Пересмешник в королевстве Такикардийском

      Недели медленно потянулись для Птицы и обитателей его гнезда, они довольно успешно встроились в унылую рутину, которой был обряд королевской охоты. После легкого завтрака из 5-6 закусок и 2-3 блюд в компании главного егермейстера, королевского лесничего, смотрителя оружейной палаты и верховного псаря, накрытого под тентом на нижней террасе, Его Величество изволил участвовать в тренировочной стрельбе по мишеням. Как всегда глубоко удовлетворенный своей стрельбой — все 20 пуль неизменно попадали в яблочко с двух рук, не целясь… (за своевременное появление дырочек на мишени отвечал специальный офицер королевской стражи), король Карл снимал золотую корону с бриллиантами и передавал её стоящему справа коленопреклонённому камергеру, между тем, как стоящий слева коленопреклонённый камергер подавал ему зелёную охотничью шляпу с коротким чёрным пером. Не две или пять, но именно четыре секунды спустя помощник смотрителя оружейной палаты подавал Его Величеству ружьё из воронёной стали и чёрным прикладом, украшенным серебрянными накладками. «Я не люблю никаких излишеств. Особенно во время охоты», — любил говорить Карл, поднимая бокал в весёлой компании друзей по этой истинно мужской забаве. Играл оркестр королевской филармонии, мужской хор королевской капеллы исполнял номер из «Валли» или «Стрелка Его Величества» (однажды Карл XVI дал понять капельмейстеру, что название оперы «Вольный стрелок» слегка портит ему аппетит, и тот немедленно приказал перепечатать все партитуры)…       В этот самый момент в небе появлялся неказистый силуэт. Чаще всего, это был сам Птица. Шумно хлопая крыльями, он приближался к террасе, оглашая уже совсем не раннее утро своими забористыми криками на разных, одному ведомых ему языках, но, не долетев каких-нибудь пятьдесят шагов, взмывал вверх по какой-нибудь весьма затейливой траектории, изображая чудовищный страх перед меткостью Его Величества. Тот самый страх, который отказывались изображать, похоже, все представители животного мира Такикардии.       Гремел выстрел. За ним ещё один. Будь на месте королевской охоты проницательный и непредвзятый наблюдатель, он моментально бы уразумел, по какой-такой прихоти Карлу XVI так нравится использовать для стрельбы дымный порох. Как будто он вместе со своими придворными проваливался в далёкие-предалёкие времена, когда портреты из «Галереи Предков» ещё не утратили плоть, кровь и желание выпить бокальчик тонкого вина за изысканным королевским обедом… На какое-то время дым окутывал всю террасу, а когда рассеивался. Именно. На террасу плавно падало одно маленькое пёрышко.       — Многая лета Вашему Величеству! Longue vie à Sa Majesté! — нестройным радостным хором отозвались придворные, («Я не люблю эти формальности! Эти заученные восторги! Пусть всё будет от души, от чистого сердца!» — этой своей тайной мыслью король делился с каждым из своих придворных, включая смотрителя уборной для королевского выезда) и гром аплодисментов сменялся маршем из «Аиды», — Браво! Браво, Ваше Величество! Великолепный дуплет!       Ответив на здравицу милостивой улыбкой, король Карл отправлялся в мастерскую Художника, запечатлеть себя с очередным трофеем, пока Птица, скрывшийся под клубами порохового дыма, воссоединялся со своим гнездом.       В тот день все было как обычно. Второй выводок птенцов радостно оглашал вершину дворца своим писком, когда в привычное время раздалось два хлопка, и дымовая завеса окутала подножие королевского замка. Но вслед за этими хлопками раздался третий…       Хор придворных, оркестр, поздравления — всё было так, как обычно. Необычно было одно — на белом с розовыми и жёлтыми прожилками мраморе террасы лежало обезглавленное тело Наседки. Косоглазый король промахнулся. Точнее сказать, на этот раз он попал…       — Фи! Какая гадость! — бросил главному смотрителю дворцовой чистоты Карл XVI, — Уберите это… я не могу на это смотреть… уберите немедленно… или у меня не будет настроения кушать за обедом моего любимого цыплёнка…       «Здесь покоится моя дорогая Супруга, жертва несчастного случая на охоте». Лишь только надпись была выбита на камне, Птица полетел на 296 этаж. Туда, где каждый на своей картине глазели друг на друга Пастушка и Трубочист. Он знал, что ему делать…