, потому как беда пришла, откуда не ждали. Захаров вновь выбросил кулак вперёд обманным маневром, чтобы сделать шаг и беспрепятственно врезать согнутой рукой по плечу. Левой, правой, он принялся сокрушать Отабека мощными ударами локтем, один за другим. Бек не успевал их блокировать, уплывая сознанием. Крики толпы превратились в шумный звон, перед глазами двоилось, вдохнуть не получалось вообще. — Бека, вставай! Бека! — Встал, быстро! Встал быстро, я сказал! — это уже орал Юра. Вот и облажался по полной, никакая философия жизни не спасёт. Хотел доказать, что не зря ушёл, а в итоге... Противно. Гонг прозвучал как спасение. Или как утешительный приз, мол, поживи ещё, за минуту тебя уделают. — Бека, ты почему... — начал было тренер, как вдруг лицо резко развернули к злющим и обеспокоенным глазам. — Только попробуй проиграть. Слышишь меня? Дебил ты безмозглый, — грубый тон никак не вязался с той заботой, с которой Юра вытирал кровь с носа и губ салфеткой. — Кто мне вчера с пеной у рта говорил, что нашёл своё призвание? — Вы по очкам вровень идёте, — добавил Азамат, взмахивая полотенцем. Отабек ухом не повёл, все пялясь на Юру немного расфокусированно, но внимательно. — Соображаешь же все, — тише произнес Юра, проведя чистой салфеткой по лбу. — Все поняли, что это твоё, даже я. Все, кроме тебя. Хватит давать заднюю. — Виноват, — прохрипел Алтын, потихоньку приходя в себя. — Так, кончай этот детский сад, — снова влез тренер. — Уворачивайся и покажи, как надо. Ишь ты, локтями замахал. Судя по взглядам Юры и Азы на Захарова, те уже точили жало, и точили правильно, зацепив особо важные ниточки Отабека. Гонг. От локтей все ещё пошатывало. Алтын старался держать равновесие, обходя соперника медленно и не давая себя достать. Уклонялся, подныривал, в общем, оборонялся. Дышал шумно и ровно. Вдох-выдох. Дыши давай, фигурист. Не дышишь — не ешь, чеканил Аскар. Не торопись. Вброс — удар. Пробуй. Снова дыши. Отабек поддался на уловку победно ухмыльнувшегося Макса, прижавшись к углу и тут же резко вытянул горизонтальный кулак. Удар с наворотом. Толпа, уже готовая назвать победителя, одобрительно засвистела. Давай-давай, больше интриги. Алтын настиг попятившегося от удара Максима, разжал кулаки, ткнув двумя пальцами около ключицы. Не в горло, не убивать же. Последовала серия ударов: кулаком в живот, скрюченной ладонью по плечу, в бок, лоу-кик по голени, снова горизонтальный кулак и напоследок мощный удар ребром ладони как завершение потрясающей комбинации. Захарова шатало; Алтын же впервые стоял твёрдо на ногах, не оставляя сомнений в том, что на данный момент прекрасно владел своим телом. Макс быстро оклемался, сделав удар ногой с разворота, и Отабек снова перехватил его за лодыжку, на этот раз потянув ногу выше и засветив локтем по бедру заоравшего оппонента. Макс упал и отполз, вновь принимая стойку. Отабек все так же стоял, не шевелясь, привыкая к шуму в ушах и ноющей боли в корпусе. — Одна минута, Бека! Бек не услышал, отразив удар Макса раскрытым блоком, вдарил коленом в живот, склонил корпус вбок и назад для большей устойчивости, чтобы разогнуть ногу и попасть ступней под подбородок. А затем развернулся, поднимая вторую ногу и слёту заехав ею прямо по голове. Все это произошло за три секунды. — Вот это и есть вертуха, — объяснил помощник тренера, пока Юра старался вспомнить, как дышать. — Я ж говорил, каратист! — орал врач. — Красота! Отабек видел рефери, подошедшего к ничком лежащему оппоненту, видел, как тот считает, в конце концов взмахивает руками в стороны и указывает на победителя. На него, на Отабека. Гул стал настолько громким, что пронзило одно ухо. Алтына обнимали и вешали на спину флаг Казахстана, Азамат орал, Юра орал и улыбался, сам Отабек пытался отдышаться, обнимая Юру в ответ и прижимаясь виском к виску. Зрители гудели и хлопали, благодаря за зрелищный бой и знакомясь с казахом-победителем заново. Запоминая. — Да все нормально вроде, только здесь сильное рассечение. Врач указал пальцем на бровь, когда все зашли в раздевалку, обработал ранку, намазал мазью все лицо, украшенное мелкими царапинами в двух-трёх местах. — К ссадинам приложить лёд. И дайте ему рюмку чего-нибудь крепкого. Юра закатил глаза. Об этих процедурах он и так знал. — Конкретно тебя понесло на последних минутах, мозг вообще отключил, — покачал головой медик, видимо, все ещё пребывая в восторге. — Каратист. Отабек придерживал полотенце со льдом к скуле, поглядывая на присутствующих. Азамат с помощником вряд ли собирались покидать клуб в ближайшее время, напьются в дрова, врач осточертел своими восторженными речами, и только Юрка помогал, обрабатывая костяшки пальцев мазью. Как-то он так мазал, что совсем не больно было, зараза. А потом психанул и прогнал медика, непроизвольно сжав ладонь Отабека в своей. Мысли читает, что ли. — У меня ночевать будешь, ниче не знаю. Отабек и не думал возражать. Дома Юра сразу направился на кухню, наливать. Отабек разувался и размышлял о предшествующих боях, правда размышлял не в том ключе. Интересовал не результат; интересовало то, кто будет его «лечить» после. В Алматы жил один, в остальных городах и странах останавливался в гостиницах. Наливал сам, обрабатывал сам, привык все сам. Юру попросил один раз, а тот уже и без слов понимает. Золото. Всем бы такого друга. — На, держи. И на закусон тебе или лимон, или вот, шоколадка. Нет, не надо всем, Алтын погорячился. У всех есть друзья, несколько друзей, а у него Юра такой один, так что обойдутся все. — Сильно все болит? — Мы привыкшие, — Отабек не врал. Тело давно приспособилось и переносило боль легче, тем более, никаких серьёзных последствий не было. — Ты тогда спать ложись, отдыхай, а мне тут бежать надо... Алтын оторопел. Посмотрел на часы. — Полночь, Юра, куда? — Да ты не бойся, там Никифоров от меня что-то хочет. — В каком смысле? Юра зачесал чёлку назад, что-то усердно печатая в телефоне. Не похоже на него, потакать желаниям Виктора, да Юра скорее снялся бы в рекламе контрацептивов, чем согласился на встречу с этим «старпером». Отабек нечаянно уцепился за эту мысль и теперь представлял, что Юре велели бы делать в такой рекламе. Вроде бы ничего особенного, Бек пару раз натыкался, смотря телевизор и косясь на сестрёнку ещё в квартире родителей. Никаких лиц и тел, только томные голоса и название презервативов. Херня, а не защита. Отабек помнил, как приходилось спускаться в аптеку за противозачаточными для той самой модели, потому что рвались раз за разом. — У фигуристов собрание, он подъедет щас. Какое ещё собрание. Если Никифоров думал завлечь Юрку этим словосочетанием, звучавшим более стремно чем его пламенные речи на тренировках (Юра рассказывал), то он сильно заблуждался. — Собрание в полночь? — Ага. В клубе. Ещё лучше. — Разве бывают ночные собрания фигуристов в клубе? — Они ж ебанутые, — махнул рукой Плисецкий, направившись к выходу. Отабеком дёрнул коньяк, приказав тотчас же встать и перегородить проход в прихожую. — Юр, не надо. — Бека, ты че? Я не один, там взрослые люди будут. Там будет Никифоров, а я ему не доверяю. — Мало ли что там? Не иди. — Бека, успокойся, мы уже два года так. Вот сейчас вообще не понял. Юра и впрямь полагал, что после этого Отабек его отпустит? — Два года что? — Бля-а-а, уймись, заебал! — Юра поднырнул под руку Отабека, но тут же оказался прижат к стене. — Ты че... — Не иди, Юр, я прошу. Юра смотрел долго. Так долго, что стремно стало самому Отабеку от своего поведения, он уже мысленно выстраивал броню от словесных возмущений Плисецкого, в которых, разумеется, не обойдётся без мата, но черта с два он поведётся и отпустит его. Лучше перебдеть. — Ладно, хорошо. Я останусь. Алтын не понял резкой смены настроения, столкнувшись взглядом с неожиданно улыбнувшимся Юрой. — Напишу Виктору, что его советы работают, — шепнул он, обхватив лицо Отабека двумя ладонями. Вот так наебал, мелькнуло в голове у Отабека, пока он охотно отзывался, пристраивая руки на талии и пояснице вздрогнувшего Юры. Целовал так, как никого и никогда. Кровь разогналась с той же скоростью, что и на ринге, а Юру можно было записать в книгу рекордов за самый быстрый нокаут за всю историю человечества. Чемпион, везде и всюду чемпион. — Стой, — на выдохе, губы такие красные, аппетитные, хоть пей с них. Отабек попытался, но был вяло остановлен указательным пальцем. — Ты. Диван. Я щас. И чуть не спотыкаясь, влетел в ванную, гремя дверцами шкафчиков. Отабек зашёл в комнату, уставился на незаправленный диван, как на бомбу, заторможенно осознавая, что на этом самом месте будут происходить боевые, блин, действия. Наверное, не стоит торопиться. Стоит, верещал разум, поехавший при виде взъерошенного Юры с каким-то флакончиком в руках. «Каким-то», Отабек. Съешь сникерс, будь другом. Юра в два шага преодолел расстояние между ними, запрыгнул на Беку, обхватив его руками и ногами, Бека поймал чисто на инстинкте, круто развернувшись и повалил Юру на диван, слепо ткнувшись ему в губы. Тоже инстинктивно. Инстинкт вообще штука мощная. Юра мял его майку, очевидно пытаясь стянуть, но Бек безбожно тормозил, насилуя его губы и рот, шумно выдыхал и засасывал снова, пока Юрка не укусил его, красноречиво глянув вниз. Понял, подумал Отабек, отстранился, стянув прилипшую майку через голову, задушил желание аккуратно повесить на спинку стула и отшвырнул. Юра за это время успел снять футболку и теперь освобождался от штанов. — Эти тоже снимай, — велел Юра, кивнув на джинсы Отабека. Тот встал, по-джентльменски помог вначале Юре, затем расстегнул ремень и ширинку и снял джинсы. Лёг обратно, пристраиваясь между юриных ног, длиннющих и самых стройных. — Тяжёлый, — шепнул Юра, и Отабек с ужасом понял, что придавил. — Нет-нет, наоборот... Сильнее. Отабек навалился сильнее, придавливая тело всхлипнувшего Юры к постели. — Охуенно... Этим словом можно было описать все то, что произошло после, не считая момента, когда Юра настолько уплыл, что готов был засунуть пальцы Алтына себе в рот, чтобы увлажнить и позволить растянуть себя. Отабек поджал губы и сказал, костяшки щиплет после боя, не прошло ещё, и чувствовал себя идиотом, но Юра только поцеловал его ладонь, выдавливая смазку в свою руку. — Тогда я сам. Цензура. Цензурацензурацензура. Для Отабека покупали сексуальное белье, дразнили кружевом, оттягивали стринги, нагибались на высоченных шпильках, но они могли смело идти на ту же самую цензуру, просто затухая перед картиной «Юра и пальцы». — Делал раньше? Юра кивнул. — С кем? Бек в ту же минуту поклялся, что если услышит имя счастливчика, то найдёт и убьёт. — Ни с кем, бля. Сам с собой. Вот это другой разговор. Может Юра и развлекался с собой, может и далеко не один раз, но под взглядом Отабека все никак не мог решиться и протянуть руку вниз. Прямо раскраснелся весь, недовольно зыркнул блестящими глазами из-под подрагивающих ресниц, в конце концов дёрнулся и отвернулся: — Ну хорош так пялиться! Встань, я лучше в ванной. Алтын рвение не одобрил, закинул ноги Юры себе на плечи и, схватив его запястье, сам подвинул руку ниже. Юра резко выдохнул, бормоча что-то про нетерпеливых казахов. Не я за смазкой рванул, мысленно возразил Отабек. А за развернувшуюся картину и впрямь можно было убить, Алтын бы вот рискнул, если б на Юру кто-то как-то не так посмотрел. Если б Юру вообще кто-нибудь увидел таким. Алтын может, у Алтына рука тяжёлая. А сейчас адски тяжелело в паху. Отабек вынул пальцы дрогнувшего Юры, замяв неуместное «готово», и внезапно отстранился, а потом и вовсе молча удалился на кухню, игнорируя вытянувшееся лицо Плисецкого. Вернулся уже с салфетками и презервативом, педантично вытер пальцы онемевшего Юры от смазки и сказал: — Перевернись. — Не хочу. Хочу так. — На животе не так больно. — Хочу тебя видеть. — Значит, поверну. Юра обомлел: — К-куда повернёшь? Отабек стянул трусы, раскрыл презерватив. — На бок или на спину. Как понравится. Наклонился, поцеловал, запоздало поразмыслив о том, что могли вполне обойтись петтингом на начальном этапе половой жизни, тем более, у Юры это в первый раз. Сам же себе отвечал: вот именно, что это Юра, это на него стоит так, что звенит в ушах, что ноющие ссадины отходят на десятый план, что в глазах туманит... Юра покорно перевернулся на живот, встав в коленно-локтевую. ... туманит так, что взгляд расплывается примерно так же, как упругие ягодицы под давлением члена. Отабек раскачивался медленно, извинялся, чертыхался, выскальзывал, добавляя ещё смазки, капал ею на простыни, входил снова. Юра молча покачивался вместе с ним, стискивая зубы и думая, когда это закончится. Отабек дёрнул подушку, подложил Юре под грудь и буквально вдавил его своим весом, входя глубже. Юра захлебнулся криком, гибко прогнулся, прямо как на льду своём, и Отабек потерял дыхание, принявшись засаживать на всю длину. Прижался грудью к его спине, задышал в шею, просканировал лопатки губами. — Бека-а, — жалобно. Бека притормозил, перевёл дыхание: — Больно? — Хорошо-о-о... Сейчас будет ещё лучше. Мужик подумал — мужик сделал. Вышел, перевернул на бок, как и обещал, поднял ногу Юры и скользнул внутрь прямо так, как надо. Юра стонал. Тихо, кратко, так чувственно, что башню шатало. Отабек пыхтел, ускорялся, прерывал собственное дыхание поцелуями в шею, пока Юра не изъявил желание поцеловать в губы. Почему так хорошо, почему ни с кем так не хорошо, а, Юр? Почему мы так долго, Юр?.. Отабек переместился, повернув млеющего Юру на спину, закинул ноги себе за поясницу. — Вертишь меня, как... — Юра не успел закончить мысль, заткнутый очередным поцелуем. Такой красивый, а как же глаза блестят, совсем не так, как раньше. И весь он блестит от пота, все такой же стройный и хрупкий, но без подростковой угловатости. Как будто я хотел бы тебя меньше три года назад, подумал Отабек. А раздавить не страшно, не сломается. Сам просит, самому нравится, сам кому хочешь ногой засандалит в челюсть. Ноги сильные, фигурист же. — Бека... Беку дважды просить не надо, вставил с размаху, закатив глаза, сразу ускорился, засосав шею вскрикнувшего Юры. Юра вцеплялся ногтями в его спину, шипел, зарывался пальцами в волосы, то и дело притягивал для поцелуя, шепча, как в бреду: что же ты, Бека, блядь, творишь со мной. А потом завопил, кончая на живот и практически захныкал, когда Отабек с низким стоном спустил в презерватив, продолжая в нем двигаться. Лежали неподвижно, пытаясь отдышаться, и смотрели друг другу в глаза. В зелёных скопилась влага; Юра сморгнул ее, ухмыльнувшись и прочистив охрипшее горло: — Охуенно. Волшебно, согласился Отабек, готовый провалиться в сон. Предусмотрительно выскользнул, стянул презерватив, стёр салфетками сперму с животов и потрудился пойти в ванную, выбросить. Когда прилёг, спать уже расхотелось. Вообще о другом думалось. Например, о голом Юре рядом. — А могли бы уже третий год этим заниматься, — сказал вдруг Юра. — Кто ж знал, что тебе намекать бесполезно. Алтын поджал губы. Было бы досадно, если бы не было так кайфово после секса. — Не хотел терять единственного друга, — признался Отабек. — А сейчас? — Юра бесшумно сглотнул. — Сейчас потерял? Бек не любил такие вопросы. Такие, которые решали вот прям всё. Могли перечеркнуть прошлое и оставить светлое будущее, а могли и ровно наоборот. В такие моменты лучше всего обращаться к честности. — Надеюсь, что нет. Помолчали. — Я тоже надеялся, что до тебя допрёт, что ты тогда не лёд бросил, а меня. В таком случае всё вставало на свои места. И обида эта его вселенская, и злость. — Прости. — Да че уж там, замяли. Я тоже тупой был, раз не допёр, что бросил ты лёд из-за меня. — Всё к лучшему. Если бы не ушёл, то, может и не был бы здесь. Юра хохотнул: — Ага, хрен знает, сколько бы ещё тупили. Отабек бы поспорил. Может быть и не тупили бы, и не пришлось бы одной ночью навёрстывать упущенные годы с их прелюдиями. То, кем они стали, был уже другой вопрос. Если бы не Юра, возможно, Отабек так и ограничился фигурным катанием, все-таки зарыв свой талант подчистую. Одной мотивации для достижения результата недостаточно, тем более, когда ты проваливаешься все ниже. Урок жизни от Алтына. Отабек повернулся к Юре, накрыв их обоих одним одеялом. Юра намёк понял, придвинувшись ближе и быстренько чмокнув его в уголок губ. Посмотрел ещё так, мол, а че, хочу и целую. — Ты с Никифоровым насчёт меня советовался? Юру вопрос нисколько не смутил: — Хоть какая-то от него польза. Ты к нему, кстати, ну это, не ревнуй, Бека, он же старый, да и я бы никогда... — Понял, — Бек слегка улыбнулся. — Просто не нравится он мне. — По поводу собрания я вообще-то не врал. Мы так поздравляем друг друга, типа. Сегодня вон Милку с дэрэ должны были. Вот так неждан, Отабек постыдился бы, если б не находил ситуацию забавной. — Ты уж извини. — Нифига ты не извиняешься, — прищурился Юра. Насквозь видит. — Рожа как будто коня сожрал. Извиняется он. Ты мне скажи лучше, казахи все такие страстные или это мне так повезло? — Второе. — Так ты ещё и выпендрежник. А мне завтра треню пропускать, чую, жопа болеть будет. Отабек виновато погладил поясницу Юры под одеялом. — Жопа ниже, Бека. Прицел сбился? Как хочешь, подумал Бека и опустил руку ниже. Сжал под резкий вдох. — Ладно-ладно, уел. А тебе завтра куда? — Аза про Лос-Анджелес говорил. Юра помолчал. — Полетишь? Отабек даже не раздумывал: — Останусь. Юра прильнул, уткнувшись лбом в ключицу и обняв за шею. — И я останусь. Останемся. Лицо Юры осветила улыбка, делая его просто по-ангельски красивым. Отабек даже дыхание затаил. — На рынок сходим. Форму тебе куплю военную. — Зачем? У меня есть дома. — Я новую куплю. Подарок от друга. А потом по-дружески сниму ее с тебя.