Песни и крыши Гоши Поповича

И мы не сможем быть чище воды Кислотных снегов и дождей Мы не сможем быть добрее чем есть Мы не сможем быть добрее людей... - А вот и Гога — певец от бога! - Костыль заступает дорогу, но смотрит дружелюбно, насколько можно судить по кривоватой улыбке. Гоша хмыкает в ответ на рифмованные строчки, потому что именно этого Костыль и ждет, и прячет сумку с вещами за спину. Мало ли. От дома до остановки несколько метров, но даже по пути умудрился нарваться на парней со двора. Впрочем, Костыль один и настроен миролюбиво. - Чего тебе? - Вечером выйди во двор, гитара твоя нужна, - к гитаре Гоша мысленно прибавляет голос и все остальные части тела. - Сегодня собираемся? - еще бы успеть с тренировки, Яков иногда задерживал до темноты. - В девять, мы костер разведем. - Хорошо, я буду. Костыль всегда придерживался принципа «услуга за услугу» и «своих парней не бросаем». Значит, ничего страшного, побренчит на гитаре для ребят и девчонок с района, потом и припомнить можно будет. Костыль был тут главным еще когда Гоша в старшую школу не перешел. Сколько, получается, тому сейчас лет? За двадцать, где-то. Уже совсем взрослый. А там и старость недалеко. Дорогу ему уступают, и Гоша со всех ног бежит на остановку, как бы троллейбус не уехал, Фельцман опозданий не терпел ни от кого. Ни от кого, кроме Виктора. Никифоров влетает на каток, когда все уже заканчивают разминку. - Простите, я опоздал. «Мы все уже поняли, что ты опоздал». Штрафные упражнения делают все без исключений. Виктор же не обращает внимания на осуждающие взгляды. Воспитание у Фельцмана отработанное, советское — если лажает один, то отдувается весь коллектив. - Ну молодец, Никифоров, - бубнит Гоша, когда оказывается рядом. - Да ладно, у меня просто так получилось… «Получалось» у Виктора через день. Наверное, на соревнования он не опаздывал только из-за тренера, который в поездках со своих подопечных и глаз старался не спускать. - Я обведу красным в календаре дату, когда ты не опоздаешь! - кричит Яков. Виктор пожимает плечами и удаляется в самый конец колонны под хихиканье девушек. После разминки они будут заниматься первыми, парней вздрючат самыми последними. Гоша опирается на бортик и переводит дыхание. Когда откроется загадочное «второе». Это только разминка была, он уже устал. День в школе не задался с первого урока, когда выяснилось, что никто из класса не смог написать контрольную работу выше четверки. Попович свой трояк принял равнодушно, ну три и три, исправлять не надо и ладно. Пусть скажут спасибо, что он вообще еще посещает уроки, мог бы и не делать этого. Принесет записку, что соревнования, тренировки. Хотя нет у него сейчас никаких соревнований, на чемпионате мира просто с треском провалились. Особенно Виктор, который после своего звездного дебюта в шестнадцать в этом году съехал на четвертую строчку таблицы. И ведь не выглядит расстроенным, что не оправдал надежд, когда его называли новым талантом, золотым самородком Якова. Да чуть ли не гением. Гоше с его десятым местом видно лучше. Ну, не повезло в этом году, еще одна причина потратить больше времени на тренировки. А ведь не хочется, апрель вступает в свои права, уже солнце пригревает, когда все же появляется из-за туч. Апрельские дожди, что с них взять. Но сегодня вроде не передавали, так что вечером ничто не должно помешать посиделкам. - Георгий, ты заснул? Элементы отрабатывать кто будет? - из задумчивости выводит голос Якова. - Иду, - вздыхает Гоша. Яков выжимает до седьмого пота. По всей видимости он разозлен результатами. Столько вложился, а в итоге получает пшик. На Никифоровское «четвертое — тоже хорошо» он выдает целую тираду о том, что стремиться всегда надо к вершинам, а не довольствоваться малым, иначе так и будешь всю жизнь в хвосте. - И свои патлы в хвост собери! - заканчивает тренер, кидая тугую резинку в Виктора. Тот дотрагивается до волос, понимая, что пряди выбились, резинка слабая и не держит прическу. - Понял. - Попович, на одном чувстве музыки ты кататься не сможешь, - пытается втолковать Фельцман после очередного провального прыжка. - Слишком тяжелый, будто лед провалится. И мельчишь, ну вот что это было? Ты будто в последний момент испугался, что врежешься в борт. На прокате тоже самое было. Головой-то думай. Прав, он во всем прав. Ну, не долетает Гоша, какое-то чувство внутри не дает дальше. Технически все верно, все отточено. И все равно не получается. - Я исправлю. Зато от Никифорова трудно взгляд оторвать, ему как будто земное притяжение вообще не мешает, только дай волю — полетит. Сейчас на льду он действительно напоминает какое-то неземное создание, что-то вроде эльфов из книг Толкиена, как он описывал. Но и Виктор ошибается — не докручивает, а потом и вовсе начинает выделываться, совершенно неуместно на тренировке. Им сейчас нужно разобрать допущенные ошибки, понять, где были слабые места программ и устранить все недостатки. А не устраивать шоу. Лучше бы на чемпионате показывал, на что способен. Но как у него получается так легко это делать? Внутренний голос подсказывает, что дуракам везет, а таланты вечно раздаются не тем людям. Попович просто опоздал, когда раздавали способности к фигурному катанию, вот все и закончилось. Но Яков никогда не называл его бездарным, а раз все еще тренирует, то видит что-то. Значит, есть потенциал. Еще бы знать в каком именно месте и когда он откроется. - Гош, ты куда сейчас? - у выхода спортивного центра поджидает Никифоров. Он вовсе не выглядит усталым или хоть немного расстроенным, будто это не ему только что досталось от тренера. - Домой, - если все сложится удачно, то он успеет немного перекусить и передохнуть у себя, прежде чем явиться во двор с гитарой. Раз уж пообещал Костылю, то лучше прийти. - Я думал, может, мы сходим… - У меня дела. В конце концов они даже не друзья, с чего вдруг такое желание провести время вместе? Комната Гоши была переделана из кладовки, поэтому тут нет окна. Зато свое личное пространство, куда вместились кушетка с комодом, магнитофон и стул. Стол, к сожалению, при любой планировке уже никуда приткнуть не удалось, поэтому все письменные работы приходится делать на кухне. Зато стены разрешили обклеить плакатами любимых исполнителей. Особенно «Арией» Гоша гордится — пришлось обменять этот плакат на целых два с внезапно ставшей популярной группой - «Конец фильма». После выхода знаменитого сериала песня "Юность в сапогах" звучит чуть ли не из каждого утюга. Попович приподнимает кушетку, достает из-под нее новенький CD-плеер. Кассеты уже себя изжили, как говорят, будущее за этими плоскими носителями. Все исполнители выпускают свои альбомы именно на дисках. Есть еще и маленькие МР3 плееры, на которых музыку нужно перебрасывать с компьютера, но отец вряд ли разрешит записывать музыку на свой рабочий ноутбук. Пожалуйста не умирай Или мне придется тоже Ты конечно сразу в рай А я не думаю что тоже Из-за наушников голос Земфиры кажется более глубоким, проникающим в самую внутреннюю суть. Гоша оставляет включенной одну лишь лампу, ложится на кушетку и слушает музыку в приятном полумраке. Хорошая вещь — наушники. Не будет слышно, как ругаются родители. Но выйти в реальный мир приходится, потому что на часах без десяти девять, и Костыль мог сделать поспешный вывод, что его кинули. Отец с матерью все так же продолжают ругаться на кухне, когда Гоша берет чехол с гитарой и аккуратно прикрывает за собой дверь. Костер уже развели, обложив кирпичами, натасканными со стройки, и откуда-то притащили большое полено, призванное служить скамейкой. Костыль показывает на место рядом с собой. С левой стороны к лидеру прижимается его девушка, темноволосая Катюха. Гоша жмется под своей кожаной курткой, на улице заметно похолодело. Побыстрее бы сесть к костру. - Молоток, что пришел! - хлопает по плечу Костыль. - Народ, Гога гитару принес! - радостно пищит Катька, а в руки Поповичу под ободрительные выкрики суют бутылку пива — горло промочить. Гоша делает вид, что пьет, на самом деле даже не глотая до конца. Калорийное это пиво, а набирать вес нельзя, и так прыжок тяжелый. Бутылка у него долго не задерживается, идет по кругу. Начинают всегда с пива, где-то у Костыля должна быть припрятана и водка. - Передаем концерт по заявкам, - он весело улыбается и добавляет. - Правда, с ограниченным репертуаром. - Давай о любви что-нибудь. - Слышь, девчонки хотят про любовь, - Костыль тыкает в бок локтем, очень чувствительно, и не будь Гоша фигуристом, привыкшим к боли и падениям, обязательно поморщился бы. Ну, раз про любовь, то будет про любовь. Недавно разученная песня Земфиры как раз под это определение подходит. Мне приснилось небо Лондона В нём приснился долгий поцелуй Мы летели вовсе не держась Кто же из нас первый упадет Вдребезги на Тауэрский мост... Гоша знает, что никто из сидящих здесь никогда не был в Англии и вряд ли представляет Тауэрский мост, но звучит-то красиво. Песни Попович всегда учит долго и упорно. Иногда не удается достать аккорды и приходится подбирать на слух — самое трудное, потому что сначала кажется, что все правильно, а в итоге звучит совсем не так. Впрочем, дилетанты вряд ли разберут, но самому неприятно. В пять лет Гоша узнал от соседки, бывшей преподавательницы музыки в школе, что у него практически идеальный музыкальный слух. Мать сразу же загорелась этой идеей и уговорила Наталью Степановну давать уроки пианино. Пианино Гоше не нравилось. Конечно, он представлял, как сядет, дотронется пальцами до клавиш, и польется мелодия. Все оказалось гораздо сложнее. Заниматься приходилось по несколько часов, соседи по этажу начали жаловаться, но по закону ничего не могли сделать — играли в дозволенное время, не по ночам и не ранним утром. Гоша зубрил нотную грамоту, наигрывал бесконечные гаммы, и начинал тихо ненавидеть музыку вообще. Однако матери это тоже быстро надоело, ей пришла в голову другая гениальная идея — фигурное катание. Красивый, многообещающий вид спорта. С тех пор к Наталье Степановне Гоша больше не ходил, его повели на занятия в спортивный центр, на каток. Была надежда, что он не подойдет, но в группу отобрали. И снова получилось как с пианино — бесконечные разминки и тренировки, только больнее и с падениями. Фигурное катание он однако не возненавидел. Это спорт, держит в форме, укрепляет мышцы. А когда начались первые профессиональные соревнования, Гоша понял, что не хочет останавливаться и бросать. У него было будущее. Несмотря на то, что мама пыталась уговорить сына записаться на секцию самбо. Без таких вот звоночков, Я же зверь-одиночка Промахнусь... вернусь ночью Не заметит никто Про то, каким именно спортом занимается Гоша, во дворе не знали. Никаким спортом, кроме футбола они не увлекались, так что секрет можно было продолжать хранить. А если кто из девчонок и смотрит, то вряд ли проведет параллель с Гогой со двора. Гогой называют его только здесь. В глубине души Попович ненавидит свое имя за то, что можно издеваться и извращаться над ним, сколько душе угодно. Георгий, Гоша, Жора, Гога… С каждым разом уменьшительные версии становились все извращеннее. Он согласен на простого Ивана, лишь бы прекратились эти собачьи клички. - А про блюдца можно? - Ленка пересаживается поближе, доливает в себя остатки бутылки, кидает ее куда-то во тьму. Звука битого стекла не раздается, значит, на землю. - Зря кидаете, - Саня затягивается. - Потом в пункт приема можно притащить в обмен на деньги. - А по скольку сейчас тару берут? - Пятьдесят копеек или рубль… Белая скатерть Разбитые блюдца Девочка плачет Девочки смеются Под общий гомон продолжает выводить Гоша, создавая музыкальный фон, что, собственно и является его задачей. Мешается Ленка, которая подвигается все ближе и ближе. Так вот под руку подвернется, зацепит же случайно. А еще ноги у нее голые, юбка не прикрывает колен. Холодно же, даже у костра холодно, о чем она только думает. Хочется снять с себя куртку и прикрыть эти дрожащие ноги, что в отблеске пламени кажутся синими. - Достали орать, люди спят! - доносится из окна ближайшего дома. - Нахуй! - тут же звучит ответ хором. - Хотим и орем! По кругу Гоше достается уже не пиво, а наполовину пустая бутылка водки. - А теперь мы споем, а ты побренчи. Про государство ту самую… - Костыль, судя по всему начал доходить до кондиции, по крайней мере просто сидеть ему уже не хочется. Он мягко отталкивает разомлевшую Катюху, которая смотрит недоуменно своими блестящими глазами. - Костыль, я ее не выучил, она сложная, да и с одной гитарой звучать не будет… - Похуй, ты подыграй, - Попович пытается хотя бы примерно воскресить в своей голове нужные аккорды. Ну, нельзя эту песню под гитару, тут нужна тяжелая музыка, как ее и играют обычно. Но Костылю и всем остальным на это плевать с высокой башни. Они хотят петь, а точнее, орать. Здесь типа демократия, на самом деле царство Я так люблю свою страну... И ненавижу государство, государство, государство! Я ненавижу государство, государство, государство! Кто-то все же бьет бутылку прямо о кирпич их импровизированного костра. Выходит неожиданно громко и под визг девчонок, которых чуть не зацепило осколками. Кто-то, в темноте не видно, но похож на Димона, подбирает еще одну бутылку и целится в окно на первом этаже. Благо, не долетает, стукается о некрашеный заборчик. Внутреннее чутье подсказывает Гоше, что надо валить. Милицию вызовут обязательно, но самое главное — вовремя смыться. А потом пойди докажи — что это ты там сидел, в темноте ж ничего не видно. Темнота друг молодежи. В темноте не видно рожи. - вспоминается дурацкий анекдот. - Сейчас вас всех посадят! - надрываются из окна, и это становится сигналом к отступлению. Гоша поспешно убирает гитару, единственное свое сокровище. Ленка, повиснув на плече Сани, удаляется к дому напротив. Катюха убегает еще раньше, подхватив недоеденную закусь. В руки Поповичу суют даже не открытую бутылку Клинского. - А кто идет за Клинским? Сегодня самый молодой, - бормочет Гоша, поднимаясь на свой последний этаж. Бутылку он прячет под курткой. В комнате хорошо. Она не давит своими стенами, скорее служит убежищем. Отец, посмеиваясь, называет личное пространство сына берлогой. И правда, похоже. Гоша валится на кушетку, чувствуя себя выжатым как лимон. Сначала школа, потом тренировка у Фельцмана, да и Костыль не вовремя со своей гулянкой подскочил. Закрыв глаза, Попович пытается понять, что болит больше — руки или ноги, и не охрипнет ли он завтра утром. О прыжках и новой программе хочется думать в последнюю очередь. Гитару привез дядя, брат отца. Он приехал с неожиданным визитом, привез огромную сумку с гостинцами, соленьями и вареньем от бабушки. И с собственной гитарой. Гоше тогда было десять, он уже несколько лет занимался фигурным катанием и успешно отражал попытки матери пристроить его в еще какую-нибудь секцию. Позиция мамы была проста и понятна — чем больше ребенок занят, тем меньше времени останется на хулиганство. Дядю Лешу в семье не особо жаловали — работу менял часто, нигде не задерживался на одном месте, говорили, что вляпался в какую-то финансовую авантюру и чудом вообще выкарабкался. Но в глазах Гоши дядя был героем-путешественником, скитальцем и пилигримом. У него на каждый случай была своя история, анекдот, даже песня. Это не могло не манить мальчика, о приключениях только читавшего, да смотревшего фильмы по телевизору. Гоша грезил приключениями гардемаринов, Квентина Дорварда, Айвенго. - Дядь Леш, научи играть… - гитара выглядела намного интереснее, чем пианино, никаких черно-белых клавиш. Однако пальцы болели ничуть не меньше, чем от занятий с Натальей Степановной. Дядя показал, как правильно держать, аккорды, выучил несколько простых мелодий. От «в траве сидел кузнечик» скоро хотела повеситься вся семья, Гоша заучил ее до автоматизма, а потом принялся пробовать новое. Гитару ему дядя Леша отдал насовсем, и в этом была своя прелесть. Явно повидавшая виды, в наклейках, но все равно отлично звучавшая. С душой инструмент, Гоша это чувствовал. Потом брал уроки у Тольки со двора, пока его не забрали в армию. И без учителя справляться начал. А еще понял, что гитара прибавляет несколько очков к статусу. Типа, ого, музыкант. Да и тяжелым футляром есть риск получить, так что суются тоже меньше. Просыпается Гоша еще до рассвета, по крайней мере так показывают часы, из окна, в виду его отсутствия, не видно. Из комнаты родителей доносится храп, еще примерно часа два до звонка будильника. Гоша, прямо в одеяле, и захватив вчерашнюю бутылку Клинского, на цыпочках пробирается в коридор и достает из тумбочки ключи от чердака и двери на крышу. Им повезло (или с другой стороны — не повезло) жить на последнем этаже, и матери жильцы доверили связку заветных ключей. От детей и молодежи, чтобы не гуляли по крышам, не хулиганили и не падали оттуда. Если кому-то требовалось что-либо на чердаке — обращались к матери, но это было редко. Поэтому Гоша здраво рассудил, что по праву члена семьи тоже может брать ключи, если очень нужно. А нужно было часто, вот как сейчас. Погода для встречи рассвета не самая подходящая, да и вряд ли что-то красивое будет. Слишком пасмурное намечается утро, моросит противный дождик, но Гошу это не останавливает. Это его крыша, убежище, куда можно залезть и поразмышлять. И ни у кого больше нет такой возможности, что как бы выделяет Поповича у всех. Жильцов в доме много — а крыша только его. Он аккуратно перебирает ногам по скользкому шиферу, чтобы ненароком не свалиться. Усаживается на одеяло, которое совсем скоро промокнет. Сюда бы кипятку и заварить чай, но у Гоши есть только пиво, его он и пьет, морщась. В ларьке потом нужно будет купить жвачку, чтобы хоть чуть-чуть перебить запах. И почему-то очень хочется «электрошок» - шарик с суперкислым наполнителем. Даже лимон, должно быть, не вызывает такого эффекта, после электрошока все на свете кажется сладким, даже самая обычная вода. В школу сегодня он не идет, был вчера, и этого достаточно. Да и тренировка слишком рано, не успеет в любом случае. Все учителя давно привыкли, директор тоже в курсе. Пусть экзамены дадут сдать, а там уже своей дорогой. Не велика беда — билеты выучить. Память у Гоши отличная — иначе бы не смог столько песен держать в голове. Зябко становится даже в одеяле. Апрельские дожди, чтоб их… Гоша смотрит в пасмурное небо, ловит капли губами. Будет весело, если это кислотный дождь, и после этого выпадут волосы, и вообще все на свете. Сейчас все говорят про кислотные дожди, мол, памятники разъедают, даже дома. Только вот пока никто из знакомых Гоши лично с этим не сталкивался. - И о чем только думает моя голова, - посмеивается сам над собой. Кислотные дожди, вот еще. Взгляд перемещается к крыше соседнего дома. Расстояние между домами совсем небольшое, ни одна машина не проедет, лишь на своих двоих пройти. Неизвестно, чем руководствовались застройщики, может рассчитали неправильно. И создается впечатление, что легко можно будет попасть на соседнюю крышу — разбежаться и прыгнуть. Если бы не риск разбиться… Никифоров продолжает раздражать. Хотя бы тем, что на этот раз не опоздал, и это выделили как нечто невероятное. Разве это не норма — приходить вовремя? Не для Виктора. Он легко скользит по льду, размахивает руками и рассказывает Якову всякую ерунду, вместо того, чтобы сосредоточиться. Терпение Гоши заканчивается и он, будто бы случайно, подрезает Никифорова на льду. Тот скользит назад, взмахивает руками, но не падает. Даже теперь не падает. - Гош, ты что? Задумался? - Виктор недоуменно крутит головой, тряся собранными в конский хвост лохмами. Якова кто-то отвлек и тот отошел, надеясь на благоразумие учеников. - Ага, песня в голове играет, - он останавливается у бортика и искоса смотрит на Виктора. Тот чуть хмурит лоб, не понимая, что сделал не так. - Песня? Какая? - Земфира. Знаешь такую? - Конечно, она клевая. - Тогда и песню знаешь, - Гоша отрывается от бортика, будто разгоняется. Никифоров раздражает. Это странно, потому что он лично ничего плохого ему не сделал. Просто вот за это — подумаешь, четвертое место, за опоздания, за легкие прыжки. Гоша поет, наматывая круги вокруг Виктора, и вспоминая еще причины, по которым тот его бесит: - Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу, я тебя ненавижу. Ненавижу! - Георгий, под Земфиру мы ставить тебе программу не будем, уймись! - прекращает это безобразие Фельцман, пожалевший, что вообще оставил своих воспитанников одних. - Простите, - Гоша понимает с первого раза, одного слова тренера достаточно. Глупо получилось. Девочки тоже смотрят, нахмурившись, как он, такой плохой, обидел Виктора. Еще одна черта, которая бесит. Никифорову все прощается, а Поповичу нет.