Пробы пера

Одно время у нас по соседству жил старик. И мне казалось, что он знает все-все истории на свете, все сказки, какие только можно представить, и все легенды. По вечерам, когда только начинались сумерки, он выходил на крыльцо своего дома, садился на скрипучую ступеньку (он говорил, что ступенька скрипит, чтобы его старым костям не приходилось скрипеть в одиночку) и рассказывал. Он всегда рассказывал так, будто это и не выдумки были вовсе, а самые настоящие воспоминания. Рано или поздно на звук его голоса прихрамывал пёс, и тогда старик вздыхал, переводя дух, ждал, пока пёс усядется рядом, запускал подрагивающую руку в его шерсть, гладил по голове и чесал за ухом. И всё рассказывал. Первыми, прихватив с собой чай в больших кружках и печенье, босые и в одинаково испачканных травой джинсах прибегали мы с братом. - Добрый вечер, мистер Эмрис! – неизменно здоровались мы. Старик улыбался нам неизменно ласково, и от этого по его удивительно гладкому лицу разбегались линии морщин. Мистер Эмрис начинал свои истории, и постепенно на крыльце собиралось с дюжину ребят, живших неподалёку. Наши с мистером Эмрисом лужайки были соседями, и мы с братом втайне гордились тем, что живём так близко и что слышали больше рассказов, чем все остальные. Лучистыми глазами старик вглядывался в наши восторженные лица и смеялся вместе с нами, когда герои его сказок совершали всевозможные весёлые глупости или попадали в донельзя нелепые ситуации. Мальчишки особенно любили слушать про великого короля, его благородных рыцарей и лучшего друга, и на следующий день мы всей нашей компанией, повторяя услышанное накануне, устраивали рыцарские тренировки, проводили заседания круглого стола или побеждали очередное страшно опасное чудовище, по обыкновению угрожающее всему королевству. Из этих сражений мы нередко выходили с синяками, ссадинами и разодранными футболками. Мама, что удивительно, не ругалась и не урезала порции сладкого на десерт, как это обычно бывало после наших с братом “сомнительных выходок”, только ворчала, штопая дырки, да строгим голосом велела не засиживаться у мистера Эмриса допоздна. Мы, конечно, засиживались. Тогда приходил папа, долго гонял в зубах сигарету, тоже слушая старика и отчего-то не решаясь закурить. Мистер Эмрис заканчивал последнюю на сегодня историю и прощался, называя нас по именам и желая приятных сновидений. Мы медленно разбредались по домам, уверяя друг друга, что вот ещё бы чуть-чуть, ещё немножко послушать! Папа вздыхал (не так, как мистер Эмрис, а как будто жалел о чём-то. О том, наверное, что поймал только конец рассказа), подхватывал стукающиеся стеклянными боками кружки и шёл следом за нами. В середине осени старик уехал, и мы никогда больше о нём не слышали. Так получилось, что на следующее лето мы все разъехались: кто к родственникам, кто в летние лагеря, кто с родителями отдыхать. А потом уже стали слишком взрослыми, чтобы сражаться с магическими монстрами и защищать королевство. Сейчас я понимаю, насколько то лето было особенным. Долгими тёплыми вечерами мы впитывали кое-что важное: понятия о дружбе и верности, чести и храбрости, справедливости и милосердии. Мы запоминали, как важно стоять за правое дело, верить в то, что делаешь, и делать то, что считаешь верным. Удивительно, но мы, мальчишки и девчонки, пронесли эти идеалы по крутой лестнице взросления и сохранили их. Не все, конечно, но сохранили. Современный мир таков, что каждый из нас, выросших и заматеревших, задавался вопросом: а нужно ли? настоящее ли оно? стоит ли того? Я вспоминаю, как однажды мой брат спросил: - Мистер Эмрис, а король Артур – настоящий? И старик ответил: - Самый настоящий.