Сугроб Запретного леса

Сугробы Запретного леса! Наступила темная морозная ночь последнего дня уходящего года, и Запретный лес расцветился яркими точками йольских костров. Ученики, учителя и прочие обитатели Хогвартса высыпали на опушку леса: кто-то хотел принять участие в справлении старинных магических обрядов, а кто-то просто посмотреть, как чудаковатые потомственные маги отмечают привычный для магглорожденных праздник - Новый Год. Лорд Люциус Малфой предстал перед собравшимися в положенной по такому случаю длинной льняной рубахе, надетой прямо на голое тело. Он трясся на все крепчавшем декабрьском морозе и проклинал тот день и час, когда на собрании Совета Попечителей посетовал на то, что современная молодежь совсем ничего не знает о традициях магического мира. Он, как самый молодой член Совета, и не догадывался, что инициатива наказуема, до тех пор, пока общим решением собрания его не направили в Хогвартс, дабы организовать достойное празднование Йоля. Самый молодой декан Слизеринского факультета за всю историю Хогвартса профессор Северус Снейп проклинал инициативного лорда Малфоя, тупых учеников и чокнутого директора, который согласился на организацию этого самого безумия. Внимательно вглядываясь в толпу, он непрестанно пересчитывал по головам стадо баранов, которое по недоразумению называлось студентами Хогвартса, чтобы ни одна овечка, а соответственно и ни один из детей, не потерялась в лесу. Глядя на то, как сиятельный лорд Малфой трясется от беспрепятственно проникающего под одежду ледяного ветра, профессор Снейп чувствовал мрачное удовлетворение - это ведь был единственный по-настоящему приятный момент за весь день. Наконец основная часть праздника была закончена. Когда длинные труднопроизносимые заклинания на древнекаком-то языке были прочитаны, жертвы из колосьев пшеницы, молока кобылицы и колёс колесницы были сожжены на ритуальных кострах, а празднующие разбрелись по кучкам, дабы проникнуться духом свершившегося обряда (проще говоря, втихаря от бдительного ока учителей выпить и обсудить нелепости древних традиций), профессор Снейп сжалился над своим приятелем Малфоем и предложил согреться припрятанной в недрах учительской мантии большой бутылью с великолепным огневиски - подарком самого лорда Малфоя. Тот, как поборник возрождения древних традиций, отказываться не стал и с удовольствием принял... предложение. Затем еще раз принял... и еще раз... и так до тех пор, пока не стало жарко даже в проклятом ритуальном, с позволения сказать, "костюме". Профессор Снейп с интересом ученого-вивисектора наблюдал за тем, как надирается, пардон, согревается всегда непогрешимый и невозмутимый Малфой, по ходу дела теряя некоторые полезные в жизни навыки: связная речь, координация и контроль над собой. Вечно бледное лицо расцвело здоровым румянцем, бесцветные серые глаза обзавелись чудным бесовским блеском. Такой лорд пришелся по вкусу Северусу, о чем тот не замедлил сообщить и, в качестве неоспоримого доказательства, впился требовательным поцелуем в тонкие губы аристократа. Самоконтроль того помахал ручкой своему обладателю и скрылся в неизвестном направлении, оставив несчастного на произвол судьбы (это ладно) и профессора Снейпа (а вот тут следовало бы забеспокоиться). Сам профессор был несказанно рад такому повороту событий и, прижав всем телом Малфоя к ближайшему дереву, продолжил свои поползновения. Хотя, если быть точнее, поползновения совершали шаловливые руки зельевара, оглаживающие скрытое тонкой тканью восхитительное тело. Люциус переживал внутреннюю борьбу алкогольного тумана и длительного воздержания с остатками здравомыслия. Победило воздержание, и он, страстно вздохнув, прижался к настырному «нападающему» своей весьма внушительной эрекцией. Снейп, воспользовавшись оказией, смочил два пальца слюной и ринулся исследовать доселе запретные места партнера, ненавязчиво подготавливая того к предстоящему празднику плоти. Профессор развернул разомлевшего аристократа лицом к дереву и задрал подол ритуальной рубашки, собираясь трахнуть готовое ко всему и на все тело. Увы, разница в росте и нарушенная алкоголем координация лорда Малфоя грозила помешать коварным планам Снейпа, ибо высокородный развратник категорически отказывался сохранять вертикальное положение без должной поддержки. Северус хищно обвел окружающую обстановку внимательным взглядом. На его счастье (и на беду Люциуса) в поле зрения коварного совратителя попался небольшой сугроб мягкого, белого и весьма холодного даже на вид снега. Трансфигурировав из носового платка подобие пледа, Снейп набросил его прямо на вершину сугроба, а сверху пристроил соблазнительную задницу Люциуса. Лорд Малфой желал немедленного соития, о чем доверительно поведал партнеру своих йольских игрищ заплетающимся языком. Снейп с готовностью выполнил пожелание, с первого раза загнав свой немаленький член в его узкую, сопротивляющуюся грубому вторжению, задницу. Малфой застонал - непонятно: то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от наслаждения болью. Впрочем, кто их, извращенцев, разберет? Равномерно раскачиваясь, профессор вколачивал тело аристократа в сугроб. Раскрасневшийся Малфой невнятно стонал, закатывал глаза и пускал слюни: в общем, вел себя нехарактерно. Вокруг его задницы уже накопилась целая лужа воды из-за быстро тающего под разгоряченными телами снега, но это мелкое неудобство не вызывало недовольства у обычно щепетильного молодого лорда. Все, что его интересовало, это восхитительный член в его заднице и чья-то рука, активно надрачивающая его изнывающий от возбуждения член. Снейп смилостивился над несчастным и перевернул его, поставив раком прямо на сугроб. Ледяному принцу - снежный постамент. С первой фрикцией злодей-совратитель угодил прямо в точку наслаждения. Блистательный лорд Малфой неаристократично выматерился и подался назад, стараясь еще глубже насадиться на член, чтобы повторить то великолепное ощущение. Но командовать ему никто не позволял. Снейп крепко уцепился за бедра Люциуса, натягивая его на себя в тягуче-медитативном ритме. Тот взмолился, и его мольба была услышана. Его член оказался в плену длинных сильных пальцев, а задница была беспощадна оттрахана в животном, агрессивном ритме. С гортанным нечеловеческим стоном он излился в чуткие руки Снейпа. Через несколько мгновений профессор последовал за ним, проталкивая член в судорожно сжимающееся, пульсирующее нутро аристократа. - С-с-снейп, с-с-сука! Холодно! - Малфой с трудом выбрался из сугроба. Он трясся, как паралитик, пытаясь одновременно одернуть задранную, смерзшуюся рубашку и пригладить растрепанную шевелюру. Профессор невозмутимо достал палочку и облагодетельствовал несчастного согревающими чарами. - Ты сам ныл о смене обстановки! Получите - распишитесь! Можешь поставить галочку в графе «трахался в сугробе Запретного леса». Пойдем, напою тебя, что ли, перечным, а то Нарцисса меня придушит, если ты заболеешь и будешь действовать ей на нервы. Люциус надул губы, но подчинился. Теперь он точно знал, что инициатива наказуема. Но смена обстановки ему определенно удалась!