* * * *
— а давай свалим? вот прям завтра? — югём, кажется, уже привык озвучивать тот бред, что первым прилетает в его тупую голову. — да куда и зачем? — джинён сам распутывает проводки, потому что гребаный босс надавил через деньги работать с югёмом, потому что гребаный югём любит проводки и взрывать, потому что гребаный югём не любит сам распутывать все это дерьмо. — куда угодно. я устал от этого города, но не настолько, чтоб навсегда покинуть его. буквально на пару дней, а? — можно, наверное, — не очень-то хочется признавать, что идея у парня дельная и вполне уместная. джинён и сам хочет отдохнуть от всего этого бешеного ритма в городе, который, по сути, сам и задает, но можно жителям да мэру города дать расслабиться на пару дней и действительно смыться. зачем они вообще все это делают и медленно рушат город изнутри? потому что у одного обида на весь мир, и страдать должны ни в чем не повинные люди, а у другого «чтоб никому жизнь медом не казалась» и еще много-много всего, часть и сами уже забыли, просто привыкая к такому образу жизни, который в любой день может свести в могилу.
* * * *
и вот они лежат, вокруг никого, потому что поселились в самом захолустье другого захолустья, чтоб никто вообще не приебался и не помешал их отдыху. спустя час тишины ее решает нарушить югём, потому что кто еще, не джинён же, который ушел далеко в астрал. — подай мне сок, — югём тычет парня в живот, приводя того в чувства и возвращая в наш мир. — а пожалуйста? — джинён морщится и аккуратно двумя пальцами убирает руку этого придурка. — пожалуйста. — а вот хуй тебе, — в ответ нытье продолжается, и джинёна это бесит. он жалеет, что не утопил парня, пока они плыли на этот богом забытый и людьми убитый остров, — надеюсь, на тебя блеванет сейчас какая-нибудь чайка. и если ты не заткнешься, этой чайкой буду я, потому что меня тошнит от твоего нытья. — я хочу ебаный сок. в городе ты мне и камень из музея достал, разгромив все к чертям, а сейчас сок не можешь подать?! — в городе был плюс. там была шумиха, которую я люблю. ну и там, как ты и сказал, я разгромил все, а тут что громить? домики из блядского песка, что ты построил, ребенок хренов?* * * *
— может, вы поработаете вместе? один раз, — говорил мужчина в возрасте, сидя в кресле и наблюдая перед собой двоих парней. — я с таким работать не собираюсь, — отвечает один из них и хочет поскорее свалить отсюда, да потом такую сумму за совместную работу озвучивают, что отказаться будет полнейшим кретинизмом.
____
— ты не так леску тянешь, идиотина, — ссора за ссорой сопровождала то, что им поручили. — не учи меня убивать людей, — конечно, тот не затыкается, продолжая откровенно пилить, жалея, что не пилит в прямом смысле, но лишь по той причине, что у него в руках нет подходящего инструмента. еще немного, и один будет жалеть, что согласился на это. вроде как ставил самому себе условие «никогда с ним не работать», но как оказывается, все принципы трещат по швам, стоит на них лишь надавить немалой суммой денег. а потом не только принципы по швам трещат, но и нервы, потому что чувствует чужие губы на своих. да еще и, словно на автомате, на поцелуй отвечает, стараясь перехватить инициативу, за что получает сильный укус. впрочем, не удивительно. скорее удивительно то, что губа от злости не вырвана. — продолжишь учить меня убивать людей, и я поцелую тебя еще раз. не хочешь? вот и славно, заткнись, пожалуйста. — лучше зашить себе рот и просто покинуть это место, которое уже обречено, потому что попало в твои кривые руки и скорее откинется само, чем ты завершишь то, с чем копаешься уже черт знает сколько. моя маленькая племянница и то уже бы справи… — он снова затыкается по ясной причине.
* * * *
югём продолжает ныть, за что получает пинок и затыкается, а джинён расслабляется, но через минут сорок, считая, что югём откинулся от жажды, все же кидает ему несчастный сок, который уже нагрелся и был достаточно противным в теплом состоянии. а вечером, когда солнце уже село и была почти романтика с закатом, джинён поднимается и хрустит всеми костями, что есть в его теле. — во-первых, я хочу отлить, во-вторых, я еще и спать хочу, так что, в-третьих, я пошел в номер, — он потягивается и все же проверяет, жив югём или нет, тыкая его указательным пальцем в лоб. — а как же я? мне одному тут лежать? — он смотрит снизу вверх, таки открыв глаза. — пошли со мной. — не пойду. и югём снова слышит «ну и пошел нахуй», хмыкая и оставаясь на своем же месте.* * * *
— если ты взорвешь то здание, то, как бы, я могу пострадать, ничего? — ну подумаешь, умрешь, и что такого? — парень копается с проводами, распутывает, точнее. это то, что он ненавидел больше всего, а еще того, кто стоял напротив и, как что-то неверно подсказывало, давил, что помрет якобы. будто югём не знал, что джинён свалит оттуда. будто он не знал, что никогда в жизни джинёна так прибить и не сможет. сколько он ни старался, и сколько планов не составлял, и кого только не подключал к этому делу жизни. никак, и все тут, уворачивался в последний момент всегда, гаденыш. — да, действительно, — джинён пожимает плечами и смотрит на неудачные попытки распутать провода. так-то югём точно взорвет все, что хочет. скорее, он сам взорвется, и заказывать детали никакие не надо, и по зданию все устанавливать. что-что, но парень всегда был начеку, поэтому вовремя отскакивает, когда джинён пускает пулю в то место, где только что был югём. джинён знал, что тот успеет, а югём знал, что джинён это сделает. как и каждый раз, когда югем наплевательски относится к его жизни и говорит, что убьет, по возможности и не раз. это повторяется не впервой и не в последний раз так точно, оба, опять же, знают это, и менять что-либо не спешат.
* * * *
— я же знаю, — он поправляет маску и смотрит на парня. — что ты знаешь? что ты вообще в этом мире знать можешь? — из-за маски толком не видно эмоции, поэтому довольно затруднительно определить, что же такое он, блять, знает хотя бы примерно. — почему ты не пристрелишь меня, а я не взорву тебя, — он пожимает плечами и скидывает в сумку все инструменты и детали к будущему творению. — лучше бы знал, как избавиться от своей маски, ты всю жизнь собираешься с ней быть? — быстрая смена темы, словно защитный механизм от признания вслух того, что пули мажут, потому что рука предательски в сотый раз дрогнула, а сердце удар пропустило, окуная буквально на мгновение в странное чувство переживания и возможной потери чего-то особенно дорогого в этой жизни. — а ты свою? — маска все еще на лице, а сумка собрана и он уже готов уйти, закинув ее на плечо. — на мне нет никакой маски. — есть. — проваливай, пока я не застрелил тебя, я серьезно, — секунда - и он уже прицелился, думая, дрогнет рука в этот раз и кольнет ли сердце неприятно. в воздухе повисает «она прямо сейчас на тебе», звук захлопывающейся двери и выстрела куда-то в стену.
* * * *
— мне не уснуть, — опять ноет югём, заходя в комнату джинёна. конечно, у них один номер на двоих, но спальни разные, ванны разные, даже балконы - и то разные, в идеале, если бы еще и кухни были раздельные, но это уже дороговато выходило для их совместного бюджета. джинён делает вид, что спит, потому что «пошел ты нахуй, югём, я не собираюсь говорить с тобой, отвали, ну пожалуйста, потерпи до конца нашего так называемого отпуска, и там снова продолжим доебывать друг друга». — ты спишь, вот и прекрасно, — отвечает югём уже тише и ложится к нему в кровать, в наглую забираясь под одеяло, но все еще не устраивается поудобнее, чтоб тоже уснуть, отжав добрую часть уже нагретого одеяла. он пихает руку под подушку, проверяя, есть там пистолет или нет. чисто. на тумбочке тоже ничего, джинён, вроде как, в обнимку с ним не спит, в руках у него тоже ничего, да и по всей кровати ничего напоминающего по форме нет, — у тебя пистолет в трусах что ли… — а ты проверь, — отвечает парень совсем не сонным голосом, все еще лежа с закрытыми глазами. надеется, что югём проверять не полезет, иначе придется устроить перестрелку прямо сейчас. или же просто отрезать ему руку тем, что под руку первым попадется.* * * *
когда это началось? вроде как зимой, когда чертов снег игнорировал все просьбы людей выпасть поскорее и подарить хотя бы подобие новогоднего настроения. а вроде и летом, когда было особенно жарко, и парень перебрал с алкоголем, стреляя в случайные фотографии тех, кто висел на стене. и он упорно промазывал, снова и снова оставляя дырку не в той фотографии, в которую так старательно целился. вот и сейчас целится, осознавая, что сколько бы ни старался, парень напротив все равно успеет увильнуть и сбежит через окно. в прямом смысле. через окно, а там и не найти уже, как так по стенам ползает, хрен его знает, остается понадеяться, что упадет как можно быстрее. хотя, тогда жизнь потеряет всякий азарт и… смысл. когда все это закончится? никто не знает. и никто это прекращать не хочет.