Игра продолжается.

В палате Михаила Соловьёва стояла тишина, иногда нарушаемая пищащими звуками ЭКГ. Вокруг больного собрались медсестра и главврач клиники, Екатерина Фадеева. Внезапно Миша очнулся, чем привел окружающих в шок. – Где я? – мужчина ошарашено смотрел на женщин и не понимал: сон это или реальность. – Вы в больнице. Главное – не нервничайте. – ответила ему Катя, та самая девушка из 79, только повзрослевшая. – Вас сбила машина, поэтому главное – покой, Михаил Михайлович. – Какой сейчас год? –2011 год. – Получилось… – Что вы говорите? –Да так, ничего… Мишка с трудом поднялся с больничной койки, огляделся и вспомнил, что в этой больнице совсем скоро может очнуться его давний знакомый – маньяк, по прозвищу Рыжий. *** Павлов очнулся в обычной больничной палате. Он щурил глаза от обилия белого цвета в этой комнате. Кроме него в палате не было никого, на прикроватной тумбочке стоял аппарат ЭКГ, издающий привычный писк. Рыжий сорвал с себя провода, которые поддерживали его жизнь, и вскочил с койки. «Ну, вот я снова в деле», – подумал Рыжий, – нужно только покончить с этим ментом раз и навсегда». В этот момент оба врага вышли в коридор и принялись искать друг друга. У каждого была цель: Михаил хотел схватить маньяка и упечь его за решётку на долгий срок, а Рыжий надеялся избавиться от того, кто гонялся за ним целых три года. Старлей быстро шёл по коридорам больницы, огибая то медсестру с капельницей, то санитара, везущего на каталке мужчину с аппендицитом, то детей, больных ветрянкой, которые носились по коридору, как частицы броуновского движения. Михаил Михайлович попутно заглядывал в каждую палату в надежде увидеть там человека, разрушившего жизни многих людей, как в будущем, так и в прошлом, человека, державшего в страхе всё население столицы, для кого жизнь есть игра, игра с загадками, только правила в этой игре задаёт убийца, а жертва выполняет их, разгадывает ребус, но не отгадав его, бедняга лишается кого-нибудь из близких, а злодей издевается над ним, с сарказмом хохочет ему прямо в лицо, на ходу придумывая новую головоломку. Миша завернул за угол и увидел Рыжего. Злодей стоял от лейтенанта на расстоянии шести метров. Они оба застыли, оба не ожидали так внезапно встретить друг друга. Глядя со стороны, можно было подумать, что их заморозили посохом Деда Мороза. Первым среагировал Рыжий. Соловьёв сию секунду ринулся за ним. – Михал Михалыч, куда вы так спешите? Вы были в коме, и сейчас вам нужен постельный режим. – перед Михаилом возник врач, который настоятельно мешал лейтенанту продолжить погоню. – Немедленно возвращайтесь в палату. – Вы не понимаете! Если он уйдёт, я его никогда не поймаю! – Соловьёв оттолкнул от себя доктора и побежал за рыжеволосым убийцей, перепрыгивая по три ступеньки за раз. Когда Миша выбежал на улицу, там уже не было Павлова. Сотрудник полиции продолжил движение вперёд, вследствие чего оказался на проезжей части, но там снова никого не было. Несолоно хлебавши Михаил вернулся в больницу. Он подошёл к окну и увидел, что с земли ему улыбается и машет ни кто иной, как Рыжий. Миша протёр глаза, и маньяк исчез. – Показалось… – сказал Соловьёв, растерянно глядя в окно. Тем временем к нему подошёл недоумевающий доктор и спросил: – Кого не поймаете? – Послушайте, я выслеживаю опасного преступника. Он был у вас здесь, в больнице. Рыжий такой, на вид безобидный. – Вам, верно, показалось. Во-первых, в моём отделении не лежат преступники. Если бы было так, я бы знал об этом. Во-вторых, да, лежит у нас тут один рыжий мужчина, но он в коме и никак не может скрываться от закона. Он же химик, кандидат наук. Павлов его фамилия. – Кандидат наук!? – от изумления глаза Соловьёва округлились до размеров пятирублёвой монеты. – Да, я помню, он как-то рассказывал, что химией увлёкся ещё в детстве, в десять лет. У него тогда в семье трагедия какая-то произошла, вот он и стал химичить. «Чего угодно я ожидал от него в новом времени, но только не этого. – подумал Мишка. – Ладно, нужно выдвигаться». – Док, мне пора на службу. Где я могу получить свои вещи? – А вы уверены, что… – Мне пора. Могу ли я заглянуть в его палату, палату Павлова? – Конечно, если это нужно для дела. Тогда у вас не останется подозрений насчёт него. Переодевшись в китель, Соловьёв озадаченно посмотрел на лейтенантские погоны: «Ничего, пусть не капитан...ведь преступников я ловлю не своими же погонами?» и собрался в пустую палату маньяка. – Товарищ лейтенант, Павлов…его…его там нет. Он исчез! Как сквозь землю провалился! – в эту секунду врач сам стал похож на больного: руки дрожат, а глаза бегают туда-сюда, как будто он в бреду. Оно и понятно – пациент сбежал из его отделения, и влетит доктору, а не больному. – Значит, мне не показалось… Ну, не стойте на проходе, проведите меня в его палату. Оказавшись там, где буквально десять минут назад находился Рыжий, Миша принялся всё тщательно осматривать. Обычная палата: сорванные провода, пустая, не заправленная койка, но на тумбочке лежал какой-то маленький листочек. Михаил взял в руки бумажку – записку, оставленную Рыжим. Она гласила: « Игра началась, Миша. Встретимся завтра в 22:00 на улице Кремлёвской, возле старой школы. Приходи один ». – Ну, что-нибудь нашли? – взволнованно спросил доктор. –Так…переписка старых друзей. Ладно, мне пора. Всего доброго, – Миша опустил глаза на бейджик врача, – Павел Семёныч. – И вам того же, товарищ лейтенант. Если будете плохо себя чувствовать, приходите. Когда Михаил оказался на улице, первым делом он решил добраться до своего участка и взяться за работу: продолжить искать воров, убийц и прочих хулиганов. Лейтенант шёл вдоль дороги, встречая на пути обычные магазины, парикмахерские, автосалоны. Всё, как и должно быть: на дворе 2011 год, СССР распался, вместо милиции полиция, США являются самой продвинутой страной, а на китайские товары ссылаются, когда что-нибудь терпит поломку. Но что-то не давало покоя Михаилу Соловьёву. Это была отчасти заслуга Рыжего, отчасти предчувствие перемен, о которых он ещё не знал, и которые произошли благодаря действиям в 1979 году. С некой растерянностью Миша продолжал свой путь к полицейскому участку. *** Павел Семёнович сидел в ординаторской и заполнял графики дежурств в отделении. Не то чтобы он горел желанием заниматься этой ерундой, просто главврач любила порядок. Когда доктор решил отложить это скучное занятие и хоть немного отдохнуть, в дверь постучали. – Войдите. – Утро доброе, доктор, можно мне забрать свои вещи? Врач развернулся на стуле и удивлённо воскликнул: – Павлов!? Вы где были? Вы понимаете, что вы удрали из своей палаты, только вернувшись из комы?! – Нет-нет, не удрал, а ушёл попить водички. Горло, знаете ли, пересохло. – Рыжий улыбался и пытался показаться человеком с добрыми намерениями. А ему это, между прочим, всегда удавалось. –А, ну раз, горло… Но всё равно надо было дождаться, когда к вам придёт медсестра. Что же вы своё здоровье так не бережёте! – волнение Павла Семёновича росло с каждой секундой. – Насчёт здоровья, – Павлов сделал небольшую паузу и продолжил, – я хорошо себя чувствую и, думаю не занимать больше места в этой больнице. Пускай лечатся те, кто действительно болен. – Ни в коем случае! Нет, никуда я вас не отпущу. Каждый второй думает, что здоров, а на деле умирает. А нам потом по башке влетает!..то есть…– доктор понял, что сболтнул лишнего, и решил было замять неудобную ситуацию. – Но здоровье пациентов важнее, конечно. Нет, вы останетесь в больнице. Увидев, что признание в хорошем самочувствии не помогает, Рыжий решил применить другую тактику. Он обладал неплохими актёрскими навыками и легко внушал людям всякую чушь. –Знаете… у меня мать сама болеет… до аварии я приходил к ней и лечил её. Я покупал ей лекарства, помогал ей принимать их. Она же …. она просто не может сама этого сделать… Если сегодня я не приду… – Рыжий перешёл на шёпот, – ей станет хуже…она, возможно… умрёт… На глазах Павлова выступили слёзы, ничего не стоящие слёзы. Рыжий стремился надавить на жалость. Вот и глаза наполнились слезами, вот и лицо приняло страдальческий вид. В итоге, ему удалось разжалобить врача. –Ладно, ладно, идите. Я же не знал, что у вас такое… кхм горе. – Павел Семёнович подумал немного. – А вещи заберёте на посту. Назовёте свои данные и получите их. –Спасибо, доктор! Если бы моя мать знала, кто её спаситель... – Павлов замешкался, пытаясь подобрать подходящее для данной ситуации слово, – В общем, большое спасибо. Рыжий улыбался во все тридцать два зуба. Только что он обдурил ещё одного человека, каких обводил вокруг пальца не раз. А те несчастные, кто верили Павлову, умирали из-за своей доверчивости, хотя говорил он и впрямь убедительно. Маньяк втирался в доверие, делая свою игру ещё интересней. Каким было его удовольствие, когда он убивал человека, доверявшего ему! В глазах бедняги застывал немой вопрос: «Как же так?» В последнюю секунду своей жизни жертва не только видела перед глазами всю свою жизнь, но и проклинала себя за то, что поверила хитрому убийце. *** Августовское солнце пробивалось сквозь кучевые облака в надежде согреть хоть кого-нибудь перед холодной проливной осенью. Возле полицейского участка туда-сюда шныряли сотрудники: кто-то спешил доложить об уликах, кто-то приводил новых преступников, а иные просто спешили взять отгул. Соловьёв Михаил Михайлович подошёл к отделению полиции, где доблестно работал он и его отец, и с улыбкой на лице произнёс: – Совсем не изменилось… будто я и не пропадал никуда. Миша зашёл внутрь, поднялся на этаж выше и заглянул в тот самый кабинет, где уже свыше тридцати лет стоит сломанный сейф. Но там уже были люди: два парня, девушка и мужчина, лет пятидесяти. Все в полицейской форме. – Доброе утро. – неуверенно поздоровался Мишка. – Соловьёв, где ты ходишь? У Дымова уже кончилось терпение тебя ждать. – мужчина подошёл ближе и одарил старлея недовольным взглядом. – А вы…кто? – Михаил смотрел на каждого сотрудника с немалым удивлением. Вот и первое последствие его путешествия в прошлое: Андрюхи нет, а вместо него какие-то незнакомые коллеги. – Да ты сдурел что ли? Своих коллег уже не помнишь? Совет тебе: пить меньше надо. – сказал, судя по погонам, майор Дымов. Лейтенант продолжал сверлить майора удивлённым взглядом. – Хорошо, раз ты внезапно потерял память, я тебе напомню. Это Костя Спицин, – Дымов указал на худощавого парня, – а это Леша Круглов, – представил майор парня покрупнее, – Маша Сказкина у нас судмедэксперт. Ну, а перед тобой стоит Олег Иванович Дымов. Запомнил, или на бумажке записать? –Запомнил. –Отлично. А теперь, отряд, на вызов. Ребята стали вставать из-за стола. Круглов подошёл к Мише и, хлопнув последнего по плечу, сказал: –Ну, ты и чудишь сегодня. Что случилось-то? – В аварию попал. – А чего ты тогда тут делаешь? Или соблюдать постельный режим не входит в обязанности полицейского? – спросил улыбчивый Лёха и тут же засмеялся. – Есть, Лёш, дела поважнее. *** В квартире Савельченко дела обстояли хуже обычного. Мать сидела на диване, горько плакала и утирала слёзы тряпичным платком. Она до сих пор не могла поверить в то, что произошло. В дверь позвонили. Хозяйка поспешила впустить в квартиру полицию. – Добрый день, это вы звонили нам? – поздоровался с женщиной Дымов. – Да…я. Проходите. – мать отошла в сторону, пропустив в дом пятерых сотрудников полиции. Когда полицейские вошли в довольно просторный зал, им представилась такая картина: на полу животом вверх лежит двадцатилетний парень, его правая рука в крови, в левой же находится лезвие бритвы. Кроме того, в комнате бардак. Шкаф, стоящий напротив входной двери, разнесён, книги хаотично валяются на полу, разбитая бутылка находится там же. Олег Иванович оглядел несчастного парня и обратился к своим подопечным: –Так, судя по лезвию в левой руке, это – суицид. Надо только выяснить причину самоуйбиства. – Я так не думаю. – возразил Соловьёв. – Взгляните на шкаф: стеклянная дверца разбита, на полу разбросаны книжки. Очевидно, что здесь была драка. Только вот покойный не смог совладать с нападавшим. – В порыве ненависти ко всему миру суициднники, Соловьёв, способны на многое. Может, он сначала хотел просто сломать шкаф, а потом, когда понял, что на этом он не успокоится, бедолага резанул себя по венам. Буквально на секунду Миша впал в ступор, но вмиг сообразил, что к чему. – Маш, – обратился он к девушке, – возьми, пожалуйста, на анализ кожу лица убитого. Я уверен, что на его лице будут следы какого-нибудь снотворного вещества. Затем Михаил обратился к своим коллегам: – Сейчас покажу, как всё было. К Савельченко пришел убийца, завязалась драка. Он бросил беднягу в шкаф, но тот не унимался и схватил бутылку, чтобы убить её врага. В этот момент преступник достал платок, заранее смоченный в усыпляющем веществе, и лишил бодрствования парня. А чтобы замести следы преступления, убийца смоделировал суицид: он положил лезвие в руку заснувшего, взял его ладонь в свою и оставил глубокий порез на вене. Так он и умер. Майор хмурил брови, а Соловьёв в этот момент подошёл к матери Савельченко, которая только что вернулась с кухни: – Скажите, ваш сын был левшой или правшой? Это важно для дела. – Ваня… всегда писал правой рукой. – Вот. Он был правшой, – Миша обернулся к коллегам, – значит, он бы оставил порез на левой руке. Но всё наоборот. Следовательно, нужно искать того, кто пишет левой рукой, и кто был в ссоре с Иваном. Наступила тишина, которую нарушало нервное дыхание грустной мамы. Выйдя из раздумий, Дымов стал раздавать поручения: – Лёш, обойди соседние квартиры, спроси, может, кто-нибудь что-то слышал или что-то видел. – Хорошо. – ответил Алексей и пошёл проводить опрос. –Ты, Костя, осмотри тут всё хорошенько. Все улики сразу и не найдёшь. Спицин направился в комнату, скорее всего, спальню Ивана Савельченко. – Маша, что там с кожным покровом? – Олег Иваныч, на лице обнаружено сильное снотворное – донормил. Могу сказать, что с момента смерти произошло около 12 часов. Значит, вчера, примерно в 11 часов вечера, произошло преступление. – Ну что, Миша, твоя версия подтверждается. Осталось только узнать, что отыскали ребята. В этот момент Костя вышел из соседней комнаты. Он держал в руке листок, издали напоминающий грамоту. – Товарищ майор, в ящике стола, заваленный книжками и прочим барахлом, лежал документ о поездке в Лондон. – парень протянул листок Дымову и продолжил. – Здесь написано, что за отличную учёбу в МИФИ, студенты уезжают в Лондон по обмену. Там проходят курс и возвращаются домой. Говорят, после лондонского обмена ребята занимают более престижные должности и зарплату имеют куда более высокую, чем простые отличники. – А вот и мотив. Только почему же убийца не забрал этот самый документ? В него запросто можно вписать свои данные и уехать за границу. – Потому что так бы его быстро вычислили. – сообразил Мишка. – Мы стали бы проверять всех выездных и этого института. А таких ребят немного. Пускай, мы бы не нашли этого листка, но мы узнали бы обо всём от других студентов. Преступник просто хотел переждать месяц-другой, пока всё не уляжется. Дверь в квартиру открылась – это Лёха принёс вести: – В общем, соседи сверху и снизу слышали вчера крики около 10 вечера. – доложил Круглов. – А за стенкой соседи слышали чего-нибудь? – спросил майор Дымов и уставился на лейтенанта в ожидании ответа. –Неа, я до них не дозвонился. Их, наверно, дома нет. Дымов оглядел всех присутствующих и сказал: –Итак, у нас есть документ о бесплатном обучении в Лондоне по обмену, соседи, ставшие свидетелями вчерашней ссоры, и убийца-левша. Небогатый букет, но мы справлялись и с меньшими уликами. – Если это важно, то Ваня был в ссоре с Андреем Пичугиным. Они учатся в третьей группе – дала наводку мама Ивана. – А из-за чего они были в ссоре не знаете? – спросил Соловьёв. – Нет…Ваня как-то не хотел рассказывать…Он вообще тихий и спокойный мальчик…был… – Соловьёв, Круглов, езжайте в этот МИФИ и узнайте, что к чему. – прервал женщину майор. – Мы поедем на участок и пробьём по базе этого Пичугина. Сотрудники полиции вышли из подъезда и направились каждый по своим делам. Дымов, Спицин и Сказкина сели в полицейский автомобиль и уехали в участок. Соловьёв и Круглов отправились до института пешим ходом – идти всего полчаса. Путешествие за леворуким убийцей не прошло без разговоров. Нет, это были не разговоры о футболе, женщинах – о чём обычно говорят мужчины. Михаил хотел выяснить, что произошло в стране, в мире после 1979 года. –Лёх, ты новости смотришь? Расскажи, что нового произошло. У меня просто нет времени телевизор смотреть, а хочется всё же быть в курсе дел. –Эх, Миша, не перестаёшь ты меня удивлять! В больнице просто так не лежишь, телевизор не смотришь, бандитов ловишь. Светлый луч нашей полиции. – То есть вся российская полиция – это бездельники? – Миша стал вспоминать полицию его реальности. Есть те, кто ловит воров и маньяков, а есть бессовестные негодяи, носящие полицейскую форму, и пользующиеся служебным положением в личных целях. Не понимал Соловьёв таких людей. Не понимал и презирал. –Не все. Пятый, седьмой отделы, там отличные ребята. Ну, и, конечно, наш отдел. Не видал никогда отряд Дымова лентяев в своём составе. – Лёша возвёл глаза к небу, голубому, как вагончик из той самой песни. – Так, а ещё что? В политическом плане? – Мишу мало интересовали проблемы современных полицейских. Куда важнее были дела мирового масштаба. – Может, военные конфликты, какие были, или новые законы приняли? – Пара войн в Японии, Западная Россия с Восточной как дружила, так и дружит, а.. – Погоди…Западная Россия…Западная? – удивлению Соловьёва не было предела. Неужели самая большая по площади страна разделилась на две половинки? И кто же управляет этими половинками одного целого? – У-у-у-у, да ты, похоже, с девяносто первого года новостей не смотрел. – Лёша удивлялся не меньше Михаила. – В 1991 СССР распался, было решено поделить страну пополам: на западную часть и восточную. Так ею управлять проще. Глава Западной России – Путин, Восточной – Медведев. – Они хоть друг друга не сменяют? – насмешливо улыбаясь, спрашивал старлей. – Как бы, нет. – лицо напарника приняло серьёзный вид, будто он попал под сокращение, или узнал, что Россия станет единой. Пока ребята болтали о политике, ясное голубое небо заволокли серые тучи. Как быстро меняется погода! Вроде только что облака не давали прохода солнцу, но уже через час самая крупная звезда ослепляла людей, а спустя 10 минут хлынул дождь. Также и с людьми. Вот, кажется, что человек добрый и отзывчивый, хочет помочь, но спустя секунду, как только ты поверил ему, он достаёт небольшую клизму, наполненную снотворным, и прыскает её содержимое тебе в лицо. А дальше смерть. Немое двухминутное путешествие нарушил Лёша – парень захотел есть: – Слушай, Миш, я сейчас в магазин быстро заскочу, а ты подожди меня здесь, хорошо? Я буквально на минутку. – в ответ живот голодающего одобрительно заурчал. –Ну, хорошо. – Миша проводил напарника взглядом и спрятался под крышу магазина, чтобы не мокнуть под дождём. Стоять долго без действий Соловьёву не пришлось. Лейтенант повернул голову и увидел, что через дорогу, на противоположной стороне улицы, стоит Рыжий. В правой руке он держал тёмно-серый зонт, а в левой – большую табличку с надписью «Завтра. 22:00». Михаил сорвался бы с места, не боясь промокнуть под дождём, схватил бы мерзавца, но их разделял поток идущих машин, мешавший Мише поймать Павлова. Негодяй скалил зубы ещё секунд пять, после чего с привычным таинственным ему видом стал отступать назад, он больше не улыбался, только прожигал огнём оторопевшего полицейского, пока не скрылся за углом элитного чёрно-жёлтого дома. Пять секунд…Казалось, душегуб улыбался целую вечность. О чём он думал в этот короткий промежуток времени? А о чём думал Миша? В голове Рыжего проносились самые разнообразные вопросы от « Кого же мне убить первым?» до «Как же нам вернуться обратно?» Соловьев ни о чём не думал, вообще ни о чём. Бывает такое, когда что-то происходит внезапно. Твой мозг отключается, время, как будто останавливается… – Алё, Михалыч, – Лёша помахал рукой перед мишиным лицом, – ты вообще здесь, нет? Кончай витать в облаках. Круглов жевал булку с повидлом и беспокойно смотрел на Мишу. Соловьёв медленно повернул голову в сторону напарника и сказал: – Задумался просто. Ну, пошли. Дождь закончился также внезапно, как и начался. Всю оставшуюся дорогу Миша и Лёша не проронили ни слова. Старлей внимательно следил за прохожими в надежде узнать в ком-нибудь рыжего врага. Но маньяк не настолько глуп, чтобы подходить к Соловьёву близко до вечера следующего дня. Гораздо интересней наблюдать со стороны, видеть, как Миша нервничает. Когда ребята подходили к университету, у Лёшы звянкнул телефон – пришло сообщение. – Смотри, Миш, – Круглов показал Соловьёву экран телефона, – это фотография того Пичугина. – На вид, вроде, добрый парень. – Знаем мы таких. На них никогда и не подумаешь, если нет улик. Мужчина на фото был тёмноволосый, с серыми глазами. Над левой бровью у него был небольшой шрам, вероятно, доставивший парню достаточно неприятностей в прошлом. Скоро полицейские отыскали аудиторию, где должен был находиться подозреваемый убийца. Как раз прозвенел звонок, и студенты, довольные окончанием скучной пары, стали расходится. – Вот, это точно он. – Лёха кивнул в сторону Пичугина, который собирал учебники в сумку. – Ага. – ответил Соловьёв, и оба напарника подошли к преступнику. – Здравствуйте, я вам нужен? – спросил Пичугин, слегка нахмурив брови. – Добрый день, – поздоровался в ответ Миша, – да, вы нам нужны. Мы собираем подписи граждан насчёт установления закона о сокращении учебного дня для студентов. Вы согласны оставить подпись? – Да, конечно. Мишка достал из кармана брюк ручку и дал её студенту. Заметив, что Пичугин взял ручку левой рукой и уже приготовился расписаться, Соловьёв строго посмотрел на парня и сказал: – Андрей Пичугин, вы обвиняетесь в убийстве Ивана Савельченко. Что вы можете сказать в своё оправдание? – Какое…какое убийство? Ваня… мёртв? – студент испуганно переводил взгляд с одного полицейского на другого. – Да. Это вы убили его? Отвечайте на поставленный вопрос. – Нет…нет, зачем мне это? Я никого не убивал. Почему вы обвиняете меня? – Руки Пичугина затряслись от страха, а в глазах застыло непонимание. – Вчера вечером, около 23:00 вы повздорили с Савельченко и убили его в его же квартире. На месте преступления мы нашли это, – Михаил достал из внутреннего кармана кителя документ. – А скрыть следы преступления вы решили мнимым суицидом. У убитого перерезаны вены на правой руке, хоть он правша, а вы пишите левой рукой. Ну что, будете ещё отпираться? Или наконец напишите чистосердечное? – Зачем мне эта бумажка!? У меня у самого такая же есть. На днях выдали. Сами посмотрите в сумке. Алексей схватил сумку Пичугина, открыл её и достал документ, подлинный тому, что нашли на квартире покойника. – Если не верите, – немного заикаясь продолжал парень, – спросите у моей девушки, Оксаны. Оксана, дорогая, подойди, пожалуйста, сюда. Девушка, ранее беседовавшая с преподавателем в углу аудитории, насторожилась и подбежала к своему возлюбленному: – Что случилось? – Оксана, скажите, пожалуйста, где был вчера Андрей? – Миша задал вопрос подоспевшей девушке. – Со мной. Мы вчера оба были дома. Вы можете объяснить, что произошло? – было видно, как сильно Оксана переживает за Андрея. Только что сотрудники полиции обвинили человека в убийстве, которого он не совершал… мотива нет, но есть алиби…Неловкий момент… –Оксана, всё в порядке, – поспешил успокоить взволнованную даму Алексей. – У нас возникли подозрения насчёт вашего молодого человека. Но обнаружив то, что мотива не было, а Андрей был вчера с вами, у нас отпали все сомнения, что Пичугин – преступник. Приносим свои извинения. – А что конкретно-то произошло? – Дело в том, что мы сегодня нашли одногруппника Андрея, Ивана Савельченко, мёртвым. И все улики указывали на вашего парня. –Может быть, в последнее время вы замечали что-то странное за Иваном? – Миша задавал вопрос, надеясь вытянуть хоть каплю информации из этих людей. – Может, ссорился с кем-то, имел дела с криминалом, просто мешал кому-нибудь? Пичугин задумался, но сию секунду вспомнил, кто именно мог лишить жизни одногруппника и одновременно подставить невинного студента: –Знаете, – Андрей обернулся и, заметив, что никого поблизости нет, продолжил, – наш ректор мог. Его внук учится в нашем институте. Костян и так и эдак бьётся, а документа всё не дают. В Лондон ему хочется, учиться. – А разве документ не ректор выдаёт? –Нееет, это люди на верхушке решают, кому ехать, а кому здесь тужить. – Вы думаете, что убийца – ректор? – Я лишь только предполагаю. К тому же, товарищ лейтенант, ректор, Вениамин Альбертович, не может надавить на верхушку, поэтому и решил идти снизу, не побоялся замарать руки. –Спасибо за оказанное содействие. Мы учтём ваши слова. Всего доброго. – Соловьёв попрощался с молодыми людьми и, как только пара скрылась из виду, оба сотрудника полиции поспешили найти ректора. *** Вениамин Альбертович Осипов никогда не имел проблем с законом, был строгим, но справедливым ректором. Он был среднего роста, ни худой, ни толстый, его лысину на голове заключали в свои объятия пучки седых волос. В его кабинете всегда было просторно и уютно, несмотря на стол из красного дерева, еле стоящего под тяжестью книг и прочей канцелярии. В данный момент пожилой мужчина сидел за письменным столом и устало всматривался в текст какого-то заявления. За дверью кабинета послышался шум: пререкались мужские голоса и женский: –К нему нельзя! Сколько раз повторять? Он просил не беспокоить его! – девушка всеми силами пыталась не впустить полицейских к Осипову. – Девушка, будьте так добры, не оказывайте сопротивление органам. В противном случае мы и вас заберём. – ответил Соловьёв назойливой секретарше, после чего постучался в дверь и открыл её, не дожидаясь ответа. – Осипов Вениамин Альбертович? –ректор кивнул. – Мы к вам по делу. Дедуля, не смотря на свой вес и возраст, молниеносно вскочил со стула, бросился к открытому окну и выпрыгнул из него, благо кабинет был на первом этаже. – Лёх, беги за ним отсюда! А я с главного входа! – крикнул Михаил приятелю и также молниеносно помчался по коридору к выходу. Вениамин Альбертович бежал, постоянно озираясь, так как боялся быть пойманным полицией. Когда он очередной раз повернул голову назад и увидел Круглова, преследовавшего его, на него сбоку кто-то налетел и схватил. –Попался! – Миша крепко держал негодяя, не давая ему снова сбежать, а дед, в свою очередь, уже не сопротивлялся. Подоспевший, тяжело дышащий Лёша обратился к ректору то ли с восхищением, то ли с презрением: – А вы для своего возраста нехило гоняете. Да ещё реакция какая! На такую сомнительную похвалу Осипов ничего не ответил, лишь виновато опустил глаза в пол и проследовал с представителями закона до отделения полиции. *** – Олег Иваныч, товарищ майор! – Маша быстрым шагом шла за Дымовым и изо всех сих пыталась докричаться до него. –Что такое? – Майор вопросительно посмотрел на девушку, вскинув бровь. – Тот документ…он не у вас? – А разве ты его не забрала? Маша лишь помотала головой. – Сказкина, ты у нас судмедэксперт. Именно ты отвечаешь за отпечатки пальцев на уликах. Не всё время же мне говорить, что делать. Могла и сама догадаться. – Дымов начал отчитывать девушку, но решил всё-таки сгладить обороты. – Ладно, придётся ещё раз съездить. Бери Костю и езжайте. –О, Маш, ты куда-то собралась? А меня возьмёшь? – неожиданно подкатил к Сказкиной парень Лёша. – Товарищ майор, убийца пойман. Пытался сбежать, когда мы за ним пришли. –А Соловьёв где? – майора изрядно беспокоило отсутствие лучшего следака его отряда. – Ведёт его. Михаил уже появился в конце коридора. Он держал за предплечье преступника и вёл его на допрос. Поравнявшись с коллегами, старлей остановился и спросил: –Что-то случилось? –Документ у тебя, Соловьёв? – Дымову не хотелось думать, что единственная улика осталась на квартире или вообще была утеряна. – Да. Сейчас, погодите. – Миша вынул из кармана картонку, находившуюся всё это время в полиэтиленовом пакете, чтобы не смазать отпечатки пальцев, и вручил Олегу Ивановичу. – Зачем ты её вообще взял? Нужно было для начала провести экспертизу. – Если бы вы забрали её, то перед вами сейчас бы не стоял он. – Соловьёв указал взглядом на Осипова. – Извините, мне пора. *** Оказавшись в кабинете, Михаил снял с преступника железные браслеты и вручил ему ручку и листок для чистосердечного признания. Неудивительно, что Осипов писал левой рукой. Через пять минут документ был готов, и ректор, немного колеблясь, протянул его Соловьёву: – Вот, держите, товарищ старший лейтенант. Я всё написал. – Так бы сразу, а то устроили тут погоню. – Миша опустил глаза на листок и начал читать вслух. – Я, Осипов Вениамин Альбертович, признаюсь в том, что вчера в 17:00 ударил гражданина Страгоцкого в живот, вследствие чего последний находится в больнице… – старлей нахмурил брови и прочёл ещё раз. Потом поднял глаза на Осипова и спросил: – Какой Страгоцкий? Вы что, и его убили? – В смысле ещё? В смысле убили? Он жив, в больнице просто лежит. Я к нему заходил сегодня с утра, а он сказал, что заявление на меня напишет. Вы же по этому поводу пришли, да? – Нет, но получается, что да. –Это как так? В дверь постучалась Маша и открыла дверь: – Миш, можно тебя на секунду? Как только Соловьёв вышел в коридор, Маша сразу же начала разговор: – В общем, на том документе нет отпечатков Осипова. Не он убийца. – Спасибо, но он, похоже, сам признался в другом преступлении. – И в каком? – Нанесение тяжких телесных… Ладно, пойду ещё его допрошу. Может, удастся вытянуть из него информацию. – Мишка вернулся в кабинет, где беспокойно ёрзал на стуле и ждал своей участи гражданин Осипов. –Скажите мне, Осипов, вы в последнее время замечали что-нибудь странное за своим внуком? Он собирался куда-нибудь уезжать? – Бывало, я заходил к нему в комнату, а он говорит сам с собой, но как-то странно говорит, будто ему что-то мешает. Я спрашивал, может, что-то случилось, может, заболел, но Костик только нервничал и уверял меня, что всё в порядке. А насчёт поездок, он вообще не любитель уезжать куда-нибудь, тем более за границу. Домосед этакий! Я когда по выходным на рыбалку уезжаю, всегда его зову с собой, но он ни в какую не едет. –Хорошо, но, может быть, ваш внук Константин хотел уехать учиться в другую страну,– Соловьёв внимательно следил за мимикой ректора, – в Лондон, например? – Кто? Мой внук? Вы смеётесь? – Альберт Вениаминович даже улыбался от удивления. – Такая честь может быть оказана только отличникам, высшим, так сказать, разумам. Костя, конечно, нормально учиться, но не до такой степени. И зачем ему там учиться? Он и здесь неплохо живёт. Сам говорил, что из дома родного ни ногой. – А родители у него есть? Где они живут? – Миша продолжал копать глубже. – Мать здесь, в Москве. С Костиным отцом они давно развелись, мальчик тогда остался с папой. Но…два года назад отца не стало…– Осипову стало трудней говорить, но он находил в себе силы, чтобы продолжить рассказ. – Лёня работал на химзаводе, и в тот злополучный день произошла авария. Завод взорвался, тело Лёни не нашли…А мы ведь его даже по-человечески не похоронили! Миша задумался ненадолго, но заметив, что Осипов находится вполне адекватном состоянии, продолжил: – А с матерью Костя поддерживает отношения? – Нет…только с Лёней общался. – ректор поднял взгляд на лейтенанта. – Каким им было весело с отцом…Когда это случилось, Костя стал замкнутым, стал мало со мной общаться. Со временем всё наладилось…более менее. –Ну, а если бы вашему внуку понадобилась эта поездка, он бы смог сделать ради неё всё, что угодно? Убить Савельченко? – Убить? Нееет. Нет. – ректор отрицательно замотал головой. – А попросить кого-нибудь, м? Заставить? Альберт Вениаминович опустил глаза в пол, будто надеялся там увидеть ответ. –Осипов, отвечайте. Сокрытие нужной нам информации может отрицательно сказаться на вашем приговоре. –Ну не знаю я!... Одно могу сказать точно: мой внук не способен даже на мысль о подобных вещах. – Может, коллеги по работе знают? Он где-нибудь работал? – Да, на автомойке. На улице Бенгальских огней 4. Соловьёв отвёл взгляд от Осипова, медленно подошёл к раскрытому окну, вдохнул свежего воздуха и стал размышлять о несчастной судьбе студента, который был убит из-за какой-то вшивой бумажки. А кем убит? Своим товарищем, пусть не другом, но и не чужим человеком. Но не пришлось старшему лейтенанту полиции, Михаилу Михайловичу Соловьёву, долго сидеть без дела, а точнее стоять. Случившееся не давало ему покоя. Он вышел из своего родного отделения и направился к автомойке, где некогда работал внук ректора ФИПИ. Тут все размышления отбросил знакомый женский голос, доносившийся сзади: – Миша! – старлей повернулся к источнику звука. Мама Соловьёва подбежала к сыну, обняла его и, заглянув в Мишины глаза, испуганно спросила: – Ты в порядке? Мне позвонили и сказали, что ты в больнице, что ты попал в аварию… – Мама, всё нормально. Я же живой, стою здесь перед тобой. – успокаивал маму Михаил. – Да, была авария, но всё хорошо. – тут он перевёл взгляд с матери на две движущиеся фигуры: женщину и десятилетнего мальчика. Оба бежали к нему. – Миша…что…случилось!? – женщина запыхалась, но её не останавливало это. –Какая…ещё…авария? У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда я об этом узнала! Пришлось и Славика с собой брать – не могу же я оставить его одного посреди улицы. –Мам, да я бы и сам нашёл дорогу домой, будь я оставлен посреди улицы. Но здоровье отца для меня важнее. – паренёк гордо произнёс эти слова и посмотрел на Соловьёва, который в этот момент уставился на маму с немым вопросом: «Это кто?» – Миш, я должна была сообщить Оле, что случилось. Было бы несправедливо, если бы ты лежал в палате, а твоя жена не знала бы об этом. «О…у меня ещё и жена есть, и сын. Замечательно! – эти мысли звучали бы торжественно, но ирония и осознание проблемы мешали Мише радоваться. – Ещё один повод, даже два, чтобы Рыжий снова начал меня шантажировать и бесить. Не хочу, чтобы они погибли. Они ведь не виноваты, что попали под этот огонь вражды. Чёрт…а если он доберётся до мамы, до Кати? Надо будет обязательно рассказать Дымову про маньяка. Только вот как доказать его вину…он же здесь совсем другой человек…ладно, до завтра ещё есть время. Что-нибудь да придумаю…» – Пап, ты какой-то бледный? Всё хорошо? – Славик был обеспокоен состоянием отца. – Нормально. Слушайте, вы идите домой все. Я вечером приду, и мы обо всём поговорим, хорошо? – Ладно, Миш. Отвлекаем мы, похоже, тебя. До вечера. – мама попрощалась с Мишей, и все родственники дружно пошли домой. До Соловьёва долетел обрывок разговора: –Странный он какой-то сегодня… – Ну, а ты что хотела? Мишка попал в аварию, стресс всё-таки. –Да хорошо всё будет с папой! Он сильный, всё выдержит! *** К слову, о внешности новых членов семьи Михаила Соловьёва. Жена Ольга была шатенкой, но в глаза бросалась одна прядь, окрашенная в белый цвет. Она имела волосы средней длины и голубые глаза. Когда она улыбалась или смеялась, над уголками её губ образовывались милые ямочки, заставлявшие окружающих улыбаться в ответ . Сын Вячеслав был точной копией своего отца в детстве, за исключением глаз таких же голубых и чистых, как вода в самом глубоком озере мира. *** Около старенькой, неприглядной, хотя до сих пор работающей автомойки стояли двое мужчин и ждали своих клиентов. Один был высоким и худым, с густыми усами, а другой мужик был покрепче, растительности на лице не имел. Обоим было лет по сорок. На их лицах редко можно было заметить печаль и уныние. Эти ребята всегда находили повод развеселить себя и других. Но когда-нибудь в их глазах должна была появиться тревога, чему виной был Соловьёв. – Добрый день, старший лейтенант полиции Соловьёв. – Миша показал работникам своё удостоверение. – Добрый, лейтенант. – ответил тот, что с усами. – Какие-то проблемы? –Да. Скажите, когда в последний раз вы видели Константина Осипова? Он работает у вас тут. Крепкий мужик первым сообразил, что ответить: –Так это, вчера последний раз и видели. У него смена закончилась в десять вечера, и он ушёл. – И больше не появлялся? –Нет. – А говорил ли Осипов, что собирается улетать за границу? – задал вопрос Соловьёв. –Нет. Какая ему заграница? С нашей-то зарплатой. – усатый с непониманием смотрел на полицейского. – Давно он у вас работает? –Ммм…получается, он пришёл к нам в мае, значит три месяца и работает. Даже если бы он копил на какую-нибудь поездку, то смог бы собрать деньги только лет эдак через пять. – работник достал сигарету, прикурил и выпустил дым изо рта. Михаил недовольно скривился и встал в сторону, противоположную направлению сигаретного дыма. С детства он не любил этот запах. – Ничего странного не замечали за ним? –Нет, ничего. Это всё, что мы можем сказать о нём. – Благодарю за информацию, до свиданья. – Миша отдал честь и, развернувшись кругом, пошёл прочь от мойки. Он вновь размышлял насчёт новой информации: «Может, он копил на операцию? А может, именно болезнь сподвигла на убийство одногруппника? Захотел парень излечиться, грохнул товарища и собрался в Англию. Но вряд ли бы коллеги по работе не заметили этого. При нашей беседе они ничего не упомянули о дефекте речи Константина. Значит, они солгали? Или дед что-то напутал? Остаётся только один способ узнать это…» Мимо Михаила прошёл высокий худой человек в тёмно-зелёном плаще и серой водолазке, ворот которой полностью закрывал горло мужчины. Всё бы хорошо, но этот человек был Рыжим. Он прошёл мимо лейтенанта, не поворачивая головы в сторону последнего. Он как будто заманивал Соловьёва в новую ловушку. Но почему Миша снова оторопел от появления врага? В мгновение он пришёл в себя и крикнул маньяку: –Стой! – на что Рыжий даже ухом не повёл. Тогда Соловьёв принялся догонять злодея. Секунд за пять он настиг Павлова, схватил его за плечо и резко развернул к себе. – Что случилось? – мужчина вытащил из ушей наушники и задал старлею вопрос. Это был вовсе не маньяк, за которым Миша гонялся столько лет, в прошлом и настоящем. Перед Соловьёвым стоял обычный гражданский человек. Да, он имел сходство с настоящим Рыжим: телосложение, глаза, одежда, цвет волос, в конце концов. Но у него не было одной особой приметы, по которой Михаил сразу бы узнал маньяка из сотни таких же рыжих, как он. Этой особой приметой был шрам, рассекающий правую скулу. А что, если бы тогда в 1979 году Соловьёв, находясь в теле своего отца, не столкнулся бы с Рыжим-ребёнком, будущим маньяком? Тогда у мальчика не было бы причин ненавидеть полицию. Но, может, не только то столкновение послужило выбору Рыжим «профессии»? Он ненавидел женщин за их слабость, но был ли он сам настольно силён внутри? Нет. Отчаяние и желание доказать то, чего на самом деле нет, сделали из него страшного человека, способного на немыслимые вещи. Весь свой страх, всю свою боль он скрывал и продолжает скрывать за маской злодейства. Похоже, когда-то он сам себе поклялся её никогда не снимать. А потом ходил и наводил ужас на бедных жителей, придумывая новую интересную игру. И придумал её. Но это ещё не конец игры, а лишь, в каком-то смысле, её начало…или середина… *** Соловьёв решил отправиться в больницу, в ту самую, где работает Катя, чтобы больше узнать о подозреваемом убийце и убедиться, что с главврачом всё в порядке. Показания указывали на Константина, но никак не давали стопроцентной гарантии. Потратив время на задержание Осипова-младшего, можно было упустить настоящего преступника. Оставалось только добыть всю информацию о внуке ректора. Миша спросил в регистратуре о Константине Осипове и узнал, что ничем серьёзным молодой человек не болел. Догадка об убиении студента, строившаяся на желании излечится за границей, отпала. Единственным выходом было навестить квартиру Осиповых. Без ордера на обыск, конечно, но времени ждать не было. Михаил также хотел переговорить с Екатериной Фадеевой. Он должен был предупредить её о том, что где-то здесь бродит Рыжий и только и ждёт, чтобы подобраться к близким Михаила. Девушка, сидевшая за стойкой регистратуры, уточнила, можно ли Соловьёву подняться в кабинет главврача, и, получив утвердительный ответ, Миша пошёл на переговоры. Он быстро поднимался по лестнице вверх, желая как можно скорей рассказать Кате об угрожающей ей опасности, и случайно натолкнулся на девушку-медсестру. – Извините, я…– Миша стал всматриваться в лицо девушки, с каждой секундой узнавая знакомы черты, –…Катя? –Да…мы знакомы? – удивительно, как медсестра Катя была похожа на главврача Екатерину Фадееву. Оно и понятно: родная дочь всё-таки. Только вот обе Кати были блондинками. Обе тупые куры. –Нет, но как бы, да. – На лицо Миши медленно наползала улыбка. Влюбился что ли опять? – В смысле? – Неважно… А что вы сегодня вечером делаете? – Я дежурю. Всю ночь. А что? – щёки Кати постепенно приобретали румянец. И она, кстати, тоже улыбалась, впрочем, как и всегда. – Да просто… – Катя? Михал Михалыч? – оказавшаяся поблизости мама изрядно напугала молодых людей. – Я жду вас у себя в кабинете, а вас всё нет и нет. – она повернулась к дочке. – Кать, оставь нас. – Хорошо. – девушка развернулась и ушла в палату, чтобы проведать больных. Старые знакомые же были заинтересованы в обсуждении своих немало важных проблем. Быстрым шагом они ушли в обитель доктора Фадеевой. Закрыв дверь в кабинет, Катя села за стол и жестом пригласила Мишу сесть напротив, но он остался стоять. – Я знаю, что ты – это ты. – Фадеева с проницательностью смотрела в глаза полицейского. – Трудно не узнать человека, которого любишь всю жизнь. Я узнала тебя ещё тогда, когда ты очнулся. Но ты быстро убежал из больницы, и я не успела с тобой поговорить…Спрашиваешь, как я тебя узнала?...Твой взгляд… манера говорить…походка – всё это признак того, что ты вернулся из семьдесят девятого… На время Катя замолчала, но потом вновь продолжила говорить: –Я вижу, как ты смотришь на мою дочь. Так же, как смотрел на меня в своё время. Но я прошу тебя об одном: не причини ей той боли, что причинил когда-то мне…Когда ты умер, я долго не могла прийти в себя…эти слёзы, страдания…моя девочка не заслуживает такого. – Я, конечно, всё понимаю, но пришёл сюда не за этим. Помнишь рыжего маньяка? Так вот, он здесь. И вам лучше бы вообще уехать из города. –Да нееет, не может такого быть. – Катя с некой усмешкой смотрела на Михаила. Она не верила его словам и очень зря. – Ну, я же здесь, перед тобой. Если я вернулся, то и он тоже. Что было после того, как в прошлом он убил меня, а? –…Он заставил какого-то деда убить себя… – И ты ещё сомневаешься, что он вернулся? Да пойми ты, Катя, что он разгуливает по городу и снова строит свои зловещие планы. И если вы не уедете, то он применит их к вам. – Миша старался убедить главврача спасти свою жизнь, но та наотрез отказывалась выполнять представленные ей действия. – А как его фамилия? Маньяка этого? – Павлов. – Ну, вот! – Катя улыбалась, а вот Соловьёву совсем не было дела до улыбок. – Никакой он не маньяк. Он, кажется, кандидат наук, да? Зачем ему убивать людей? –Блин, да потому что он всегда таким был! Люди не меняются, в особенности, он! В прошлом убийца…и здесь тоже! Я вернулся сюда, и я – мент… –А он – учёный. – настаивала на своём доктор. – А ты дура! – Миша стал выходить из себя. – Как ты не поймёшь, что твои необдуманные решения приведут к смерти!? Тебе не жалко свою дочь, а!? – Соловьёв пытливо всматривался в ничего непонимающие глаза Кати, потом глубоко вздохнул, чтобы усмирить свой праведный гнев, и продолжил. – Думай, что хочешь. Но я советую вам уехать…для вашей же безопасности. Катю задели слова старлея, особенно то, как он её назвал. Она резко изменилась в лице. В глазах не было той теплоты, которой она одарила Соловьёва две минуты назад. Главврач холодно смотрела на полицейского и с таким же холодом произнесла: – Тогда для вашей же безопасности, Михаил Михайлович, вам лучше покинуть мой кабинет. – Катя встала. – Поспешите, иначе мне придётся вызвать охрану. Секунды три Соловьёв смотрел на Катю с обидой в глазах. Когда он открыл дверь в коридор, а одна его нога уже перешагнула порог кабинета, Катя молвила вслед: – И подумайте, товарищ лейтенант, над тем, что я вам сказала. – она подразумевала отношения между её дочерью и Мишей. Михаил Михайлович закрыл дверь и пошёл прочь из больницы, думая только об одном: «Почему она мне не верит? Она…она же сама видела, на что способен Рыжий. Сама была его жертвой, а тут говорит, будто он весь из себя такой хороший, кандидат наук! А ведь главное, она не только себя подвергает опасности, но и свою дочь тоже…Катя… я как будто снова в семьдесят девятом: та же девушка, та же работа, тот же враг…» *** Узнав координаты семьи Осиповых, Михаил Соловьёв держал путь в их дом. Жили дед и внук в обычной квартире с видом на другой такой же дом. Когда Миша поднялся на пятый этаж, подошёл к искомой квартире и крутанул ручку двери, он понял, что жильцы оставили своё пристанище открытым. На сегодняшний день не закрыть квартиру было абсолютно безрассудным действием в силу того, что полно воров и нечестных людей. На дворе всё-таки не СССР. Старший лейтенант полиции зашёл внутрь. В квартире было три комнаты: две спальни и гостиная. В целом в помещении было довольно уютно, не считая разбросанных вещей, как понял Михаил, в комнате Константина. Первым делом Соловьёв решил исследовать именно её. В комнате был большой шкаф-купе, компьютерный стол, тёмно-коричневый диван, а на полу друг на дружке лежали две чёрненькие как смоль гантельки, весившие, наверно, килограммов пять каждая. На столе среди учебников и тетрадок лежали три глянцевые книжки, отличающиеся от своих соседей. Было видно, что они новые. На одной написано «Учим английский за год!» на другой – «Англо-русский словарь», а третья книжонка, без сомненья, имело схожее название «Английский для чайников». «А вот и объяснение странной речи Осипова: он учил язык, чтобы в другой стране была возможность на нём свободно общаться. – Миша открыл одну из книг и пролистал её, замечая на страницах одни английские буквы. – Поэтому он и волновался, когда дед заходил в его комнату. Внук не хотел, чтобы дедуля о чём-нибудь догадался. Но скрыть своё волнение он так и не мог, и спасибо ему за это!» Миша закрыл книжку и положил её обратно на стол. Осмотрев комнату и не найдя там ничего интересного, он перешёл в дедовский покой. Обои комнаты были жёлто-зелёными, в мелкую полоску, такую мелкую, что различить эти полоски можно было только тогда, когда подойдёшь к стене вплотную. Мебель и прочие комнатные прелести были следующими: обычная кровать с изображением дельфина на постельном белье, вырывающегося из толщи морской воды; чёрный телевизор, не такой старинный, но и не последней модели; светло-зелёный тюль в тон обоев; а завершением всему этому был жёлтый волнистый попугай (опять, же в тон обоев), который сидел на жёрдочке в клетке и смотрел на Соловьёва, наклоняя голову то влево, то вправо, словно пытаясь спросить: «Ты кто, дядя?» Здесь не было обнаружено ничего опасного, кроме попугая, минуту назад спокойно вертевшего головой, но теперь этот проказник орал что-то несусветное на своём языке. Хоть птица и выглядела опасной, но никак не могла помочь раскрыть преступление. На кухне было чисто. Всё как обычно: плита, мойка, средних размеров холодильник, обеденный стол, шкаф с посудой и баночками, которые были наполнены различными специями, что, конечно же, Соловьёву было неинтересно. В этой невероятно маленькой кухоньке совершенно невозможно было развернуться двум людям. Кто-то из них обязательно должен был сидеть за столом или вообще находится в другой комнате. В противном случае можно было случайно пихнуть своего соседа под рёбра или же самому удариться локтём об угол белого как снег холодильника. Как и в комнате деда, Миша тут ничего не нашёл. Оставалась последняя неисследованная комната – гостиная. Здесь можно было ничего и не искать. Никаких улик, но хорошо, что в спальне Миша нашёл иностранные книжки. Он решил вернуться в комнату и забрать их с собой – должны пригодиться. Забрав книги, Соловьёв вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Наконец в его голове всё прояснилось. Миша понимал, кто совершил убийство, имея при этом улики и показания. – Мда, – печально протянул Соловьёв, – на машине всё же быстрее и легче. – Тут он залез в карман брюк и достал оттуда ключи от автомобиля. – Наверно, у дома припарковал. Старлей побрёл обратно в отделение, чувствуя тяжесть в ногах, будто он бежал кросс целый день. Благо, дело осталось за малым – выяснить, где находится Осипов-младший. *** Солнечный свет проникал в комнату, озаряя её вечерним солнцем. Мелкие пылинки кружили в солнечном потоке, подобно вальсу между мужчиной и женщиной. Круглые красные настенные часы указывали, что сейчас 17:05. А полицейская фуражка, висевшая на вешалке, говорила, что в помещении находится её обладатель, коим был Михаил Соловьёв. Миша сосредоточенно рассматривал какие-то бумаги, пытаясь разобрать каждое слово, понять смысл каждого предложения. Он то хмурил брови, то поднимал одну из них, высказывая своё удивление, то изредка смотрел в окно, чтобы дать отдых глазам и просто полюбоваться природой. Отложив документы в сторону, Михаил протёр глаза, как обычно делают не выспавшиеся студенты, и посмотрел на часы. Затем лейтенант вздохнул и опустил взгляд. Миша перевёл взор на дверь, услышав приближающиеся шаги. Наконец дверь открылась, и в комнату вошёл майор Дымов. Вид у последнего был слегка взволнованный, видно прояснились какая-то информация об Осипове. Дымов забежал в комнату, чтобы захватить кое-какие документы. Разыскивая их на столе, противоположно стоящему столу, за которым сидел Соловьёв, он попутно разговаривал с Михаилом: – Звонили из больницы: Осипов у них. – Что с ним? – спросил старлей и привстал. – Перелом руки. Состояние стабильно. Его можно допросить. – лаконично ответил Олег Иванович. – Поехали. После этих слов майор быстрым шагом вышел в коридор. Миша схватил фуражку, надел её и умчался за Дымовым. Сев в служебный автомобиль, мужчины отправились в больницу. Олег Иванович сидел на водительском месте, Соловьёв – рядом. – Я обзвонил все больницы, где мог лежать Страгоцкий. Его нигде нет. – начал майор. – Но он должен лежать в больнице в связи с жизненными показаниями!... Зато внучок ректора точно там. Эх, что ж за семья… одни остались, да ещё оба в тюрьму отправятся. Миша, всё это время смотревший в окно, повернулся к Дымову и спросил: – Как думаете, почему у внука Осипова сломана рука? – Бардак в квартире убитого свидетельствует о драке, поэтому именно она стала причиной перелома. Фельдшера нашли его на улице без сознания. Скорее всего, он вчера возвращался после убийства, не хотел идти в больницу, чтобы не быть обнаруженным, и от боли потерял сознание. Странно, что его до этого никто не нашёл и что он сейчас находится в нормальном состоянии. – Что действительно странно, так это отсутствие пострадавшего Страгоцкого в больнице. Как врачи могли его не заметить? Или он сам пробрался куда надо и удалил всю информацию о себе? Может, кто-нибудь угрожал ему… он решил не писать заявления и по-тихому покинуть больницу. – Может, ректор и угрожал? – майор нахмурился и посмотрел на Соловьёва. – А потом на себя же написал заявление, так что ли? – спросил Соловьёв и, получив огорченный вздох Дымова, снова отвернулся к окну. За окном мелькали прохожие, спешащие каждый по своим делам: кто спешил забрать ребёнка из детского сада, кто на всех парах бежал на встречу с друзьями, кто задумчиво разглядывал витрину магазина, спрашивая себя: «Купить или не купить?» У большинства взрослых была рутинная работа, которую они ненавидели больше всего на свете. Не было у них того интереса, какой встречается в работе полицейских: расследование преступлений, нахождение совершенно неприметных беглецов от закона, распутывание необъяснимых и сложных загадок. Молчание между Мишей и Олегом Ивановичем продлилось около пяти минут, но вот они попали в пробку – обычное явление для Москвы. Соловьёв решил продолжить разговор: – Я тут подумал, о смерти Леонида Осипова, отца нашего убийцы, мало что известно. Ректор говорил, что Лёня погиб на химзаводе. Его тело не нашли, но это ещё не значит, что он умер. – Думаешь, он может находиться в Англии? – А почему бы и нет? По крайней мере, это может объяснить причину его переезда. Дед упоминал, что с ним внук почти не общается. Поэтому Константин решил уехать к отцу, так как именно его ему и не хватает…Но это одна из версий. Разговор закончился тем, что машина полицейских наконец-то доехала до больницы. Припарковавшись у входа, Соловьёв и Дымов зашли туда, где умирают люди, где каждый день несчастные, попавшие в аварию или просто случайно оказавшиеся в неподходящее время в неподходящем месте, вновь возвращаются к жизни. Узнав, где находится Осипов, полицейские зашли в смотровую и начали опрос. – Осипов Константин Леонидович, где вы были вчера с десяти часов вечера до полуночи? – спросил Олег Иванович, взяв стул и сев напротив молодого человека со светлыми волосами. – С другом гуляли…ну, пили мы. – Кто-то может это подтвердить? – Дымов пододвинулся ближе к внуку ректора. – Да, друг может, с которым мы выпивали. – парень попытался почесать забинтованную левую руку, но гипс мешал это сделать, и осознав, что ничего не получится, преступник Осипов договорил. – Вам Андрюха Пичугин всё по полочкам разложит, что, где и как. – Пичугин!? – Миша отошёл от двери и приблизился к Осипову-младшему, затем он обратился к майору. – Сам Пичугин сказал, что был вчера со своей девушкой, более того она это подтвердила. – У нас нет причин доверять ему. – сказал Дымов, кивнув в строну убийцы. – Погодите, а что случилось? Что произошло? Я не причём! Я ничего не делал! – парень явно пытался оправдать себя, но ему не верили. Не думал он, что его так быстро раскроют. – Ну…я был с Андреем…никто не знает больше об этом. Только он. – Вам придётся проехать с нами в отделение. – объяснил ситуацию Соловьёв и, увидев вошедшего в комнату врача, спросил. – Скажите, пожалуйста, его можно транспортировать? –Да, мы оказали первую помощь. Сейчас с ним всё в порядке. Главное, руку не травмируйте. – А как вы повредили руку? – Михаил снова повернулся в сторону парня. –Упал, наверное. – Константин помотал головой и зажмурился. – Не знаю я. Я никого не убивал. – Допустим, это не так. Откуда тогда вы знаете, зачем мы пришли к вам, м? На это молодой студент ничего не смог ответить. Майор и старший лейтенант помогли ему подняться с кушетки. Затем усадили его в служебный автомобиль и уехали в своё родное отделение полиции. *** Московская аптека, работающая круглосуточно, как обычно, ждала своих клиентов, но к великому изумлению, здесь уже целых два часа никого не было из посетителей. Тогда аптекарша Алёна, которой на вид было двадцать три года, решила пересчитать все медикаменты. В руках она держала отчётный лист, где было написано название и количество препарата в аптеке. Алёна доставала коробки с полок подсобного помещения, там же вскрывала их и определяла, сколько имеется внутри упаковок различных таблеток и микстур, бинтов и пластырей, ампул с лекарством и шприцов, и прочих вещей, связанных с медициной. Девушка была так увлечена делом, что не услышала, как зазвенел колокольчик, и в помещение вошёл посетитель, коим был мужчина. Посетитель был одет в чёрный костюм, чёрную рубашку. Единственным ярким элементом его одежды был красный как кровь галстук, привлекающий внимание. Но даже такой галстук не смог заинтересовать Алёну: она продолжала копаться в коробке и ставить галочки в отчёте. Тогда мужчина решил исследовать аптеку. Он подходил к каждой витрине и внимательно изучал, что там лежит. Когда все упаковки, содержащие таблетки, были изучены, а часы показывали двадцать минут шестого, посетитель подошёл к окошку, где обычно покупатели получают товар, и постучал по стеклу два раза. "Тук-тук" разнеслось по аптеке. – Ой, извините. – девушка наконец-таки вышли из душной комнатки. – Давно ждёте? – Да нет, недавно зашёл. – посетитель не имел никаких претензий к Алёне, и потому улыбаясь продолжил. – Ничего страшного, уверен, что вы там не лясы точили, а занимались очень важным делом. Аптекарша приняла слова незнакомца за комплимент и улыбнулась ему. А между тем мужчина озвучил цель своего визита: – А у вас есть клизмы? – Да, конечно. – девушка на секунду исчезла под прилавком, но потом вновь появилась и поставила на тумбочку перед посетителем предмет покупки. – Нет, вы меня не поняли. Мне нужна не одна, а столько, сколько у вас есть. Алёна удивилась, но всё же последовала в помещение, где пять минут назад проводила учёт медикаментов, и принесла оттуда целую коробку с синенькими клизмами. Незнакомец заплатил за покупку, хотел уж уйти, но услышав вслед оклик девушки, повернулся к ней. – А вы доктор, да? – аптекаршу всё-таки интересовало, зачем мужчине понадобилось так много клизм. –Почти. – мужчина широко улыбнулся, прищурился и сказал. – Я избавляю людей от страданий, которые они испытывают в течение жизни. Вся боль вмиг исчезает, у них не остаётся проблем. – он немного задумался и затем прибавил. – Но вам бы моя терапия не понравилась. На этой таинственной ноте посетитель скрылся за дверью в аптеку, оставив девушку в полном недоумении. *** На столе Михаила Соловьёва лежал лист с отпечатками пальцев, взятыми с книжек по английскому языку, которые были найдены в комнате студента Осипова. Соловьёв взял бумагу, поднёс поближе к глазам и скрупулезно изучил её. После пятиминутного размышления глаза лейтенанта округлились, будто он увидел скрытый смысл в какой-либо загадке, который не каждый может найти и осмыслить. Но Миша нашёл ответ. Соловьёв рывком открыл первый ящик стола, достал все документы оттуда, вытянул из них жёлтую папку и раскрыл её. В этот момент его лицо выражало смесь удивления и вдохновения, какое, обычно, проявляется в глазах музыканта и художника, актёра и фотографа, писателя и режиссёра. –Точно… – Миша недолго любовался на свою находку, потом вскочил со стула и вылетел из кабинета, как пуля из револьвера. Когда Соловьёв постучался в комнату, где проходил допрос, и получил в ответ: «Войдите», он зашёл в помещение. Спиной к лейтенанту сидел Константин Осипов, а напротив преступника – Олег Иванович Дымов. – Что такое, Соловьёв? – спросил майор Михаила. – Это важно. – Миша положил на стол перед Дымовым ту самую жёлтую папку. – Когда Маша снимала отпечатки пальцев ректора и отпечатки, оставленные на документе о поездке в Лондон, они не сошлись. Но этот листок с отпечатками Осипова остался у меня. – старлей достал лист и указал майору на одну забавную примету. – Смотрите, Олег Иваныч, указательный палец левой руки не имеет линий, как будто они были стёрты в течение жизни. Но давайте взглянем на отпечатки, снятые с английских книжек: тот же палец без каких-либо отметин. Очевидно, что Осипов-старший является инициатором убийства, он же хотел подставить своего внука. Но вот зачем? – Должен быть третий. Если ректор не сам совершил преступление, то он кого-то подговорил. – Пичугина. Да, именно его. Вчера ночью он гулял с Константином, это правда, потому что Осипов не является убийцей, следовательно ему незачем врать. А Вениамин Осипов подговорил студента, возможно, заплатил ему. Заставил его сказать, что он был в тот вечер не с его внуком, а с девушкой. Именно Пичугин убил Савельченко. Ректор боялся, что если мы поймём, где на самом деле был Пичугин, то обязательно вынудим его всё рассказать, тогда бы мы нашли Вениамина Альбертовича. – Миша попытался вспомнить важные сведения. Переворошив всё то, что произошло с ним за этот день, он озвучил свои мысли. – Когда мы пришли к нему, он испугался и попытался убежать, а потом придумал себе ложное преступление, подумал, что мы его ещё не рассекретили. Поэтому никакого Страгоцкого и нет в больнице, его в принципе нет, как и преступления. Ректор думал так: мы не найдём второго участника конфликта и, соответственно, раз нет обвинений, то и нет смысла держать Осипова в участке. Пока бы мы искали настоящего убийцу, ректор бы уже успел спрятаться или уехать куда-нибудь. После того, как Михаил Соловьёв закончил свой рассказ, в комнате стало странно тихо, даже часы тикали по-особенному. В большом шоке находил Костя Осипов: он не ожидал такого от своего деда. – Миш, а ты можешь привести сюда ректора? – задал вопрос Дымов. Соловьёв подошёл к двери, в которую вошёл сюда, и открыл её. Жестом он пригласил Вениамина Альбертовича внутрь. – Константин, вы свободны. Внук медленно поднялся со стула, подошёл вплотную к деду, с гневом и недопониманием заглянул в его глаза, как будто пытался прочитать в них ответ на свой вопрос, и сказал одно лишь слово: «Сволочь». Потом он ушёл прочь. Ректор занял место своего внука. Его снова ожидал допрос. – Ну, может быть, уже расскажите всё, как есть. – Соловьёв подбивал Осипова рассказать детали раскрытого дела. – Нет смысла скрывать. Вениамин Альбертович наконец посмотрел на полицейских (до этого момента он старался избегать зрительного контакта с ними). – Сказать по правде, мне надоело жить здесь: однообразная работа, нервы ни к чёрту и внук – балбес. Уехать в другую страну – отличная идея. Единственное, что меня останавливало, это нехватка финансов… Я нашёл человека, которому можно продать этот документ, дающий бесплатное обучение в столице Великобритании. Он платил приличную сумму, и я согласился… Этому Пичугину тоже нужны были деньги, я пообещал ему дать их, так как та часть, которую он просил, составляла всего лишь процентов пять от запланированной суммы. Естественно, девушка Пичугина должна была предоставить алиби на него, чтобы не раскрыли меня… А этот паршивец сразу же сдал меня! Я даже не помню, как выскочил в окно, когда вы за мной пришли. Но по пути в отделение, я придумал ложное преступление на тот случай, если вы не успеете меня раскрыть… Пришлось прикрыть Костю, чтобы вы догадались, что я сдал его. Всё равно эти книги сделали бы своё дело. – Но вы подставили собственного внука? Вам не совестно? – спросил Олег Иванович. –Мне? Нет. – невозмутимо ответил Осипов. Ректору нечего было больше рассказать, допрос был окончен. С чистой совестью Миша отправился домой, вспоминая, что дома его ждёт семья. *** На улице уже стемнело, когда Павел Семёнович вышел из больницы и направился домой. Небо было ясное, луна освещала ночной город, создавая мистическую обстановку. У доктора не было семьи, потому он не особо спешил домой. Медленно шагая по тёмному тротуару, Павел Семёнович задумался и совсем не обращал внимания на внешние раздражители. Вдруг он упал на землю; из его головы небыстро вытекала кровь, освежая сухой асфальт. Рядом с врачом валялся кирпич, имевший на себе следы крови доктора. Павел Семёнович мгновенно скончался, так и не узнав, что стало причиной его смерти. *** На крыше старого здания стоял человек в капюшоне, молча наслаждаясь ночным пейзажем Москвы. Мужчина не собирался покончить жизнь суицидом: незнакомец размышлял о своих планах на ближайшее будущее, в которых немало пострадают люди. Он обернулся и снял с себя капюшон. Низким голосом незнакомец тихо, но зловеще произнёс: – Вот теперь…игра действительно началась…