19.01.2018. Частично облачно
— Я, кажется, уже обсудил это с тобой, Сайфер. Я сидел в душном кабинете прямо у зашторенного окна, сжимая в руках папку с бумагами. Главврач, господин Хирш, тоже разбирался с документами, но скорее для того, чтобы не встречаться со мной взглядом. После того инцидента я мог бы вылететь из психушки вперед ногами, но дело замяли. Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Ничего не помню. Только то, как поспешно уходил, страдая от галлюцинаций. Но я не был под чем-то. А может, про это я тоже забыл... Одно знаю точно — я опорочил ее. Бедную девочку, которая и так получила от жизни. Мою девочку. Помимо меня об этом знают всего два человека, не считая самой Беллатрисы — Мерула и Алан Хирш. И это даже удивительно, ведь если в каком-то деле замешана Робин, то оно приобретает огласку уже через несколько часов. Но никто из персонала и понятия не имеет, что я сотворил. Почему же я все еще здесь? Как сказал сам глава, "мои наблюдения важны даже больше, чем сама Адамс", и я мог оставаться на правах исследователя. Мне даже хотели дать нового подопечного, но если б я согласился, то вовсе не смог бы видеться с девушкой и получал всю информацию от третьих лиц. Мне такое не нужно. Пусть я теперь и не ее врач, но другом и советником быть не перестану. Разве можно не хвататься за шанс, который так близок? Все уже давно заметили, что Триса идет на контакт только со мной, ну, или пытается, в то время как остальные врачи и санитары не могут вытянуть из нее ни слова. Еще бы — стал бы ты доверять человеку, который молча и холодно убивает тебя каждый день, называя это "спасением"? Я, по крайней мере, всегда желал ей лучшего и действительно старался заботиться о пациентке. И это дает мне малую возможность вернуться. Какой смысл возиться с больной, если вся ее болезнь теперь скрыта? При мне она оживает, как и ее синдром. — Ты нас здорово подставил, и на твоем месте я бы радовался тому, что вообще остался на той же работе при той же зарплате, — отрешенно цедил сквозь зубы глава. — Можете урезать, — хмыкнул я. — А вот время пребывания с подопечной я попрошу вернуть. Ровно три часа в день! Этого вполне хватит. Как я должен продолжать изучение, если у меня есть меньше получаса? — Ты должен понять, Билл, — Алан наконец приподнял голову и сверкнул очками. — Беллатриса — слишком ценный материал. Нам нельзя ее потерять, а ты этому только способствуешь. — Во-первых, она не какое-то сырье, которое можно будет за ненадобностью выкинуть в Печь, — я все сильнее сжимал скоросшиватель. — Во-вторых — способствую? Ее состояние заметно улучшается, когда я рядом. — Твое, как вижу, тоже, — усмехнулся мужчина. — Уильям, тут нет маленьких детей. Если уж тебя угораздило запасть на больную, то твоей вины тут мало — трансфер непредсказуем и неизлечим. Но мы же не можем отпустить вас. Адамсы заключили с нами контракт, и даже если мы соберем всю информацию и, допустим, вылечим девчонку, то ее заберут обратно, где она, скорее всего, и погибнет, ведь к концу лечения она будет заторможена и ослаблена. Так что тут есть только два исхода, и в обоих, скорее всего, ты останешься без пассии. — Тогда прекратите колоть ей эту дрянь! — руки так затряслись, что папка с гулким грохотом упала на пол. — "Амаранту", друг мой, разработал лишь один человек, муж первой жертвы болезни. Знаешь, он остался без жены, но успел вылечить ее. Его проблема была в дозировке. Больной вводилось лекарства в два раза больше нормы, плюс это был его первоначальный вариант. Он оказывает действие на нервную систему. Как выяснилось, у жертв Bella, что у первой, что у Адамс, сильная нервная возбудимость, оттуда и видения с разделением на фазы. Если блокировать импульсы, то ненадолго замедляется мозговая деятельность, и очаг заболевания медленно, но угасает. Из-за неверных расчетов жена создателя погружалась в коматоз, но, просыпавшись, ясно мыслила до следующей вспышки болезни. Последние месяцы она была в рассудке, но множество побочных эффектов сыграли свою роль в ее скорой смерти. По причине полного игнорирования записей, синдром так и не был внесен в реестр, и именно мы, по сути, открываем эту напасть впервые. "Амаранту" улучшили ведущие специалисты Америки, поэтому у Трисы много шансов жить, но... недолго. Все же, с этим нейролептиком мир еще не имел дела. — Значит, вы нашли подопытную? Плюшевую зайку для игр в больницу? После моего последнего выпада Хирш окончательно оторвался от бумаг и многозначительно покачал головой, смотря на меня исподлобья. — Я сделал великое одолжение. Если у тебя в планах нет следующим пойти к прокурору, то на этом распрощаемся. Я молча поднялся, но, шагнув за порог, обернулся: — Откройте окно. Затхлость вашей душонки распространяется пугающе быстро.***
18.06.201Х. Пасмурно, слабый дождь
Мы втроем сидели под сосной, укрывающей от назойливого дождя. Куда идти и что делать теперь — непонятно. Развлекались только разговорами о мирах, в особенности — этом и нашем. Луна заметила, что они похожи. Мы с Марком больше молчали. Все слишком неожиданно и спонтанно. Болезнь, перемещение, невозможность попасть домой... Чувствую себя растерянным человечком. А казалось бы — Королева, могущественный демон-иллюминат. Ну, или Бог... Что тут вообще происходило до моего прихода? Все меня знают, да и близнецов тоже. Все чтят и любят. Это выводит из равновесия еще сильнее. Нас должны ненавидеть. Ровно как Билла в Гравити Фолз. Хотя, если этот мирок — его зеркальное отражение, причем кривое, то все становится на свои места. Мне ли жаловаться? Я сама создала эту реальность, это измерение, но есть ощущение, словно все вышло из-под контроля. Может, после создания я не сразу ушла в Царство, а жила здесь? Жила, чтобы дать этому миру его основы, законы и порядки. Покинула их так же, как и появилась. Или это была и не я? Если подумать, то я создала не только один этот город. Ведь где-то он заканчивается. Дальше пустота? Это целая новая планета? Интересно тогда посмотреть на здешний... Хьюстон. Сделали бы здесь из Адамс такую заучку? Существует она в этом мире? Может, она находится здесь? Странный звук послышался справа. Слишком знакомо. Сын вытащил какую-то бумажку и внимательно изучал. Она вся была в записях. — Существуют неделимые... Как Тьма и Свет... Добро и Зло, — бормотал он себе под нос. Меня эти письмена тоже заинтересовали, поэтому, едва близнец отвлекся, я вытащила бумагу из его рук и сама принялась за чтение. "... пришла из ниоткуда и была всем. Но у любого явления есть антипод. Вторая была создана всеми нами, представляла из себя ничего и с первых дней жизни начала борьбу. Ведь существуют неделимые вещи, и два Создания были ярким тому примером. Они и были первым неделимым, составляя... Гармонию? Как Тьма и Свет, как Война и Мир, Добро и Зло. В большей своей степени — Атеизм и Вера. Пока никто не знает, чем именно является новенькая, но она явно живет за городом, предположительно, в лесу. В Гравити Флайт стало часто видно огромную черную птицу. Полагаю, ворон, если это так, появился вместе с ней". А я полагаю, что одна из описанных персон — я, а вторая... — Где ты это взял? — обратилась я к Марку. — В том огромном белоснежном доме, — пожал плечами юноша. Видимо, ничего необычного в этой записке он не нашел. И это хорошо. — Это называется "Хижина Чудес". Там продают всякие дурацкие сувениры для людей, которым они и даром не нужны. — Что значит "продают"? Ну, и все остальное? Ах, да. Уж в чем-чем, а в земных понятиях мальчишка не разбирается. После короткого объяснения (введшего демона в еще большее заблуждение) я случайно подумала — а не было ли то второе "создание" Амарантой? Той, про которую говорила Клевер? Нужно было слушать хорошенько. Собственно, именно это меня и ждет, ведь Дебби стремительно приближалась к нам, таща распахнутый зонтик. — Я вас целый час искала! — недовольно пропыхтела девочка, сокрыв меня под зонтом. — А нам зонтик? — Луна вдруг встала. Я впервые видела в ее глазах обиду. Девчонка озадаченно взглянула на предмет, который, естественно, был слишком мал, чтобы двоих-то уместить. Близняшка махнула рукой и отвернулась. Брюнетка же продолжила: — Я рассказала пратетушке Стеффи, что вы здесь, и она приглашает всех пообедать у нас. От такого невозможно отказаться. Особенно, когда не ела уже больше нескольких суток. Последние дни недуга протекали очень тяжело. — Я не пойду, — все еще спиной к нам пробурчала дочка. — Можешь остаться тут, — раздраженно предложила я. Она не вела себя так, даже будучи ребенком. — Отлично! — Луна наконец повернулась и исчезла. Она была в ярости. Хотелось бы списать на подростковый максимализм, но удивительным было то, что я никогда не сталкивалась с ним в лице близняшки. Да, она проказничала и была той еще хулиганкой, какой осталась и сейчас, но никогда не противоречила мне. И это при ее прошлом. Мы с Марком переглянулись. Он тоже принял приглашение и поплелся за нами, промокая под медленно нарастающим ливнем. Я пыталась отдать зонт ему, но мою руку отодвигала то девчонка, то он сам. Отличный пример того, что люди, ну, или демоны в людском обличье, не меняются. Но непонятно, в чем же дело — в том, что парень остался таким же мягкотелым или таким же деликатным?***
К счастью, в этот раз смертных в Хижине практически не было. Видимо, благоразумно сидят дома в непогоду. Пайнс с Марком вымокли до нитки, что заставило меня постыдиться — я-то относительно сухая. Еще боязнее стало, когда нас вышла встречать пожилая, но элегантная леди в деловом костюме и в феске. Ну привет, "Стен". Я думала, что сейчас она посмотрит на меня, на внучку, и сильно изменится в лице, и так и произошло. Но порицать меня женщина вовсе не собиралась. — Какие гости, Пайнсы! — взмахнув руками, хозяйка лучезарно улыбнулась и начала жать мне руки. — Стеффи, может, стоит обратить внимание на молодого человека? Он может подхватить воспаление любой части тела, если продолжит так стоять у сквозящих окон. Это был новый голос, который я, впрочем, уже сегодня слышала. За старшей Пайнс стояла еще одна дама, на этот раз — ее близняшка. Скоро я собьюсь со счета копий. Вторая старшая Пайнс выглядела ничуть не лучше внучка — в домашних шортах и растянутой майке она явно не тянула на тот же презентабельный и гордый вид, как ее сестра. Стеффи действительно обернулась к сыну, который был явно сконфужен в таком количестве женских взоров. Старушка кинулась закрывать окно, а Дебби, спохватившись, взяла демона за локоть и повела вглубь дома. Меня же почти под руки повели на кухню, регулярно сопровождая поход какими-нибудь восторженными фразочками, которые я уже и не слушала. Я все еще нуждалась в пище. Занятный факт — близнецам еда вообще не нужна, они, как и Сайфер, состоят из энергии, но так как у нас ее брать особо негде, то иногда они делят обед-другой, но, наверное, только от нечего делать, ведь, по их же словам, насыщения не чувствуют. Как и голода, впрочем. В этом я детям здорово завидовала. Кухонька у них вполне приличная, не ровня их же альтернативе из Гравити Фолз, вечно запачканной и с обшарпанной мебелью. Единственным минусом здесь была какая-то неуютность, ведь лампочки горели ярко и все здесь было в искусственном белом свете, который я не выношу уже очень давно. В том мире все освещалось солнцем из огромного окна. Усадив меня за стол, женщины принялись хлопотать, хотя больше крутилась Стеффи, в то время как другая еле ходила, постоянно зевая. Передо мной поставили тарелку с ароматным супом, или что это такое, но съесть хотелось безумно. Вскоре появился хлеб, соль-перец и салаты. Я пыталась вести себя царственно, будто ем в своем собственном дворце, надо же произвести хорошее впечатление, однако не могла держаться долго и смяла все первое еще до того, как за стол сели сами Пайнсы. "Сколько же можно лажать?", — напряженно спросила я у самой себя, но хозяйки, казалось, были только рады. Не успела я и Оком моргнуть, как появилось второе с душистым мясом и какой-то пряной подливкой. Теперь я уже чопорно резала мясо и подкладывала овощи, чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, как появился Марк. Беднягу кто-то закутал в огромное полотенце, причем на мокрую одежду, судя по торчащему воротнику. Хотя оно и понятно — откуда тут взяться вещам на такого долговязика? Сын сел рядом и уставился в свою тарелку. Я прямо чувствовала отторжение и дискомфорт, исходящий от него, но слегка толкнула плечом — мол, прояви уважение, осиль хоть пару ложек. Клевер пришла следующей, в свежей, хотя и идентичной предыдущему комплекту одежке. Когда все, наконец, собрались, Стеффи постучала ложкой по краю блюдца и провещала: — Дебби рассказала нам, что вы, наконец, вернулись, чтобы разобраться с общим врагом, Амарантой. Я косо глянула на вжавшуюся в табуретку девчонку. — Надеюсь, она и про мое внезапное забытье рассказала? Об этом говорить не стеснялась, ведь нужно же мне как-то узнать, что тут было и почему я от него страдаю. Вот тут уже старая сестра изумленно оторвалась от трапезы, но промолчала. — Об этом я ничего не знаю, но Стеффани... — бизнесвумен повернулась к копии. — Ты записывала в тот раз? Старуха закатила глаза, усиленно вспоминая, но в итоге усмехнулась: — Скорее всего нет, с дивана очень трудно дотянуться до бумаги на полу. Эти слова заставили Стеффи сжать губы и покачать головой, но она вновь вернулась в доброе расположение духа, посмотрев на меня. — Тогда нам придется напомнить, с кем мы остались после твоего исчезновения. Амаранта — зло, живущее в лесу. Неведомо, сколько людей от нее пострадало, но целым от нее мало кто уходил. По крайней мере психически. — Она забрала Нюхлю, — вдруг зарыдала Дебби. — Это мой песик, — пояснила она, утирая слезы. — Весь Гравити Флайт остался без животных. Говорят, она использует их для экспериментов, но узнать это от очевидцев невозможно, потому что вернувшиеся ничего не помнят. Да и не только... Она полностью меняет им жизнь. Бедные люди забывают, кто они есть, становясь ровно противоположными тому, какими были до встречи с ней. — А кто же она? — не выдержала я. Если еще один демон — то это печально. — Волшебница, — отвела взгляд Пайнс. — Ведьма! — Стеффани ударила кулаком по столу. — Хорошо, а как именно вы от нее страдаете? Я имею в виду, ну уходят они с другим на уме, а вам-то что с этого? — А им недолго остается жить, — вздохнула женщина. — Так ушли мать Сью, отец Винди, недавно родители Валентино тоже... вернулись из леса. Колдунья высасывает из них всю силу, всю энергию. Битва за энергию? Вот это уже похоже на личность, которая могла бы стать моим врагом. Но... волшебница? Да что они могут? Хотя, я и не сталкивалась ни с одной вблизи... Должно быть, я все же сильнее. А в случае чего — никто толком не знает, чем она там занимается, поэтому шанс еще может быть. Смерти можно списать на несчастный случай. — Но должно же быть хоть какое-то средство? — неожиданно проснулся Марк. Видимо, он сильно хочет домой, раз решил участвовать в деле. — Да, оно сейчас с нами и называется Беллой, — проговорила Стеффани, встав со стула и прихватив кусочек мяса. Вот это было грубо. Но я готова их простить за такую офигенную человеческую еду. Сын тоже скинул полотенце и ушел. Я не стала его останавливать. Услышав шаги, огромный черный ворон, тяжело хлопая крыльями, покинул место на крыше.***
— Эй, в костюмчике! Потерялся? Эти слова заставили демона остановиться. На пороге, поджав под себя одну ногу, а о другое выдвинутое колено оперевшись руками, сидел рыжий юноша с пронзительными зелеными глазами. Он смерил Марка оценивающим взглядом, после громко вдохнул, будто что-то вспомнив, и достал откуда-то сбоку открытую пачку сока, начав неспешно попивать его через трубочку. — Что-то вроде того. Блондин подошел ближе, но не осмеливался опуститься рядом с парнем. Новый знакомый явно был не из "народа" — его нахохленный вид, уложенная стрижка и зеленый пиджак с выглаженными брюками намекали на какое-то его положение в этом обществе. Правда, из всего этого становилось непонятно, что он вообще тут забыл. Марк не знал, что сказать еще, но за него все сделал модник: — Слышал, слышал, что вы тут оказались жертвами амнезии. Впрочем, мы раньше с вами особо не общались, поэтому есть повод познакомиться, парень в чудной шляпе. — Это цилиндр, — нахмурился масон. — Марк, — он протянул рыжему руку. — Винди Кордрой, — ухмыльнулся парень после короткого рукопожатия. — Ты, если честно, не похож на святошу или что-то вроде того. Ну, например, зрачки. Это отличительная черта богов? — Демонов. — Очуметь. Так кто же вы вообще? — Кордрой даже отложил сок. — Слишком много вопросов, — Марк сложил руки на груди и посмотрел на закатное розоватое небо, — на которые даже я не знаю ответов. — Кто бы ты там ни был, я не особо верю ни в Бога, ни в Дьявола, поэтому не вхожу ни в один из лагерей, — парень потер затылок. — Эти лагери вообще полная чушь. Сборища "сектантов" и "либералов". Хотя на самом деле все одинаково глупы и неотесанны. Иллюминат обернулся и прищурил глаза, как бы намекая на нужду в объяснениях. — У них нет официальных названий, но друг друга они называют так. "Сектанты" — это Дебби, ее брат, их бабки и... моя бывшая. Плюс еще какие-то обыватели, знакомые со старухами. Всю эту дрянь развязала мелкая заноза Пайнс, но вообще все началось с ее пратетушки Стеффани, которая раньше была против веры, а потом внезапно присоединилась и, по сути, открыла весь этот культ. А другая половина города, включая Нортвестов и Глифулов, "либералы", ибо они мыслят не по принятым Пайнсами законам, как они там... "заповедям", а поклоняются лесной девке, которая попутно гробит их жизни. О-о-о, куча горожан возвращались живыми трупами, но твердили о перерождении в мире лучшем, что, собственно, еще держит это течение на плаву. Я и сам мог быть "либералом", если б не мой отец. Он тоже вернулся с промытыми мозгами и почти обескровленным. И это, наверное, единственная причина, по которой я здесь и работаю. Пайнсы, конечно, фрики, но на совести их и их культа нет жертв, так что тут можно обжиться. Златоглазый слушал вполуха, хотя отлично запоминал каждую деталь, но особенно его привлекла одна фраза. — Ты сказал "бывшая"? Бывшая жизнь? Винди насмешливо постучал кулаком себе по голове. — Девушка, чудак. Я не хочу о ней говорить. — Как она могла быть твоей? Рыжий удивленно похлопал глазами, но махнул рукой и, цокнув, проговорил: — Если ты не в курсе, у людей есть такое понятие, как "отношения". То есть у тебя может быть девушка. Которую любишь. Ты умеешь любить? — Не знаю, не пробовал. — Не советую. Когда ты любишь до безумия, всегда так получается: любовь проходит, безумие — остается. Из-за моих денег многие поклонницы хотели бы стать еще и спутницами моей жизни. Но я выбрал одну особенную — Роберту Ви. Она дочка местных гробовщиков. Удивительно порой — как цветы умудряются прорасти сквозь плиты? Могильные плиты. А она смогла. У нее прекрасное чувство юмора, странный вкус и аллергия на цветы, поэтому я дарил ей апельсиновый сок. Она его обожала. Парень грустно взглянул на недопитую упаковку. — А потом я узнал, что она такая же, как и все. И как мы вообще смогли посмотреть друг на друга? Парни молчали, вглядываясь в облака с золотыми контурами. — В чем-то я ей даже благодарен. Из-за нее я пришел сюда, научился всем этим простодушным словечкам и познакомился со Стеффани, которая знает моих родителей. Но не будем о плохом, дождь только-только закончился. Кордрой достал еще один пакетик сока и протянул собеседнику. — Через полчаса моя смена заканчивается, и я хочу просто пялиться в небо и страдать от жизни. Ты со мной? Масон, разобравшись с соломинкой, тоже сел рядом и коротко кивнул.***
Сумерки сгущались, и мы с Марком стояли на той же развилке, откуда нас днем забрала Клевер, решая, где же переночевать. В Хижине оставаться никак было нельзя, там и так народа хватало, а мне, как нуждающейся во сне, ночлег был просто необходим. Пока я сидела с сестрами, заметила две вещи: у Стеффи очень подвешен язык, и она словно порхает по своему дому, не зацикливаясь на одной теме разговора и занятии. К тому же, на ее феске тоже был символичный значок. А у ее замкнутой близняшки на руках только пять пальцев. На моей памяти был такой человечек, как Шестопал, но тут его альтер-эго вроде как от полидактилии не страдает. Но я поняла, что поторопилась, когда внимательно вгляделась в эту сухонькую сгорбленную фигуру. Она носит тапочки. И ладно бы еще, но с носками — это мало того, что ужасно, так еще и подозрительно. Она что-то скрывает, скорее всего — переизбыток ножных пальцев. Так, значит, Птица и Стопа. Пока я переваривала все это, поняла, что мы до сих пор стоим без Луны. При этом она в лесу, я чувствовала ее ауру, но не могла сказать даже наверняка, где она. Последние слова я повторила вслух, заставив близнеца тоже поежиться. Когда мы уже собирались пойти на ее поиски, из кустов послышались шорохи, а так как в этой тьме мог затаиться кто угодно, мы уже стояли наготове со вспыхнувшими пылающим огнем ладонями. Но это была всего лишь дочь. Она стояла с расцарапанной щекой, порванными чулками и свитером, да еще и одежда была щедро усыпана перьями, но ее это явно не огорчало. — Я нашла нам жилище! Не дожидаясь нашей реакции, она снова скрылась в зарослях. Первым опомнился Марк, побежав вслед за сестрой и схватив меня за руку, второй освещая путь. Я не видела дороги, точнее, не могла разглядеть из-за хлещущих глаза и тело веток, но в конце концов мы остановились у дерева, которое казалось гротескным и неживым. Луна подлетела и дернула ветку почти на самой верхушке, и вдруг кусок земли перед нами разверзся, открывая проход со ступеньками куда-то вниз. Мне было весьма стремно, но девчонка уже спрыгнула вниз, что осталось сделать и нам с сыном. Внизу был коридор комнат, и первым бросилось в глаза убежище с кроватью. — Откуда ты про этот тайник узнала? — раскрыла рот я. Луна засмеялась и упала перед койкой, тут же уснув. За человеческим телом нужно следить по человеческим меркам, и неудивительно, что она так быстро отключилась — перед этим близнецы не спали больше месяца. — Похоже на бункер, — заметил юноша и тоже устроился на полу, уже закрыв глаза. Я же, как самая выспавшаяся, еще успела осмотреть убежище. Возможно, демон и прав — стены тут обиты металлом, а в шкафах стоит еда в виде банок с тушенкой. Больше ничего интересного не было. Видимо, это место слишком давно пустовало, потому что клочья пыли и паутины были даже на постели. Но пусть и Королева, побывала я в той еще заднице, так что совершенно спокойно я легла на койку и медленно погрузилась в дрему.***
Время неизвестно. Туман
— ... Так, говоришь, там есть Шестопал и Сосенка? — Это Клеверок и Стопа... Я явно вела беседы со старым знакомым, вроде бы зная, о чем речь, но при этом — абсолютно не понимая, что происходит. Голова немного кружилась. Перед глазами все поплыло, стоило их открыть. Мы пили чай. Горький такой, не знаю, как вообще дала себя напоить этим. И смех. Гомерический, язвительный, дерзкий. Билл. — ... Не хочу быть добренькой и правильной. Какой пример я подаю детям?! — слезы сами покатились по щекам, которые казались не моими. Будто я марионетка на нитях. Как бы ни пыталась, влиться в ход событий не получалось. Я — не я? — Именно здесь находится корень твоих проблем. Ты знаешь, как от него избавиться? — Я бы уничтожила весь этот мир... — С такими мыслями тебе даже не стоит задумываться о переходе на "светлую" сторону. Тело непроизвольно задергалось — похоже, дернуло плечами. — А может, дело не в чем-то, а в ком-то? — Есть тут одна сука, ее зовут Амарантой. — Ее птица — ворон. От Мерулы нужно избавиться скорее всего. Снова дрожь, словно я захихикала. — Хотела бы я поскорей вернуться домой. И вдруг Сайфер круто развернулся, смотря в глаза, обращаясь ко мне, а не оболочке снаружи: — Ты не вернешься, дорогая.