Бракованные

В теплые майские дни хочется погулять по парку, посидеть под тенями раскидистых деревьев, прячась от палящего солнца, на худой конец просто полежать дома, но никак не плестись на уроки. Особенно в форме, такой плотной и душной. Школьница жалеет, что не притворилась больной сегодня. Ей кажется, что она медленно тает, словно мороженое на солнце. - Эй, Ынха, подожди меня! Она слегка вздрагивает, услышав обращение. Ынха. Настолько привычное, почти родное, пусть и придуманное на ходу, чтобы не путать ее с другой. Слишком многие знают прозвище девушки, а настоящее имя используют только родственники. Правда, в последние несколько дней она была рада, что почти никто не использует ее настоящее имя. - Привет. – Чон Джэхен, одноклассник и друг, останавливается рядом и пытается отдышаться, откидывая длинную челку со лба. – Ты бы сняла пиджак, жарко ведь. Можешь получить солнечный удар. - Привет, - выдыхает девушка, неловко отводя глаза от пристального взгляда. – Я в порядке, спасибо за заботу. - Ты в последнее время из пиджака не вылезаешь, хотя раньше его ненавидела, - хмурится шатен, шагая вслед за подругой. - Теперь он мне нравится, - бурчит Ынха, быстро перебирая ногами. Она натягивает пониже рукава, чтобы никто не увидел букв, прожигающих девичье запястье. Ни одна живая душа не должна узнать, чье имя там написано. - Дело твое, - пожимает плечами Джэхен, затем опережает ее, разворачивается и идет спиной вперед, чтобы было удобней разговаривать. Она хочет сбежать, потому что догадывается, о чем зайдет речь: - Как думаешь, мне стоит ей рассказать? Сегодня? Нет. Нет, не стоит. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Не рассказывай ей ничего. - Стоит. – Ынха на него не смотрит, еле сдерживает слезы и обзывает себя мысленно. – Кажется, у нее на лопатке тоже имя появилось. - На лопатке? – сконфуженно повторяет друг, спотыкается, едва не падает, но успевает схватиться за протянутую руку одноклассницы. Она не выдирает запястье, хотя прикосновение и доставляет дискомфорт. Витиеватые буквы горят сильнее, будто напоминая, и Ынха боится, что Джэхен почувствует жар, исходящий от них, но у него голова другим занята. - На лопатке как у меня? – уточняет Чон. Брюнетка замечает, как у друга уголки губ дергаются, готовые расплыться в радостной улыбке, но он ждет подтверждения. Ждет, когда она сделает его счастливым. Не как у тебя. На правой. Там написано имя другого парня. Она хочет разочаровать. Увидеть, как глаза покрываются корочкой льда, как разбивается сердце, чтобы потом собрать осколки воедино и сделать своим. Вот только так нельзя. Мир устроен таким образом, что каждый рано или поздно найдет свою половинку, обретет счастье. Соулмейты – это не шутки. Все слишком серьезно. - На левой лопатке, почти у самого основания. Слова с трудом вырываются, будто их проталкивают. Ынха старательно делает вид, что ей все равно. Ну, или по крайней мере, она не выглядит слишком разбитой. Чон больше не сдерживает себя. Уголки губ поднимаются вверх, будто их ниточками тянут к скулам. На щеках появляются милейшие ямочки, способные уничтожить нервную систему любой девушки. В том числе и ее собственную. Ынха набирает побольше воздуха в грудь, вспоминая, как Джэхен показал ей последние проявившиеся на его лопатке буквы. Красивые, с закругленными кончиками, с покрасневшей кожей вокруг. Такие выделяющиеся на его молочной коже. Хван Ынби. Та самая, с которой ее постоянно путали на первом году обучения. Ее лучшая подружка. - Не может быть, - выдыхает Ынха, прикрыв рот ладошкой, чтобы сдержать рвущийся крик. - Я думал, это будет твое имя, пока фамилия не появилась, - тепло улыбается Джэхен, натягивая майку обратно. Он явно не расслышал слов подруги. Школьница поспешно прячет левое запястье за рукавами форменного пиджака, сглатывает образовавшийся в горле ком и часто моргает, продолжая смотреть на спину друга. Тот снова в рубашке, но она все еще видит несколько буковок, они будто просвечиваются. - А я рада, что там не мое имя. – Девушка облегченно выдыхает. – Не хотела бы, чтобы ты оказался моим соулмейтом. - Это еще почему? – возмущается Чон, но подруга только хохочет громко и убегает из мужской раздевалки, пока их никто не застукал. - Там написано Чон Джэхен, - шепчет Ынха, наклонившись поближе и улыбаясь так, будто не внутри нее сейчас все взрывается, ломается, крушится. – Она звонила мне утром, спрашивала совета. Теперь он улыбается еще и глазами. В них – вся радость и благодарность миру за удачное стечение обстоятельств. В данный момент школьник выражает вселенское счастье в самом чистом виде. И она улыбается в ответ, так же искренне. Что бы ни происходило с ней, она искренне рада за друга. - Иди к ней, - подталкивает Ынха друга. – Она ждет тебя под старым деревом. Под нашим деревом. - Спасибо. – Джэхен не срывается сразу, долго смотрит на одноклассницу, прежде чем сказать: - Ты самая лучшая, Чон Ынби. Чон Ынби. Она перестает дышать, потому что это лишнее напоминание. С некоторых пор школьница ненавидит семь буковок, из которых состоит ее имя. - Люблю тебя. – Шатен оставляет теплый поцелуй на девичьем лбу и убегает, словно окрыленный. Она ненавидит эти слова. Ынха шумно выдыхает и разворачивается на каблучках, решительно идет обратно, намереваясь прогулять уроки. И дело даже не в том, что на первой же перемене новоиспеченная парочка оповестит всех друзей о своей связи. Не в том, что ей придется им улыбаться, поздравлять, подначивать со всеми остальными. Не в их смущенных, но счастливых улыбках и переплетенных пальцах. Нет, дело совсем не в этом. Вся проблема в двух словах, что прожигают ее левое запястье. Чон Джэхен. Эти девять букв – лишнее напоминание, что она бракованная. И эти девять букв она тоже теперь ненавидит.