***
Весь урок я сидела и пялилась на белый клетчатый лист тетради с ручкой в руке, но так ничего и не написала. Я с ужасом ожидала звонка. А потом вспомнила, что у нас это последний урок, и совсем плохо стало. Прозвенел ненавистный звонок. Я вздрогнула. — Параграф тридцать четыре. Все свободны, — я пробралась к двери, но моим планам не суждено было сбыться. — Василена, вы остаётесь, если не забыли. Я взглянула на учителя и понуро побрела обратно. Когда все вышли, историк встал и подошёл ко мне. — И почему ты опять ничего не выучила? — Ну я… Эм… У меня очень плохая память, и я плохо запоминаю текст без рифмы, — я отошла на пять шагов от него. — Я учту это, когда приду к тебе, — он усмехнулся. — Зачем вам всё это надо? — Ты о чём? — Игнат Сергеевич удивлённо приподнял бровь. — О репетиторстве. Зачем оно вам надо? — снова вопросила я. — Я просто хочу помочь тебе подтянуть историю, Василёк, — он обворожительно улыбнулся. Етить твою налево! Он издевается! Стоп! Как он меня назвал? — Я Василена, а Васильком меня могут называть только близкие мне люди! — Как хочу, так и называю, — мне улыбнулись с неким превосходством. Нет, я ошиблась, посчитав, что мне раньше было неуютно. Неуютно мне стало сейчас под этим взглядом, полным превосходства, который в очередной раз напомнил о том, что я маленькая, слабая, хрупкая девушка, а он высокий и сильный мужчина. Я попятилась. — И куда ты, Василёк? — Игнат Сергеевич усмехнулся и сделал шаг ко мне. — Ты мне на вопросы должна ответить. — На какие? — пискнула я. — По параграфу, конечно. А ты о чём подумала? — Я? — Ну не я же! — Ну знаете… — моему возмущению не было предела. — Это не я до вас домогалась! Это не я заставила вас дрожать от каждого звука! Это не я вам угрожала! Я вообще вам ничего не сделала! Я просто жила, а потом в моей жизни появились вы и перевернули все с ног на голову! И тут я поняла, что по щекам потекли слёзы. Я попыталась успокоиться, но не получилось. Я попыталась отвернуться, но мне не дали этого сделать аккуратным объятием. — Тихо-тихо, Василёк, — он поднял мою голову и вытер влажные дорожки с щёк. — Прости меня, Василена. Просто иногда бываю несдержанным. Игнат Сергеевич вновь прижал меня к своей груди. Осторожно, будто боялся, что я его оттолкну. Я, наверное, и оттолкнула бы, но почему-то не хотелось. Поэтому я лишь тихо всхлипнула и прижалась сильнее, пачкая слезами чёрный пиджак. Учитель стоял, молчал и поглаживал меня по волосам, заплетённым в рыбий хвост. И вдруг я поняла, что мне нравится вот так стоять. Когда большие мужские руки осторожно обнимают, а вокруг тишина. Атмосфера спокойствия и умиротворения передалась и мне. Поэтому я вскоре успокоилась и нехотя отстранилась от Игната Сергеевича. — Всё, успокоилась? — спросил историк с мягкой, нежной улыбкой. Я лишь кивнула и почему-то улыбнулась в ответ. — Вот и хорошо. Тогда давай ты мне сейчас спокойно объяснишь, что ты не понимаешь, — я настороженно взглянула на него. — Обещаю не домогаться. Меня одарили ещё одной обворожительной улыбкой. И я поверила.***
Ушла я из школы после получаса объяснений. И самое удивительное, я всё поняла. Абсолютно. Придя домой, я засела за домашку, наконец-то не мучаясь с параграфом по истории, так как во-первых, её завтра нет, а во-вторых, Игнат Сергеевич объяснил всё на понятном мне языке. Поэтому после сытного ужина и ванны с пеной я со спокойной душой легла спать, до сих пор вспоминая объятия историка и не понимая, что со мной происходит.