Наша маленькая тайна

УНЫЛОЕ ВСТУПЛЕНИЕ Приношу свои извинения перед всеми, кто читал или будет читать этот оридж. Потому, как на днях я открыла эту работу и ужаснулась, насколько отвратно она написана. И, конечно же, решила я её исправить. Поэтому, кто не читал её еще, приготовьтесь, что главы читабельны (и то не факт) с тегом "новая", остальное может полностью измениться, удалиться и прочее. А те кто читал, могут быть приятно удивлены новыми историями, новым взглядом на ситуации, лучшим написанием и прочим-прочим. Поэтому, надеюсь на отзывы со стороны, чтобы знать, на самом ли деле работа становится лучше, или я опять все порчу. Именно поэтому, я не буду переписывать главы, буду просто удалять и добавлять новые. Кое-где текст будет меняться не полностью, но меняться будет обязательно. Все, приятного прочтения. Не хочу вас разочаровывать. I - Я сошла с ума... – То ли ответ, то ли вопрос. Да и какая разница, если никто не слышит. – Мне нужна она… Окно на распашку, на полу полно разбросанных вещей. Что, черт возьми, здесь вообще происходит? Худая девочка-подросток, поджав к груди колени, сидит на полу. Тихо шепчет слова, выученной наизусть, песни и почти не вздрагивает, когда мать чуть не сшибает дверь с петель, своим увесистым кулаком. - Паскуда! - все это за дверью, громко, но где-то далеко. Далеко от Наташи. - Малолетняя шалава! Валера, я сказала, ломай эту дверь! - Наташа! Если ты, дрянь такая, не выберешься оттуда, я вытравлю тебя от туда дымом. Я тебе говорю! Я подожгу эту чертову квартиру! Все это происходит не с ней. Все это происходит с кем-то другим. У нее все было не так. У нее все было хорошо. Девочка поспешно вскакивает с пола и придерживается за подоконник, чтобы не упасть. Сердце бешено колотится, и ей не по себе. Того глядишь и грохнется сейчас в обморок. А ей нельзя. Не сейчас. И слезы так некстати пытаются выбраться наружу. Но это тоже потом. Потом она устроит себе минуту слабости. А пока нужно быть сильной. Или хотя бы просто терпеть. Все мысли, все слова, все воспоминания Наташи теперь у этой женщины в голове. Наташа снова вздрагивает. Сейчас она ненавидит эту женщину и презирает ее, и от этого так хочется плакать. Зачем, ну зачем она полезла в дела Наташи. Она же всегда была прилежной дочерью. Она же всегда слушалась родителей и ничего от них не скрывала. Неужели нельзя было ей дать шанс на одну маленькую тайну? Можно же было, учитывая это, не лезть в ее жизнь таким наглым образом. Ветер ворошит шторы, а девочка набивает рюкзак одеждой. Там же и смятый дневник, что не так давно прилетел ей в лицо. До сих пор болит ушибленная скула. С секунду подумав, Наташа снова опускается на пол. Совсем вымотанная, уставшая и отрешенная. Рука погружается в рюкзак и на свет появляется та злосчастная общая тетрадь в 96 листов. А что? Разве теперь она ей нужна? Она уже не чувствует, что это что-то ее личное. Она вообще больше ничего не чувствует. На душе гадко, противно и пусто. Рандомно открытый дневник поет ей серенаду, и иллюстрации, коряво выполненные неталантливой хозяйкой, рассказывают ей прекрасные сказки, которые могли бы с ней произойти, будь она чуточку умнее. За дверью уже слышен какой-то совсем страшный звук. Теперь уже видимо все. Теперь видимо уже точно. Как же страшно, черт их побери. Сначала летит рюкзак, приземляясь с глухим стуком, что волосы встают дыбом, а потом уже сама хозяйка аккуратно хватается за прутья ржавой пожарной лестницы. Все бы ничего, да только от края лестницы до земли все равно лететь метра два. А Наташа, она трусиха и ничтожество, она не сможет. *** Как жаль, что она ничего не подготовила. Знала бы она, чем все закончится, разве она бы не запаслась парой ботинок? Если бы она знала, что сделает мама, разве она бы не спрятала свой дневник лучше? Знай она, чем все закончится, неужели она бы познакомилась с Алисой? Нет, с Алисой она, наверное, все равно познакомилась бы. Тяжелый вздох, спрятанный в красных ладошках, прозвучал на всю округу. Ноги отдыхают на холодном камне. - Я, – голос не слушается, слишком долго она молчала – не знала. Только кому это теперь интересно, никто не поверит. - Я не хотела. - Не хотела, говоришь? – раздается совсем рядом, и позднее до носа доходит запах табака. Ее запах. То, что она стоит сейчас здесь, почему-то ни капли не удивляет, только немного стесняет. Полуголая, босая и с растрепанными волосами. Совсем не прилично. Знает ли она, что случилось? И как она узнала, что Наташа находится здесь? Дамочка, а иначе ее не обозвать, присаживается совсем близко, на какой-то угловатый камень. – Твоя маменька забегала на чай. – Реакция Наташи предсказуема. Девочка хватает ртом воздух и пытается вроде как, что-то сказать, да только Алиса ее останавливает. - Да не кипишуй ты так, ничего не случилось. - Что там было? – шепчет девушка и кутает замерзшие ноги в футболку. Дамочка поворачивает голову в направлении Наташи и немного наклоняет ее, словно рассматривает собеседницу, а потом расплывается в озорной улыбке. - Шалавой обозвала и педофилкой нетраханной, – затяжка, – пыталась выкурить из квартиры. В прямом смысле слова - выкурить. Кричала бабе Нюре, не вовремя высунувшейся из своей норы, что ее малолетняя дрянь кувыркается со мной в койке. Скажи-ка мне милая, с каких это пор у тебя появилась сестра? И с каких это пор я ее трахаю? Эй, ты побелела. Наташа молчала, она лишь сильнее зажмурилась, чтобы после открыть глаза и, с полным надеждой голосом, спросить: - Ты шутишь, да? – но девушка, сидящая с ней рядом, видимо, не шутила. Сигарета была потушена о камень, а новая сигарета уже тлела во рту. Алиса отрицательно покачала головой, видимо, отвечая на вопрос Наташи. Шутки шутить, сейчас явно не стоило. - Я задницей чувствовала, что ты здесь, малыш. Ты как? Что делать собираешься? - Как поджог? – вместо ответа, спрашивает Наташа. Она бы и вовсе не поднимала эту тему, но что-то изнутри на силу заставляло ее это делать, переступая через себя. - Не парься. Я все равно планировала съезжать, - месяцем раньше, месяцем позже, - особой разницы я не вижу. Правда, все равно пришлось звонить в полицию, а баба Нюра пожарную вызвала. Ты уж прости, мать, как-никак, твоя. Наташа как-то неясно пожимает плечами, то ли в одобрении, то ли в осуждении. Она еще помнила оскорбительные выкрики и угрозы матери по ту сторону двери. - Ты что надумала вообще? Куда пойдешь? – аккуратно начинает Алиса. А у Наташи на все один ответ: опустить голову и пожимать плечами. - Я как-то не думала еще. - Слушай, - и не то что бы она волновалась, это так только казалось, Алиса закуривает новую сигарету и продолжает: – я решила сегодня же переехать. На самом деле я давно присмотрела это местечко. Оно же было следующим в расписании, ну так оно и станет им. Вообще мне фортануло, квартира оказалась пустая. Да и вообще, не случись всего этого, не факт, что я смогла бы переехать туда, квартиры это же серьезно, постоянно сдаются. А еще офис недалеко. И знаешь, школа твоя тоже недалеко. Вот круто, да? Наташа не поднимая голову улыбается. Это не счастливая улыбка. Это усталая улыбка, которая возникает у человека который осознает неприятные ему вещи. А вообще, школа и офис на разных концах города. И вообще Алиса никогда не планировала новое место жительства заранее. И так-то Наташа уже все поняла. И Алиса тоже. Поэтому это было совсем не неожиданностью, когда В руку Наташи была вложена записка с новым адресом. - Я буду ждать. А после Алиса еще шарит по карманам и достает пару купюр. - На такси. *** В общем у Наташи не было друзей. В смысле, вообще не было и нет. Даже за партой она сидела одна. А вот Алиса была хорошей, доброй, умной, веселой. И главное, независимой. А это уже аргумент. Познакомились они в аське, еще чуть ли не пол года назад. Вот тогда Наташа и провела параллель между другом из реалии и бумажным уродцем, который молчит в ответ на твои высказанные, а вернее написанные секреты. Алиса, как ни странно, быстро влилась в ее жизнь. Даже пугающая разница в восемь лет уже так не пугала. Да на самом деле никогда и не пугала. И то, что Алиса лесбиянка, особо не заботило. Заботило только то, что, при первой же встрече, Алиса выдала: «Боже, какая милашка, так бы и съела», а еще в последнее время стало заботить то, что Наташа уже смутно понимала разницу, между дружбой и любовью. В отличие от угловатой и маленькой Наташи, у Алисы была хорошо сформированная фигура (ну еще бы, ведь ей было двадцать три года, в отличие от несовершеннолетней Наташи), короткие, чуть завивающиеся волосы и вечная мания курить, можно сказать, она не дышала, а вечно курила. Обыкновенные сигареты, как мужик с завода, а не как Наташина мама к примеру, тонкие и ароматизированные. А еще Алиса жила одна, и поэтому они часто бывали у нее дома. Ничего такого. Скаченный фильм и поп-корн на вечер. Этот адрес стал настолько родным и любимым, что в дневнике Наташи был написан в нескольких экземплярах, красивым почерком, цветной ручкой. Накось, набок, перевертышем. А о чем ей еще писать? И как она, дура забыла об этом. А ведь оставила дневник на полу, как крик души и плювок в сторону матери. Вот дура, книг перечитала. Знала ведь, что там есть еще много информации, которую можно использовать против нее. Вообще, Наташа ни о чем плохом не подозревала до самого конца, пока дневник не прилетел ей прямо в лицо с подачи матери. И благо успела хоть как-то увернуться, спасая к примеру глаза. Придя домой из школы, она застала дневник не в положенном для него месте, а то есть в руках разъяренной матери. И как только дневник хорошенько огрел хозяйку, у той отчего-то резко включился инстинкт самосохранения. И благо, что мать была не особо поворотливой из-за пары десятков лишних кило. Наташа никогда не думала, что сможет так быстро соображать в подобной ситуации. Что сможет быстро кинуться в спальню и запереть за собой дверь. Что сможет трезво оценить ситуацию и додуматься сбежать через окно. Даже не додуматься, а смочь. Она смогла. *** Стоя напротив двери и борясь с мыслью о побеге Наташа испуганно жала на кнопку звонка. Где-то внутри она все же надеялась, что ей никто не откроет. слишком противно и стыдно ей было перед Алисой. И вообще это ее проблемы, а не Алисы. Но так же она конечно понимала, что ей совсем некуда идти. Поэтому, когда дверь открылась, возникло двоякое чувство. С одной стороны радость и облегчение. С другой тяжесть и презрение к самой себе. - Я уже и не думала, что ты придешь. – Пожимает плечами Алиса. Вот она, босоногая, в одной майке и трусах, по свойски закуривает и отходит в сторону. Она ждала.