Третий муж герцога Литерского ?

Их отъезд происходит рано утром. Над поместьем витает плотный туман и вокруг ничего не видно дальше, чем на пару шагов. Слуги суетятся, хотя все сумки уложены в карету еще с вечера. Кисиль выглядит невыспавшимся и встревоженным. Они и правда, все вместе плохо спали ночью. Любовные ласки, призванные насытить их друг другом перед долгим расставанием, были только под утро и то не слишком много. Большую часть ночи Кисиль и Эддрик обсуждали экономические аспекты их поездки. Те важные моменты, о которых стоило доложить Таманскому князю в первом же разговоре и то, что стоило забыть напрочь, едва они отъедут от дома графа Глиссера. Эжена такое проведение последней перед расставанием ночи не слишком устраивало, но его мало кто спрашивал. Так что он сидел на диване, поджав под себя ноги, и слушал долгие разговоры любовников, которые хоть и были ему понятны, но также были совершенно неинтересны. Периодами он требовал у слуг чай с женьшенем, чтоб освежить голову. Сейчас, перед отъездом, они все были прилично вымотаны. - Надеюсь, вы меня будете ждать? – ухмыляется Кисиль. - Плохо представляю, как ты отсюда выберешься, - хмуро отвечает Эддрик, - Мне кажется невозможным, что Лишер отпустит тебя. - Ты просто верь в меня. - Это и мои чувства к тебе – единственное, что меня держит. Потому что я ни черта не понимаю в твоем гениальном плане, - признается Эддрик, нежно целуя губы Кисиля. - Все гениальное – просто, - улыбается граф мужу, - Я в этом силен. - Я тебя люблю, - отвечает Эддрик, устало улыбается. - И я вас очень люблю, - Кисиль оглядывает обоих, давая понять, что обращается не только к Эддрику, но и к Эжену. – Ждите меня все трое, ясно вам? Руки графа ложатся на живот мужа. Кисиль легко круговыми движениями скользит по еще плоскому животу бывшего герцога. - Я буду скучать, - говорит Кисиль уже тише. Эжен тоже получает легкий, почти целомудренный, поцелуй в губы. Карета отъезжает от ворот и очень быстро в тумане перестает быть видно не только фигуру Кисиля, но и сам дом. Эжен неотрывно смотрит в окно, пытаясь получше запомнить места, которые стали ему домом в последнее время. Он не мог сказать, что был безумно влюблен в это поместье, но ему однозначно было хорошо здесь. Впрочем, так он мог сказать не только про столицу и жизнь с семьей Глиссер, но и про все время пребывания в Карумии. Было много хорошего, было и плохое. Но жизнь здесь многому научила его, заставила повзрослеть. Он не мог сказать, что желает вычеркнуть из памяти годы, проведенные в Карумии. - О чем задумался? – тихо спрашивает Эддрик. Он выглядит неважно. На неестественно белом лице ярко видны синяки под глазами от усталости и яркие пятна нездорового румянца. Его все также тошнит по утрам. Уже реже тошнота заканчивается рвотой, но, как может заметить Эжен, Эддрика сильно выматывает это состояние. А на фоне всех событий переживать такое наверняка еще тяжелей. - Просто, о Карумии, - отвечает Эжен, не зная как точно подобрать определение тому, что он роется в собственной памяти. - Здесь было неплохо, верно? – Эддрик улыбается, поглаживая коленку Эжена. Они сидят друг напротив друга. Эжен снова выглядывает в окно. За ними едет несколько карет, две из которых нагружены одеждой, в двух драгоценности и ценные вещи, еще в двух едут слуги. После карет едет охрана. Порядка двадцати человек. И перед их каретой шестеро. В целом получается внушительная процессия. Позже, когда они встречаются с послами на выезде с городской дороги, общая численность экипажа возрастает почти в три раза и теперь выходит внушительный караван. Эжен засыпает ближе к полудню, устало прислонившись к холодному окну. Они проведут в дороге порядка восьми дней, если не выбьются из графика. Это достаточно долго, особенно для Эддрика, имеющего проблемы с самочувствием. - Послушай, Вик, - Риэль резко тормозит лошадь, сердито окликая спутника. – Я, может и не слишком много путешествовал по родной стране, когда здесь жил, но сейчас неплохо вижу, что мы едем совсем не в Карумию. Вик недовольно останавливает коня и поджимает губы. - Считаешь, я могу привести тебя куда-то, где тебя будут ждать неприятности? – хмурится он. - Считаю, что меня можно поставить в известность о твоих планах. - Мы едем туда, где твоя семья, не переживай, - дергает Вик головой. - Я никуда не еду, пока ты все не объяснишь. - Ну и отлично, - Виктор Лурье небрежно пожимает плечами. – Вот. Он сует Риэлю в руки небольшую бумагу. - Что это? - Новый адрес Эддрика и Эжена. Я свое обещание выполнил, вытащил тебя из дворца в Кальрадии. - Брось, - Риэль мотнул головой, - Я выбрался оттуда благодаря Мономе Сортесу. Причем тут ты? - Неужели вы, господин королевский маг, прожив столько лет при дворе до сих пор верите в благотворительность? – насмешливо спрашивает Вик. Маг поджимает губы. - А Кисиль? Он тоже там? – Риэль трясет бумажкой, взятой у Вика. - А ты подумай, что для Кисиля важней, вы или родина, - Виктор зло смеется и дергает поводья. Оставшись один, Риэль несколько минут задумчиво вертит листок в руках. Он не может сказать, что финансовая помощь в принятии Мономе решения так уж неожиданна. Если бы он думал чуть больше, то понял бы, что даже помышлять о том, что Сортес совершил этот поступок из добрых чувств - откровенная глупость. Маг взглянул на листок. Тамания. Что же произошло за время его отсутствия, что его семья покинула Карумию? У него не было сомнений, что Кисиль предпочел остаться с семьей. Не было. А те крошечные тени недоверия, что бродили по кромке его сознания он сердито отгонял от себя. Безусловно, Вик вел его в правильную сторону. Но сейчас, оставшись один, и лишь примерно представлявший, где располагается Тамания, Риэль не знал сердиться на уехавшего Вика или расстраиваться. Закрытая для въезда Тамания была своеобразной легендой в монастыре, где он провел свое детство. Страна, где подавляющее число населения обладало магическими силами, казалась Риэлю в детстве чем-то сказочным. Наставник рассказывал, что в Тамании глубоко почитались разумные животные. Таманией правит князь, который, по слухам, бессменно правит уже более трехсот лет. Но секрет его долголетия никому неизвестен. Никто не приезжает в Таманию жить просто так, потому что захотелось. Лишь с позволения верховного князя. И как Кисилю удалось получить это позволение для них для всех, было за гранью понимания для Риэля. Оставалось непонятным для мага и то, как они будут преодолевать языковой барьер, отсутствующий между Кальрадией и Карумией. Язык Тамании, ее быт и политический уклад был слишком отличен от того, к чему они привыкли. Тамания, расположившаяся на острове и соединенная с материком узкой песчаной дорогой, была глубоко едина с окружающей природой. Наставник говорил, что эту насыпь строили рабы, подаренные Тамании в подарок за помощь в войне одной из материковых стран. И кости наиболее слабых из них навечно останутся частью каркаса этой дороги. Таманцы, несмотря на приближенность к природе, никогда не гнушались пополнять государственный бюджет за счет оказания помощи в военных действиях. Жизни противников они не ценили совершенно. Их боевые маги шли плотной стеной смерти, неся противнику однозначное поражение. Они не стеснялись брать пленных. Наставник всегда говорил, что не стоит даже задумываться о том, что становится с такими пленниками. Их участь настолько ужасна, что одна мысль об этом вызывает у него страх. И вот там, по словам Вика, находятся Эжен, Эддрик и Кисиль. Что за вздор! Конечно такого быть не может. Их жизнь в Карумии вполне спокойная и устоявшаяся, чтоб был хоть малейший повод так поступать. Риэль не желал знать, почему Вик соврал ему, но поддаваться на эту провокацию он не собирался. Маг повернул коня в сторону Карумии. Скоро он будет дома. Шел третий день, как они были в пути. Эжен ждал каждого привала с нетерпением. Даже Эддрик, как ему казалось, переносил дорогу намного проще. Вот и сейчас, едва карета остановилась, он выскочил наружу, не дожидаясь Эддрика. - Я прогуляюсь. Можно? – спросил он у начальника охраны. - Не лучшая мысль, господин, - покачал тот головой. - Я буду в паре шагов, - заупрямился Эжен, - в пределах видимости. Просто разомну ноги, пока готовят ужин. Эжен обернулся к любовнику. - Один? – поджал губы Эддрик. - Да я тут, вокруг повозок. Начальник неохотно кивнул Эддрику и тот отпустил любовника размять ноги. Эжен прекрасно понимал, что пара солдат сейчас зорко наблюдают за ним. Но это было получше, чем если бы охранники шагали за ним, не давая остаться одному ни на секунду. Слуги резво ставили шатры и разжигали костры, готовя ужин и постель для господ. Чем быстрее они обслужат их с Эддриком, тем быстрее получат возможность поесть и отдохнуть самим. В паре десятков метров от поляны, где остановилась их процессия, начинался лес. В вечерних сумерках среди деревьев чудились фигуры, из леса доносились непонятные звуки, заставляя ежиться от разбушевавшейся фантазии. Эжен уже хотел повернуть назад, как с опушки донесся детский плач. Он замер на секунду и тут же поспешил на звук, не сомневаясь, что охрана последует за ним. - Нельзя туда, господин, - раздалось тут же сзади, - Прошу вас! Но Эжен лишь прибавил шаг. Черный волк с желтыми глазами утробно рычал на распластавшуюся на земле темную крупную кошку. На боку у кошки зияла рана, и она сопротивлялась из последних сил, защищая собственных котят, плачущих за спиной матери, словно человеческие дети. - Нужно уйти, - охранник дернул Эжена за руку, - Это бастет. - Он убьет котят. Нужно его прогнать, - шепотом ответил Эжен. - Нет. Потом бастет убьет нас. - Дай оружие, - Эжен сам не мог понять почему так уперся. - Нет, - снова отозвался охранник. - Тогда прогони его. Волк, заметив людей, решил, что и они будут неплохой добычей на вечер. Второй охранник чертыхнулся и выстрелил в сторону волка. Ранить его он не сумел, но животное быстро скрылось. Эжен присел рядом с кошкой. Та рыкнула и лизнула его руку. - Больно, да? – шепнул Эжен. Со стороны обоза к ним уже спешила охрана. Он слышал топот и крики. Но кошка уже лежала, запрокинув голову и не реагируя на плач собственных детей. А котята заливались плачем, словно чувствуя, что мать оставила их на волю судьбе. - Что произошло? – первым подоспел перепуганный начальник охраны. Эжен уперся. Несмотря на толпу, пребывающую в ужасе от его идеи забрать котят. Впервые в жизни он делал то, что положено младшим мужьям в Кальрадии. Он капризничал. - Вы не понимаете, господин, - мягко говорил начальник охраны, - это котята бастет. Крупная хищная кошка, которая не поддается приручению. Не знает своих и жалости. Они даже в природе – одиночки. - Возможно потом они и станут ужасной животиной, - закатил глаза Эжен, - но сейчас они маленькие котята, которые погибнут до середины ночи, если мы им не поможем. Эддрик? - Эжен, это дикие животные, - Эддрик попытался было спорить, но быстро махнул рукой, позволив любовнику забрать двух маленьких котят с собой. При свете костра оказалось, что это два самца нежного шоколадного окраса. Наевшись молока, котята жались к теплому телу Эжена и тихо сопели. - И что ты будешь с ними делать? – хмыкнул Эддрик, садясь рядом с любовником. - Ну не выкидывать же их в лес, на ужин тому волку. - Нас не пустят с ними в Таманию, - Эддрик рассмеялся, погладив гладкую шкурку одного из котят. - Чем так ужасны эти бастет? – Эжен поджал губы. - Карумийцы считают, что взрослый бастет легко уложит пятерых взрослых мужчин. И они не брезгуют перекусить человечиной. К тому же совершенно не поддаются дрессировке. Даже взятые в таком малом возрасте. - Тебе не кажется, что все сильно преувеличено? - Ну, похоже, у нас будет шанс узнать на собственном опыте, - рассмеялся Эддрик, - идем спать?