Любовь к жизни.

Королевская Гавань не стала за время правления эталоном безопасности, чистоты и добропорядочности, но теперь Блошиный Конец можно было посещать (разумеется, не после заката) без полного боевого облачения. Светить своим богатством, впрочем, не рекомендовалось. Обитатели Блошиного Конца практически не заметили появления в этой части города одного нового лица – сухопарой женщины лет двадцати пяти с бледным лицом, полуприкрытыми белесыми глазами и растрёпанным пучком чёрных волос. Одета она была в простую, немного потрёпанную одежду: серое платье, синяя шаль. Направлялась она вглубь квартала, причём к груди она прижимала какой-то бесформенный свёрток. Никто не обращал на некрасивую сутулую незнакомку никакого внимания, а меж тем это был Домерик, наследник древнего рода Болтонов. И в бедную женщину он переоделся не для развлечения, а по делу чрезвычайной важности. Он проскользнул в неприметный переулок между домом и стеной, нащупал в холодном полумраке дверной молоток и дважды постучал. Немного подождал. Ещё два раза постучал. Наконец, дверь открылась, и Болтон боком проскользнул в коридор. - Ну, как кричит пересмешник? – грубо спросил его Эртур Уок. - Как его позовёшь, так и откликнется, - буркнул в ответ Домерик, уже снимая накладные волосы и вынимая из нижней рубашки две небольшие подушки интересной формы. - Не торопись раздеваться, тебе ещё обратно топать, - Эртур потащил друга дальше по коридору и наверх по узкой винтовой лестнице. Всё в помещении говорило о затхлости, старости и ветхости, старые доски скрипели под ногами. И, тем не менее, надёжнее места в городе не найти. Наверху, на втором этаже, было три комнаты, и Эртур с Домериком прошли в самую дальнюю. Она была крайне мала: в ней еле помещались старый продавленный диван, два стула и деревянный сундук, на котором сидел и болтал ногой Маскарель. На стуле у маленького окна сидел и расчёсывал свои длинные волосы Захария. - Ну, как? – задал главный вопрос Захария. - Вроде бы получилось, - Домерик протянул другу и главарю бесформенный куль, который при ближайшем рассмотрении оказался пачкой бумаг, завёрнутых в рубашку. Захария, отложив в сторону гребень, начал внимательно просматривать бумаги. Читал он быстро, а соображал ещё быстрее – не прошло и минуты, как он расхохотался и, сунув бумаги в сундук, продолжил как ни в чём не бывало расчёсываться. - Теперь они там пусть побегают, поищут эти расписки, - продолжал ехидно улыбаться Захария, - Нет расписок – нет и договора, а нет договора – нет проблем. - И всё же я не понимаю, чем эти бумаги были так важны! – заявил Маскарель, снова усевшись на сундук. - Да тем, балда, что без них Баратеоны не помогут Ланнистерам, и армии моей матери будет проще простого их разбить. Вскоре после прибытия Захарии с друзьями в Королевскую Гавань начался мятеж под предводительством Ланселя Ланнистера, который хитростью выбил у Станниса Баратеона письменное обещание помочь, заверенное в трёх экземплярах. По доброй воле Станнис никогда бы не помог Ланнистерам, но воля есть воля, а бумаги есть бумаги. Королевская Гавань на осадном положении, но никто не обратил внимания на некрасивую женщину со странными серыми глазами, то стиравшую бельё в лагере, то заносившую обед солдатам (в первом случае несчастные мучались от чесотки, во втором – от холеры), то возвращающуюся в город с неприметным свёртком в руках. Один экземпляр договора был у Станниса – его в первую же ночь сожгла Мелисандра; второй был у Ланселя – чтобы его достать, Домерику пришлось изобразить из себя женщину покрасивее и помоложе, но оно того стоило; чтобы добыть третий, чьим хозяином был Петир Бейлиш, Домерику пришлось организовать небольшой пожар, выманивший Мизинца из шатра на каких-то пятнадцать минут. Другие члены ордена сидели в самом тайном месте Королевской Гавани – этот дом посоветовала мать-королева, она же и предложила метод маскировки. Домерика выбрали как самого неприметного – у Маскареля недостаточно опыта, Эртур в переходном возрасте, а внешность Захарии слишком уж благородна и примечательна для простой крестьянки. Теперь они справились с королевским заданием, так что Рейлине наверняка даст им деньги на орден. Но пока что они посидят здесь, в безопасном месте, и подождут развязки конфликта. Домерик уселся на диван рядом с Эртуром и задумался. Некоторое время сидели молча, но вот Захария заплёл свои длинные волосы в косу, пришёл в привычное ехидно-добродушное состояние и подсел к друзьям. Диван заскрипел, но выдержал. - А знаете, чем мы сейчас займёмся? – издалека начал он. - Посчитаем деньги? - Нет, Маск, мы их на этой неделе уже считали. - Тогда проверим план ордена? - Дом, план идеален, хоть прямо сейчас бери и строй. Нет, мы пойдём в порт. - Зачем? – не понял Маскарель. - Затем, что сегодня приезжает сир Лорас Тирелл, мой кровный родственник. - Родственник?! – окосели от такого расклада его друзья. - Ну да. Некогда мать прилила ему свою кровь, он получил бессмертие и кое-какие магические способности. Не помню, правда, чтобы его это радовало. - Легендарный Цветочный рыцарь! – Эртур воодушевился, - Тот самый, которого хитростью победил мой отец! Что же ты молчал, пошли скорее в порт! Разумеется, перед походом Домерик смыл с себя грим и переоделся в нормальную свою одежду, Он предстанет пред рыцарем, а рыцари маскировки обычно не терпят. Они и северян недолюбливают, но тут уж ничего не поделать. И вся эта пёстрая компания пошла в порт. На них поглядывали с интересом и подозрением. Не каждый день по Блошиному Концу ходят вместе северянин, Уоквэллы и железнорожденный. Они прошли к устью Черноводной, прошли храм Утонувшего Бога (довольно-таки большое и красивое здание, где и появились на свет принцы, и оно было королевским указом отнесено к Железным Островам), вышли в порт и… - А он на каком корабле приедет? – шепотом спросил Маскарель, видя добрую дюжину кораблей. - Так-так…- Захария окинул взглядом порт, нахмурился, но тут же лицо его прояснилось, - На «Жемчужине Лисса». Вот, она уже входит в порт. Указанный корабль был небольшим, но быстроходным судном с носовой фигурой в форме женщины. Он вёз в Королевскую Гавань пряности и притирания, а также одного-единственного пассажира, который сошёл с трапа и посмотрел внимательно на город. У пассажира было юное и красивое лицо, но грустные глаза сразу выдавали его настоящий возраст. Он уже хотел пойти дальше, как вдруг его окружила самая бандитская из всех бандитских компаний. - Что вам нужно? – человек положил руку на эфес меча, готовясь к бою. Не то, чтобы ему было что терять… - Познакомиться. Это – Маскарель Уоквэлл, а это его брат Эртур. Вот этот, со следами пудры на лице, Домерик Болтон. Ну, а меня вы знаете, сами учили держать в руках меч. - Его высочество? – Лорас вытаращил глаза и пригляделся, - В самом деле, это вы. Но как вы узнали, что я сегодня возвращаюсь? - У меня свои методы, - улыбнулся Захария, - Позвольте пригласить вас к себе в убежище. Нет-нет, во дворец тоже можно пойти, но там не до нас. Заодно расскажите о своих приключениях. А мы – о своих. Рыцарь смутился, но всё же пошёл с компанией к ним в убежище. По дороге он узнал, что мятеж Ланнистеров (уже восьмой за шестнадцать лет) вот-вот будет подавлен, вот эта пёстрая компания хочет основать рыцарский орден, а её величество по-прежнему считается прекраснейшей из женщин. Иона, которую он помнил пятилетней девочкой, выросла и обещала к шестнадцати стать если не прекраснее матери-королевы, то, во всяком случае, немногим хуже. Сам же Захария решил не стричься и понять, какой длины у него вообще могут быть волосы (которые стабильно каждые два месяца удлинялись на добрый дюйм), собрал друзей и некоторое количество денег…и совсем не против, если к ним присоединится ещё и пятый член, потому что пять – хорошее число. В свою очередь Лорас поведал о своих успехах в работе с дикарями, которые уже почти освоили вестеросский, показал записи о флоре и фауне Соториоса, а также дал потрогать прихваченные с собой изделия из камня и бусы из ракушек. Судя по бронзовому загару, заметной мускулатуре и вполне опрятному внешнему виду, эти восемь лет Лорас неплохо проводил время. - И всё же я предлагаю вам стать членом моего будущего ордена, - повторил предложение Захария, - Ваши знания нам бы очень пригодились. - Я подумаю. Но не могу ничего обещать – меня ждёт долгая воспитательная работа, но зато лет через двадцать можно будет начинать строительство городов, разработку шахт… - Я вас понял! – поспешил остановить поток мыслей Захария, - Значит, будете присылать нам в орден диковинки из своего леса. Мы бы не отказались от ценных пород деревьев, драгоценных камней и, на худой конец, простых камней…Ну, в крайнем случае сойдут и кости, я из них храм Многоликому сложу. - Я ещё не давал согласия, - напомнил сир Лорас Тирелл. - Так и орден ещё и не основан, - обворожительно улыбнулся Захария, - Кстати, вот мы и в убежище. Тесновато, спать приходится вповалку, зато тепло и уютно, и не зайдёт сюда никто… Ближе к ночи, после пары кубков доброго вина, все начали укладываться спать, причём Лораса, как гостя, разместили со всеми удобствами на диване, а остальные устроились на полу. Только Захария не лёг спать – он бесшумно покинул здание и пошёл вниз по Черноводной, к тому самому месту, где когда-то давно войска Станниса Баратеона пошли ко дну. Оставив одежду в укромном месте, он медленно и осторожно вошёл в холодную воду. Правду говорила его мать – Рокалионы воды не боятся, она их лучший друг и самый первый помощник. От неё он унаследовал дар дышать и видеть под водой, а уж в плаваньи нет ничего сложного. Захария зашёл в воду по шею, расслабился и сел на дно. Длинные чёрные волосы медленно оседали на дно, а Захария привыкал к дыханию под водой. Ничего сложного – на шее открылись жабры, как у рыбы, а тёмные глаза быстро привыкли к полутьме. Совсем скоро вода из холодной стала тёплой, приятной, тогда Захария и начал погружение. Совсем скоро он увидел поросший водорослями корабль, подплыл к нему и начал осмотр трюмов. Но ничего интересного не обнаружил – да он и не рассчитывал на слишком уж богатый улов. Зато порезвился в воде. Вдруг его внимание привлёк странный звук, как будто кто-то совсем неподалёку плывёт. Рыба? Нет, не рыба. В воде не только звук, но и силы Захарии усиливались, и он потянулся к неведомому пловцу. И кто же это, как вы думаете, оказался? Он поплыл навстречу Ионе – надо же, его сестра тоже любит воду, - и завис на некотором расстоянии от неё, осматривая. Что ж, для своих лет она очень даже миленькая, а в чертах лица явственно видны черты Рокалионов. Волосы у неё чёрные, как у Захарии, но кожа белая, как снег, а глаза прищурены недовольно. Руками прикрывается – должно быть, не узнала брата. Вдруг в глазах мелькает узнавание, лицо светлеет, и она плывёт наверх, чтобы поговорить с Захарией на воздухе. Он не против – нужно же познакомиться с сестрой поближе. - Ну, Иона, и чего же ты здесь плаваешь? – скромно поинтересовался я у сестры. - Плаваю и всё тут, мне здесь нравится. А ты? - Осматривал корабли. - Не утруждайся – всё самое ценное ещё наша мама достала. А ты и вправду колдун, или это Эйерон опять преувеличил? – с подозрением посмотрела ему в глаза Иона. - Колдун, - кивнул Захария, а потом снова потянулся сознанием к Ионе, - «Могу читать мысли». Зрачки её расширились, она потеряла на несколько секунд дар речи и погрузилась под воду, но быстро всплыла. Теперь она смотрела на брата с живым интересом и неверием. Даже с опаской. - И…и давно ты так? – выдавила Иона. - Ещё до рождения, - скромно признался Захария. - И ты это ещё помнишь? – усмехнулась Иона, подплывая ближе к берегу. - О да, помню. Всё помню. Моей первой мыслью было «Я есть», позже я попытался проникнуть в сознание брата, а в конце концов решил родиться вторым. А потом увидел ЭТО, - тут Захария поморщился. - Что «это»? - ЭТО – ярко-красное, ослепляющее и совершенно непостижимое. Первое, что я вообще увидел вовне, - мрачно, с еле заметным ужасом выговорил Захария, - Ненавижу красный цвет. Именно из-за этого эпизода. - Мама говорила, что той ночью красная комета вновь пронеслась над миром. Как символ закончившегося хаоса. И что ровно в полночь она показалась в окне храма Утонувшему. И что ты заплакал, как только открыл глаза. - Ты бы тоже заплакала от боли, увидев такой яркий свет! Но постой…- Захария услышал слабый шорох и нырнул раньше, чем проанализировал ситуацию. И, как выяснилось, не зря. …некогда, когда им с Эйероном не было и трёх месяцев от роду, некая Санса Старк получила два предложения руки и сердца – от коварного и амбициозного Петира Бейлиша и от Сандора Клигана, обгоревшего и хромого. За последнего она счастливо вышла замуж, а первый расстроился и женился на Лизе Аррен. Но брак не дал ему ничего, кроме головной боли – земли Арренов по королевскому указу перешли Роберту Аррену, сын от Лизы пошёл в мать, то есть умом не блистал, а в Харренхолле было холодно и неуютно, особенно зимой. И вот этот самый сын (которого, кстати, звали Йохеном) крался сейчас к устью реки Черноводной, где (как ему поведал отец) любит купаться принцесса Иона, дабы подкараулить её и обесчестить, а затем жениться. Надо признать, парень всё рассчитал: выбрал правильно время, место, позаботился о путях к отступлению и даже приготовился к долгому ожиданию. Единственное, чего Йохен не учёл – это наличие в пределах видимости ещё одного существа. Он пока не видел, кто это, потому что оно неожиданно нырнуло под воду, но успел увидеть чёрные, как самая чёрная ночь волосы. Красивые. Почти как у Ионы. Ясное дело, принцесса нравилась ему только как показатель статуса, а вот против её величества он ничего против не имел. Королева была куда прекрасней Ионы, Он замер в кустах. Кажется, что-то вспугнуло Иону. Но ведь он был тих, как мышь – неделю тренировался перед походом! Как вдруг он заметил в кустах красивые одежды, вроде бы платья – и перешёл к плану «Б». - Ваше высочество! – вышел он из засады, и девушка с визгом нырнула под воду, - Ваша одежда! Если хотите её вернуть, вам придётся очень постараться! - Не смей приставать к моей сестре, простолюдин! – из воды рядом с берегом вынырнул смуглый, черноволосый красавец с чёрными, как бездна, глазами. Нечеловеческими. «Рокалион!» - понял Йохен. - Я не простолюдин, ваше высочество. Мой отец – лорд Харренхолла Петир Бейлиш, и я привык держать ответ за свои слова. Я взял одежду принцессы и, согласно древним законам, я имею право жениться на ней. - Кхем…не хотелось бы тебя расстраивать, но…это вообще-то мои одежды. И, согласно тому же древнему закону (в котором не указано, у кого именно нужно тырить одежду), ты имеешь право жениться только на мне. И я против! Йохен в ужасе отшвырнул одежду и попятился назад. «Ну я и влип!» - подумал он, - «Говорила мне мать: смотри, что берёшь. Говорил мне отец – будь осторожен с Рокалионами! Так…ну, в принципе, можно и так». - Я согласен, - тяжело вздохнул Йохен, - Ибо, как гласит история о королях Рокалионах, вначале её величество была мужчиной, а боги превратили её в женщину уже позже. - В том деле была замешана любовь и невинность! Ничего из этого здесь нет. В общем, Йохен Бейлиш, ты крупно влип. За оскорбление двух членов королевской семьи, за домогательства и попытку ограбления, я произведу казнь на месте. Иона, кинь мне что-нибудь тяжёлое! - Ну уж нет! – Йохен, сын своего отца, досконально знал законы, - Пусть нас рассудит поединок! Проиграю я – твоя правда. Проиграешь ты – сыграем свадьбу. Отец мне так и сказал – или возвращаешься с женой, или не возвращаешься совсем! «Бастардов я наплодил, младшему брату скоро восемь будет, а умереть от рук принца – не самая плохая смерть. Кто-то умирал от горячки, кто-то от кровавого поноса, а я умру в бою. Только мне от этого не легче. Зря я вообще всё это затеял. Выживу – плюну на всё и уеду в Дозор. Там теперь не так уж и плохо…у меня будет приятная компания…И нафиг, нафиг этих Рокалионов! Они же колдуны, все до одного! Красивые, но сделаны из воска и стали. Лучше и впрямь умереть в бою,» - грустно размышлял Йохен по дороге назад. «Болван, конечно, но бедняга. У него просто не было выбора. Надеюсь, Захарии хватит милосердия просто ранить его, а не убивать,» - думала Иона, вытираясь на берегу. «Драться будем на воде: там у меня преимущество. Надену кожаную курку и обмотаю косу вокруг шеи. Штаны надену в обтяжку, чтобы не мешали. На моей стороне вода и скорость, а ещё телепатия и соображаловка. А, и ещё Утонувший. Он завтра получит жертву,» - с мрачной радостью, свойственной Рокалионом, думал Захария, продолжая резвиться в воде. К вечеру у залива Черноводной собралась вся Королевская Гавань – не каждый день на кону стоит свадьба! Иона мрачно взирала с помоста на готовящегося к сражению брата. Не менее мрачно на место смотрели короли. - Теон, почему мы не запретили суд поединком? – негромко поинтересовалась у мужа Рейлине. - Завтра же запретим, - так же тихо пробормотал Теон, с нескрываемым интересом следя за приготовлениями. Друзья же Захарии были в ужасе, когда узнали о поединке. Маскареля пришлось запереть в чулане, чтобы тот не видел смерти (вероятнее всего, не Захарииной, но кто знает?), а Эртур часто всхлипывал и отводил взгляд. Домерик наигрывал на арфе что-то грустное и приличествующее ситуации. Лорас держался молодцом, но всё же был бледен и подавлен. Захария составлял завещание. - Не рыдайте так! В случае моей преждевременной кончины я завещаю все деньги на орден тебе, Домерик, как своему верному заместителю. Так же завещаю бросить моё мёртвое тело назад в Черноводную, и пусть меня сожрут рыбы. - Как ты можешь так просто составлять завещание? А если оно вступит в силу? - Тогда я на том свете посмеюсь – я завещал тебе, Эртур, свою сестру. - Да как так можно! – возмутился Эртур, краснея, - Она же принцесса, а я – простой дворянин… - Это ещё ничего. Вот будь ты братом Дозора, тогда я бы ещё подумал. Потом передашь Маскарелю, что я завещаю ему построить здание ордена и назвать его как-нибудь покрасивее. Я и сира Лораса упомянул – он будет вас снабжать. - Мне кажется, ты ещё не понимаешь, что такое смерть, - констатировал факт Тирелл, - Ты ведь не бессмертен, как королева, и первый же удар в грудь или живот будет для тебя смертельным! - Меня обучала тётя Аша, - отрезал Захария, - Она учила меня не бояться смерти. Потанцуешь с топорами раз пять – тоже больше смерти не испугаешься. Ну, а моему любимому, обожаемому брату я завещаю мстить за меня: и пусть убийца захлебнётся кровью! - Это надо было нам завещать, - вздохнул Домерик, - Твой брат не сможет мстить. Он же даже добрее королевы! - И, кроме того, у меня такое странное ощущение, что он на стороне Йохена, - кивнул Эртур. - Так, ладно. Солнце уже почти коснулось края горизонта, а это значит одно – пора переодеваться. Йохен же, стоя на другом берегу залива, мрачно и грустно смотрел на другую сторону. Он не составлял завещание и не прощался с друзьями. Он судорожно раздумывал: что, если сейчас он плюнет на всё и рванёт в Дозор? Тогда его трудно будет призвать к ответственности за несостоявшееся сражение. Одно плохо – тогда все в Вестеросе будут знать, что он трус и тряпка. И Дозор тоже. И последний одичалый из-за Стены тоже будет знать, что Йохен мог победить принца из Рокалионов – но не решился даже выступить в честном бою. И вот зазвучали трубы – королева начала говорить. - Едва солнце коснётся края горизонта, принц Захария Рокалион из правящего дома сразится в судебном поединке с Йохеном Бейлишем за…руку и сердце Захарии? Ну и ну. Ладно. Соперники, это ваш последний шанс уладить дело миром. Если же бой так необходим, я довожу до вашего сведения немного изменённые правила. Запрещается использование магии, в том числе телепатии, гипноза и пения. Может, всё-таки примиритесь? Судя по тому, что Захария и Йохен продолжали идти навстречу друг-другу, она могла не повторять вопрос. - Ну и ладно. Бой ведётся, пока кто-то из соперников не получит достаточно серьёзную, чтобы нельзя было продолжать драться. Говорю специально для Захарии – соперника нельзя топить, и вообще под воду лучше не нырять. Ты – то можешь дышать под водой, а он нет, и это не честно. Стоять будете по пояс в воде, на одном уровне, так что…вперёд, идиоты. Захарии рукоплескали. На фоне тихого, несчастного пятнадцатилетнего Йохена он был неотразим. Да, он не унаследовал красоты своей матери-королевы, но он был похож на отца до плена – загорелый, с узким лицом и телосложением пловца. Единственным же богатством Йохена были его тёмно-рыжие локоны, обрамляющие болезненно-бледное от ужаса лицо. Теперь-то он понимал, что бежать надо было ещё ночью, или утром, а сейчас уже поздно. Периодически слёзы наворачивались на глаза, но он мужественно подавлял плач. Отец среди зрителей, нельзя позориться сверх нормы. Едва солнце коснулось горизонта, начался бой, бой молчаливый и точный. Захария рванул в атаку первым, и его меч чуть не задел Йохена. Тот успел увернуться и попытался нанести удар в солнечное сплетение принца – увернулся уже Захария. Тогда Йохен собрал всю свою волю в кулак и пошёл на таран. Захария опять увернулся, но на сей раз медленнее, чем было нужно. Плечо обожгло огнём – меч Йохена вспорол кожу, потекла кровь, но сражение всё же продолжалось. Теперь движения левой руки Захарии были ограничены. Пользуясь моментом, Йохен полоснул мечом бок Захарии со спины. Ему было так страшно, что тело действовало отдельно от разума. Какая свадьба? Если Йохен победит, он уже утром будет на пути к Дозору! Но Захарию воспитывали не только рыцари. Рокалион, не обращая внимания на боль в боку и плече, начал наносить слабые, но хаотичные удары мечом по Йохену, целясь в грудь или лицо, а тому оставалось действовать так же. Но Захария будто не чувствовал боли, если Бейлишу всё же удавалось его пронзить. А Йохен уже начал уставать, тело не было привычным к такому бою. «У Рокалионов есть только одно слабое место – глаза,» - говорил Петир, - «Тебе нужно одно мгновение, и тогда ты сможешь нанести один-единственный верный удар. Но у тебя будет только одна попытка». - Принц, кто это торопится к нам? – негромко проговорил Йохен, старательно глядя куда-то назад. Захария не повернулся назад, но на один короткий миг замер и потерял концентрацию… И тогда Йохен со всей силы вогнал меч ему в грудь. Вогнал и провернул по часовой оси, а потом резко выдернул и отошёл на три шага. - Блин, - коротко высказался Захария и осел в воду. Тут у Йохена волосы на голове зашевелились – и он потащил принца из воды. Стояла мёртвая тишина – такая, какая бывает перед бурей. Или Йохен просто не слышал ругательств, криков, угроз? Одно было ясно: он победил. Но так, что лучше бы проиграл. Едва он вытащил Захарию на берег, к ним тут же рванули короли, наследный принц с принцессой, друзья Захарии, но первым на грудь принца со слезами рухнул всё же Домерик Болтон. Он не ругался, не выл, не причитал, не молился своим Старым Богам – просто лежал и лил слёзы. А рядом на колени опустилась Рейлине – на лице ни кровинки, ни слезинки, только Йохен всё равно не может заглянуть ей в глаза. Если его сейчас убьют, он не будет против. Закончились годы Игры Престолов, но не кончились сами Престолы. И Йохен близок к развязыванию ещё одной войны. И по щеке его потекла одинокая слеза. А потом случилось странное. Нет, с неба не полилась кровь, земля не содрогнулась, не подул ветер с Севера. Просто Захария вдруг улыбнулся сквозь вечный сон и приоткрыл чёрные глаза. - Ну, чего вы столпились? Я проиграл? Дом, почему ты плачешь? - Ты же умер! – воскликнул Эйерон. Захария недоумённо посмотрел ему в глаза. - От небольшого укола в грудь не умирают. Да, признаю, было больно, у меня закружилась голова и я потерял равновесие. Но ведь ничего плохого не случилось, да? - Он тебя насквозь пронзил! – возмутился Домерик, - Ты же должен…от такого не выживают… Захария снял куртку и рубашку, и все ахнули. И он тоже. Ужасная рана быстро затягивалась. Мелкие царапины уже исчезли бесследно. Захария осторожно коснулся своей груди и зашипел не столько от боли, сколько от ужаса – это все видели. - Что ж, Захария, - начала вдруг королева, - Поздравляю с бессмертием. Я рада, что хоть один из моих детей пробудил этот дар. Используй его с умом. Но ты всё же проиграл – тебе нанесли очень серьёзную рану даже для бессмертного. Йохен Бейлиш…. - Нет. Я проиграл. Кракен сразил пересмешника. В глазах королевы промелькнуло торжество. - И всё же я впечатлена твоими навыками. Как насчёт места среди Золотых Плащей? - Нет, ваше величество, путь мой теперь лежит на Стену. Я всё решил ещё сегодня ночью. Я поступил очень неразумно, вызвав на поединок принца, и моя техническая победа ничего не меняет. - Какая стена? – Захария поднялся на ноги, чуть пошатываясь, - Я принимаю тебя в орден имени святого Лораса Тирелла! - Что? – не понял Йохен. - Что? – возмутился Лорас. - А нормально! – одобрила королева, - Захария, сколько тебе нужно денег на орден? Но учти, чтобы через десять лет вернул в два раза больше! - Мама, я восхищаюсь вашей практичностью! Я тут умер, воскрес, а вы о кредите говорите. Теперь я понимаю, что байки лорда Уоквэлла не были байками – вы и на смертном одре будете думать о делах. - Буду, - резко помрачнела Рейлине, но сразу же вернула себе прежнюю радость на лице, - Ну, сын мой, вставай и иди во дворец. Или хочешь переночевать на берегу? Рейлине стояла на балконе и смотрела на Черноводную. Последние несколько ночей именно здесь она и проводила полночи, не в силах заснуть. Теон стоял рядом, обнимал жену, но и его мысли были далеки от мирных. - Пробудил бессмертие, Теон. Он тоже…такой же, как и я, - прошептала Рейлине, - Я надеялась, что бессмертие не передаётся по наследству. - Теперь он – наследник? - Нет, конечно. Он ведь будет главой ордена, возьмёт на себя обучение лучших рыцарей Семи Королевств, будет во всём помогать своему брату – но на трон не сядет никогда. Захария умён, слишком умён, и потому никогда не сможет править. И он это прекрасно понимает. - Значит, согласно плану? – Теон тяжело вздохнул, - Знала бы ты, как мне не хочется это делать… - Знаю. Сначала ты – потом я, как договаривались. - Это больно? - Нет, не очень. Если не бояться, то похоже на укус большого и злого комара. Уж поверь мне. Теон снова тяжело вздохнул, и Рейлине тихо всхлипнула. Но согласно договору… - Но не сегодня, Теон. Недели через две-три, когда всё уляжется. Обставим это как убийство, никто ни о чём не догадается. Я подкину склянку сиру Кайлу, мы с ним уже договорились. В Дозоре теперь не так плохо, как двадцать лет назад, а дети его уже совсем взрослые, без него будет даже лучше. - Хорошо, но и ты знаешь моё условие. - Да, я отвечу на твой вопрос, Теон. Понимаешь, я…я не из этого мира. Вообще. Я родилась в другой реальности, одной из миллиардов вариаций мира. Но тебя я встретила лишь здесь и лишь в этой жизни. Как бы тебе объяснить…всё чаще во снах я вижу прошлые жизни. Я была воительницей, колдуньей, мужчиной и женщиной, но тебя ни в одной из этих жизней не было. Я точно знаю, я бы тебя узнала даже в других обличиях. Ты…ты меня не понимаешь? - В том-то и дело, что понимаю, - вздохнул король, - Я же твой муж, прошёл с тобой огонь и воду, зиму и даже часть весны. Я уже научился тебя понимать. Значит, я в твоей…кхем…множественной жизни лишь случайный прохожий? - Выходит, что так. Джуди я видела во всех своих воплощениях. Долиша иногда. У всех воплощений Джуди рыжие кудри, представляешь? А у всех Долишей большие глаза и маленький рот. - Не знаю, сочувствовать тебе или завидовать. Рейн, а Эйерон с Ионой унаследуют твой дар? Рейлине немного подумала, прикинула что-то на пальцах, мысленно спросила богов… - Нет, это будет проявляться лишь раз в поколение. И необязательно в роду Захарии. Тут что-то связано со слезами и любовью, но точнее сказать не могу. В любом случае, Захария унаследовал все мои способности и даже больше – дар чтения мыслей. - А что получил сир Тирелл? – снова спросил Теон (снова – потому что этот же вопрос он задавал уже почти семнадцать лет). - Сама не могу понять. Вроде бы внешне не сильно изменился, и пение ему не даётся, и под водой не дышит, и регенерация идёт медленнее, чем у нас. Впрочем, он ведь и не моего рода… - А я? - Не знаю, что с тобой. Боги говорят, любовь бессмертного даёт долгую молодость, здоровье и красоту. Не знаю, как насчёт красоты, но внешне ты всё тот же старик с Болтонской псарни, которого я увидела в первый день. Только челюсти теперь золотые. - Умеешь ты комплименты делать, - буркнул король, - И зачем я на тебе женился? - Выбирай выражения, это я тебя взяла в мужья. И не жалела до сего дня. А теперь жалею. Надо было оставаться мужчиной. А лучше было бы посадить на трон Томмена и удалиться туда, откуда я пришла. Но…но эти годы я была…счастлива? - И я был счастлив знать тебя, Рейне. - Прости меня за всё. - Прощаю.